“Как же я хочу вырваться отсюда! Здесь нечем дышать и не хватает горизонта. Неужели это всё, что есть в этом мире?
Поговаривают, что если очень чего-то хотеть, вселенная может поверить в реальность твоей мечты…
А ещё говорят, что сны бывают вещими, только сняться они не всем…
А если, хотя бы иногда, и сны бывают реальными, то пусть мне приснится исполнение моего желания……”

Отправив заметку в ЖЖ, закрыв страницу контакта и выключив компьютер, Тома посмотрела на часы. Было уже около четырёх утра, за окном занимался рассвет. Таяла летняя ночь, уже во всю голосили птицы, жители города спали с открытыми окнами, но известно, что горожане успешней просыпаются от песни будильника, чем от птичьего гама за окном. И упускают то самое удивительное время- время летнего рассвета, когда даже улицы самых больших и пыльных городов дышат свежестью, пахнут росой. Последние тени уходят с ночного карнавала, волокут свои длинные плащи под корни деревьев, стараясь успеть до первых лучей солнца. А птицы, осмелев и предвкушая рассвет, на разные голоса зовут, будят новый день!
Но, уснув перед открытым окном, положив голову на руки, она уже не слышала ни птичьего концерта, ни ветра, который шептался с тетрадными листами, летавшими по комнате…
Сквозь сон, ей казалось, что кто-то пристально смотрит на неё. В голове уже побежали мысли о делах запланированных на день, рука затекла от сна в неудобной позе, шея ныла. Она открыла глаза, и тут же вскочила, уронив стул на котором спала. Из угла деревянной комнаты, заставленной непонятным барахлом, за ней с интересом наблюдал незнакомый ей юноша. Он выпрямился и удивлённо поднял брови.
-Ты за картиной для лорда? Я же сказал, она будет готова только через десять дней. Прости, я просто не успеваю раньше, рассвет длиться лишь несколько минут……что с тобой? Ты в порядке? – спросил юноша, наблюдая, как она пятиться от обвитого плющом окна.
-а что происходит?
Юноша нахмурился и поднялся со скамьи, на которой сидел.
-Сударыня, может, Вам нужна помощь? Увидев Вас спящей, я решил, что лорд прислал Вас, прошу простить меня, если ошибся. Но кто Вы в таком случае?
Она несколько раз открыла рот, словно рыба на мели, но так и не смогла произнести не слова. Да и что говорить-то? Я Тома, студентка третьего курса? У меня сегодня экзамен, а я не пойму где я и что происходит?
Юноша открыто и светло улыбнулся.
-Хорошо, оставим расспросы, может, присядешь…те? – он поднял упавший стул. – Я придворный художник, Вы в моем доме, в нескольких часах ходьбы от замка. Прошу Вас, Сударыня, не молчите, может, я смогу чем–то помочь? Я вижу Вашу растерянность, но, право, сам теряюсь от Вашего молчания – и он снова улыбнулся, просто и открыто. От этой улыбки стало спокойнее, и она смогла оглядеться. Действительно, домик художника… по единственной комнате были разбросаны холсты, кисточки, на полу были черные полосы – от угля. На столе вперемешку краски с прочими вещами, несколько мольбертов в углу… Художник выжидающе смотрел на Тому.
-Простите, но я ничего не могу Вам сказать - врать не получалось. Тома вздохнула и продолжила – и мне действительно нужна Ваша помощь. Дело в том,… что я не знаю, как оказалась здесь и понятия не имею, как вернуться обратно.
«это сон!» промелькнуло в голове. «Мне это просто сниться. На самом деле я просто сплю у себя дома, благополучно просплю экзамен, зато поболтаю с придворным художником, отлично. А сейчас он решит, что я сумасшедшая и отправит к придворному лекарю, или ещё куда-то…или просто выгонит…»
Но Художник оставался спокойным. Он только опустил глаза и перестал улыбаться.
- Загадками говорите. Прошу простить мою дерзость, не позволите ли обращаться к вам на «ты»?
Тома кивнула.
-Как тебя зовут?- Тон Художника стал серьёзным
-Тома.
-Хорошо. Тома, что самое последнее, что ты помнишь?
« Я сплю. Без вариантов. Это просто правдоподобный сон»
-Я заснула у себя дома…
Художник прошелся по комнате и тяжело опустился на кровать. Сейчас он показался Томе таким уставшим, измотанным…
-Извините. Я действительно не понимаю, как оказалась здесь, и мне очень жаль, что я причиняю вам неудобства. Сейчас мне вообще кажется, что это всё сон, и последнее что я помню, как собиралась ложиться спать.
Художник поднял голову и посмотрел на Тому снизу вверх.
-Ты присаживайся, я тебе кое-что сейчас расскажу.
Тома послушно села на стул. Художник устало потёр ладонью глаза.
- Ты только не пугайся, но ты правда спишь. Только все что происходит – все равно реальность…
Может, именно потому, что это был сон, земля не плыла под ногами, не кружилась голова, в глазах не темнело. Художник рассказывал тихо и спокойно, словно уже давно готовил эту речь. Он рассказал что попал сюда так же как и она, заснул, и проснулся здесь, в этом домике, что также как и сейчас дул в открытое окно ветер, что слушая как шепчутся на этом ветру деревья за окном он не мог поверить в свое счастье. Ведь он так мечтал вырваться из того ограниченного, серого мира, где нет ни горизонта, ни высоты, где не хватает воздуха и некуда деться от пустоты в глазах окружающих людей. Рассказал, как мечтал быть свободным и рисовать другие миры, отважных воинов и мудрых царей…
-Мечта моя почти исполнилась, теперь дело за малым. Я обещаю, я знаю, что нужно сделать, что бы ты вернулась, только, пожалуйста, не задавай вопросов. Просто поверь.
-У меня нет иного выхода – Тома улыбнулась и попыталась заглянуть в глаза Художнику. В ответ он перевел на нее задумчивый взгляд. Не осталось и следа легкости в выражении его лица. Он даже стал казаться старше, что-то тяжелое легло на его плечи. Он тяжело поднялся и протянул Томе руку. Кончики пальцев были черными от угля.
-Идём. Не бойся.

Снаружи домик показался Томе ещё меньше, чем изнутри. Он почти весь был обвит плющом, и казался частью окружающего леса, а не творением человеческих рук. Шумели вокруг большие деревья, по тропинке, уводящей в чащу, бегали тени и солнечные зайчики. Художник шел чуть впереди, держал Тому за руку и говорил на ходу.
-Мне нужно нарисовать твой портрет. А вернее, просто как-то изобразить тебя на картине. – он обернулся и положил вторую руку ей на плечо. – Каждый, кто создаёт что-то из своей души – будь то музыка или стихи, картины или проза, скульптура, да всё что угодно, каждый ждёт дня, когда сможет создать свою лучшую работу. Когда не будет терзать неудовлетворенность несовершенством своего творения, когда на полотне, в рифме или сводах здания увидишь то, что ты пытался поймать и передать в этой форме. Но для этого мне нужно, что бы ты кое-что увидела.
-Подожди. Ты что, знал, что я приду? И что значит с тобой было так же? – на свежем воздухе соображать стало легче. – Ты говоришь со мной так, словно ждал момента, когда …
Художник усмехнулся.
- Пожалуйста. Это же сон, забыла? – он всплеснул руками. – Я объясню то что смогу – его взгляд снова стал задумчивым и отрешенным.
- Но сейчас главное – сделать то, что необходимо для того что бы ты проснулась…там. В своем мире.
«В своём мире»
- А я могу не проснуться?
- Этого не случиться. Пойдём!
-Откуда ты знаешь? - Томе начало становиться страшно. Что значит не проснуться? Что происходит, это всего лишь сон!
-Не бойся. Я с тобой и… знаю что делать.
Он снова взял её за руку и потянул за собой.
Лес становился гуще, солнце уже перевалило полдень. Они шли по тропинке, не быстро и не медленно, Художник то и дело показывал Томе удивительных птиц с человечьими глазами, подводил к полянам звенящих цветов. Шаг за шагом она перестала думать о том, что ее пытаются отвлечь или запутать, обмануть или испугать. Когда кто-то искренно улыбается тебе, сложно не улыбнуться в ответ.
Когда вечер уже полноправно властвовал в небе и солнце, багровея, клонилось к облакам на горизонте, они подошли к опушке леса. За деревьями начинался луг, уходящий вниз, к зеленым холмам, пересеченным рекой.
- Красиво как… Ты это хотел мне показать? – Тома восхищенно смотрела в даль, туда, где за дальними холмами начиналась гряда заснеженных скал.
- Нам лучше спрятаться – Художник потянул её за локоть ближе к большим валунам, заросшим мхом.
- Видишь вон там – он указал рукой куда-то вниз, за насыпь камней – он будет держать свой путь туда.
- Кто?
- Смотри!
Из-за зеленых холмов, освещенных вечерним солнцем, огромной величественной птицей поднялся дракон. Разрезая мощными крыльями льющийся из-за легких облаков свет клонящегося к закату солнца, мчался он над раскинувшимися в долине реками и лесами, выгибал сильную шею, оглядываясь на восток. Лишь несколько взмахов кожистых крыльев, и им уже стал слышен свист ветра от драконьего полёта. Лишь на миг замер дракон в воздухе, залитый теплым сиянием уходящего дня, и не переставая грациозно махать крыльями, окликнул земли на востоке. Воздух прорезал гортанный, низкий гул, и где-то вдали, ему вторил более тонкий – драконы переговаривались между собой. Ещё взмах крыльев, и чуть нырнув вниз, дракон полетел к своей пещере, и скрылся из виду.
Художник обернулся и пристально посмотрел на Тому. Она, ошарашено улыбаясь, переводила взгляд с него не небо, на котором уже таял последний солнечный свет. Казалось, что сердце бьется где-то снаружи. Сколько силы и свободы. Сколько мощи и спокойствия! И какая хрупкость, от осознания неведомой редкости и отстраненности…
- Вот такие глаза можно рисовать! - сказал Художник, глядя на Тому. И дождавшись ответной улыбки, снова взяв её за руку.
Уже начинало темнеть, когда они дошли до дома. За весь путь никто не проронил ни слова. Перед домом Художник остановился, и чуть помедлив, спросил:
-Не замерзла?
Тома помотала головой.
-Тогда подожди, пожалуйста, тут, хорошо?- Он открыл дверь, и, скрипнув половицами, быстро зашагал по темной комнате.
В лесу уже стрекотали сверчки, с каждой минутой все темнее становилось вокруг. Тома подошла к окну, у которого проснулась утром. Казалось, это было давно, и как будто не с ней. « Неужели это и правда только лишь сон?» пронеслось в голове. Но тут в окне загорелся слабый огонёк.
-Вот. – Художник опустил на подоконник масляную лампу, накрытую круглым стеклянным плафоном. Вокруг огонька сразу закружилась мошкара и мотыльки.
- Точно не замёрзла?
- Точно – Тома рассмеялась. Легко и звонко. Не боясь потревожить задремавший лес. – что мне нужно делать?
- Ничего - покачал головой Художник, глядя из окна. Ты просто стой там как тебе удобно, и смотри на меня – он усмехнулся. – А я тебе кое-что расскажу.
- Когда ты засыпала, то мечтало оказаться далеко от того места, где находилась, так? Вот и со мной так было – он не стал дожидаться ответа. – Мечты сбываются – продолжал художник, устанавливая перед окном мольберт, и натягивая холст. – Сейчас я нарисую это окно, из которого смотрел несколько лет. Я наблюдал, как оно покрывается плющом – он сделал несколько движений рукой, и кисточка зашуршала по холсту – Наблюдал, как приходит осень и наступает лето. Рисовал. Ко мне приходили знатные вельможи и просили сделать их портреты. Приходили с приглашениями на коронации и свадьбы, пиры и похороны – он продолжал рисовать, а Тома осторожно шагнула ближе к окну, облокачиваясь на него локтями. Художник взглянул на нее и довольно улыбнулся.
- Я нарисую лампу, которая золотит твои волосы, и отражается в твоих глазах светлячками. Сколько ночей простояла она на этом окне, как привычно и обычно смотрится она на этом старом, грубом деревянном подоконнике, на котором лежат твои руки. Так нежно, и так не привычно……
- Я постараюсь нарисовать ветер, который раздувает фитиль и бросает тебе на лицо волосы. Я постараюсь передать пение сверчков и запах лета, и там, у горизонта – восходящую луну, крадущуюся сквозь листву… - кисточка порхала над холстом, как мотыльки над лампой, теплая ночь бежала, рассыпая по небу звёзды. Тома улыбалась и грустила, смеялась и спорила с Художником, который с легкостью ветра поднимающего листья, вел кистью, смеясь и печалясь вместе с ней.
Прохладный предрассветный туман стелился по лесу, темнота уже медленно отступала, когда, опустив кисть и сделав шаг назад, Художник сказал: «Ну, вот и всё».
Тома замерла у окна. За ночь страшно затекла спина, глаза буквально слипались, но от тона, которым была сказана фраза, все внутри похолодело, и стало холодно.
Тома хотела спросить, можно ли посмотреть на то что получилось, но тут Художник покачнулся и упал, чуть не сбив с подоконника лампу. Тома побежала в дом.
-Что случилось? Устал?
Он уже поднимался с пола.
-Нет, нет, все в порядке…- он выпрямился в полный рост.
- Точно?
- Да. Всё так, как и должно быть. Я создал то, что стремился создать всю свою жизнь. Так к чему теперь жить дальше?
-Что? – Тома отстранилась от него – Что ты имеешь в виду???
Но слёзы уже сами подступали к глазам.
-Мечты имеют обыкновения сбываться странным образом, или приводить к последствиям, от которых задумываешься, а того ли хотел? – печальная улыбка засветилась на его лице.
– В теории и практике исполнения желаний слишком много нюансов, и всевозможных поворотов, никогда не можешь предусмотреть всё. Говорят, за всё нужно платить, может, обратная сторона желаний и есть плата за них. Я ведь тоже когда-то мечтал рисовать волшебные страны с натуры… мечтать опасно и пленительно. И я мечтал написать свою лучшую картину. После которой рисовать было бы просто нельзя. Но мы лишь те, кто мы есть. Я – художник, и не рисовать для меня тоже, что не жить.
Каждый мечтатель идет без опоры, по канату в густой туман, веря и надеясь. Это рискованно, порой, даже неоправданно рискованно, но только мечтателям подвластны границы мира…миров. Ведь мы их просто не признаем… ну что ты, Томка, что ты, не плачь…
Обняв её за плечи, он всё говорил и говорил о том, что всё не напрасно, что очень рад тому, что они вообще встретились, что всё равно ничего нельзя изменить…
Но в голове гремели только несколько слов «я его больше никогда не увижу, никогда больше не увижу, никогда не увижу, никогда...»

……на экзамен Тома опоздала. Только в метро поняла, что едет в домашних шортах, хорошо хоть тапочки переодела, точно бы к лекарю… в психушку определили. Лето царило в городе, асфальт плавился под горячим солнцем, гудели машины, пешеходы спешили по делам, ели мороженое…
Промчались теплые месяцы целой жизнью, а в августе, когда катились по ночному небу звёзды, люди задирали головы, загадывали желания, шептали мечты.
А как-то поздней осенью, когда дождь заливал улицы и ветер бросался его каплями в окна, в музее изобразительных искусств, на выставке современной живописи, она стояла перед полотном, на котором в обвитое плющом окно, выходящее на солнечный лес, смотрело, печально улыбаясь, её изображение. “Автор не известен” было выбито черными буквами на табличке рядом с картиной.