Бело-голубой автобус затормозил на обочине, вминая в жирный пойменный чернозём сочную луговую траву.
- Вон там, за леском , километрах в пяти твоё Заплавное. - Водитель улыбнулся. - К родственникам? Или по учёным делам?
- По земельным. - Ответил я, спрыгивая на боле-менее сухой участок.
Водитель кивнул. Двери с громким шипением закрылись и автобус выехал на асфальт, выбросив из-под колёс комья жирной земли.
Я поприседал, разминая затёкшие за пятичасовое сидение ноги.

В луже на обочине что-то блеснуло. Я подошёл поближе, заинтересованный этим жёлто-медным блеском. На дне лежали три металлических диска размером с десятикопеечную монету. Под бензиновой радугой на поверхности воды на них угадывался какой-то рисунок. Может имперские или татарские деньги? В этих местах попадались изредка древние монеты. Всё-таки старинное пересечение караванных путей, да и до Революции народ тут жил зажиточный. Клады иногда находят. В газетах почти каждый год пишут, да и то только о тех, о которых известно стало; а сколько неизвестных?! Мной овладел почти охотничий азарт. Так, наверное, чувствовал себя Шлиман, приступая к раскопкам Трои. Я закатал рукав и полез рукой в воду. Лужа оказалась глубже, чем я думал. Когда пальцы нащупали на дне медные кругляши и подняли грязь, рукав стобаксовой шёлковой рубашки уже пропитался мутной мазутной водой. "Вот, ...! Какого ... я так вырядился для поездки в эту глухомань! Теперь без химчистки не обойтись" - выругался я про себя.

Я быстро выдернул руку, благо "клад" уже был зажат в кулаке.
На раскрытой ладони издевательски блестя в лучах заходящего солнца, лежали три десятикопеечные монеты со знакомым растительным орнаментом. Я перекатил их в ладони и глянул на реверс. Привычного копейщика там не было. полустёртый рисунок походил то ли царский герб, то ли ещё что-то, но никак не на бравого Георгия, разящего змия.
Странно. Оставлю на всякий случай, покажу археологам, ради которых собственно мне и пришлось, наплевав на отпуск, переться в такую даль с кучей документов на землю. Без моего согласия забрать паршивые два гектара неудобицы не могут! Куда катится наше государство?

А они не плохо устроились. Копаются себе в земле, клады ищут, а мне мотаться по инстанциям. При мысли о кладе, я опять глянул на мелочь в руке. Шутка что ль чья-то? Я достал платок, вытер руку и, завернув в него монетки, сунул в карман ветровки, перекинутой через плечо.

Солнце со стремительностью, присущей южным широтам, падало за тополёвую рощу. Часа через два стемнеет. Я прибавил шаг. Навстречу мне по грунтовке промчался бензовоз с дурацким номером х777ам. Да, а двадцать лет назад километры были покороче. Расстояние до трассы мы с местными пацанами пробегали за час. Сколько же мне идти? До рощи километра три и потом ещё пять. Часа два не меньше.

Несмотря на ночной ливень, просёлок на открытых местах уже подсох. Проехавший ЗИЛ поднял клубы пыли, которая теперь осела на мою рубашку. Если так пойдёт дальше, то по окончанию поездки её не возьмёт ни одна химчистка даже за двойную цену. Может, зря я не взял машину? А нет. Не зря.

-...! Всё! П...! Твою ж....! На ... я не взяла уазик! - звонкий девичий матерок донёсся из ложбинки, куда ныряла грунтовка. Я ускорил шаг. Сколько помню по своему детству, низинка между этими холмами была глинистая, и после дождя дорогу развозило так, что не всякий грузовик мог проехать. Объезжали по траве на обочине, но после двух-трёх машин там образовывалась топь, и следующие водители забирали всё дальше в сторону, пока накатанные таким образом колеи не упирались в болотце метрах в двадцати от дороги. После этого оставалось только ждать, когда земля высохнет или замёрзнет, в зависимости от сезона.

Я поднялся на холм. Открывшаяся картина была достойна кисти Левитана, если бы он жил в наше время. Поперёк колеи, увязнув по самое днище, стоял ярко красный фольксваген "жук". Это чудо западной техники казалось настолько неуместным на раздолбанной и раскисшей после дождя российской грунтовке, что я не смог удержать вырвавшийся смешок. Даже отсюда с холма было видно, что произошло. Машина пошла юзом на скользкой глине, водитель резко вдарил по тормозам, и эту игрушку поставило поперёк дороги. Спускаясь, я разглядел довольно-таки здоровые ямы под колёсами "Жука". Та-аа-ак... А мы ещё и газовали, пытаясь выбраться. Чудесно.

Водителя не было видно. Откуда-то из-за машины раздавалось громкое сопение пополам со словами достойными боцмана-ветерана.
-.... дороги! ... дождь! В ... всю местную связь! На ... такую работу! F***ing situation! Coito team et omniam team familiam! Penis canis in tei anus! Хоть бы одна ... остановилась. Проехал мимо, ...., да ещё и поржал.
Ого! А это что-то новенькое. Так изощрённо на трёх языках, один из которых мёртвый, может ругаться только культурный и образованный человек.

Я подошёл поближе и остановился на краю вязкой топи, в которую превратилась дорога.
- Не часто услышишь божественную латынь в сих благословенных краях.
Над крышей машины показалась женская головка, на которой красовалась сбитая назад и перепачканная дорожной грязью красная косынка . Вырвавшиеся на свободу из шёлкового плена тёмно-каштановые волосы скрывали лицо несчастной автолюбительницы.
- Чем зубоскалить, помогли бы лучше.
Изящная, но грязная дамская ладонь с тонкими пальцами, оканчивающимися короткими ухоженными ногтями, откинула волосы назад.

Передо мной предстало удивительное женское лицо. Собственно самого лица я поначалу не разглядел. Только глаза, но какие! Большие миндалевидные, широко посаженные с чуть поднятыми к вискам уголками. В них чёрным огнём полыхала ярость, казалось, что её жара было достаточно, чтобы высушить не только эту низину, но и вообще все болота в пойме. Выдержать такой взгляд было не легко. Я улыбнулся.
- Мадмуазель, ваши заклятия, безусловно, довольно сильны, но смогли призвать всего лишь меня, а не трактор.

Пламя ярости постепенно угасало. Только где-то в глубине, словно угольки под пеплом еле тлеющего костра, проскакивали искры тьмы, ещё более глубокой, чем эти чёрные глаза. Уголки рта, очерченного узкими, почти бесцветными губами, поползли вверх. Тонкий острый носик со слегка вздёрнутым кончиком, перепачканным землёй, смешно сморщился. Она хихикнула:
- И как же зовут демона, которого я призвала вместо трактора? Надеюсь он также силён?
- Владимир или Володимир, как говаривал мой дед, чьё наследство я собираюсь пустить по ветру - Ответил я, разуваясь и снимая носки - Скажите, прекрасная амазонка, а найдутся ли в седельной суме вашего красного тевтонского пони такие жизненно необходимые в дальнем походе предметы, как домкрат, лопата и топор?
- Ирина - представилась хихикающая фурия - Топора нет, сапёрная лопатка в багажнике, а домкрат вот... - Она ткнула тонким пальчиком куда-то себе под ноги.

Я закатал штаны, взял в одну руку туфли со вложенными в них носками, а в другой понёс барсетку и перекинутую через плечо ветровку, висящую на указательном пальце. Как только мои ступни соприкоснулись с тонкой корочкой начавшей подсыхать грязи, та сразу же проломилась и бурая жижа маленькими фонтанчиками забила между пальцами. Сделав следующий шаг, я провалился по щиколотку.
- Скажите, Ирина, там, где увяз ваш скакун, я не утону?
- Ну-у-у. - протянула она - мне здесь до середины голени.
- Понятно.
Добравшись до машины, я поставил барсетку на крышу, посмотрел с сомнением на подошвы туфель и примостил их рядом.
- А вы стало быть тот самый латифундист, чью землю местный барон по приказу правителя реквизирует во славу науки? - она включилась в игру.
- А вам это откуда известно? Не дочь ли вы здешнего барона, которую злобный дракон унёс в эту глухомань - меня несло и остановиться я уже не мог.
- Я, скорее, тот сумасшедший учёный, который, заручившись поддержкой сильных мира сего, покусился на вашу собственность.
- Ладно, оставим деловые разговоры на потом. Будем выручать вашу животину. - Я с сомнением оглядел себя. Вид не совсем располагал к ковырянию в грязи и последующему толканию чуда западного автомобилестроения. Особенно дико смотрелась рубашка.

Пыль хотел пустить в глаза, хорошо хоть не в костюме поехал, а захватил на случай непогоды ветровку. При всей дикости сочетания лёгкой куртки и шёлковой рубашки, я считал, что поступил разумно; в пиджаке было бы слишком жарко, а ветровка защитила бы от дождя. К тому же её не обязательно было надевать, а можно оставить в доме и пойти на деловую встречу во вполне приличном, а для этих мест даже изысканном, виде. Кто же знал, что первая встреча с покупателем земли состоится при таких обстоятельствах.

Я вздохнул и стал расстёгивать пуговицы.
- А что это вы делаете? - игриво спросила Ирина, когда я разделся до пояса, и попыталась придать лицу жеманно-испуганное выражение, но тут-же рассмеялась. В её глазах замелькали весёлые искорки.
- Видите ли, Ирина, эта рубашка дорога мне как память о потраченных ста долларах. Пока я дошёл до сюда, она и так пропылилась, и не хотелось бы, чтобы дорогая мне вещь превратилась в тряпку.
Я бросил рубашку в салон автомобиля через открытое боковое стекло и надел куртку, чтобы не смущать девушку своим бледным, явно не шварцнеггерским, телом.

Чавкая босыми ногами по раскисшей глине, ежесекундно поскальзываясь, я обошёл машину и посмотрел на бесформенный ком грязи, в который превратился реечный домкрат, лежащий на боку около переднего колеса. Рядом валялась расколотая вдоль доска.
- Я хотела поставить домкрат на доску, приподнять машину и толкнуть её вперёд на траву, но деревяшка раскололась и меня чуть не придавило. - послышался извиняющийся голос со стороны багажника.

Девушка замолчала и только сопение и звяканье железяк в багажнике указывали на её присутствие.
Я огляделся. Солнце уже коснулось верхушек тополей. В придорожных кустах верещала какая-то птица, словно своим криком надеялась прогнать непрошеных гостей от гнезда. Заросли ивняка почти вплотную примыкали к дороге. С другой стороны за лужком, прорезанным колеёй недавно прошедшего бензовоза блестело болотце, окаймлённое камышами.

- Возьмите - Ирина протянула мне складную сапёрную лопатку.
- Сейчас я нарублю веток, а вы складывайте их в две кучки рядом с колёсами.
Я взял инструмент и направился к кустам. Ветки после дождя напитались влагой, которая не выпарилась за долгий жаркий день, и теперь пружинили под ударами лезвия. Страшно хотелось громко выматериться, но присутствие дамы, пусть и ругающейся, как надсмотрщик на римских галерах, заставило язык завязаться узлом. Провозившись около часа и исцарапав руки так, словно гладил стаю голодных рысей, я срубил штук двадцать гибких ивовых жердей толщиной с большой палец руки. Ирина таскала их к машине, аккуратно раскладывая около колёс.

Я поднял с земли домкрат и попытался хоть слегка очистить его от грязи.
- А где ручка?
- Знаете, я так разозлилась на того урода на ЗИЛе, а тут и доска лопнула. Я её швырнула куда-то вслед бензовозу.
И точно, метрах в пяти от дороги посреди свежей колеи наполовину зарывшись в землю торчала ручка домкрата.
- Если бы попали. Он бы точно остановился, но вряд ли помог.
Я поддомкратил машину. Переднее колесо с громким чавкающим звуком оторвалось от глины. Образовавшееся углубление начало быстро заполняться мутной водой. Мы вместе с Ириной стали запихивать в колею нарубленные мною жерди. Домкрат угрожающе скрипел на лопате, которую я поставил в качестве упора. Потом повторили процедуру с другим колесом.

Сумерки наступали стремительно. Солнце окончательно спряталось за тополями и еле просвечивало сквозь не такой уж и густой лесок. Ещё час - полтора и стемнеет окончательно. Тени ивняка вытянулись и почти заполнили собой ложбинку с увязшим автомобилем и нами - двумя незадачливыми путешествениками. Тишину летнего вечера разрывали треск вечерних цикад и зудение комаров, прилетевших от соседнего болотца и алчущих тёплой крови людей так удачно задержавшихся в этом месте.
- Если не хотите стать донором, для этих кровососов - сказал я, отмахиваясь от тучи летающей нечисти, которая облаком висела над моей головой, - то прыгайте в седло и потихоньку газуйте, а когда я вытолкну вас из трясины на траву - тут же руля вправо,и, не останавливаясь, до сухого участка. Только не угодите в колею от грузовика.

Ирина запрыгнула в фолькс, который тут же пружинисто закачался на импровизированной гати. Я пристроился сзади упершись в покатую корму.
Машина газанула. Я поднажал. Послышался треск веток, и "жук", рыча на низких оборотах, стал медленно выползать на травянистый участок.
Что-то ударило меня сначала по одной руке, а потом по другой. Туфли и барсетка, скатившись с крыши, шлёпнулись в грязь и быстро покрывались глиной, летевшей из-под задних колёс.

- ...!
- Что вы сказали? - Ирина обернулась.
- Смотрите на дорогу! -крикнул я. И в этот момент автомобиль, как резвый жеребёнок рванул вперёд. Мои руки заскользили по гладкому металлу, ноги поехали назад, и я лицом вниз рухнул в липкую жижу раскисшей дороги.
Шум двигателя смолк. Приподнявшись на руках, я увидел, как Ирина бежит ко мне от машины.
- Стойте!
Но было уже поздно. Не добежав пары шагов она подскользнулась на траве и с размаху шлёпнулась на пятую точку подняв брызги жидкой грязи.
- Ну вот. А я предупреждал...
Девушка смотрела на меня, стоящего на коленях посреди дороги и размазывающего по лицу потёки жирной глины, и хохотала.
- Думаете у вас вид лучше?
- Извините..., но я думала..., что такое возможно... только... только... в плохих комедиях, - всхлипывая от смеха, проговорила Ирина. - Нам с вами просто необходимо искупаться. Поедемте в наш лагерь. Он у реки как раз на вашем участке. Заодно и поговорим о делах.