7.

***

Праздничные мероприятия по поводу десятилетней годовщины коронации Айринкельна окончились далеко за полночь. Весь день король должен был принимать парады, отмечать своим присутствием различные народные гуляния и произносить речи; Крисса лишь скромно стояла за его спиной и сдержанно улыбалась. Она видела, что Айрина уважают и действительно почитают, не норовя при удобном случае выстрелить в него из арбалета. Слушая трогающие самое сердце речи своего жениха, девушка думала, как, должно быть, было бы ужасно, если бы королем был Дуйэн. У него совершенно иные представления о жизни, он никогда не смог бы добиться такого искреннего отношения со стороны своих подданных, потому что вряд ли вывел бы на первое место их благополучие. «Как хорошо, что его от трона отделяет не только то, что он младше, но еще и личная ссора, - подумала Кристина. – Получается, теперь он дальше от королевского двора, чем просто кронпринц. Кроме того, вряд ли люди примут его, раз они так относятся к Айрину».
Банкет, венчавший торжество, выдался довольно тяжелым – на нем была масса народу, в том числе из дружественных государств, каждый считал своим долгом поздравить Айринкельна с предстоящей женитьбой и выразить свое восхищение его невесте (последнего требовал протокол). Когда вокруг них наконец оказалась непроницаемая тишина их покоев, Крисса и Айрин почувствовали себя невероятно счастливыми. Хотя день был очень насыщенным, спать им не хотелось. Хотелось только быть рядом, смотреть в открытое окно на спокойное море, слушать прибой…
Айринкельн задул свечу и тихо сказал:
- Ты не расскажешь мне, что было дальше?
Прежде, чем ответить, Кристина долго молчала. Потом подошла к нему, крепко сжала в руке его прохладную ладонь и прямо взглянула ему в глаза:
- Расскажу.

***

Вопреки предсказаниям Квинта, отталкивающее впечатление, которое произвел на Криссу Тор Лири, на следующий день не рассеялось. Девушке не хотелось расстраивать любимого, поэтому она старалась скрыть свое истинное настроение изо всех сил и делала вид, что с интересом слушает его рассказы. Юноша же болтал без умолку; казалось, он знает историю буквально каждого дома в городе, каждой башни и каждого дворца. Было видно, что он-то здесь себя чувствует как дома, но Кристину пробирала дрожь при мысли, что им придется оставаться здесь до весны. Она надеялась, что ей удастся как-то убедить своего спутника подыскать для зимовки более уютное местечко, но, к сожалению, делать это сейчас явно не стоило. Квинт не обращал никакого внимания на грязь на улицах, на тяжелые экипажи, во множестве попадавшиеся по пути и обрызгивающие грязью из-под колес, на толпы людей, заполняющие центр. Казалось, для него существуют только резные шпили, лепнина на стенах домов и прочие вещи, о которых он рассказывал Криссе. Через пару часов прогулки девушка поняла, что ужасно устала. Город давил на нее своей серой, унылой массой, громко галдящие вокруг люди раздражали, и потому рассказ Квинта вскоре утратил для нее всякий интерес. В итоге ей удалось вклиниться в более или менее продолжительную паузу в его монологе:
- Извини, не хотелось тебя перебивать, но я отчего-то уже устала. К тому же, холодно сегодня… Может, мы вернемся домой?
- Нет, у меня есть идея получше, - юноша подмигнул ей и махнул рукой в сторону широкой мощеной улицы. – Цирк здесь совсем недалеко! Идем, познакомлю тебя со своими друзьями. Заодно погреемся и выпьем чего-нибудь согревающего.
Слово «цирк» показалось совсем недружелюбным, но Квинт говорил о нем с таким воодушевлением, что спорить Крисса (в который уже раз!) не решилась. Они спустились вниз по широкой улице, пестрящей витринами магазинов, после чего миновали небольшую площадь с потемневшим от времени храмом какого-то местного божества, завернули за угол, и их взорам предстал огромный разноцветный шатер, украшенный лентами и разноцветными фонариками. Шатер был поставлен рядом с добротным каменным зданием; именно туда и отправился Квинт, на ходу поясняя:
- В шатре располагается арена. А в доме – все жилые помещения и гримерные. Большинство артистов живут там. До вечера еще далеко, народ разбежался по своим делам, но, думается, верхушка на месте. Она-то нам и нужна.
С домом шатер соединялся с помощью своеобразного «коридора» все из той же плотной яркой парусины. В этом «коридоре» было сыро и сумрачно, поэтому небольшой холл здания, незаметно переходящий в огромную гостиную, показался невероятно теплым и уютным. Квинт уверенно отправился к маленькой лесенке вниз и сделал приглашающий жест:
- Прошу!
- Вниз? – недоверчиво спросила Крисса. Мрачная лесенка показалась весьма ненадежной. – В подвал? Зачем?
- Там теплее, - радостно сообщил юноша. – Сама понимаешь, днем, когда дом практически пустует, обогревать его весьма накладно.
Внезапно девушку накрыла волна страха. Как будто кто-то предупреждал ее о беде, и она тихо сказала:
- Давай уйдем отсюда. Мне что-то не по себе.
- Ну, малыш, ну что ты! – горячо возразил Квинт. – Ерунда! Просто ты поддалась депрессии – вот и все. Вот увидишь, сейчас в компании хороших людей ты почувствуешь себя иначе. Идем!
Кристина неуверенно послушалась. Лесенка была узкой и крутой, девушке показалось, что они спускались вечность… Наконец полумрак стал потихоньку рассеиваться, и впереди забрезжил яркий свет. С тяжелым сердцем Крисса сделала еще несколько шагов вперед и… Внезапно она ощутила очень сильную, тупую боль в затылке. За ней последовало головокружение и темнота перед глазами, после чего пол ушел из-под ног и девушка отключилась.

Она не могла знать, сколько прошло времени. Затылок все еще болел, и Крисса решила пока не афишировать тот факт, что она пришла в себя. Для начала следовало понять, что происходит, хотя бы на уровне ощущений. Ощущения были так себе… Запястья и щиколотки крепко стянуты грубыми веревками, и веревки эти больно впиваются в кожу; под щекой холодный глиняный пол, в нос бьет сильный запах дыма и земли. Слышны голоса, причем все почему-то незнакомые… На основании имеющейся информации понять что-либо было невозможно, поэтому Кристина рискнула и разлепила веки. Тут же все вопросы замерли у нее в горле, а на глаза навернулись предательские слезы. Ну разумеется, Сюзанна была права, когда просила быть разумнее! И Мэтт был прав, говоря, что она наивная дурочка. Только такая могла попасть в подобную ситуацию… из которой, к тому же, не было никакого выхода.
Под высоким сводчатым потолком плясали тени от огня камина, горевшего у дальней стены. Помещение было небольшим и скорее душным, чем теплым; в нем находились четверо людей, причем двое из них с откровенным интересом изучали скромную персону Криссы. Один, невысокого роста стройный человек в алом бархатном кафтане с золотыми галунами, курил длинную трубку из черного дерева – точно такую, какая была у Квинта. Его светло-голубые глаза были холодны как лед, а бледная физиономия с очень красивыми, даже чересчур тонкими чертами совершенно ничего не выражала и казалась выточенной из камня. Второй тип нервно крутил в длинных пальцах стакан с чем-то золотисто-коричневым; по одутловатому лицу, мешкам под глазами и крайне неопрятному виду можно было легко понять, что этот человек является страстным поклонником различных крепких алкогольных напитков. При виде двух остальных присутствующих Кристине захотелось завопить несвоим голосом… а еще лучше, убить обоих, потому как уже сейчас она начинала потихоньку понимать, что произошло.
На низкой софе у дальней стены помещения сидел Квинт собственной персоной, облаченный теперь в бархатный кафтан до середины бедра, облегающие плотные штаны и мягкую обувь с сильно загнутыми носами. Все это было красно-зеленого цвета и напоминало то ли костюм шута, то ли акробата. Свои светлые волосы юноша собрал в хвост на затылке, а его открытое лицо приобрело теперь какое-то жесткое, неприятное выражение. Рядом с ним восседала какая-то женщина... На вид ей было лет двадцать пять, и все в ее облике говорило о том, что она привыкла добиваться задуманного, привыкла, чтобы ей восхищались, и не терпела возражений – большие, подведенные сурьмой, глаза, крупные и порочные черты лица, длинные черные волосы, аккуратно завитые тугими локонами, пухлые алые губы. Улыбка – самая паскудная. Одета эта девица была более чем откровенно и неприлично – на ней было что-то вроде черного атласного халатика, щедро расстегнутого сверху, и черные туфельки без задника на высоком каблуке. Все в облике женщины дышало превосходством и гордостью, а самое ужасное заключалось в том, что Квинт с чувством обнимал ее за плечи…
- Смотрите-ка, пришла в себя, - отметил тип в красном кафтане. Он грациозно поднялся с места, подошел к девушке и опустился рядом с ней на корточки. – Ну, здравствуй, милая, - вообще-то, эта фраза была произнесена вполне дружелюбным тоном, но от такого дружелюбия у Криссы по спине побежали мурашки. Она мужественно проглотила слезы и дрожащим голосом выговорила:
- Что происходит?!
- Бедняжка, тебе ничего не объяснили, - сочувственно покачал головой ее собеседник. – Ничего, это легко исправить. Но для начала давай познакомимся. Тебя зовут Кристина, Крисса, верно? Я Эттэр Пересмешник, уже много лет я руковожу этим цирком. Вот это Харрикан, - неопрятный человек с мерзкой ухмылкой поднял свой стакан. – С Элом ты и так уже знакома. И, наконец, леди Виэре.
- С Элом?...
- О, прости, ты знаешь Эллендора Бэя как Квинта. Что ж, значит, теперь неизвестных у нас не осталось, можно и к делу перейти.
- Развяжите меня! – потребовала Крисса. – И объясните, наконец, что происходит!
- Посади ее за стол, Эттэр, - подала голос названная Виэре – он у нее был довольной низкий и насмешливый. – А то простудится еще, чего доброго.
Пересмешник только улыбнулся в ответ, однако совету девицы последовал. В сидячем положении Кристина почувствовала себя несколько лучше. Однако спокойно смотреть, как Квинт обнимает другую, она не могла; покраснев до корней волос, девушка отчаянно взглянула на него и выпалила:
- Квинт! Что происходит?! Почему?...
- Да потому, что надо было подумать дважды, прежде чем идти неизвестно куда с первым встречным, - перебил он. – Конечно же, ты серьезно упростила мне задачу – я уже отчаялся найти что-либо стоящее и собирался было вернуться домой с пустыми руками, но о чудо! Судьба подкинула мне такую легкую добычу.
- Кто она такая?!! – яростно вопросила Крисса, выразительно кивая в сторону Виэре.
- Логичнее было бы спросить, по какому праву тебя это интересует, - отозвалась та. – Мы с Элом женаты уже почти три года и расходиться не собираемся еще как минимум лет десять. На что ты расчитывала, непонятно. Однако, твоя доверчивость оказала нам добрую услугу. Пересмешник, расскажи девочке, что к чему.
Слезы горячим потоком бежали по щекам девушки. Она знала, что все, что ей сейчас скажут, пройдет мимо – ведь ее предали. И не просто предали, а завершили этим гнусным поступком продуманный план, отвратительный уже по самой своей сути. Как же, должно быть, веселился этот подлец, когда обнаружил, что Крисса в него влюбилась! Теперь она не могла понять, как это получилось и почему она так категорично отказалась слушать подругу, когда та пыталась ее вразумить! Некстати вспомнились слова Сюзанны: «Никогда не поддавайся чувствам бездумно. Если они истинны – они никуда не денутся, зато и ты не ошибешься».
- О, как все серьезно, - скорбно заметил Харрикан, снова наполняя свой стакан. – Этак она нас и выслушать не сможет. Может, дать ей немного времени собраться с мыслями?
- Некогда, - поморщился Квинт. – Почем ты знаешь – вдруг ее так же и от нашей информации развезет? До весны, что ли, ждать, пока успокоится?! Давай, Пересмешник, говори.
- Послушай, девочка, - неторопясь заговорил тот. Кристина с удивлением поняла, что понимает, что ей говорят. Видимо, у этого типа имелся какой-то дар завладевать вниманием… Пленница сморгнула слезы и мрачно взглянула на собеседника. – Я хочу, чтобы ты показала мне, что ты умеешь. Эл сказал, что ты повелительница огня. Это так?
Отвечать она не собиралась. Вот еще!
- На твоем месте я был бы разговорчивее, - предупредил Эттэр и тут же продолжил. – Так вот, еще Эллендор сказал мне, что недавно вы с ним сделали новый номер. Танец в огне. Я очень хочу посмотреть на этот танец, а еще больше я хочу, чтобы ты показала мне его прямо сейчас.
- Не буду я никому ничего показывать! – огрызнулась Крисса. – Давайте, убейте меня за это!
- Да что мы, звери какие? – деланно возмутился Харрикан. – Упираешься, значит? А ты знаешь, что тебя ждет в случае отказа работать по-хорошему?
- Не знаю и знать не хочу! – выпалила она. Тут же пришла неуместная мысль о том, что книжные герои никогда не поддавались на уговоры злодеев и гордо умирали, выдерживая все пытки. Однако Кристина крепко сомневалась, что сможет долго сопротивляться…
- А придется узнать, - сочувственно прищелкнул языком Пересмешник. - Харрикан, доставай стальные башмаки. Посмотрим, что девочка скажет, когда примерит эту обувь.
Крисса нервно сглотнула. Потихоньку в мозгу всплывала страшная догадка, как именно ее собирались уговаривать танцевать… но верить в худшее не хотелось. Все сомнения развеялись, когда искусно выкованные из тончайшей стали башмачки заняли свое место на горячих углях камина.
- Господи… нет! – прошептала девушка и умоляюще взглянула на выпрямившегося во весь рост Пересмешника. Стыдно за свою мольбу ей не было... В конце концов, кто она такая? Всего лишь девчонка, самая обычная, глупая, наивная и так жестоко обманутая… Внезапно Кристина обнаружила, что ей решительно все равно, что будет дальше. Сердце словно оделось в броню, а сама она совершенно ничего не чувствовала. Крисса крепко зажмурилась и выговорила. – Не надо. Я согласна.
- Вот и умничка, - обрадовался Эттэр и бросил перед ней на стол ее мешок. – Кажется, это твое? Одевайся.
К счастью, наблюдать за ней не стали… Веревки оставили на запястьях и щиколотках глубокие следы, которые невыносимо ныли, в голове гудело от слез, но по-прежнему не было ни единой мысли. Только боль. Такая сильная и всепоглощающая, что определить ее локализацию было совершенно невозможно. Как будто она жила в каждом нерве, в каждой клеточке тела…
- Виэре, подойди-ка, - сказал вдруг Харрикан, придирчиво оглядывая длинные юбки костюма Кристины. – Посмотри сюда – кажется, не мешало бы укоротить все это, э? Как бы не случилось чего.
Девица кивнула, извлекла из-за пояса ножницы и вмиг превратила роскошный костюм Криссы в коротенький наряд, едва доходящий до середины бедра. Критически оценила свою работу и заметила:
- Я бы вообще все это убрала. Кроме того, ей надо несколько подправить прическу.
- Потом, потом, все потом, - отмахнулся Пересмешник. – Зови Хэйрдана и Итана – пусть подыграют ей. Амулет готов?
Харрикан мерзко ухмыльнулся, тяжело встал с места и вплотную приблизился к дрожащей от напряжения и холода Кристине. Она едва не задохнулась от тяжелого запаха перегара, когда циркач заговорил:
- Я тут кое-что приготовил тебе, моя прелесть. Видишь? – он разжал ладонь. Взору девушки предстал крупный амулет с кроваво-красным камнем, оправленным в золото. Грани камня зловеще переливались в отсветах камина, как будто были напоены кровью… - Это твой амулет, чтобы ты не вздумала сыграть с нами какую-нибудь штуку. Ну-ка, не дергайся.
Неожиданно резко он выбросил вперед руку и крепко прижал амулет ко лбу пленницы. Что-то больно стукнулось в виски, после чего в ушах появилось еле заметное гудение. Харрикан довольно улыбнулся, отошел к стене и взял в руки посох чародея с крупным кристаллом на конце. Одним коротким заклинанием активировав кристалл, он зловеще шепнул двум музыкантам, незаметно появившимся в подвале несколько секунд назад:
- Играйте.
Взвыла волынка, зазвенел бубен. Музыка была слишком резкой и быстрой, и Крисса растерянно оглянулась на Пересмешника. Тот лишь нетерпеливо взмахнул рукой:
- Что ты стоишь?! Плети заклинание и танцуй!
Она зажмурилась. Вскоре замерзшие ноги охватило приятное тепло – по полу разлился огонь…

Ее слабо интересовало, что будет дальше. Мир словно замкнулся в один мерзостный, полный боли круг, который невозможно было разорвать никакими силами. После «знакомства» с циркачами, Криссу поместили в крошечную комнатенку все в том же подвале, где не было ничего, кроме жесткой постели и одного трехногого табурета. Уже несколько раз ей приходилось выступать – вместо привычных досок пола был холодный песок арены, в ушах гудело пламя, а сердце бешено колотилось от страха. Теперь Кристина не могла контролировать пламя, ей оставалось лишь направлять всю свою силу на то, чтобы угадать, куда нужно поставить ногу, чтобы не обжечься. Впрочем, «поставить» - это слишком громкое слово; по приказу Пересмешника музыканты стабильно ускоряли свои мелодии, так что приходилось буквально порхать над ареной. Зрителям такое чудо явно нравилось – в конце каждого своего выступления Крисса слышала бурные овации, цирк был полон во все дни, когда давались представления (то есть трижды в неделю), только все это было ей совершенно безразлично. Уже на второй день своего пребывания в цирке девушка обнаружила, что не чувствует никакой ярости, никакого раздражения или злобы, а боль, постоянно сдавливавшая сердце, лишь оставляла в душе бездонную пустоту. Кристина спокойно выслушивала выговоры и замечания Пересмешника – таковых было много, главному циркачу постоянно что-то не нравилось, и он не стеснялся даже сопровождать свои слова весьма ощутимыми побоями – пропускала мимо ушей едкие замечания Элла и Виэре, которые потом заливисто смеялись над своими шутками… В душе Криссы существовала только боль, которая раз за разом заставляла перегонять в памяти различные эпизоды казавшегося теперь таким смешным и беззаботным прошлого.
Особенно часто девушке вспоминался самый первый серьезный разговор с Сюзанной, когда та поведала о своем сбежавшем муже. На смену этому воспоминанию приходили эпизоды бесшабашной пьянки в лесу в компании с вагантами Мыша. Что ж, как бы Сюзанна не ворчала, а Райн действительно любил ее – это мог заметить любой, кто хоть раз видел, как главный вагант смотрит на свою пассию. Кристина грустно улыбалась собственным мыслям: все-таки миром правят действия, а не слова! Хотя до памятного визита в цирк и Квинта нельзя было ни в чем упрекнуть. Стоило признаться самой себе: в нем пропал великий актер. За все то время, что они были вместе, юноша ни единым взглядом или жестом не выдал себя, даже Сюзанна – и та наверняка поверила бы в искренность его чувств, если бы с самого начала не была настроена так категорично. Понятно, что теперь правота Сэйван в отношении намерений Квинта не имела никакого смысла, но… Черт возьми, до чего же больно, снова и снова осознавать этот ужасный обман!
Так же в памяти четко отложился разговор ее новоявленных хозяев после того, как «показательный» танец закончился. То, как о ней говорили – как о вещи, неодушевленном предмете, у которого в принципе не может быть своего мнения – разом дало Криссе понять, что ее ждет. Пересмешник тогда удовлетворенно хмыкнул и снисходительно заметил:
- Неплохо, весьма неплохо. За черновой вариант сойдет, но вы же понимаете, друзья мои, что так оставлять нельзя. Надо держать зрителя в напряжении, приберегая самое интересное на самый конец. Хэйрдан и Итан, вы должны начинать музыку медленнее, постепенно ускоряя темп. Как следует пересмотрите свой репертуар и выберете из него самые зажигательные плясовые, для которых это ускорение не будет резать слух.
- Амулет получился славный, - заметил Харрикан. – Сила течет ровно, без перебоев, как будто напрямую, а не через два кристалла. Пожалуй, я сделаю для нее защитный амулет – силы у девочки много, может не удержать.
- Прекрасно, делай, что считаешь нужным, - кивнул Эттэр и повернулся к Виэре. – Теперь для тебя задание, Виэре. Ставить ей танцы не имеет смысла, а с фантазией и пластикой у девочки и так все в порядке. Подумай пока, как можно ее одеть. Безусловно, ты права – ткани должно быть минимум, потому что с ускорением музыки и пламя становится выше. Конечно, Харрикану придется следить, чтобы оно не поднималось выше плеч, но все же рисковать нам ни к чему. Задание не срочное, у тебя есть пара месяцев для раздумий – все равно до февраля мы никуда не поедем.
- А потом, как я понимаю, нас ждут гастроли, - плотоядно ухмыльнулся Квинт. – По всему миру!
- Правильно понимаешь. Тебе тоже придется попотеть – повелительница огня это, конечно, хорошо, но и канатоходцев весьма ценят, ты и сам это знаешь. Можешь выступать в паре с Виэре – тут уж вы сами что-нибудь придумаете. Теперь ты, моя милая, - неожиданно обратился он к Кристине. – Тебе следует знать, что Харрикан у нас – довольно сильный чародей, и за все фокусы, которые ты можешь решить нам показать, ты будешь иметь дело с ним. Будь любезна, будь осторожна, когда плетешь заклинание – амулет транслирует твою силу через кристалл посоха Харрикану, а он уже замыкает ее на музыку. Нам тут неожиданности не нужны, и твоя уникальность вовсе не означает, что с тебя собираются сдувать пылинки. Учти это.
… Видимо, амулет Харрикана обладал еще и способностью убивать волю. Ни тогда, ни теперь, по прошествии почти двух месяцев, совершенно не хотелось протестовать. Во-первых, это явно не имело смысла – возможностей своей силы Крисса не знала, кроме того, неизвестно было, как на ее возмущение отреагирует амулет. Помимо первого, с красным камнем, который зловредный алкоголик Харрикан укрепил у нее на лбу, у девушки имелось еще два – на груди, чуть ниже ключиц, и на пояснице. Эти амулеты были попроще, и по словам чародея они занимали свои места исключительно на случай чего-то непредвиденного. Тем более, пытаться пробиться через силу сразу трех амулетов нечего было и думать… Быть может, как чародей, Харрикан не так уж и силен, зато у него в запасе имеется целый арсенал заклинаний и обширный опыт их применения. А у нее нет ничего, кроме ее огненного танца и безграничной боли, которая навсегда убила способность любить и обратила все прочие чувства в безотчетный страх. Страх, что она собьется с ритма и получит дюжину ожогов, страх возможного наказания за непонятную провинность, страх… страх… И отчаяние.
Скрипнула дверь, и в комнатенке появилась Виэре. Она была одета в простое темное платье, поверх которого красовался грубый передник из некрашеного льна, а в руках она держала объемистый мешок, который звенел при каждом движении. Крисса не удивилась, когда Виэре сообщила:
- Вечером твое последнее выступление в Тор Лири, Искра. Нам надо хорошенько к нему подготовиться – завтра мы уезжаем покорять мир.
Все в цирке звали ее Искрой, но Кристине было совершенно на это наплевать. Как разница? Хоть тиной болотной…
Виэре извлекла из своего мешка ножницы и бесцеремонно вытащила из волос девушки простую костяную заколку:
- С этакими локонами ты и выступать не сможешь. Сейчас мы это исправим – не даром же я два месяца ломала голову, как из тебя, паршивки, человека сделать. Не дергайся, а то пойдешь с Харриканом общаться – он уже давно на тебя весьма недвусмысленно поглядывает.
Крисса и не собиралась сопротивляться. Она лишь слушала, как щелкают у нее над ухом ножницы, и думала, что вот сегодня опять придется выходить на проклятую арену и снова рисковать своей жизнью, блистая своим талантом. Даже слава обернулась против нее – ведь все почести и восхищения доставались ее хозяевам, а не ей, так что надеяться было совершенно не на что. Пусть делают что хотят. Тор Лири, или Аллемайн, или Город Семи Лун, или Эльфенбург… Какая разница?

- О, Виэре, ты вовремя – народ уже почти собрался, скоро выступать, - приветствовал свою жену Квинт. – Пересмешник нервничает, интересуется, куда вы запропали…
- Ничего я не нервничаю! – буркнул главный – судя по всему, в связи с отъездом он был не в духе, боясь забыть сделать что-нибудь важное. – Показывай, что получилось. Время не ждет.
Виэре ухмыльнулась и рывком сдернула с плеч Криссы плащ. Девушка тут же испуганно сжалась, насколько это было возможно – во-первых, стоять босиком на ледяном полу было более чем неприятно, а во-вторых, ее ужасно смущал внимательный взгляд шести пар глаз. По щедрому решению Виэре, теперь ее костюм состоял лишь из широкого позолоченного ошейника, двух широких браслетов на запястьях и двух длинных цепочек, несколько раз обернутых вокруг щиколоток. Уши оттягивали массивные кольца серег, ставшие с помощью хны ярко-рыжими, почти красными волосы покрывала тонкая золотая сетка… Кристина совершенно не представляла себе, как отважится танцевать в таком виде. Подумать только – столько людей будет жадно ловить каждое ее движение, стараясь разглядеть все изгибы обнаженного тела!... Кошмар и позор. И боль, ужасная, жгучая боль…
- Ух ты, - после паузы присвистнул Эл. – А ее не растерзают поклонники? Пойми меня правильно, Вия – как бы я тебя ни любил, а признать, что фигурка у девочки высший класс, все же придется.
- Согласна, - кивнула та. – Именно поэтому я и решила, что нечего обременять ее одеждой. Вряд ли Пересмешник одобрит мою идею, но сегодня я подумала, что, быть может, найдутся среди наших зрителей желающие провести с ней время… Можно было бы назначить неплохую цену.
- А это не слишком? – подал голос Харрикан. – А то попадется еще какой-нибудь сердобольный богатый сопляк…
- Возможно. В любом случае, об этом мы подумаем позднее, - Пересмешник встал с места, подошел к Криссе поближе и внимательно оглядел ее с головы до ног. – Вия, а ты не думала, чтобы и остальные части наряда тоже сделать из позолоченных пластин?...
- Думала. Конечно, думала, я же нормальный человек, - обиделась она. – Но этот вариант нам не годится. Будут оставаться ожоги – ведь металл-то раскаляется в огне, разве не так? На руках и ногах ожоги могут быть не так видны, но Искра белокожая, так что красное пятно на животе ее отнюдь не украсит.
- Ну хорошо, согласен, - признал ее правоту Эттэр. – Давай, веди ее на сцену – по-моему, уже пора. Клянусь богом, такого наш народ еще не видел!
Видимо все циркачи были такого же мнения. Во время пути Крисса снова ощутила прилив мерзкого, тяжелого равнодушия. Даже вполне уместное стеснение куда-то испарилось – теперь собственная нагота ничуть ее не смущала. Девушка шла, гордо выпрямившись и высоко подняв голову… Впереди, за тонким газовым занавесом, слышался возбужденный гул толпы и резкий, перекрывающий этот гул, голос Харрикана:
- Спешите видеть! Последнее выступление! Танцовщица Искра! Она танцует свой дикий танец в огне! Чудо народа озера! Не пропустите, последнее выступление!
Виэре снова сдернула с ее плеч плащ и ощутимо толкнула в спину. В первую секунду девушка зажмурилась от яркого света; над ареной повисла ошарашенная тишина – видимо, к тому, что диковинная танцовщица окажется совершенно обнаженной, люди готовы не были – а потом воздух взорвался аплодисментами и свистом…

***

Крисса медленно отерла со щек слезы и улыбнулась:
- Так-то вот, Айрин.
Последнюю часть рассказа король сидел на их ложе, обняв руками левое колено, и напряженно слушал, видимо, с трудом борясь с желанием высказаться. Теперь же он выдержал значительную паузу, прежде чем сказать:
- Так как, ты говоришь, их звали?
- Что? – удивилась Кристина – она ожидала какой угодно реакции, но такой вопрос застал ее врасплох.
- Ну, этих твоих циркачей… Повтори, пожалуйста, их имена.
- Зачем?!
- Да так, - неубедительно отозвался Айринкельн. Его голос звучал неестественно холодно, когда он продолжил. – Ложись спать.
- А ты?! – Крисса вообще перестала понимать, что происходит. Конечно, в глубине души она опасалась, что, узнав ее историю, Айрин передумает на ней жениться, но вот такая холодность с его стороны была ей совершенно не понятна. – Я ничего не понимаю!
- Я еще поработаю, - сдавленно сообщил он, направляясь к двери. – Не жди меня.
- Какая работа, Айрин?! Скоро рассвет, твои дела могут подождать и до утра!
- Не могут! – девушка с удивлением осознала, что его голос дрожит. И в ту же секунду она улыбнулась собственным страхам – он просто очень сильно переживает и не хочет этого показывать. Видимо, его действительно впечатлил рассказ его невесты, раз он так разволновался… - Теперь же, немедленно!... Я…
- Подожди, - она подошла к нему, ласково взяла его за руку и тихо проговорила. – Не далее чем несколько дней назад ты сказал, что прошлое следует воспринимать как то, что уже осталось позади. Как воспоминание.
- Не в таком случае, - лихорадочно прошептал в ответ король. – Нет, не в таком…
- Что ты собираешься делать?
- Я всего лишь собираюсь призвать к ответственности эти четверых садистов, которые так над тобой измывались!... – он судорожно прижал к губам ее руку и продолжил. – Пойми, я не могу закрыть на это глаза! Я убью их, честное слово, убью!!!...
- Не стоит, - мягко улыбнулась Крисса. – Поверь мне, Айрин, не стоит. Раз это в прошлом, разве это имеет значение?!
- А что, разве нет?! – взвился он. – Тебе разве не снятся кошмары?! Разве ты не просыпаешься по ночам в слезах?! Разве ты не…
- Да. Но… как бы то ни было, послушайся меня. Сегодня был долгий день, мы оба устали и нам нужно отдохнуть. Пожалуйста, ложись спать.
Айринкельн неуверенно подчинился. Только коснувшись головой подушки, он осознал, что действительно очень устал. Вся злость, страх и безумная жажда деятельности как-то улеглись, и король сонно подумал, что Крисса, пожалуй, права. Крепко прижав девушку к себе, он проникновенно прошептал ей на ухо:
- Клянусь, я всегда буду рядом. Я сумею уберечь тебя от всех бед.
- Спокойной ночи, Айрин, - едва слышно ответила Кристина.