Аэль не пыталась вырваться. Сил не осталось ни на что, да и старания ее пропали бы втуне. Пленников отвели в какое-то едва освещенное помещение, где и пристегнули толстыми ремнями к каким-то непонятным устройствам вроде полулежащих кресел. Каким-то сложным зажимом была закреплена голова, да так, что пошевелить ею не представлялось возможным.
   Заге не дался так просто, как она. Судя по всему, его злость была достаточно велика, чтобы некоторое время успешно противостоять стражам, но это не должно было продлиться долго. Так и вышло, через некоторое время, численность взяла верх над яростью, и ее невольный сокамерник оказался скован так же надежно, как и она.
   - Гришакское отродье, - один из стражей сплюнул на беззащитного узника, вызвав очередной приступ его тщетных попыток освободиться, - давай, давай, дергайся, тварь. Недолго тебе ерепениться осталось.
   Аэль вздрогнула, когда прямо перед ее носом из полумрака вынырнуло чье-то лицо. Мраморно белая кожа, гротескно изогнутые, неподвижные черты, черные провалы глаз… Страх прошел, как только она поняла, что это всего лишь маска, а под ней, в черных провалах глазниц виднелись обыкновенные человеческие глаза. Седые волосы, обрамляющие маску, выдавали в обладателе маски уже немолодого человека.
   Дышал он очень шумно.
   - Целых двое, - в хрипящем голосе звучало недовольство, - его милосердие, господин Варге, очевидно, не знает, как тяжело выковать хотя бы одну заготовку. Это очень сложный сплав, да и материалов новых уже с месяц не завозили.
   - А я почем знаю, Улкас, - проворчал один из стражей, - обращайся к его милости.
   Человек в маске прорычал что-то нечленораздельное вслед удаляющимся стражам, вызвав их смех.
   - Тебе это кажется смешным? – он вперил свой взгляд в Аэль, отчего девушке стало по-настоящему страшно. Остаться беззащитной, скованной по рукам и ногам, наедине с этим типом…
   Он смотрел очень долго, затем отвел потухший взгляд.
   - Вот и мне… не кажется.
   Он отошел, и девушка напряженно слушала шаги шаркающих ног. Судя по всему, старик довольно сильно хромал.
   - Ладно, - донесся до нее хриплый голос, - у меня осталась еще одна заготовка из старых запасов, деточка. Ее мы дадим твоему другу, тебе достанется новенькая.
   Он замолк на некоторое время, гремя какими-то железками, затем удовлетворенно хмыкнул.
   - Ты когда-нибудь видела живой сплав? – похоже, старику, хотелось пообщаться, - он такой теплый и прочный, в нем нет ни хрупкости стали, ни податливости железа. И у него есть одно полезнейшее свойство. Это самый сильный магический проводник в мире. И еще, он может взаимодействовать с живыми сущностями.
   Выдержав эффектную паузу, он продолжил.
   - Наверное, тебе интересно, как? Ну, на этот вопрос скоро будешь мне отвечать ты, дорогая моя. Ты и твой дружок. Правда, здорово, а?
   Он захихикал.
   Какая-то слабость, поселившаяся в груди Аэль, не давала девушке успокоиться. Слова старика вызывали не просто беспокойство… ее терзали нехорошие предчувствия.
   - Трудно тебе не будет, - он прошаркал к Заге и склонился над ним. Аэль не могла видеть его действий, поскольку смотреть могла лишь уголком глаза, а это не самое хорошее подспорье в полумраке.
   Внезапный животный крик юноши разрезал воздух помещения, тут же оборвавшись, словно лопнувшая струна.
   - Тихо, тихо, - успокаивал его старик, - сейчас ты увидишь добрые сны… а может и не очень добрые…
   После этих слов он снова захихикал. Держась из последних сил, Аэль чувствовала, как ее сознание уплывает. Последнее, что она увидела – белая маска, склонившаяся над ней, морщинистые руки, державшие что-то. Потом ее поглотил молочный туман.

   Сознание вернулось. Открыв глаза, Аэль тут же крепко зажмурилась – ослепительно яркий свет был прямо в глаза. Рядом слышался топот копыт. Осторожно приоткрыв глаза, девушка поняла, что свет стал менее ярким, теперь можно было разглядеть стоявшую рядом лошадь.
   Умные глаза животного смотрели прямо на Аэль. Девушка огляделась, но вокруг был только грязный белесый туман, собиравшийся у самой земли в пепельные облака. Лошадь неторопливо притопнула копытом. Повинуясь какому-то странному наитию, девушка влезла на нее, да так, словно всю жизнь сидела в седле. Но удивиться этому Аэль не успела.
   Неестественно вывернув голову, лошадь посмотрела на своего седока и покачала головой. Внезапный оскал, судорожное храпение и Аэль слетела со вставшего на дыбы животного. Слегка повернув нещадно болевшую после падения голову, она успела заметить огромное копыто. Удар, короткая боль, и все было кончено…
   …очнувшись, она поняла, что находится в Каи'Тсаале, в собственных покоях. Окна были распахнуты настежь, тяжелые занавеси с ламбрекенами – раздвинуты в стороны, а легкие, полупрозрачные занавески красиво развевались, повинуясь воле ветра. Аэль выглянула в окно и увидела дворцовую площадь.
   Очевидно, был уже полдень, поскольку на выскобленной до бела мостовой муштровали лучников. В Каи'Тсаале царил весьма строгий распорядок дня. Ударил дворцовый колокол, и она с наслаждением вслушивалась в этот чистый, родной звук. Колокол пробил еще раз и на этот раз ему вторили собратья поменьше – в замке любили колокольную музыку, а семья Ризо, к которой была прикреплена колокольня, совершенствовала свое искусство веками.
   Отойдя от окна, Аэль, помрачнела. В памяти ожили картины пережитого недавно ужаса.
   Так значит, это все было сном? Как же долго он длился, и каким реальным все вокруг казалось! Она легла в кровать и укрылась шелковым покрывалом с головой, словно стремясь спрятаться от чего-то. Приятно холодящий кожу, шелк вдруг напомнил ей о пронзительной, всепроникающем холоде подвала, в котором сидела девушка.
   - Ну, теперь все кончилось, - взяв нарочито бодрый тон, произнесла она, - это был просто дурной сон…
   Колокол оборвался, и в покоях внезапно стало темнеть, как если бы солнце вдруг зашло за тучу.
   - Нет, нет, нет, - ужас захватил ее, впившись в душу ледяными крючьями, - нет, нет, нет, нет…
   Взгляд неудержимо влекло к окну, и с этим справиться она не могла.
   Черный провал сиротливо зиял на месте гостеприимного городского пейзажа. Когда-то нежно-белые занавеси висели пепельными лохмотьями, а ламбрекены странным образом потемнели и скукожились.
   Взгляд девушки скользнул по комнате. По ней словно прошелся смерч. Мебель была разбита в щепки и разбросана, дорогая обивка, выдранная с мясом из кресел, валялась рядом с отломанными ножками, разбитыми ящиками… Взглянув на стену, Аэль едва подавила крик. Человеческий силуэт как будто впечатался в нее с другой стороны, отчего казалось, будто это всего лишь гротескная статуя, использованная зодчими при возведении стены. Однако она хорошо помнила, что в ее покоях не было никаких статуй.
   Лицо статуи ожило, и она уставилась на Аэль с нескрываемой злобой. У нее было лицо убитого девушкой солдата.
   - Тебя когда-нибудь убивали? – скрипучий голос был пропитан лютой ненавистью, - нет, конечно. Но посмотри-ка, ведь у тебя руки в крови…
   Металлический запах. Ощущение чего-то влажного. Глаза Аэль расширились, когда она рассматривала собственные руки. Кровь. Постель под ней насквозь пропиталась багровой, темнеющей жидкостью. Вскочив, она бросилась прочь, но какие-то силы удерживали Аэль, не давая ей отойти далеко от кровати.
   Обернувшись, она увидела шлейф загустевшей крови, державшей ее крепко, как паутина, залетевшую в нее муху.
   - Хочешь сбежать? – издевательски поинтересовалась «статуя», - но куда ты бежишь? Эта кровь навеки с тобой, с твоим сердцем.
   Животный крик вырвался у Аэль, когда она, что было сил, рванулось прочь. Что-то хрустнуло, резкая боль пронзила грудь, и она покатилась по полу.
   - Куда, красавица, - окликнула ее «статуя», когда Аэль попыталась отползти к двери, - сердце-то свое забыла…
   Похолодев, она обернулась. Привязанный нитями крови к луже, пропитавшей постель, кровавый пульсирующий сгусток валялся на полу. Боль в спине становилась все сильнее, искажая ее восприятие. Бросив короткий взгляд на статую, она увидела только жестокую улыбку, правильно выточенную, но от того не менее ужасающую.
   Разум Аэль окончательно «поплыл». Бормоча что-то, девушка поползла к своему сердцу, а вокруг сгущались тени, постепенно погружая комнату во мрак.
   Глаза уже не справлялись. Нащупав во тьме свое сердце, девушка прижала его к груди, баюкая точно любимую куклу, счастливо улыбаясь…

   - Все в порядке? – господин Варге надменно сощурился, - что с ним?
   Его раздражала маска на лице старого мага, но скрывать раздражение этот человек умел. Старый безумный умелец с его ожерельями подчинения, все еще был нужен, ведь никто другой не владел этим искусством…
   - Много воспоминаний, - глаза старика пытливо ощупывали стонавшего Заге, - видно много перенес этот мальчик.
   - Меня не интересует его история, - брезгливо поморщившись, выдавил Варге, - когда процесс будет завершен?
   - Кто знает, - старый маг хитро сощурился, - но с девочкой интереснее вышло. Как-то очень быстро, даже слишком, я бы сказал. Я бы провел несколько опытов, если ваша милость позволит…
   - Не позволит, - отрезал тот, - недобор гончих не улучшил настроение магистра. Отправь ее к наставнику.
   Он махнул рукой в сторону Заге.
   - И не тяни с этим.
   - На кой он мне сдался, - обиженно проскрипел маг, - я же запустил процесс, осталось только ждать. И материалы, ваша милость, не забудьте про материалы.
   - Рэнд! – властно выкрикнул господин Варге и, дождавшись появления из полумрака сутулой фигуры, продолжил, - позаботься о поставках. Я больше не хочу слышать об этой проблеме. Достанешь все, что ему нужно.
   Человек кивнул, и старый маг довольно потер руки.
   - Самое время, самое время, ваша милость… надеюсь, новая партия тоже не заставит себя ждать…
   - Не сомневайся, - изрек Варге, направившись прочь.
   Маг повернулся к неподвижно лежавшей Аэль, многозначительно хмыкнув. В свете нескольких факелов, сжимавший шею пленницы обруч из живого сплава давал тусклые отблески и казался магу совершенством.
   Он очень долго работал с этой субстанцией, но взаимодействие ее с человеческим организмом все еще давало интересные побочные эффекты. Возможно, стоило все-таки изучить эту странную девушку, но особых поводов для беспокойства не было. Живой сплав справился и на этот раз.
   Он подошел ближе.
   - Открой глаза.
   Она тут же посмотрела на него трогательно беззащитным взглядом.
   - Закрой.
   Глаза закрылись. Старик издал довольный смешок.
   - Не можешь ослушаться? Пугает? Привыкай. Это новый этап в твоей жизни и, надеюсь, он будет длительным. Постарайся не умирать, нам еще о многом поговорить надо.
   Он заковылял к двери и, открыв ее пошире, скрипучим голосом позвал стража.

Проба карандаша, набросочек: