Осенний вечер уныло подмигивал мне фонарями-глазами. Фиолетово-оранжевые облака придавили город к земле набрякшими телами. Вот-вот небо снова разразится надоевшей за последнюю неделю моросью. Октябрь тихонько паковал вещи, готовясь уступить место морозному ноябрю. Желто-красный ковер из листьев давно побурел и размок от непрекращающихся дождей. Деревья покорно разделись для зимнего сна и предстали перед взором в своей унылой угловатой наготе. Редко-редко на черной тонкой веточке можно было заметить запоздалый солнечно-желтый листик – последнее напоминание о безвозвратно ушедшем лете.
Я шла домой, перешагивая через лужи на асфальте. Неподъемные пакеты из магазина оттягивали руки, а в душе нарастало раздражение, смешанное с усталостью. Единственная девушка в семье, а все тяжести приходится носить мне. Ярик с упорством молодого осла отказывался ходить за продуктами, уверяя, что не сможет даже хлеб нормальный купить. Ярик – это мой младший брат. Родители уехали заграницу по работе, оставив нас одних. Обещали вернуться через год. А пока мы жили вдвоем и пытались как-то обустроить свой быт. Точнее бытом занималась я, а Ярослав ходил в школу, вечера проводил в своей комнате или на улице с друзьями. Единственным местом нашего пересечения была кухня. Там Ярик с удовольствием съедал приготовленный ужин, смачно целовал меня в щеку и, налив себе чай, удалялся в свои покои. Сначала я пыталась бороться с таким распорядком обязанностей, а потом махнула рукой. Я больше нервов потрачу на перевоспитание, чем сил на то, чтобы помыть посуду за нами самостоятельно. Даже оправдание брату придумала – ведь он же мужчина, как никак.
До дома оставалось совсем немного, когда с неба всё-таки посыпалась мелкая противная морось. У меня был в сумочке зонтик, но занятые руки отняли последнюю надежду прикрыться от непогоды. Перехватив поудобнее пакеты, я прибавила шаг. Моя поспешность сыграла со мной дурную шутку – высокий каблук предательски поехал в подвернувшейся под ногу луже. Сердце тоскливо екнуло, предвкушая позорное падение. Неловко взмахнув нагруженными сумками, я морально приготовилась поздороваться пятой точкой с осенней грязью. В этот момент чья-то сильная рука подхватили меня за локоть, помогая удержать равновесие.
- Ой, спасибо, - только и смогла пролепетать я, радуясь, что не упала.
- Не за что. Давайте, помогу донести, - ответил мой спаситель.
Я с опаской посмотрела на парня, оказавшего мне услугу. Благодарность благодарностью, но отдавать пакеты незнакомому человеку не хотелось. Продукты стоили денег, а парень вполне мог оказаться слишком голодным, чтобы помогать мне безвозмездно. Видя моё замешательство, молодой человек нерешительно улыбнулся. Ближайший фонарь не горел, поэтому лицо незнакомца было скрыто полумраком, но что-то невероятно знакомое проскальзывало в интонациях его голоса. И эта улыбка, я определенно её где-то видела...
- Паша? – моя неуверенность мгновенно сменилась радостным узнаванием. – Пашка!
Забытые пакеты полетели в грязь, а я с оглушающим визгом кинулась на шею к старому приятелю детства. Парень слегка опешил от такого бурного проявления чувств, но с готовность раскрыл объятия, принимаю мою отнюдь нелегкую тушку себе на грудь.
- Привет, подруга. А я тебя ещё у магазина заметил. Думал, ты, не ты. Решил проводить, проверить, где живешь, - объяснил мне Паша, когда я, наконец, отпустила его изрядно пострадавшую шею.
- Ну ты и... – возмущенно задохнулась я. – Не мог что ли раньше догнать? Не пришлось бы тяжелые сумки так долго нести.
Кстати, о сумках. Спохватившись, я принялась подбирать испачканные пакеты с земли. Снова накатила волна раздражения, теперь уже на себя. Неужели не могла выбрать место посуше для расшвыривания ценных вещей? Теперь все заляпано черной жидкой грязью. И как я их понесу теперь? Пашка решительно забрал сумки у меня из рук, и злость уступила место благодарности. Так неудачно прошедший день обещал закончиться очень приятно.
Павла я знала очень давно, с глубокого детства. Мы вместе отдыхали в деревне у бабушек – разоряли сеновалы, играли в казаков-разбойников в местном лесочке, устраивали заплывы в небольшом прудике за селом. Как-то раз Пашка даже спас меня от разъяренного гуся, которого я раздразнила по неосторожности. Как сейчас помню, я, маленькая и жутко испуганная, со всех своих, тогда ещё коротеньких, ножек удираю от огромной разозленной птицы. И тут появляется Он, спаситель. Паша выбежал вперед, закрыв меня телом, и угрожающе зарычал на гуся. Пернатое остановилось, слегка обалдев от такой человеческой наглости, а потом неожиданно развернулось и мирно потопало восвояси, переваливаясь с лапки на лапку. После того случая я до конца лета смотрела на Пашку, как на какого-то супергероя.
В Москве мой приятель жил на другом конце города, так что виделись мы редко. Но по приезду в деревню наша дружба вновь расцветала пышным цветом. А потом родители Пашки переехали в другой город, и мы больше не виделись. Сначала я сильно переживала, даже плакала по ночам в подушку, вспоминая друга, но детское горе недолговечно. Вскоре у меня появились новые друзья, первая любовь. А потом бабушка умерла, и её домик в деревне продали...
- Пашка, Пашка, - покачала я головой, выныривая из воспоминаний детства, подернутых розовой ностальгической дымкой. – Сколько мы не виделись? Лет десять, наверное?
- Где-то так, - мой друг задумчиво почесал затылок. – Мне было двенадцать, а сейчас двадцать два... Ну да, ровно десять лет.
- Подонок ты, - ткнула я парня локтем под ребра, - совсем забыл подругу.
- Да ладно, - Паша добродушно ухмыльнулся, - ты меня тоже не часто вспоминала. Так ведь?
В ответ я скорчила злобную рожицу, и мы вместе рассмеялись. За разговором оставшаяся дорога до моего дома пролетела совсем незаметно, и вот уже подъезд уютно светит желтой лампочкой над дверью. Неожиданно я осознала, что совсем не хочу расставаться со старым приятелем. Рядом с ним было так тепло и как-то... солнечно. Будто бы крошечный кусочек лета пришел дохнуть мне в лицо ароматами цветущих трав, разогретой земли и речной свежести. Я не смогла упустить эту возможность погреться перед долгой зимой, уже наступавшей на пятки медлительной осени.
- Паш, а пошли к нам в гости? Я тебя с братом познакомлю, ты его, наверное, и не помнишь уже, - Ярославу было всего пять лет, когда Павел последний раз приезжал в деревню.
- Неудобно вроде, - молодой человек нерешительно посмотрел на наручные часы.
- Да будет тебе! – принялась уговаривать я. – Только не говори, что тебе родители не разрешают поздно домой приходить.
Пашка нахмурился и мотнул головой.
- Нет, конечно, просто... А, ладно, гулять, так гулять, - с улыбкой закончил мой друг, - пошли в гости.
Я едва не запрыгала от радости, но вовремя вспомнила, что такой взрослой барышне не пристало выражать свой восторг подобным образом. Мой личный кусочек лета, груженый пакетами, прошествовал за мной в подъезд.

- Я дома! – крикнула я, отперев дверь квартиры. – И не одна.
Ярик высунулся из-за косяка двери своей комнаты, с любопытством разглядывая гостя.
- Привет. Ярослав, - брат подошел к нам и протянул руку для приветствия.
Пашка на секунду замешкался, пристраивая грязные пакеты на половичок, и протянул ладонь в ответ:
- Павел. Мы с тобой вообще-то знакомы, но ты меня вряд ли помнишь.
Ярик пожал плечами, как бы извиняясь за свою забывчивость, и требовательно уставился на меня.
- Аль, ужин будет?
Я картинно, со стоном и причитающимся обреченным выражением на лице, сползла по стенке.
- О, небо! За что ты сделало мужчин такими беспомощными? Звезда моя, ужин в холодильнике! Иди и разогрей себе сам! Сестра устала, и вообще, у меня посетитель.
- Посетители в больнице, – буркнул брат и скрылся на кухне.
Я виновато посмотрела на Пашку, тот только понимающе улыбнулся. Вот и пример тому, что настоящую дружбу не разрушат даже десять лет разлуки.
Ярик нарочито громко загремел на кухне кастрюлями (ума не приложу, зачем они ему понадобились!), и я очнулась от задумчивости. Паша также молча протянул мне руку, помогая подняться с пола.
- Иди, корми брата, а то он сейчас всю посуду переколотит.
Возразить было нечего.
Через полчаса вся наша троица сидела за столом и с аппетитом уплетала вчерашний грибной суп. Всё-таки правильно я сделала, что затащила Пашку в гости – вон как наворачивает, совсем оголодал. После ужина Ярик налил всем чай – хоть на что-то у человека совести хватило – и, схватив свою кружку, с невнятными извинениями покинул кухню, оставив нас с Пашой наедине.
Опершись локтями на стол и обхватив ладонями горячую кружку, я рассматривала своего старого приятеля. Возмужал мальчик. Я помнила его долговязым худым подростком с торчащими в разные стороны волосами. Теперь передо мной сидел красивый молодой мужчина. Светло-бежевый свитер обтягивал широкие мускулистые плечи, мощную шею обвивал черный шнурок с висящим на нем замысловатым кулоном. Темные полудлинные волосы эффектной челкой спадали на лоб, светло-карие глаза озорно блестели. Пашка осторожно отпил чай и вопросительно изогнул широкую бровь:
- Что-то не так? - я медленно покачала головой. – Ты так смотришь.
- Просто давно не видела.
- И как? Сильно изменился? – лукаво улыбнулся парень.
- Не представляешь насколько, - ответила я ему в тон. – Ну, рассказывай, как живешь, чем занимаешься.
Паша поерзал на табурете, устраиваясь поудобнее, а я поставила кружку на стол и положила подбородок на сплетенные пальцы, приготовившись слушать. Как всё-таки замечательно, что мы встретились. Так хорошо мне давно не было. От сердца по телу разливалось нежное тепло, лампочка на кухне светила уютно, словно заходящее солнце. Даже кончики пальцев стало покалывать от удовольствия. Пашка по другую сторону стола казался самым родным и близким человеком. Внезапно меня захлестнуло дикое желание обнять его, прижаться щекой к твердому плечу и вспомнить. Вспомнить, как пахнет свежескошенная трава на сеновале, какое синее небо в жаркий летний полдень, как золотится поднятая пыль на дороге, когда по ней проезжает машина; вспомнить прохладу лесной тени и пляс солнечных зайчиков на закрытых веках, когда летний ветерок шевелит кроны деревьев... Кажется, я слегка задремала, потому что Паша осторожно коснулся моего плеча.
- Аль, я пойду. У тебя уже глаза закрываются.
От огорчения весь сон как рукой сняло.
- Уже пора? – грустно протянула я. – Может, ещё посидишь?
Паша утешающее улыбнулся.
- Я завтра зайду. Идет?
- Обещаешь? – я скептически прищурила один глаз. Мне почему-то казалось, что стоит Пашке уйти, как он снова пропадет лет на десять. Мой друг клятвенно заверил меня, что сделает всё возможно, чтобы увидеться снова. Мне ничего не оставалось, как поверить.
- Пойдем, до двери провожу, - мы синхронно встали и пошли в коридор. Я с непонятной мне грустью наблюдала, как Пашка зашнуровывает ботинки и натягивает куртку. Когда он был одет, я не смогла отказать себе в удовольствии обнять его на прощание.
- Очень рада была тебя увидеть, - искренне прошептала я куда-то в Пашкину ключицу, выше достать не получилось – парень был высок как пожарная вышка.
- Жди в гости, - мой друг чмокнул меня в макушку и ушел, тихо прикрыв за собой входную дверь.
Я постояла немного в коридоре, слушая, как стихают его шаги на лестнице, и пошла мыть посуду. Руки привычно мылили тарелки, не требуя контроля со стороны головы. Мысли голодными собаками накинулись на истерзанный учебой и работой мозг. Я думала о Пашке. Казалось невероятным, что человек, с которым не виделись целых десять лет, мог остаться таким же родным и близким, как в детстве. Столько воды утекло, жизнь не раз делала крутые виражи, выламывая мощные деревья убеждений. Я столько раз менялась, что уже сама давно забыла, какой была когда-то. И вдруг он... Полжизни в одну секунду смело веником воспоминаний в мусорное ведро. Я вновь чувствовала себя десятилетней девочкой без забот и разочарований, нежной, как ещё нераспустившийся бутон, светлой и чистой, как бывают только дети, выросшие в любви и ласке. В голову пришла мысль, что пусть даже Пашка больше никогда не появится в моей жизни, я уже буду век благодарна ему за этот чудный вечер. Вдогонку накатило подозрение, а что если мой старый друг совсем не такой, как прежде? Ведь я не знаю, как он жил эти десять лет...
На моё счастье грязная посуда кончилась. И я отправилась спать, забросив все сомнения в ящик «подумаю об этом завтра».