Воспоминания накатывали на нее лавинами, сметая остатки ее разума, подобно легкому ветерку, разметающему карточный домик. Боль, терзавшая все существо девушки, в такие моменты притуплялась совсем немного, и она начинала бредить.
   Веревки, которыми ее руки были привязаны к потолочной балке, глубоко врезались в запястья, но гораздо сильнее была боль в истерзанной кнутом спине… а растягивание на дыбе (о да, теперь она знала что это такое) и вовсе заставили ее выронить деревяшку, заходясь в таких криках, что вскоре охрип, а потом совсем пропал голос.
   Кто-то перерезал веревку, и Аэль мешком свалилась на каменные плиты. Подобравшись, девушка судорожно дрожала, желая только одного – прекращения своих мучений.
   - это… чем… говорил, - взволнованный голос, - …один Варге.
   Звуки, доносившиеся до нее, переплетались с видениями далекого прошлого… кажется, ее кто-то пнул, но истерзанное тело отреагировало вялым всплеском ощущений на фоне пережитого…
   Перед нею впервые возникло позабытое лицо отца, доброе, мягкое… он что-то говорил, но вскоре гротескно исказился, приобретая ястребиные черты лица ее мучителя… он тоже шевелил губами, но уловить ускользающие от ее сознания слова она не могла.
   Провалиться в спасительное забытье не получалось.
   Еще разок пнув лежащую узницу, Варге брезгливо поморщился.
   - Ничего особенного, - раздраженно выдавил он, - она уже никакая, а ведь ее ведь только кнутом приласкали, верно?
   - На дыбочке растягивали еще, - протянул Киор, - гнутый сапожок примеряли, да долго она не выдержала, полностью сломалась… ну, а к серьезным… мм… действам еще не приступали вродь...
   Варге задумался. Если слова Адера правдивы, то подопытная, под действием пыток, по неведомым причинам, перестала ощущать воздействие ошейника.
   - Встань, - разум требовал доказательств.
   Девушка даже не шелохнулась. Глупо было бы ожидать, что она встанет, но, по крайней мере, попытаться она должна была. И этого не произошло. Какая-то муть. Варге напряженно размышлял, пытаясь представить себе, что напишет он в отчете магистру. Подобного никогда не было, и разобраться, в чем тут дело, мог разве что Улкас. Старый маг ни с кем не желал делиться своими чертовыми секретами…
   - Заприте понадежнее. И стражи побольше.
   Круто развернувшись на каблуках, Варге двинулся прочь.

   Он ощущал волнение Матери. Стареющая прародительница теряла терпение, а это всегда было не к добру. Но тут уж, как говориться ничего не попишешь.
   Мелодичные переливы ее музыкальных мыслей, по крайней мере, разбавляли густой кисель людских голосов, преследующих его повсюду. Таких грубых звуков он давно не слыхал, даже нар'зари, не обладающие гортанным совершенством драков, звучали мелодичнее.
   - Уже совсем скоро, - прошептал он, слушая собственный, вполне человеческий, голос, который раздражал его ничуть не менее чужих голосов.
   Последний полет приближался. Если не успеть к тому времени, ждать чуда придется еще долгое время. И даже если все получится, шансы невелики, подумал он. Древние чистокровки, конечно, мудры, но даже их мудрости есть предел.
   Раздражало то, что от него зависело слишком малое. Собратья потерпели первое поражение и теперь, очевидно, приступили к осуществлению запасного плана. Пусть так. Лишь бы все не оказалось напрасным…
   Подняв руки к шее, он нащупал ошейник. Полумрак скрыл усмешку узника. Наивность серых мастеров поражала. Пользоваться выдающимся изобретением так долго и даже не попытаться что-то улучшить… это было вполне в духе молодых рас. И он не мог сказать, что не был этому рад.
   Металл потеплел, словно жуткое украшение на горле слышало его мысли. Впрочем, учитывая суть субстанции, это было недалеко от правды. Лишний раз привлекать внимание к своей персоне не хотелось, и узник расслабился, очищая разум. Он уже достаточно выбился из стандартной роли забитого раба, излишнее усердие было чревато жуткой головной болью, которую так любили дарить тюремщики.

   Бесплодные земли преобразились. Р'Нала впервые обратила внимание на сочную зелень, которой обросли прежде мертвые деревья на равнине. Свежая трава, с разноцветными пятнами полевых цветов, блестела капельками росы. Только Мертвые горы оставались мертвыми, так уж повелось с тех давних времен, которых Р’Нала и не застала, хотя и сама уже прожила весьма долгую даже по меркам нар'зари жизнь.
   - Любуешься красотами, пока бывшая подопечная твоя топчет застенки Италуэмора, - дерзкий голос раздался у нее за спиной, - я-а-сно-о…
   Тейгир. Уж он, верно, знает ответы на многие вопросы, с горечью подумала она. Его интересы оставались за пределами понимания Совета Древних, и никто из них не мог похвастаться тем, что живет дольше него.
   Она обернулась. Худощавый юноша, стоявший напротив, мало походил на умудренного годами старца, но Р’Нала знавала Тейгира во многих обличьях. Солнце светило ему прямо в глаза, и парень щурился, лукаво улыбаясь. Руки он держал скрещенными на груди.
   А ведь пренебрегает преимуществами, подумалось ей. Солнце в глаза, неудобная поза, мешковатая одежда, даже оружия нет… В случае поединка, инициатива будет принадлежать ей… и о чем он только думает?
   - Ты забываешь, - он постучал пальцем по лбу, - все твои мысли тут.
Краска залила Р'Нале лицо. Так опозориться перед древним… забыть о непреложном…
   - Твой фантом не справился со своим заданием. Больно было?
   - Ничуть, - он двинулся с места, и прошел мимо нее, демонстративно подставляя спину, - но я думаю, он справился. Разве ему не удалось развлечь тебя? Мне было весело.
   - Что тебе нужно? – не выдержала она, - зачем мешать своим родичам? Ты же нар'зари, ты должен понимать…
   - Ла, ла, ла – скучающе оборвал ее он, - детский лепет. Тебя не учили думать, Нэрэй Йарио Р’Нала?
   Упоминание ее родового имени, а точнее тон, которым было оно произнесено, бросило нарзарианку в дрожь, и она не могла выдавить ни звука.
   - Мы мудрее. Долговечнее других, - тон Тейгира внезапно стал бесконечно печальным и отдавал горечью, - зачем, как ты думаешь, мы созданы Сущим?
   Р'Нала не нашлась что ответить, а он, вдруг, повернулся к ней. Глаза, соперничающие цветом с небесами, лучились яростным огнем, и, тут же, словно неимоверная тяжесть опустилась на плечи нарзарианки. Взгляд древнего прожигал ее, уничтожая остатки былой уверенности.
   - Это. Было. Весело, - слова точно камни падали на ее разум, - но если ты еще раз встанешь на моем пути, ты умрешь. Будь так добра, передай это и остальным.
   Он рассмеялся. Тяжесть его взгляда, наконец, отпустила ее и Р'Нала покачнулась, мутным взором глядя по сторонам. Тейгира не было видно. Как пришел древний, так и ушел. Нарзарианка вытерла выступившую на лбу испарину. Мысли о схватке с Тейгиром канули в небытие вместе с ее самообладанием.
   Похоже, у древнейшего были другие планы на девчонку. И, судя по всему, видел он намного больше своих сородичей. Р'Нала всегда симпатизировала Тейгиру, но ослушаться совета…
   К черту! Даже если он ошибается… она должна узнать. Нащупав в тканях пространства едва различимый след, нарзарианка заколебалась… слишком легко, как будто специально оставил, как приманку.
   Разум боролся с любопытством, но схватка была неравной. Брошенные зерна сомнения упали на благодатную почву. Она углубилась в лес и довольно долго шла по следу, пока не вышла на небольшую полянку.
   - Добре, - Р'Нала поймала взглядом старца, опирающегося на ствол огромного, векового дерева, - я уж думал, придется ждать тебя вечно.
   - Далеко видишь? – недоверчиво спросила нарзарианка.
   - Дальше, чем ты думаешь, - сурово ответил он, - и очень скоро, ты это поймешь.

   Сидя в едва освещенной каморке и поджав колени, Аэль напевала какую-то мелодию, что звучала в ее голове. Неяркий, колеблющийся свет проникал через небольшое, зарешеченное окошко. Пустой взгляд девушки равнодушно застыл, остановившись на раскачивающихся, словно в такт мотиву, тенях.
   Слова звучали в ее голове яркими вспышками, напоминая о чем-то бесконечно далеком и давно позабытом…



   Что-то внутри нее менялось. Взгляд девушки становился все более осмысленным, безразличное спокойствие постепенно уступало место удивлению. Аэль встала, осматривая свою камеру со страхом, смешанным с любопытством.
   Ноющая боль во всем теле терзала ее, но кое-что беспокоило посильнее – она обнаружила на шее новое украшение. Металл, из которого оно было сделано, по необъяснимым причинам, то нагревался до такой степени, что разве только не оставлял ожоги на коже, то становился ужасно холодным, даже ледяным и тогда Аэль не могла сдержать дрожи.
   Застежки на ошейнике не было. Он состоял из многочисленных пластинок, чудным образом соединенных друг с другом в гибкое, прочное кольцо. Она изо всех сил дернула жутковатое украшение, но все, чего удалось добиться, так это приступа головной боли. Шею довольно сильно саднило после этого рывка.
   Заставив себя успокоиться, Аэль отпустила ошейник и судорожно сглотнула.
   «Что вообще происходит? Что я здесь делаю?»
   Вопросы всплыли на поверхность ее разума, и, соприкоснувшись с окружающим ее безмолвием, повисли в воздухе.