Вот уже наступило завтра. Когда я утром вылез на балкон, в очередной раз, чтобы покурить, сразу увидел письмо. От кого оно было, я не просто догадывался, а уже знал точно. Письмами меня закидывали не часто, здесь от меня предпочитали держаться подальше, особенно после того, как я подшутил над дочкой одного уважаемого в этих краях Седого вампира. Всегда было интересно, кем меня здесь считают: тираном, деспотом, террористом? «Да кем бы ни считали, мне это только на руку, главное пусть не лезут в мои дела, а в остальном я им мешать не намерен, у меня своих проблем по горло».
Мне почему-то всегда везло, в картах везло, в казино везло, с бабами везло, особенно везло на общение с людьми: сперва меня держали в изоляции, пока я не вырос. Я так и не успел стать полноправным членом общества, а мне так хотелось, но от общества в то время, взаимности ждать не приходилось. Что же касается дальнейшего, то все завернулось еще интересней: сперва меня определили в мир с одними эльфами, теперь вот с одними вампирами, я даже боялся подумать, а что же будет дальше, может меня теперь отправят на какой-нибудь Марс или Луну, налаживать контакты с инопланетянами, если они существуют.
И вот я уже смирился со своим положением, обосновался в этом неуютном, догнивающем свое мирке, и тут появляется она – очередная, повторюсь очередная вампирка моего сына. Ну, а кого он здесь еще мог найти – какую-нибудь леди-оборотня, или женщину-зомби, а может упыриху, те вообще холоднокровные. Нет, пусть уж будут вампирки – лучший вариант, что можно здесь было отыскать. Мне-то они уже поднадоели, а вот сыну, пожалуй, будут в самый раз. И все было бы хорошо и замечательно, если бы его опять не пробило на трогательную сентиментальность, с оттенком пафоса и упрямства. А в кратце: сижу я как-то у себя в гостиной, солнце уже закатилось за горизонт, ночь тишиной опустилось на город, который засверкал линиями электропередач. Из окна можно было увидеть, будто горят факелы - эта пара башенок в Южном квартале.
Сижу, никого не трогаю, слушаю Баха, с его бьющими по мозгам гаммами органа. Мне всегда хорошо думалось под классику, хотя мозг казалось, готов был просто взорваться к концу записи. Я почитывал очередное нетленное творение одного поганого человечка, что водил меня за нос лет уж с десяток – я искал его сначала рьяно, потом уже не с такой прытью, сейчас и вовсе охладел к его поискам, понял, что в итоге это бесполезно. Но признаюсь, изредка почитывал его дневники, особенно радовали меня моменты о его мыканьях в камере, что была всего метров десяти в поперечнике. Приятно все же узнать, что враг твой мучился, жаль, правда, мучения он принял не от меня, но ничего, еще не вечер.
- Па-ап. – Начал мой сынулька, уже вымахавший ростом с меня, а все называющий меня «пап, папка» ну, и в том же духе, прям как маленький. И почему же он не мог навечно остаться таким чудесным карапузом? А ведь подумать только, сколь бы это решило проблем, и сохранило мне нервов.
Я повернулся к двери, дабы созерцать картину. В обитых прессованными балками дверях стояли они: мой ненаглядный мальчуган и «эта», если можно выразиться, девушка. Одета она была тоже соответствующе: с юбкой по самое не балуйся, вся в коже, где из ботфортов торчали кружевные чулки, ну а короткая ее куртейнка оголяла плоский животик с пупкой, пришпиленным сережкой. «Здрасте, приехали». Я взял со столика стакан, и ни глядя, выпил его содержимое, что приятно обожгло горло. Больше ничего приятного во всей этой ситуации я не видел.
- Ну, привет. – Все, что я и смог сказать. Сейчас, начнеться: «Познакомься, пап, это…»
- Познакомься пап, это – Мелиса. Мелиса, а это мой отец. – Я смерил эту Мелису, придирчивым, не сулящим ничего хорошего взглядом. «Нет, такая Мелиса нам не подойдет» - решил я.
- Очень…приятно. – Процедил я, повернулся в кресле, чтобы рассмотреть сей тандем во всех подробностях. Я закинул ногу на ногу, взял пачку сигарет, прикурить. «Сесть, им, что ли предложить» - мелькнула мысль, но я отнюдь не был гостеприимным хозяином. – Мелиса курит? – Спросил я девчушку, уже предвкушая – надолго этот разговор не затянется.
- Нет, зачем же…
- Портить легкие. – Закончил я за нее, не отрывая взгляда от ее бледного лица – а вот она настойчиво избегала смотреть мне в глаза.
- Я полагаю, мне уже не грозит их испортить, как бы я не старалась. – Проворковала она, точно голубка, а голос то у нее был ничего, жаль, что остальное было не то, что я желал своему отпрыску. Сынуля не спускал с нее восторженных, влюбленных глаз, точно его приворотным зельем опоили. Хотя тут по ходу таких радикальных мер и не требовалось.
- Так что же мешает, такой очаровательной дамочке, угоститься сигареткой?
- Просто не вижу смысла, да и вкус не очень. Особенно когда целуешься, ощущения будто пепельницу облизываешь. – О, да, какая шпилька в мою сторону, тонкий намек, на толстые обстоятельства.
- Вполне возможно, правда, мне на сей счет никто еще не жаловался. А знаешь почему?
Сынуля молчал. Он уже привык к таким моим допросам к его новым пассиям, а я уже от этих его новых дам устал. Как вспоминал, сколько их, всех в слезах, мои слуги выпроводили за дверь в последний год, сразу понимал, походу он в меня пошел. Черт возьми, а я так надеялся, что будет иначе.
- Почему же? – Оживилась она, столько светской беседе.
- Я предпочитаю со всякими клыкастыми не целоваться. Признаюсь, меня это не прельщает. - Съязвил я, нагло на нее гладя.
- Ах, вот как? – Разъярилась она, проглотив мой намек, как рыба крючек.
- Пап… Мы, что собственно хотели тебе сказать…
- Я слушаю. – Перебил я его, противореча своим же словам.
- Мы с Мелисой любим друг друга – «Начинаеться, сын, ты бы уж сменил пластинку, одно и тоже каждый раз». – И решили жить вместе, если ты не против.
- Я? Да что ты, я совсем не против. Значит, ты ее ко мне на глаза затем и притащил? Чтобы известить о своем решении?
- Да. А тебя, я вижу, что-то не устраивает? – Сын недовольно смотрел на меня, вроде как не понимая, чего я так взвинчиваюсь. Он привалился к косяку, продолжая обнимать свою Мелису за талию.
- Напротив, я даже за, тем более, что я с ней уже знаком. А она тебе еще не рассказывала? – Я посмотрел в окно, наблюдая за серпом месяца, выглянувшего из-за крыши соседней многоэтажки, что оказался невольным свидетелем этой драматической сцены.
- О, чем это ты? Не понимаю. – Спросил он меня, а смотрел тем временем на свою «королеву».
- Пусть она тебе расскажет. Что ты замялась девочка?
- Я, Кай я…я хотела…сказать…
- Вот, видишь, все что она и может, это только хотеть…- Я прямо таки сверлил ее взглядом, – хотеть сказать.
Я в очередной раз спрашивал себя, а стоит ли продолжать: «И чего я все время лезу» - твердил я себе – «если у меня отношения с его мамашей не сложились, то теперь что, и сыну личную жизнь портить?» - а выходило именно так.
- Я…Кай, мне лучше уйти. – Пропищала она, пытаясь выскользнуть за двери.
Сынуля лишил ее такой возможности, он приобнял ее и притянул к себе. Кай раздраженно посмотрел на меня, уже догадываясь, в чем собственно дело. Его взгляд красноречиво выражал «продолжай». Я затянулся, закинул голову к потолку, выдохнул дым, как паровоз, потом оглядел комнату, будто первый раз ее видел. Мой взор терялся в узорах частых ромбиков, на выленялых обоях.
Наверное, я пытался тянуть время, потому как стал рассматривать начиненный носок своего сапога, на фоне некогда пестрого линолеума. Мой раздумья прервал сын, и раздраженно поторопил со всеми этими признаниями.