Иншакова Галина

Кто в доме хозяин?


- Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, - сказал Шалтай-Болтай презрительно.
- Вопрос в том, подчинится ли оно вам, - сказала Алиса.
- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай. – Вот в чем вопрос!
Льюис Кэрролл, «Алиса в Зазеркалье»

Глава 1.


Я сидел на балке моста, болтая ногами, и с блаженной улыбкой смотрел на медленно разгорающуюся над городом полоску восхода, розовеющие облака, золотые блики, вспыхивающие на бегущей воде. Хорошо! И не просто хорошо, а очень хорошо!
Я был переполнен восхитительным чувством свободы, выполненного – и неплохо! – дела. Теперь я был сам себе хозяин. Никакие маги больше не вмешивались в мою жизнь.
А история со мной приключилась умопомрачительная. Есть что рассказать. Хотите? Да? Тогда слушайте.


Все началось с большой и прекрасной любви.
Они оба были молоды и красивы. Он долго ухаживал за ней и говорил, что в ней его счастье. Потом они поженились и были совершенно счастливы. Казалось, что весь смысл его жизни в том, чтобы чувствовать ее дыхание на своем плече. Через полтора года у них родился ребенок. Она стала не такой стройной и быстрой как раньше, но их по-прежнему считали очень красивой парой.
Однажды, когда их ребенку было уже пять лет, он пришел домой и сказал, что уходит от нее. Дескать, она живет в каком-то вымышленном мире, а он хочет спокойной и реальной жизни, денег постоянно не хватает... Ну, и так далее. Урод... Мой папаша...
Вообще-то, моя мать не особенно распространялась, как все это произошло. Это уже когда я вырос и стал у нее выспрашивать, она кое-что мне рассказала, один раз, когда я на нее особенно насел.
Не знаю насчет вымышленного мира, и спокойной жизни, но, по-моему, папаша просто не знал к чему придраться, козел, извините. Потому что мать моя пахала как лошадь, чтобы мы могли жить по-человечески. Единственное, на что бы она никогда не согласилась – это милостыню просить и продаваться. Слишком горда и слишком умна.
Это теперь я понимаю, как тяжко ей приходилось, ведь мы совсем одни остались. Папашкина родня палец о палец для нас не ударила, а у матери то ли не было никого, то ли они жили где-то очень далеко, или знать ее не хотели из-за этого замужества - не знаю. Короче, я никогда никого из них не видел, и она ничего о них не говорила. В общем, жилось нам не сахарно, но и до крайности мы тоже не доходили, по крайней мере - я. Она старалась, чтобы у меня и одежда и всякие другие причиндалы были не хуже других. Не скажу, что я как сыр в масле катался, но и пальцем в меня никто не тыкал.
Город Тант, в котором мы жили, был большой, как никак – столица обширного герцогства. Вы уже поняли, конечно, что обитали мы не в аристократическом районе. Назывался он Середайка. Не знаю уж откуда пошло это название, но думаю - от слова «середина». Середайка как бы отделяла Верхний город, где обитала аристократия, от трущоб. Но и сам по себе район был ни два ни полтора - не богатый, но и не нищий, не торговый, не военный, а так: чиновники всякие мелкие, студенты, лавочки маленькие, пекари, портные и прочая городская рабочая сила. Мать за нашу комнату цеплялась изо всех сил. Потому как съезжать из Середайки можно было только на Канавищу - в трущобы, а оттуда другого пути кроме как вниз, в самую грязь уже не было.
Так мы и жили вдвоем, не плохо и не хорошо, ругались и мирились, пока мне не исполнилось девятнадцать лет и она не ушла. Нет, не в смысле умерла, а ушла, уехала. Дело было так.
Я окончил школу вполне прилично. Мать все время меня пинала, чтобы я не расслаблялся и не гонял лодыря. Ну, а после того, как мне выдали красивый свиток где было написано, что я получил среднее образование и проставлены мои оценки, и вообще какой я молодец, она испекла пирог, а за ужином спросила чем я собираюсь заниматься дальше. Я собственно толком и не знал. Не скажу, что не думал об этом никогда, но сейчас я просто ошалел от того, что эта школьная тягомотина закончилась, что я свободный и взрослый. Она попыталась наставить меня на путь истинный, что надо продолжить образование и все такое. Но снова заводить эту волынку с учебой мне совершенно не хотелось и я уперся как ишак - дескать я не уверен, лучше годик подождать и, вообще, у нас нет таких денег. Она меня, конечно, поуговаривала, но потом поняла, что сейчас это делать бесполезно и отступилась.
Недели две я прохлаждался. Делал вид, что думаю, чем бы мне заняться, а на самом деле таскался с друзьями по городу, ну, слегка хулиганил, разумеется. Мать сначала молчала, а потом сказала, что с деньгами у нас совсем туго, ей одной не справиться и она нашла мне работу. В аптеке требовался помощник. Поскольку других вакансий у меня не наблюдалось, а деньги были нужны, я согласился, хоть и было лениво работать. И на следующее утро мы пошли к аптекарю.


Аптека находилась от нас через две улицы. С виду маленькая – дверь и одно окно. Три обшарпанные ступеньки вверх, на окне решетка, над дверью вывеска – пьяная змея, в смысле, знак аптеки – змея вокруг бокала обвилась. Если название какое и было, то надпись от времени облезла и почернела настолько, что прочитать ничего было нельзя. Я эту аптеку и раньше, конечно, видел, но никогда не заходил и хозяина ее не знал, мне как-то ни к чему было. Теперь мы поднялись по ступенькам, открыли дверь, которая не то чтобы заскрипела, а просто таки застонала во весь голос, чтобы ее не трогали, блямкнул колокольчик. Я подумал: «На кой ему (аптекарю) колокольчик, если у него дверь так воет?»
Внутри было тихо и сумрачно. Но дело даже не в том, что окно мало света пропускало – первый этаж все-таки, а как-то действительно сумрачно, ветхо, зябко - по-стариковски. Я уже и не сомневался, что хозяин аптеки – старая калоша. Пока мы ждали, когда он к нам выползет, я огляделся. Пол в аптеке когда-то был выложен черно-белыми каменными плитами, как шахматная доска, но они от времени так истерлись, что стали почти одинаково серыми. Сквозь мутное стекло высоких, до потолка, шкафов виднелись какие-то банки, горшки, пакеты. С серого, то ли от нехватки света то ли от грязи, потолка свешивалась лампа – большой шар молочно-белого стекла на трех цепях. Естественно - она не горела. Вроде бы кругом и было чисто, но все равно я не мог избавиться от ощущения, что залез на пыльный чердак. Но мне понравилось, что в аптеке не было всяких диковин вроде разинувшего пасть в дикой ухмылке чучела крокодила под потолком, или, скрючившихся в банках и полинявших в мутном спирте, ящериц и змей. Такие, знаете, ужасы для привлечения народа. И что еще мне понравилось – это запах, который наполнял аптеку. Хороший такой, травяной запах. Уютный.
Ждали мы не долго. Послышался скрип. Справа от меня, внутри комнаты, между шкафами отворилась дверь. Я ее до этого и не заметил. Появился, как мне сначала показалось, небольшой старикан. Впрочем, с ростом у него все было в порядке, просто он так сильно сутулился, что казался маленьким. Одет он был в широкий темный балахон, на голове маленькая тоже темная круглая шапочка, из-под которой торчали растрепанные клочья седых волос. Длинная, но какая-то тощая седая борода также была изрядно растрепана. На крупном с горбиной носу помещались очки. Сидели они посередине носа и были явно перекошены – одна половина выше другой, что старикана совершенно не смущало.
Он прошаркал к нам и раскланялся с моей матерью.
- Рад, премного рад... А это, очевидно, тот юноша, о котором мы беседовали.
Старик наклонил голову и взглянул на меня поверх очков.
Мать обернулась ко мне.
- Да. Это мой сын - Иннокентий. Иннокентий - это хозяин аптеки Валериус.
Я элегантно наклонил голову:
- Здравствуйте.
Все это меня малость забавляло, но мать была совершенно серьезна и я тоже старался свое веселье скрыть. Скандалить с ней потом по поводу того, что я - неотесанный дикобраз и не умею себя вести, мне не хотелось.
Теперь Валериус глянул на меня уже через очки. Для этого ему пришлось вскинуть голову, отчего его борода воинственно задралась. Я сделал серьезное лицо и смотрел на него преданно и почтительно, как на школьного учителя.
- Ну, что же, молодой человек, скажу прямо – плата не самая высокая, но и работа не самая тяжелая. Если у Вас нет отвращения к фармакологии, завтра и приступайте. Приходите к половине девятого, ну, а там посмотрим.
Он обернулся к матери, улыбнулся, взял за руку и, глядя на нее поверх очков, зашелестел как ему приятно было с ней повидаться и все такое. Я подумал... ну, неважно, что я подумал... и посмотрел на него повнимательнее. Держал он ее за самые кончики пальцев, и возле глаз у него лучиками собрались морщинки. Хорошие такие морщинки и чирикал он без липкости и сальности, поэтому я решил, что дед, в принципе, ничего. Хотя миллионером я на этой работе и не стану, что обидно. Ну, одно хорошо - не далеко от дома.
Потом, когда мы вышли на улицу, мать мне сказала:
- Он – хороший человек. Только возраст, конечно, берет уже свое (она вздохнула). Ты уж постарайся ему помочь и, вообще, (тут голос ее стал строгим) веди себя прилично.


Так я начал работать в аптеке Валериуса.
Хотя вначале мне было все равно у кого работать - мясника или плотника, но, должен сказать, что мать все правильно про меня поняла, потому что в аптеке мне понравилось. Наверное, тяга к работе лекаря у меня всегда была. Я постоянно кошкам, собакам и прочей живности лапы и хвосты перевязывал, хотя доктором быть вроде бы и не собирался. И вообще, пнуть какую-нибудь псину просто мимо проходя - это развлечение было не для меня.
В первый день Валериус показал мне где у него что лежит, как с покупателями обращаться – принять заказ, отдать заказ. Не скажу, что народ валом валил, но все же приходили. Ну, уборка, разумеется. Жил Валериус один в этом же доме, прямо над аптекой. Я уже потом узнал, что весь дом его. Дом, конечно, громко сказано, скорее, домик - маленький, узенький. Два этажа, подвальчик и чердачок.
На первом этаже рядом с аптекой (в смысле, помещением куда покупатели приходили) находилась небольшая кухонька, в подвальчике – лаборатория, там старикан готовил лекарства и называл ее тоже «кухня». Говорил, что у него в доме две кухни - большая и маленькая. На второй этаж вела такая узкая и крутая лестница, что я опасался по ней бегать и все удивлялся, как эта старая калоша умудрился до сих пор не свернуть себе шею. На втором этаже были две комнаты – спальня Валериуса, такая маленькая, что там и кошка бы с трудом поместилась, и большая комната, в которую я влюбился с первого же взгляда - библиотека. Правда, старый аптекарь называл ее просто «рабочая комната». Там, от пола до самого потолка, вздымались открытые стеллажи не просто уставленные, а заваленные книгами. Не берусь даже и сосчитать сколько их было: маленьких и больших; старых, растрепанных и поновее; просто листов, связанных бечевкой и здоровенных книг в роскошных переплетах с металлическими уголками. Как сказал один мой бывший одноклассник, увидев такой фолиант - очень хорошая книга, такой как дашь по голове и больше ничего уже не нужно.
Так вот. Сначала я занимался всякой ерундой - уборка, покупатели, а после начал понемногу помогать Валериусу готовить лекарства. Это как-то само собой получилось. Потом он начал мне книги всякие по медицине подсовывать, а где-то через полгода сказал:
- Иннокентий, голубчик, Вам нужно в Университет поступать. У Вас вполне светлая голова.
Я, естественно, от гордости раздулся и вечером за ужином рассказал об этом матери. А она мне так спокойно, будто все уже решено, ответила:
- Тогда готовься к экзаменам.
Я опешил:
- Мам, ты чего? А деньги где возьмем? И работу тогда придется бросать...
- Ну, деньги на первый год у меня отложены. Впритык, конечно... Так что тебе нужно будет стараться, чтобы обойтись без всяких пересдач. Если экзамен завалишь, то за пересдачу платить нужно. - Она уже все узнала оказывается! – И придется тебе в библиотеку ходить, денег хватит только на самые необходимые книги. А что касается работы – поговори с Валериусом. Мне кажется, ты его вполне устраиваешь, может быть, вы сумеете как-нибудь это уладить.
Я, разумеется, пошипел, но мысль эта у меня в голове засела, и я решил попробовать. В конце концов, как говорил один палач - попытка не пытка.
С Валериусом, действительно, все уладилось. Кажется, он, и правда, не горел желанием со мной расставаться. Договорились мы так: я буду приходить к нему по выходным и, если смогу, вечерами. Платить он мне станет меньше, но зато я смогу пользоваться книгами из его библиотеки.
Я сходил в Университет, подал заявку и начал готовится. Валериус с матерью разве что не хороводы вокруг меня водили. Правда, попотеть мне пришлось. Желающих поступить было много, мест на факультете мало и вступительные экзамены мне нужно было сдать не просто хорошо, а отлично.
Без всякой ложной скромности скажу, что я был молодец и в Университет поступил.
Первые полгода (первую сессию) мне было так тяжело, что просто глаза закатывались. Удивляюсь, как Валериус меня не вытурил, потому что помощник из меня был никакой. Потом стало полегче, и первый курс я вполне прилично закончил, а к концу года даже в аптеке умудрялся помогать. Потом начались летние каникулы и стало совсем хорошо.


Когда все хорошо, нужно три раза плюнуть через левое плечо, держать ухо востро и не расслабляться, потому что совсем все хорошо не бывает.
Однажды, хорошим летним днем, я пришел домой с работы. Сели ужинать. Мать весь вечер молчала и как-то странно посматривала на меня. Потом она сказала:
- Иннокентий, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Я успел подумать, что вроде бы ничего не натворил, но голос у нее был не такой, каким она мне обычно внушения делала.
Она вздохнула, потом посмотрела прямо мне в глаза:
- Иннокентий, ты уже достаточно взрослый и я думаю, что нам пора жить отдельно.
У меня глаза полезли на лоб:
- Мать! Ты чего? Ты, это... э-э-э... в смысле что? Куда? Замуж что ли собралась?
Ну что еще я мог подумать? Хотя непонятно, почему мне именно это в голову пришло. Если бы и замуж? Пускай, очень хорошо, давно пора. Но почему отдельно жить?
Она чуть улыбнулась и покачала головой.
- Нет. Иннокентий, успокойся. Просто ты уже вырос и я хочу вернуться домой. Ты вполне в состоянии обходиться без меня. Ну, сам подумай, сколько мы еще сможем прожить вместе?
Я окрысился:
- Вот как... Бросаешь. Сначала папаша, теперь ты.
Лицо у нее стало серьезным и возле губ залегли складочки.
- Нет. Не бросаю... – Она чуть помедлила. – Кеша, (очень редко она меня так называла, потому что мне это не нравилось, казалось глупым сюсюканьем) посмотри на меня.
- Ну, смотрю. И что?
- Разве ты не видишь?
Я не выдержал и разорался:
- Что? Что я должен видеть?
- Внимательнее смотри. Разве ты не видишь, что я - не человек?
Некоторое время я таращился на нее, потом замотал головой:
- Да, вижу. Передо мной сидит большая древесная панда или кто там, не знаю... радужная кукарача.
Она оставалась совершенно серьезной.
- Сын. Я – эльф.
Второй раз за вечер мои глаза полезли на лоб. Я махнул рукой:
- Мать, ты – спятила. Мне надо было поступать на факультет психиатрии.
Она спокойным голосом начала рассказывать мне о том, как она познакомилась с моим отцом, как вышла за него замуж и переехала в город. Как тяжело ей привыкалось здесь, и приходилось скрывать свою природу. Не то чтобы люди ненавидят эльфов, но чужак и есть чужак, их нигде не любят. О том, как она долго думала не вернуться ли ей в лес, когда отец нас бросил. Но она решила остаться, потому что я – хоть и наполовину эльф, но все равно буду чужак и мне будет очень тяжело там жить, а здесь об этом никто не знает. Поэтому она осталась в городе, чтобы вырастить меня, а потом уже, когда я смогу обходиться без нее, вернуться домой.
Потом она встала, обошла стол, подошла ко мне и положила руку на голову. Взъерошила волосы на затылке.
- Знаешь, сын, я тебя очень сильно люблю и никогда не брошу, – и притянула мою голову к груди.
Я заплакал.


Мы проговорили до утра. Конечно, если бы я настоял, она бы осталась. Но я почувствовал, как сильно она устала, можно сказать к краю подошла, и отпустил ее. И еще я поверил, что она меня сильно любит. Хотя, честно скажу, жаль себя было ужасно.


Утром она собрала вещи. Собственно и не взяла ничего. Оставила мне все деньги и еще два золотых обручальных кольца – свое и отцовское, чтобы я смог заплатить за второй курс. И как она их только умудрилась сохранить при нашей-то жизни?
Я проводил ее за городские ворота и уже там, увидев какое у нее сделалось лицо и глаза, когда она смотрела на синеющую вдали полоску леса, я, наконец, поверил что все происходящее это не сон, и еще - что я поступаю правильно.
Ну, понятно, на работу я не на крыльях летел. На душе паскудно было дальше некуда. Наверное, это и по лицу было заметно, потому что даже стражники у городских ворот не стали до меня докапываться, а их хлебом не корми, дай к кому-нибудь привязаться.
Валериус, когда я пришел в аптеку, тоже только на меня взглянул и ничего не стал спрашивать. Я ему попозже рассказал, когда чуть-чуть отошел. Да и поговорить об этом с кем-нибудь хотелось.
Мы сидели на маленькой кухне и пили чай. Старик, услышав мой рассказ, пожевал губами и вздохнул:
- Значит, ушла.
Он погладил меня по плечу, именно - не похлопал, а погладил.
- Ты все правильно сделал. Она много лет терпела и, действительно, очень сильно тебя любит.
Я потер руками лицо. Хотелось спать, да и вообще, чувствовал себя потерянным.
- До сих пор не могу поверить. Моя мать – эльфка, или эльфиня... Не знаю как правильно и говорить. Может, у меня скоро крылья прорежутся? А вы? Вы догадывались?
- Иннокентий, не мели чепухи! У тебя в голове каша. Во-первых, не эльфка, а эльфа. Во-вторых, у эльфов не бывает крыльев. Крылья – у фейри. Я дам тебе книгу, посмотришь. И потом я не просто догадывался, а был уверен.
Он пожевал губами и мотнул головой, очки съехали на кончик носа. Он уставился поверх очков, но не на меня, а куда-то над моей головой.
- Ты, наверное, не помнишь, но когда ты был маленький, то сильно заболел. Она приходила ко мне за лекарствами. У нее были такие глаза... такие глаза... Я сразу понял, кто она. Я и раньше ее видел и предполагал что такое возможно, а тут сразу понял. Понимаешь, эльфы как-то более обостренно чувствуют. То, что для человека неприятность, для эльфа настоящая трагедия. И при этом она столько лет прожила в городе среди людей! Просто немыслимо. Она, действительно, очень сильно тебя любит, тут уж можешь не сомневаться. Ну, и потом волосы. Совершенно роскошные волосы. Эльфийские.
Взгляд старика вернулся ко мне.
- Ты когда-нибудь видел угасающий костер? Но не городской костер из мусора, а в лесу. Или камин с хорошими дровами?
Я помотал головой.
- Представь, что благородная древесина прогорела, но еще не остыла, не поседела. Пепел легкий и слегка колышется, будто дышит. А под ним поблескивает оставшийся жар, ходят золотые огни. Поверь, что любая женщина отдаст все, что имеет за такие волосы.
Он оперся на стол и с кряхтением поднялся. Я тоже было дернулся, но он меня остановил.
- Сиди. Я сейчас принесу тебе книгу и можешь отправляться домой. Работник из тебя сейчас никакой, тебе нужно выспаться.


Выспаться мне, действительно, было нужно. Но прежде, чем лечь, я полистал книгу, которую дал мне Валериус.
В принципе, эльфы с виду практически ничем от людей не отличаются. Так, по мелочам - ушки поострее, сложение посубтильнее. Разница заметна только в лесу, там - где эльфы хозяева. Ни один человек, даже самый-самый распрекрасный охотник или, допустим, лесник, никогда не научится ходить по лесу, видеть и слышать его так, как это делает самый заурядный эльф. Вероятно, это происходит из-за обостренного чувствования, о котором рассказал мне Валериус. Еще там было написано, что эльфы, в принципе, красивее людей.
Я закрыл глаза и представил мать. Пожалуй, в ней, действительно, было что-то особенное. Просто я так привык к ней, что совершенно не обращал на ее внешность внимания. Стройность и легкость принимал за худобу, хотя, мы вроде бы и не голодали. Вернее, не всегда голодали. Лицо у нее было очень спокойное, а глаза она редко поднимала, вероятно, чтобы не выдать бушующих эльфийских чувств. Что еще? Маленькие ноги, красивые руки, несмотря на то, что она все время работала. Правда, в последнее время на них стали синими узлами вздуваться вены…
Вот, что у нее действительно было роскошным – это волосы. Тут Валериус прав. Когда нам становилось совсем туго, она обрезала их и продавала на парики для богатых женщин. Всегда за дорого. А я всегда расстраивался, когда ей приходилось это делать.
Не знаю, наверное, я ничего не понимаю в красоте. Может быть, раз уж я полукровка, часть эльфийской красоты передалась и мне? Я подошел к зеркалу и критически рассмотрел свою физиономию.
Ну, глаза ввалились, бледный – это понятно. Сейчас на моем месте вряд ли бы у кого румянец сохранился. А так вроде ничего. Определенно, не урод. Волосы светлые, пепельные, чуть вьются. Хоть отца я и не очень помню, но это точно от матери. Глаза серые, нос нормальный, бородавок не имеется. Есть родинка на щеке, ближе к носу. Не писанный красавец, но девочкам я нравился.
Я стащил рубаху и покрутился перед зеркалом. С туловищем тоже все нормально. Не тощий и не толстый. Не скажу, что меня обвивали тугие мышцы, но и не задохлик. Короче, ничего выдающегося.
Я махнул рукой на эту экспертизу и завалился спать.


Глава 2


Я начал жить один. Слава Богу, что были каникулы, а то бы я спятил. Не скажу, что я был белоручкой, и раньше матери по хозяйству помогал, но теперь на меня свалилось все. Стирка, уборка, готовка, а для того, чтобы приготовить, нужно сначала купить, еще день платежа за квартиру не прозевать. Короче, дурдом. Не знаю, как матушка умудрялась со всем справляться. Признаться, я даже по-другому стал относиться к женщинам, как-то более уважительно.
В середине сентября, уже начав учиться, я осознал, что до следующего лета не дотяну. Когда я работал у Валериуса целыми днями, и он мне платил полную плату, еще можно было кое-как сводить концы с концами. Теперь же, мне или нужно было бросать учиться или искать новую работу.
Как-то субботним днем мрачно размышляя обо всем этом, я растирал имбирный корень в «большой кухне». Валериус что-то вещал, разводя руками и тряся бородой. Внезапно он замолк, оперся руками о стол и вдруг неожиданно каркнул:
- Иннокентий!
Я вздрогнул:
- А?
- Вы совершенно не слушаете! Вы о чем думаете?
Я рассказал ему о своих проблемах. Или учиться, или работать, или жить под мостом.
Он пожевал губами, вскинул голову и глянул на меня через очки. Потом тряхнул головой – очки съехали на кончик носа и он воззрился на меня уже поверх них. Была у него такая манера.
- Ты должен был мне раньше сказать.
Периодически он переходил на «ты» сам того не замечая.
- Хотя я, старый дурак, мог бы и сам догадаться. Ну, ты дотер имбирь? Тогда пойдем выпьем чаю.
Мы поднялись на маленькую кухню, вскипятили чайник. Пока я возился с чашками, Валериус, теребя свою бороду (поэтому она и выглядит у него такой растрепанной), поверх очков задумчиво глядел на мои руки. Когда я уселся, он спросил:
- Ты мой чердак видел?
Я покачал головой.
- А ты сходи и посмотри. Не скажу, что хоромы, но вполне приемлемо. Правда он пустой, но мебель, как я понимаю, у тебя какая никакая есть.
Я молча смотрел на него. Соображалось мне что-то туго.
- Ну что ты смотришь? Если тебя мой чердак устроит, я предлагаю тебе поселиться здесь. Платить я тебе буду полную плату, а взамен попрошу тебя готовить и для меня тоже. Ты ведь готовишь себе сам?
Я кивнул.
- Ну вот. Ну и прибирать тебе придется немного побольше. Зато я не буду брать с тебя плату за жилье.
Я открыл было рот, но он заверещал:
- И ни смей возражать! Нет никакой благотворительности с моей стороны. Глупости какие. В конце концов, я уже старик, за мной, в некотором смысле, надо ухаживать.
Мы допили чай, и я пошел смотреть чердак. Я как-то не очень сильно верил по все это. Пока не открыл чердачную дверь.
Собственно, это был даже не чердак, а скорее мансарда с большим окном и скошенным потолком. Я огляделся. Меня удивило, что там было пусто, не было совершенно никакого хлама вроде сундуков со старым барахлом, которое жалко выбросить. Задрав голову, я осмотрел крышу – не течет. Пол хороший, дверь тоже. Комната, правда, меньше моей, но мне сейчас не до жиру. В принципе, приемлемо. Уходить из аптеки мне не хотелось, Университет бросать тоже и я решил попробовать. Все равно в следующем месяце за квартиру платить будет нечем.
Я спустился вниз и сообщил о своем решении Валериусу. Он снова проделал свой трюк с очками.
- Когда у тебя срок уплаты за жилье?
- В понедельник. Послезавтра.
- Ну, тогда чего тянуть, переезжай сегодня. Тебе деньги на переезд нужны?
Я помотал головой:
- Попрошу друзей, здесь не так далеко, как-нибудь дотащим.
- Что же, юноша, держите.
Он протянул мне весьма немаленький и какой-то витиеватый ключ.
- Это от задней двери. От аптеки я куда-то засунул, найду или закажу – тогда и вручу. Иннокентий! Ну что Вы стоите? Идите, прибирайте чердак. Я тут сам управлюсь.


В тот день я изрядно набегался. Прибрал в мансарде и там сразу посветлело. Потом побежал домой, поговорил с теткой, что для домовладельца квартплату собирает. Собрал вещи, и вместе с приятелями перетащил свои пожитки в дом Валериуса.
Когда я вернулся за оставшимися мелочами, комната, в которой мы раньше жили с матерью, показалась мне большой и гулкой. Я стоял у дверей и смотрел на нее. Было ужасно жалко бросать ее, ведь я знал здесь каждую царапину. Как никак, а мы прожили здесь больше тринадцати лет. Тьфу, и число какое-то дурацкое! Я повернулся и вышел.
Потом я таскал свою мебель по мансарде, пристраивая ее и так и этак и, наконец, все встало на свои места. Кровать (теперь моя, раньше на ней мать спала), кресло (к нему на ночь стулья приставляли для меня), однодверный шкафчик для одежды, небольшой стол, стул и две табуретки. Был еще кухонный стол, на котором мать готовила, но я его в мансарду не потащил, поставил на «маленькой кухне» Валериуса. Прицепил занавески, постелил белье и, плюхнувшись в кресло, огляделся. Ну что ж, неплохо. Талант «вить гнезда» у меня есть. Наверное, от матери достался, у нее это хорошо получалось.
Ужинали мы уже вместе с Валериусом. Он сосредоточенно нависал над тарелкой, придерживая рукой свою бороду, чтобы она не попадала в еду.
Когда я забирал у него пустую тарелку, он затряс головой пристраивая свои очки в подходящую случаю позицию.
- Иннокентий, Вы отлично готовите.
Я удивился. Вроде ничего особенного. Вот мать хорошо готовила. Не скажу, что всякие разносолы, это нам не по средствам было, но все равно хорошо. С фантазией. Картошка тридцатью пятью способами. Я, конечно, чему-то у нее научился, но так себе. Подмастерье, одним словом.


Итак, я поселился в доме Валериуса. Старикан ко мне с ерундой не приставал, не капризничал. Я тоже, особенно не наглел. Готовил, убирал, помогал ему с аптекой. Он мне аккуратно платил жалованье. Короче, жить было можно.
Кроме того, Валериус давал мне еще вполне прилично денег на покупку продуктов. Ему было тяжело на рынок таскаться, а я не возмущался, так как тоже их ел. Хотя я и удивлялся, откуда у него средства (покупатели у нас, конечно, были, но не так много), но ни о чем не спрашивал и в дела его не лез. У каждого есть свои маленькие секреты.
Ближе к зиме я стал замечать, что к аптекарю по темноте наведываются люди. Иногда они проходили в аптеку, иногда шушукались с ним у задних дверей. Мне, конечно, интересно было, зачем они приходят. Но я не совался и не вынюхивал. Как-то на торговца всякой отравой Валериус не походил.
Но однажды я засиделся допоздна – надо было работу по анатомии написать. Закончив, спустился вниз умыться, и уже было собрался обратно к себе, когда услышал стук в заднюю дверь. На лестнице раздалось шарканье Валериуса. Он бодренько спустился и открыл дверь. А я стоял, как дурак, за дверью в кухню и не знал, что мне делать. Уйти? Он шаги мои услышит, решит, что я подсматриваю. Остаться? Тоже вроде как подслушиваю, хоть и не нарочно.
Пока я раздумывал, Валериус о чем-то с посетителем пошушукался недолго, тот ушел, аптекарь дверь за ним запер и пошаркал прямо на кухню. А тут – картина маслом - я стою с полотенцем в руках. Он на меня воззрился, а я изобразил что глухой и слепой от рождения, перекинул полотенце через плечо, сказал ему «спокойной ночи» и пошел к себе. Пока поднимался, от смущения даже споткнулся. Вроде бы все быстро произошло, но толстенький кошелечек у Валериуса в руках я заметил.
На следующий день за ужином Валериус сказал:
- Иннокентий, не изображай, пожалуйста, что ты ничего не видел и не слышал. Вообще-то, мне очень любопытно, что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами:
- Думаю, что это не мое дело.
- И что? Тебе совсем не интересно?
- Ну, вряд ли Вы торгуете кровью младенцев. А остальное меня не касается.
Валериус некоторое время разглядывал меня поверх очков, а потом откинул голову и захохотал. Признаться, я первый раз услышал, как он смеется. Получалось у него хорошо.
- Ха-ха-ха! Ха-ха! Ах, ну, фу, ерунда какая... глупости...ну и положение!.. Ха-ха-ха!
Он пытался говорить, но все не мог успокоиться, и, приподняв очки, отирал выступившие от смеха слезы.
- Да, Иннокентий, я так давно не смеялся!
Он перевел дыхание.
- Ну, если серьезно, я собирался тебе как-нибудь сказать. Даже предложить помогать мне. Дело в том, что я готовлю очень хороший эликсир для роста волос. Ну что ты так скептически смотришь? Действительно, очень хороший и действенный эликсир. Никакого шарлатанства. Я, видишь ли, без ложной скромности могу сказать, что я лучший специалист по волосам. Что-что, а здесь я преуспел.
А что касается всей этой таинственности, это от того, что покупательницы мои – дамы с положением и отнюдь не бедные. В высшем обществе, знаешь ли, свои понятия, и для них признаться, что у них есть какой-нибудь изъян просто невозможно. Прически сложные делать приходится каждый день, завивать волосы, подкрашивать. Естественно, что они устают и портятся. Следовательно, дамам нужно для волос укрепляющее средство. Мое средство – очень хорошее. Кроме того, дамам нужно чтобы об этом знало как можно меньше людей. Ну что же, за цену, которую они мне платят, я готов встать ночью.
Конечно, можно было бы и через аптеку его продавать, но знаешь, не думаю, что у нас бы очередь стояла. Эликсир готовить сложно и дорого. Хорошие волосы – недешевое удовольствие. Ну, и потом - огласки бы опасались.
И еще мне кажется, - Валериус наклонился ко мне и тон его стал заговорщеским, – что дамам нравится некоторая таинственность.
Он снова откинулся на стуле.
- Официального названия у моего средства нет, просто эликсир и все. Но, для себя, я называю его - «Драгоценный шелк». Во-первых, потому что волосы становятся крепкими и гладкими, красивыми как шелк. А во-вторых, - он усмехнулся, - за него очень хорошо платят. Но я никому этого названия не говорил. Считай, что это наш секрет.
Я вот заметил, что ты на продуктах экономишь. Не стоит, денег нам хватит. И насчет того, чтобы ты мне помогал – это не пустые слова. Эликсир действительно готовить сложно, а я уже стар. Так что, если ты не возражаешь, я тебя привлеку к его изготовлению. Разумеется, за плату.
Он взглянул на меня и вопросительно поднял брови.
Я прокашлялся:
- Да, конечно, не возражаю. А что делать?
- Это я тебе потом покажу. Сейчас пока заказа нет. Ну, я пошел спать.


Валериус не обманул. Через некоторое время, он, предварительно поинтересовавшись не занят ли я, сообщил мне, что сегодня мы будем готовить эликсир.
Дело это оказалось, действительно, сложным. Даже не столько сложным, а кропотливым, требующими внимания и точности. Ингредиенты были разные, от простых – вроде вытяжки из корня лопуха, до редких. Секрет эликсира, как я понял, заключался не только в составляющих, но и в их количестве. На полкапли чего-нибудь больше и требуемого эффекта уже бы не было.
Аптекарь мне все подробно объяснял, потом делал, а я смотрел. Пару раз он мне доверил добавить части в состав и смешать. При этом не отходил от меня ни на шаг, сосредоточенно глядя на мои руки. Когда мы закончили, он похлопал меня по плечу. Мне было приятно.
Мы отправились на маленькую кухню пить чай и я, опустившись на табуретку, вдруг почувствовал себя уставшим. Валериус посмотрел на меня и хмыкнул:
- Ну что, устал? Я же говорил, что его сложно готовить.
Он снял очки и потер руками лицо.
- Я тоже устал. Если ты еще не совсем падаешь, посиди немного. Сегодня за эликсиром приедут. Я представлю тебя как своего помощника. И денежек нам с тобой перепадет. И не смей спорить! Разумеется и тебе тоже, ты же работал!


Денежек мне перепало. И стало перепадать довольно регулярно. Сначала немного, потом побольше. Я уже хорошо управлялся и Валериус одобрительно кивал головой, но не забывал скрипеть, чтобы я не терял внимания.
Клиенты, приезжающие за эликсиром, увидев меня, сначала хмурились или удивленно вскидывали брови, но потом привыкли. Несколько раз я даже сам отдавал им бутылочки со снадобьем, чтобы Валериусу лишний раз не ползать по нашей узкой и крутой лестнице.
Деньги, что отдавал мне аптекарь, я не тратил (по крайней мере старался, ну разве что на самое необходимое), хоть и хотелось иногда разгуляться, а складывал в маленький мешочек, припрятанный за потолочной балкой в моей мансарде. И к середине лета у меня скопилась нужная сумма для оплаты обучения за следующий год. Я был собой весьма доволен.


В тот год жизнь моя протекала довольно гладко. С Валериусом мы ужились. На предмет денег я немного успокоился. Учиться, работать и вести дом было, конечно, нелегко, но я уже втянулся. И вообще, я стал вести себя солидно, как и положено студенту третьего курса.
Однажды днем, во время зимних каникул, уже после Нового Года, в нашу заднюю дверь постучали. Я удивился, к нам никто кроме ночных покупателей через эту дверь не ходил, и пошел открывать. На пороге стоял почтальон – хмурый дядька с красным носом. Пока я расписывался за письмо, он, покашливая, ворчал что-то насчет дурацкого расположения домов и, вообще, он нанимался не в прятки играть.
Закрыв дверь, я покрутил в руках весь в штемпелях конверт из плотной желтоватой бумаги. Письмо было Валериусу. Обратный адрес написан неразборчиво. Я пожал плечами и отнес письмо старику.
За ужином Валериус был сам не свой. Он возил ложкой по тарелке совершенно не понимая что ест. Хмурился и мотал головой так, что борода попала в тарелку, а он, не обращая на это никакого внимания, месил ее ложкой. Это было совсем на него не похоже, обычно он был очень аккуратен. Я смотрел на него и ждал когда же, наконец, он заметит как обсвинячился. Через некоторое время я не выдержал, подошел к нему, вынул из тарелки его бороду и вытер ее полотенцем. Он уставился на меня невидящими глазами.
- А? Что? Ах, да. Спасибо.
Встал со стула и пошел к себе.
Утром он спустился вниз с облезлым саквояжем и, хмурясь, сообщил мне, что вынужден на несколько дней уехать по делам.
- Я уверен, что ты со всем управишься. Закрой аптеку, если хочешь, но, в принципе, запасов лекарств должно хватить Я постараюсь вернуться побыстрее.


Аптеку закрывать я не стал, все равно каникулы, а срочных дел у меня никаких не было. Вот за Валериуса я беспокоился, и все гадал, что же такое у него стряслось и что это было за письмо.
Дня через два после его отъезда ночью постучали в заднюю дверь. Я открыл. Передо мной стоял важный тип в темной одежде. Я уже видел его раньше.
- Добрый вечер. Могу я увидеть мастера Валериуса?
Он был само достоинство. Я решил постоять за честь нашей фирмы и не ударить в грязь лицом.
- Добрый вечер. К сожалению, мастер в отъезде.
- Как в отъезде?
Его физиономия вытянулось.
- Это совершенно невозможно! Я хочу сказать...
Он взглянул на меня. Достоинства стало меньше, зато на его лице появилось замешательство.
- Прошу меня простить. А когда он вернется?
- Неизвестно. Как только управится с делами.
- Ах, как это некстати. Что же делать?
Он потер рукой подбородок и снова взглянул на меня. На этот раз изучающе.
- Может быть, у вас есть готовый эликсир? Я бы хотел приобрести...
- Нет, к сожалению нет.
- Нет? А...как...
Он замолчал, уставился куда-то на мой живот, брови его изогнулись домиком и лицо приобрело совершенно несчастное выражение.
- Что же делать? Я не могу вернуться ни с чем. Вы даже не представляете...
Тут у него промелькнула мысль, за которую он немедленно уцепился.
- Вы ведь ученик господина Валериуса?
Я кивнул:
- Имею честь.
- А смогли бы Вы изготовить эликсир?
Тут уже я задумался. Рецепт и порядок действий я помнил хорошо. Но ответственность как-то пугала. Мы стояли и пялились друг на друга, он с ожиданием, я - с сомнением.
Господин решил меня несколько простимулировать:
- Мы хорошо заплатим...
Я махнул рукой:
- Дело не в этом. Ответственность очень велика... Вы понимаете?
Лицо его снова приобрело торжественное и важное выражение. Он кивнул:
- Да. Я понимаю. Поверьте.
- Ну, хорошо. Я попробую. Приезжайте завтра. Если я буду уверен, что у меня все получилось, тогда я отдам вам снадобье. Если же нет – извините. Я бы не хотел ссорится с мастером.
Теперь задумался он. Глаза его блуждали, очевидно, он решал что-то для себя важное.
- Сколько времени Вам понадобится? Завтра днем будет готово?
Я кивнул.
- Тогда давайте сделаем так. Завтра вы принесете эликсир, или не принесете, но в любом случае явитесь и объясните свои действия, - он сделал шаг ко мне и понизил голос до шепота, – во дворец герцога. Спросите камердинера Макрелиуса.
В животе у меня стало холодно и пусто. Во дворец герцога! Про герцогиню говорили всякое... Если я что-нибудь напортачу с эликсиром... Да, я влип. Теперь я понял, почему этот тип не хотел возвращаться ни с чем, и почему хотел, чтобы я сам завтра пришел во дворец. Если что – он не виноват, крайний буду я. Я сглотнул.
На лицо посетителя снова вернулось достоинство.
- Итак, мы договорились. Всего хорошего, молодой человек.
Я что-то ему вежливо проблеял и закрыл дверь.
На кухне я уселся на табуретку и уставился перед собой. Что делать? Так. Спокойно. Рецепт? Помню. Порядок сложения ингредиентов? Помню. Все ли у нас есть? Все. Вопрос: когда начинать – сейчас или лучше утром встать пораньше? Решил, что лучше прямо сейчас, тогда, если у меня что-то не выйдет, я успею попробовать еще раз. Я решительно хлопнул себя по коленям и отправился в лабораторию.
Сказать, что, смешивая эликсир, я был сама внимательность – не сказать ничего. Я, что называется, боролся за свою жизнь. И, как это не прискорбно, в самом прямом смысле.
Получилось у меня все как надо. Я даже успел поспать после того, как прибрал за собой в лаборатории.
Собирался во дворец я тщательно. Брился, причесывался. Рубашку чистую одел, одежду и обувь почистил. Перед зеркалом покрутился. Как никак - лицо фирмы.
Ко дворцу я подошел часа в два дня. Ужасно робея приблизился к стражнику у двери и проговорил:
- Мне велено прийти... К камердинеру Макрелиусу.
Если до этого он смотрел на меня настороженно, то теперь лицо его стало внимательным. Стражник позвал еще кого-то, тот позвал следующего, и так, передавая с рук на руки, меня, по запутанным коридорам, доставили к какой-то двери и провели в красивую, богато обставленную комнату. Не успел я толком оглядеться, как бесшумно раскрылась другая дверь, и появился вчерашний тип. Следовательно, он и есть Макрелиус, хотя я в этом и не сомневался.
Он кивнул головой слуге, который меня привел, и тот мгновенно испарился. Мы остались одни. Макрелиус подошел ко мне и чуть приподнял брови. Очевидно, много болтать тут было не принято. Я, перенимая его манеру общаться, кивнул головой.
- Уверены?
- Да.
Он протянул руку и я подал ему флакон с эликсиром. Макрелиус спрятал флакон и передал мне тяжеленький кошелек, который я приютил в своем кармане.
- Я немного прибавил к обычной плате. За риск.
- Понимаю.
В самом деле, я отлично понимал, что он просит меня держать язык за зубами. Естественно, болтать я не собирался – моя шкура мне дорога. Она такая молодая и нежная. Из-за двери раздался властный женский голос:
- Макрелиус!
Он засуетился и в волнении схватил меня за рукав:
- Вы дорогу найдете?
Я кивнул.
- Всего хорошего! – проговорил он уже на ходу.
Я тоже не стал задерживаться и искать приключений на свою... голову.
Однако, когда я сказал Макрелиусу что найду дорогу, то несколько погорячился. Заблудился я в коридорах довольно быстро. И как на зло, никто не попадался, чтобы я мог спросить где выход.
Я уже достаточно долго бродил по дворцу когда, наконец, услышал голоса и какое-то металлическое бряканье. Обрадовавшись, я просунул голову в дверь и понял, что ошибся. Это был фехтовальный зал. В зале было трое: девушка и двое парней. И все они смотрели на меня. Я чирикнул «извините» и хотел уже убраться, но один из парней меня остановил.
- Стой! Ты кто? Ну-ка, подойди.
По голосу чувствовалось, что он привык командовать, значит - не последний человек в этом доме, и я решил не нарываться. Вошел в зал и прикрыл за собой дверь.
- Прошу прощения. Я заблудился и никак выход не найду.
- Я спросил кто ты.
- Студент. Медицинский факультет, третий курс.
Его брови взлетели вверх. От удивления он забыл, что надо сердиться.
- Ха! Я думал, ты ищешь должности.
Он окинул меня с ног до головы цепким взглядом.
- Ну, и что ты тут делаешь?
Я стал лихорадочно придумывать, что бы ему такое правдоподобное соврать, но он уже передумал.
- Ладно, неважно...- он махнул рукой, в которой была шпага или что-то вроде этого. Оружие с шипением рассекло воздух. Я покосился на него – хищная штука, опасная.
- Ты фехтуешь?
- Но, милорд, - подал голос второй парень, - мы же его не знаем.
Весь его вид выражал возмущение.
- Молчать! – ответил ему милорд. – С тебя все равно проку никакого.
Он снова обернулся ко мне.
- Я спросил – ты фехтуешь?
- Нет, милорд, но в случае чего - я смогу вас зашить.
Девушка фыркнула. Милорд бросил на нее быстрый взгляд и снова махнул шпагой. Воздух взвизгнул громче. Но милорд не обратил на это никакого внимания. Похоже, он считал этот звук естественным сопровождением своей жизни.
- Подойди!
Я уже все понял. Мне предстояло стать стульчиком, на который он собирался встать, чтобы казаться выше в глазах девушки. Девушка была симпатичная и, судя по тому, как она была одета и морщила носик, глядя на меня, знатная. Милорд тоже был ничего, и примерно моих лет, но сейчас мне было не до этого. Он скомандовал:
- Выбери себе шпагу!
- Прошу прощения, – я решил, что терять мне нечего, - я в этом ничего не смыслю. Предложите мне скальпель.
Девушка снова фыркнула. Второй юноша взвизгнул «Как ты смеешь!» и по лицу его пошли красные пятна. Милорд опять рявкнул «Молчать!» и велел ему выбрать для меня шпагу. Тот подчинился, подошел к стене, на которой было развешано оружие, осмотрелся и снял со стены одну из шпаг.
- Эта должна подойти, - он подал мне ее с оскорбленным видом.
Можно подумать, это я виноват, что милорду захотелось развлечений.
- Снимай свой сюртук, или что это у тебя.
Я снял. В конце концов, чего стесняться – рубашка у меня чистая.
- Держи вот так. Это благородное оружие, а не дубина. Хорошо! Встань вот так.
Я послушно раскорячился.
- Теперь приветствие. Повторяй за мной.
Мы помахали шпагами.
- А теперь, защищайся!
Если честно, я и сам не понял, как сумел увернуться от его выпада. Только услышал, как около моего уха свистнуло. Наверное, я его сильно разозлил, потому что не увернись я, он распорол бы мне лицо.
Ну а дальше он принялся гонять меня по залу. После первого его жестокого приемчика, я тоже разозлился и сдаваться не собирался. Скакал я как блоха. Можно было бы сравнить себя с кем-нибудь и поблагороднее, например, с белкой, но белок я только на картинках видел. В общем, мы метались по залу, я бестолково махал шпагой, хотя было ясно, что отбиться от него не сумею. В конце концов, он загнал меня в угол и приставил к груди шпагу.
«Прощай моя рубашка», - подумал я тяжело дыша. Спина была совершенно мокрая.
Милорд тоже не скажу, что с прогулки вернулся. Взмылен он был изрядно и дышал также тяжело, как и я. Так мы немного постояли и подышали, глядя друг на друга. Потом он красивым таким, картинным жестом отвел шпагу и хрипло поинтересовался:
- Дворянин?
Я помотал головой. Он поднял брови. На лбу блестели крупные капли пота.
- Простолюдин?
Я кивнул. Глаза у него были серые, как и у меня, и смотрел он совершенно серьезно.
- Уверен?
Я снова кивнул. В принципе, он очень вежливо спросил, обижаться было не на что. Милорд вытер лоб рукавом рубашки и усмехнулся:
- Тогда у тебя врожденный талант. Не знаю уж и откуда.
Злость его прошла, пожалуй, он выглядел даже довольным. Я всегда знал, что физические упражнения полезны.
- Значит, заблудился? Корнелий, - милорд обернулся к своему придворному, - позови кого-нибудь, пусть его проводят.
Когда я уже выходил, он снова меня окликнул.
- Студент! Когда закончишь, я возьму тебя к себе врачом. – И, усмехнувшись, добавил. – Тебе придется научиться обращаться с оружием, кланяться и держать свой язык на привязи. Без этого во дворце не проживешь.


Я мчался домой по вечерним улицам. Пока я бродил по дворцу уже стемнело и изрядно похолодало. Но я не кутался, щеки мои горели, а кровь в теле так и бурлила, просто пела. Не от того, что я умудрился познакомиться с молодым герцогом, сыном правителя, и он пообещал взять меня к себе. Это все ерунда, думаю, он завтра уже и забудет об этом. А от того, что я понял, что такое эльфийские обостренные чувства. По тому, как смотрели на меня этот Корнелий и девушка, я догадался, что произвел на них впечатление. Да и молодой герцог тоже не стал бы мне ничего обещать просто так. Но шпагу-то я взял в руки впервые в жизни! Сам не знаю, как я успевал уворачиваться от ударов милорда. У меня было такое чувство, что какая-то моя часть знает, что сейчас произойдет и куда мне надо метнуться. Это-то ощущение и бурлило во мне, пело и гнало по жилам мою кровь. А в кармане уютненько лежал толстенький кошелечек.


Через день после моих дворцовых похождений вернулся Валериус. Он немного спал с лица, но, в целом, выглядел нормально и спокойно.
Мы сидели на кухне, когда я рассказал ему о своих приключениях и положил перед ним полученный от Макрелиуса кошелек. Аптекарь вскинул брови, мотнул головой и уставился на меня через очки.
- Так-так. Твои прыжки с колющим оружием – это пижонство и глупость. А вот про приготовление эликсира расскажи мне поподробнее. И убери отсюда эти деньги. Они твои.
Я самым наиподробнейшим образом доложил ему о всех стадиях приготовления эликсира, а через пару дней, когда к нам поступил заказ, самостоятельно приготовил его на глазах Валериуса.
Он внимательно наблюдал за всеми моими действиями, не вмешиваясь и не комментируя. После того, как я вылил готовый состав во флакон, он хмыкнул, кивнул мне и вышел из лаборатории. Я удивился, и расстроился, потому что ожидал от него похвалы. Прибираясь, я злился и ругал его старым попугаем.
Поднявшись в маленькую кухню, я увидел Валериуса сидящим за столом с торжественно сложенными руками. На столе стояла бутылка и два красивых стеклянных бокала. Я и не знал, что у нас такие есть.
- Садись.
Он взялся за бутылку.
- Я берегу ее для хороших событий. Сегодня вполне подходящий повод. Ты – молодец. Я тобой горжусь. И собой тоже горжусь, потому что сумел тебя хорошо обучить.
Мы чокнулись. По кухне поплыл нежный звон, а я расплылся в улыбке. Валериуса я любил.


Глава 3.


Так в моих карманах стало оседать гораздо больше денег, чем я мог раньше и мечтать. Я прикупил себе новой одежды, всяких приятных мелочей и, вообще, чувствовал себя гораздо увереннее.
Готовили эликсир мы попеременно. Когда я был занят – состав смешивал Валериус, а когда свободен – он охотно уходил в рабочую комнату и копался там в книгах, предоставляя все дело мне.
Короче, все шло хорошо. Но, как я уже говорил, если все хорошо - надо сплюнуть через левое плечо и так далее.


В самом конце весенней сессии (мне оставалось сдать два экзамена), возвращаясь домой из Университета я застал у дверей аптеки толпу людей. Перед ними, стоя на ступенях, возвышался полицейский и скучным голосом выкрикивал: «Расходитесь! Расходитесь!»
Я подошел, на меня стали оглядываться, послышался шепот: «Бедный мальчик, бедный мальчик». В животе у меня стало пусто и как-то тоскливо, руки похолодели. Полицейский уставился на меня сверху вниз:
- Ты кто?
- Я здесь живу.
Он посторонился.
- Проходи.
Я вошел в аптеку. Вой двери, к которому я уже, казалось, привык, ударил меня по нервам.
Внутренняя дверь была открыта и в глубине дома слышались голоса и топот людей. Я пошел туда. В нашем маленьком коридорчике, на полу стояли носилки, на носилках лежал Валериус. Голова у него была как-то странно повернута, а на лице застыло серьезное сосредоточенное выражение.
- Ты кто?
Я вздрогнул и поднял голову. Из кухни на меня смотрел какой-то полицейский чин.
Потом я долго объяснял кто я, где был, что делал. Пришли за Валериусом. В коридорчике носилки было не развернуть, и носильщики долго пыхтели и ругались о том, что сразу надо было думать как класть, в такой-то тесноте. Я слушал их трескотню и все смотрел на Валериуса. Потом разозлился и велел им убираться. Они сразу замолчали и отошли в сторону. Я взял его на руки и перевернул ногами к двери. Тело было тяжелое и холодное. Я пригладил ему бороду и сказал, чтобы уносили.
Валериус упал с лестницы. Впрочем, это я сразу понял по его шее. Нашла его какая-то бабка, которая пришла за лекарством. Аптекарь все не выходил, а она все ждала, потом ей надоело ждать и она пошла в дом его искать, а заодно и сказать, что это свинство заставлять ждать больного человека. Нашла…
Полицейские трепали меня долго. Хорошо, что я весь день был на людях, так что, в конце концов, они от меня отвязались. Записали происшествие как «несчастный случай» и убрались. Было уже поздно. Я запер двери. Пошел на кухню и уселся там, привалившись к стене. Эх, Валериус, Валериус – старая моя калоша. Мне даже напиться не хотелось.


Следующие десять дней я прожил как в кошмарном сне. Надо было сдать оставшиеся экзамены – я точно знал, что Валериуса это бы порадовало. Заполнить какие-то бумаги, получить свидетельство о смерти, и разобраться с похоронами. В общем, я справился. И похороны получились пристойные. Я дал объявление в газету, купил цветов и священнику хорошо заплатил, так что он молитвы не скороговоркой прочитал, а вполне достойно, с чувством и выражением. Даже несмотря на дождь.
Дождь в тот день лил с утра, небо было хмурое и серое, подстать моему настроению. Когда я выходил с кладбища, у входа под большим черным зонтом стоял маленький и худой человечек. Он окликнул меня:
- Прошу прощения, не Вы ли сейчас хоронили аптекаря Валериуса?
Я кивнул и подошел к нему.
- Примите мои соболезнования. Достойный был человек. Я, видите ли, нотариус. И у меня находится завещание мастера Валериуса.
Он вскинул на меня какие-то бесцветные глаза. Я кивнул.
- Угу.
Очевидно, он ждал от меня какой-то другой реакции, но я так устал, что мне все было безразлично.
- Я пытался Вас дома застать, но, увы, безуспешно.
- Я занят был. Похоронами.
- Да-да. Понимаю. Может быть, мы пройдем в мою контору?
Я покачал головой:
- Мне нужно к экзамену готовится. Завтра сдаю.
Он наморщил лоб:
- Ага. Ну, тогда я сейчас Вам ситуацию объясню, а Вы, как освободитесь, подойдете ко мне в контору и тогда мы подпишем все бумаги.
Я удивился:
- Какие бумаги?
- Видите ли, мастер Валериус завещал Вам свой дом и аптеку.
Я захлопал глазами:
- Да?
Нотариус солидно кивнул мне головой, вручил визитную карточку и удалился, на прощание еще раз выразив соболезнования.


Если бы я знал, что Валериус оставит мне письмо, я бы сразу же к этому нотариусу пошел. А так, я выбрался к нему только через неделю, уже после последнего экзамена.
Контора была маленькая, как и ее хозяин. Когда я вошел он привстал и указал мне на стул.
- Присаживайтесь, пожалуйста. Я уж Вас, признаться, заждался. – Проговорил нотариус копаясь в своем сейфе. - Не торопились Вы за наследством.
Я объяснил ему, что не ждал никакого наследства. Лучше бы Валериус поаккуратнее по лестнице ходил.
- Да, да. Это конечно, - прощебетал он, - Но документы требуют к себе уважительного отношения. Ну, что же, юноша, приступим.
Он долго мне что-то втолковывал. И, наконец, я уяснил, что в мое полное владение переходит дом, в смысле строение, со всем в нем находящимся, и земельный участок, на котором дом стоит. И еще аптека, как дело, но чтобы его продолжать мне нужно будет оформить разрешение. А под конец, когда я подписал кучу бумаг и стал домовладельцем, он отдал мне запечатанный конверт, весь увешанный сургучными печатями. На конверте рукой Валериуса было написано мое имя.
- Прошу. Убедитесь, что все печати целы.
Я убедился.
- Ну что же, молодой человек, тогда мы с Вами закончили. Желаю всего хорошего.


Дома я вскрыл конверт.
«Иннокентий!
Должен тебе сознаться, что скрывал от тебя свою тайну. Это происходило не от того, что я тебе не доверял, а от того, что боялся взвалить на твои плечи тяжкий груз. И я надеюсь, что ты простишь меня, особенно после моей смерти.
Но теперь, в сложившихся обстоятельствах, я вынужден просить твоей помощи. Трудность в том, что я, признаться, не знаю как и подступиться к этому делу не подвергая тебя опасности.
Дело в том, что у меня хранится один документ. Не думаю, что было бы благоразумно поручить тебе хранить его и дальше, поэтому прошу тебя доставить его по указанному адресу. Думаю, что и это не совсем безопасно, но лучше ничего придумать не могу, и настоятельно прошу тебя быть крайне осмотрительным и осторожным. Будь предельно внимателен, особенно с новыми знакомыми, и никому не доверяй.
Дальнейшие инструкции ты найдешь, когда разгадаешь этот шифр.
Я скрыт в лесу, но лес тот не простой,
кто дружит с ним – тот полон знаний.
Я выхожу на свет один лишь раз. И путь ко мне как тонкий луч.
Не спи, искатель благородного огня, надежда выйдет из-за туч.
С открытою рукой войдешь сюда, будь терпелив и я доверюсь.
Прислушайся, как голос мой доносится из-за заветной двери.
Лети за огненной звездой, стремись наверх к началу знаний,
Затем вернись к земле, хранящей корни трав и зданий,
И вновь беги вперед и вверх - к истоку жалобных стенаний
И обнаружишь часть моих признаний.

Любящий тебя Валериус.

P.S. Еще раз прошу тебя быть крайне осторожным. Я, знаешь ли, очень к тебе привязался. Прости, что взваливаю это на тебя. И постарайся не переживать по поводу моей смерти – я уже был старый.»

Я отложил письмо и шмыгнул носом. Старая калоша. Не переживать по поводу его смерти! И как это сделать, спрашивается? Я ведь тоже к нему привязался.
Однако, что он тут понаплел о какой-то тайне и опасностях. Я откинулся к стене и закрыл глаза. С одной стороны, он, конечно, умер, в некотором смысле, трагически, но с другой – беспорядка в доме никакого не было, следов на теле тоже. Я сам видел. Глупости.
Однако, появилась у меня какая-то если не тревога, то тревожинка. Как-то мне стало неспокойно. Я снова взял письмо и воззрился на загадку Валериуса.
Ахинея какая-то. Тоже мне стихотворец. Размер разный, ритм разный.
А впрочем... Может в этом и есть какой-то смысл. Получается тогда четыре стиха. Три по две строчки и одно четверостишие. Что там у нас?
Я скрыт в лесу, но лес тот не простой,
кто дружит с ним – тот полон знаний.
Так. Будем рассуждать логически. Лес. Лес – значит деревья. Деревья – древесина – дрова – доски – мебель. Стоп. Мебель!
Дальше. С чем там нужно дружить, чтобы быть полным знаний. Знания – наука – ученый – учиться. Где я учусь? В Университете. Это не то. Так, где я учусь? За столом. Все сходится! Валериус работал за письменным столом в библиотеке. Умница, Иннокентий.
Я был так доволен собой, что взлетел по этой проклятой лестнице как на крыльях.
В рабочую комнату я заходил и после смерти Валериуса, брал книги для подготовки к экзаменам, но сейчас оглядел ее как-то по-новому. Все эти книги на стеллажах. О большинстве из них я и понятия не имел, а Валериус уже больше не придет и ничего с полок не возьмет. Я вздохнул. И ведь имеет совесть писать, чтобы я не расстраивался. Ладно, надо разобраться с его шарадами.
Я скептически осмотрел письменный стол весь заваленный бумагами. Собрал их и переложил на пол. Потом я весь этот стол ощупал, обстукал, обнюхал, облизал и не знаю еще что с ним сделал. И все без толку.
Я с ненавистью посмотрел на этот предмет мебели и уселся в кресло. Потом снова перечитал стихи. Тьфу, старая калоша, напустил туману.
В голову никаких светлых мыслей не приходило, я захотел есть и потащился на кухню.
Я бился над загадкой Валериуса три дня. Снова ощупал и обстучал стол, потом всю остальную мебель, пол, стеллажи. Короче, все деревянное. Абсолютно безуспешно. Пока я ползал по библиотеке в доме кончились продукты. Я махнул рукой на свои изыскания, обозвал себя тупицей, и в расстроенных чувствах пошел на рынок.


Я бродил по рядам, высматривая чего моей душеньке особенно захочется, когда меня окликнули.
- Конти!
Конти – это мое университетское прозвище. Мода у нас такая, прозвища давать. Иннокентий – Конти. Нормально. Слава Богу, что не какой-нибудь Ластоног или Вислобрюх.
Я огляделся. Точно – любимые сокурсники. Компания из шести человек радостно махала мне руками и гримасничала. Я пошел к ним. После бурного обмена приветствиями, хлопанья по плечам и всякого такого, они потащили меня с собой в пивную. Оказывается, у одного из них был День рождения и отказаться было никак нельзя. Когда мы там расселись и сделали заказ, мне представили еще одного члена нашего дружного общества, которого я до этого никогда не видел. То ли он был чей-то друг, то ли родственник. Я толком в этом гаме не понял. Мы сидели, пили пиво и болтали, обсуждая городские новости, прошедшие экзамены и, заодно, перемывая кости преподавателям и отсутствующим однокурсникам. В конце концов, я даже рад был немного развеяться. Все уже изрядно поднабрались, и я сам пребывал в благодушном состоянии. Тут мой новый знакомый спросил у меня:
- Иннокентий, говорят у тебя недавно домовладелец помер. Или это был родственник?
Вроде бы все безобидно, ведь я в Университете говорил о похоронах. И тон был вполне дружеский, казалось, просто так человек спросил. Но у меня появилось такое чувство, что у лица шпага просвистела и нужно уворачиваться изо всех сил. В животе похолодело и я сразу протрезвел, но постарался этого не показывать. Что-то я такое пролепетал, заговорил о чем-то другом, компания радостно присоединилась, короче, отмазался. Некоторое время я еще сидел с ними, осторожно рассматривая новичка. Не нравился он мне. Не знаю почему, но не нравился. Надо было сматываться. Я подкинул идею: «Может, сменим место? Нужно попробовать пиво другого сорта.» Все радостно загалдели, засуетились, и самое хорошее было то, что в этой кутерьме никто не понял кто это предложил. Кучей мы вывалились из пивной и отправились искать другую, ну а по дороге я потихонечку смылся.
Домой я мчался как лань, но не забывал оглядываться на каждом повороте. Как-то мне было не по себе. Дома я бросил продукты на кухне, запер все двери, зашторил окна и уселся в библиотеке в кресло Валериуса. Сидел и злился. Теперь я на каждого нового человека коситься буду, а в недалеком будущем начну бояться своей тени. А еще можно новые засовы заказать, ниточки в вещах раскладывать, чтобы узнать не рылся ли в них кто. Короче, совсем уж дошел. Валериус, старый попугай, запугал меня до смерти.
Пока я так пыхтел, сам не заметил как уснул. Проснулся я рано утром оттого, что пиво благородно поинтересовалось не хочу ли я его выпустить. Я хотел. И даже очень. Но у меня от неудобной позы нога затекла и сразу встать я не смог. Я, чертыхаясь, стал ее растирать. Делать это было неудобно, потому что сквозь какую-то дырочку в шторах пробивался солнечный луч. И, конечно же, прямо мне в глаз. Я отодвинулся. Раздраженно глянул на луч, откуда он, подлец, светит и куда. И замер. Я все понял.
Обзывая себя тупицей я быстро поковылял вниз, надо же было пиво выпустить, и сразу же вернулся назад. Схватил со стола письмо Валериуса и снова прочитал стихи.

Я скрыт в лесу, но лес тот не простой,
кто дружит с ним – тот полон знаний.

Дурак я дурак. Лес – это книги. Бумагу же тоже из древесины делают.
Я выхожу на свет один лишь раз. И путь ко мне как тонкий луч.
Не спи, искатель благородного огня, надежда выйдет из-за туч.

Путь ко мне как тонкий луч. Вот этот луч и тянется через всю комнату прямо до книжных полок. И спать не полагается, вставать надо рано, чтобы его увидеть. Дырочку-то в шторах Валериус, наверняка, сам проковырял.
Я кинулся к стеллажам, чтобы увидеть что именно этот луч освещает. Это была толстая книга в темно-красном переплете с вытесненным золотом аптекарским знаком на корешке. Я ухватился за нее и снял с полки. Ничего не произошло. Тогда я стащил на пол все книги, которые стояли рядом с ней. Передо мной была абсолютно гладкая стена, без всяких швов.
С открытою рукой войдешь сюда, будь терпелив и я доверюсь.
Прислушайся, как голос мой доносится из-за заветной двери.

Я постучал пальцами по стене. Потом еще и еще. Там явно была какая-то пустота. Я прикинул примерные размеры этой пустоты и начал в этом месте тыкать, толкать, давить. Ничего не получалось. «Стоп-стоп-стоп», - сказал я себе. Еще раз стихи. С открытою рукой... Я растопырил пальцы и положил ладони на стену.
Если честно, я и сам не понял, что сделал, но что-то вдруг сдвинулось и от стены отделилась панель. Я заглянул внутрь. Там был сейф или нечто в этом роде с ручкой и циферблатом.
Я снова прочитал стихи. Неразгаданным оставалось одно четверостишие.
Лети за огненной звездой, стремись наверх к началу знаний,
Затем вернись к земле, хранящей корни трав и зданий,
И вновь беги вперед и вверх - к истоку жалобных стенаний
И обнаружишь часть моих признаний.

Лети за огненной звездой. Сейчас, только крылья растопырю. Что еще за огненная звезда? Валериус, старая калоша, напридумывал на мою голову, не мог по-человечески сказать. Ладно, какие огненные звезды я знаю? Никаких не знаю. Разве только Солнце. Ну, конечно, Солнце!
Стремись наверх к началу знаний. Знания – наука - ученые – учиться – учебник – книга. Библиотека! Наверх в библиотеку по лестнице! Я выскочил за дверь и самым тщательным образом посчитал количество ступенек на лестнице. Семнадцать.
Ну, потом мне уже было легче, потому что я понял ход мысли Валериуса.
Вернись к земле, хранящей корни трав и зданий.
Стало быть, надо спуститься вниз, в лабораторию. Во-первых, она в подвале – корни зданий, во-вторых, там у нас хранились всякие запасы лекарственных растений – корни трав. Туда вело восемь ступеней.
И вновь беги вперед и вверх – к истоку жалобных стенаний.
Что это такое может быть. Какие у нас еще лестницы есть? Разве только наружная осталась, которая ведет в аптеку. Конечно! Я ведь столько раз Валериусу говорил, что надо бы дверь смазать, а то она воет как голодная гиена. Три ступени. Число три.
Значит: семнадцать – восемь – три. Я кинулся к сейфу. Ничего не выходило. Там были числа от нуля до девяти. Ладно, попробуем из семнадцати вычесть девять. Получаем шесть.
Шесть - восемь – три. Хорошо. Еще раз стихи. Лети за огненной звездой... стало быть за Солнцем, то есть по часовой стрелке. Значит, шесть по часовой.
Вернись к земле... Вернись. Против часовой. Восемь против часовой.
И вновь беги вперед... Снова по часовой. Три по часовой.
Что-то щелкнуло и дверца сейфа распахнулась.


Внутри лежали два ключа, два письма и четыре больших кошеля с деньгами. Я выложил все это на стол и стал рассматривать.
Начал, разумеется, с писем. Один из конвертов я уже видел – это было письмо, которое Валериус получил зимой. Второе письмо было адресовано мне. Я узнал руку аптекаря.
Опустившись в кресло, я открыл его и начал читать.
«Дорогой Иннокентий!
Очевидно, ты разгадал мои загадки, чему я очень рад. Я также надеюсь, что ты цел и здоров, и с тобой ничего не случилось. Еще раз напоминаю тебе – будь предельно осторожен. То, о чем я тебя попросил, исключительно серьезно. Ты даже не представляешь, насколько серьезно. И было бы гораздо лучше, если бы оно никогда тебя не коснулось. Я хотел бы этого самым искренним образом.
Деньги, которые ты найдешь в сейфе, по праву твои. Прошу только, не затевай никаких глупостей вроде мраморных надгробий.
Теперь о ключах. Один используй, а второй отдай вместе с документом. Я думаю, ты сам догадаешься какой нужно отдать.
Теперь шифр:
Награда - в сердце. А мысль стремится к голове.
Соединить ты их попробуй – достигнешь цели ты вполне.
Желаю удачи и умоляю об осторожности
Валериус.»

Я чертыхнулся. Опять загадки! Валериус, по-моему, ты перемудрил! Но тон письма был тревожный и мне тоже стало не по себе. Я нахмурился и оглядел лежащее передо мной добро.
Во втором конверте я нашел сложенный пополам листок весь исписанный какими-то значками. Некоторые из них были похожи на привычные буквы, а некоторые совсем нет. По полям шли пометки, сделанные рукой аптекаря. Я покрутил его и так и сяк, но, не зная шифра, нечего было и думать о том, чтобы его прочесть. Изучение конверта тоже почти ничего мне дало. Почерк был мелкий и неразборчивый. Если наш адрес был написан еще более-менее внятно, то обратный - будто курица нацарапала. Причем эта курица была безобразно пьяна. Единственное, что я смог узнать по почтовому штемпелю, что письмо было отправлено из Арконы. Но кого там искать?
Я стал рассматривать ключи. Они были разные. Оба от сложных замков – это было видно сразу, но один побольше, а другой – поменьше. Больший ключ был темный, с крупной мудреной бородкой, длинным и толстым штырем и головкой в виде дракона ловящего свой хвост. Второй ключ в виде змейки из светлого золотистого металла, но точно не золотой. Головка ключа – змеиный хвост – полностью в кольцо не замыкалась, а оставалась крючочком, дальше шло тельце, а бородка изображала голову змеи с разинутой пастью и высунутым языком.
Вообще-то, вещи это были и сами по себе дорогие. И отпирали они тоже что-то, явно не дешевое. Я даже хмыкнул от удивления. Деньги у нас, конечно, водились, но богачом Валериус не выглядел.
А когда я вытряхнул на стол содержимое кошельков, то даже присвистнул. Передо мной лежало целое состояние, там были только золотые монеты, даже серебряной ни одной, ни говоря уже о меди.
Наверное, если бы моя голова не была занята загадками Валериуса, я бы ошалел от такого богатства. На эти деньги можно было не только мраморное надгробие поставить, а воздвигнуть целый мавзолей. И еще бы осталось для благодарных потомков. Эх, Валериус, Валериус, старая моя калоша...
Ну, ладно, это все лирика. Я сгреб деньги в кошели и запихал их обратно в сейф. Вернулся в кресло и снова перечитал шифр.
Награда - в сердце. А мысль стремится к голове.
Соединить ты их попробуй – достигнешь цели ты вполне.
Хорошо, хоть только две строчки, а не целая поэма. Надо подумать. Награда в сердце. Что для меня может быть наградой? То, что Валериус спрятал, а я ищу. И вещь эта лежит в сердце. Значит, сердце – это какой-то тайник или еще один сейф. Так. Хорошо. А мысль моя должна стремиться к голове. Голова моя, не скажу, что совсем пустая, но что-то туда пока ничего не стремится. Давай думать по-другому. Голова – руки – ноги. Ага! Ноги – внизу, голова – наверху. Стало быть, сердце-тайник где-то наверху. Я задрал голову и уставился на потолок. Тайников не наблюдалось.
Надо сосредоточиться. Что у нас наверху. Крыша. Может, он спрятал что-нибудь в печной трубе? Ладно, это первый вариант.
Под крышей – моя мансарда. Ну, там вряд ли что-то есть. Валериус ко мне никогда не заходил. Хотя, он мог спрятать это гораздо раньше, еще до меня. Нет, ерунда. Он мне плешь проел с этой бдительностью и безопасностью, так что вряд ли бы он меня поселил в мансарде если бы там что-то было.
Дальше у нас идут библиотека и комната Валериуса, в которую я заходил очень редко, так как делать там мне было нечего. Да. Там он мог спрятать свой секрет. Как раз рядом с собой. Это хороший вариант! Надо посмотреть.
Дверь в комнату аптекаря я открывал с какой-то робостью. Я, действительно, за два года жизни у Валериуса был там три или четыре раза. Убирал он ее сам. Говорил, что она такая маленькая – один взмах тряпкой и все чисто. Я не настаивал. Он ко мне не лез, я к нему не лез. Мы и так почти все время вместе толклись, но должно же быть у человека место - где он может побыть один. Он это понимал, и я понимал, поэтому мы хорошо уживались.
В комнате было пыльно и душно. Я открыл окно, чтобы впустить немного воздуха и осмотрелся.
Кровать Валериуса. Покрывало старое, но узор красивый, только выгорело чуть-чуть.
Комод. Над ним на стене зеркало. На комоде подсвечник.
Стульчик у стены. И маленький столик на гнутых ножках. Еще половичок у кровати. Вот и вся обстановка.
Мне стало печально и я вздохнул. Ну да ладно, зачем я сюда пришел-то. Расчувствовался, понимаешь. Я поднял голову и осмотрел потолок комнаты. Заглянул снизу под карниз, подергал занавески. Он мог, конечно, и там припрятать. Притащил из библиотеки стремянку, и осмотрел карниз самым тщательным образом. Простукал всю стену и потолок вокруг него. Ничего.
Я вернулся в библиотеку и уселся в кресло. Лезть на крышу мне что-то не хотелось. И в качестве компромисса я решил посмотреть сначала в библиотеке. Снова сходил в комнату Валериуса за стремянкой, подтащил ее к краю стеллажа и полез наверх.
Скажу вам, что изрядно запарился лазать по этим жердочкам вверх и вниз снимая книги с верхних полок. Пока я так упражнялся наступил вечер. В комнате потемнело. Я зажег свечи, задернул шторы, сходил смыл с себя пыль и грязь, заварил себе чаю и снова, прихватив с собой чашку и кусок хлеба, вернулся наверх. Уселся в кресло и жуя, уставился на кучи книг, сваленных мною на полу. Одно хорошо, я хоть пыль там вытер. Даже если тайника не найду, будем считать, что большая весенняя приборка сделана.
Я подтянул к себе письмо Валериуса и снова перечитал стихи.
Награда – в сердце. Не знаю, насчет награды, а в сердце у меня тоска. Я положил руку на грудь и послушал как оно бьется. Вздохнул. Потянулся было за чашкой... И тут меня озарило.
Я снова прижал руку к сердцу. Вот оно, вот оно родное. Слева. Слева надо искать. Я подскочил, перетащил стремянку и полез наверх.
Я даже книги не стал снимать, потому что понял, что я - нашел. И еще понял - что-то тут не так. Снова у меня появилось ощущение опасности, как в фехтовальном зале и в пивной. Я смотрел на этот угол и точно знал, что голыми руками я здесь трогать ничего не хочу.
Я сходил за тряпками и снова полез к потолку. Осторожно, через тряпку я вытаскивал книги и бросал их на пол. Убить меня было мало за такое обращение с ними, но поделать я ничего не мог. Я и сбросил то всего две или три, как мне подурнело. Запах. Я чувствовал какой-то запах. Даже не запах, а ощущение запаха. Такое тонкое, почти незаметное, но такое ядовитое и гадкое. Голова закружилась. Я уцепился за стремянку и перевел дыхание. Потом скинул вниз еще несколько книг. И увидел.
Раньше здесь был тайник. Теперь – просто дыра. Узкая – в один кирпич. И никакой дверцы. Края дырки были будто оплавлены. Я решил, что руку туда совать не буду. Принес кочергу и пошуровал ею в отверстии. Внутри было пусто. Я снова поскреб кочергой, так, для очистки совести. Мне показалось, что что-то звякнуло. Пришлось слезать за свечкой. Светить и одновременно орудовать кочергой балансируя на стремянке было весьма неудобно. Я чуть не свалился. Но в последний момент, как-то удачно подцепил и, что-то маленькое упало вниз и покатилось по полу.
Я слез, нашел эту штучку, взял ее кусочком тряпки и потащил в лабораторию. Там я бросил ее в фаянсовую аптекарскую миску, взял щипцами и как следует вымыл с мылом. Она стала не такая гадкая – можно было уже держать в руках. Тогда я ее рассмотрел. Это была небольшая штуковина, в форме пятиугольника с какими-то изображениями на обеих сторонах. Довольно тяжелая, но определить что это – металл или камень я не смог. Для камня вроде бы тонковата, а металла такого я до сих пор не видел. Я не понял, что это – медальон или брелок, но ушка или дырочки для цепочки у него не было. Может быть иностранная монетка? Я в этом ничего не понимал. Но то, что эта вещь лежала в сейфе Валериуса – делало ее очень важной.
Я хмуро рассматривал свою добычу. Теперь я знал, что Валериуса убили. Но кто? Как? И за что?
Да, выходит, он не зря мне все время талдычил про бдительность. А я не верил. Мне стало страшно. Просто до паники. Я кинулся наверх, проверил все запоры на дверях и окнах. Задернул шторы. Обежал весь дом, заглянул во все углы. И только тогда чуть-чуть успокоился.
Уселся на маленькой кухне, заварил себе чай. Облокотился спиной о стену и уставился в потолок. Валериус, Валериус... Конспиратор. Рассказал бы мне все раньше, может, ничего бы и не было. А теперь я даже просьбу его посмертную выполнить не могу. Отвезти кому-то там документ. Нету документа, сперли. И все загадки, вся конспирация – коту под хвост.
Но, черт побери, кто? И за что? Ну, за что - приблизительно понятно. Из-за документа. Но что это за документ? Как-то на шантажиста Валериус был не похож. Хотя, конечно, к нему могли случайно бумаги попасть. Он ведь все время со знатными покупательницами дела вел. Нет. Он бы не стал хранить. Или отдал хозяину или бы сжег. А если это тайна чьего-то рождения? Может, у нас в городе какой-нибудь непризнанный принц обретается? Да. Такое быть может. Валериус, весь из себя благородный, мог бы тогда документ хранить. Версия показалась мне правдоподобной.
А убили его потому, что он похитителям под руку подвернулся. Вошел некстати, например. Следов борьбы не было – ну, это от того, что Валериус старый был и не ожидал нападения. Хотя легче мне от этого не становилось. Черт с ним, с непризнанным принцем и тайной его рождения, но когда я найду того, кто спихнул Валериуса с лестницы... Лучше уж сам пускай удавится, хотя я человек и не злой.
Остается только найти. Сказать легко... Я стал прикидывать, кому из наших клиентов мог быть нужен этот документ. Решил, что всем. У них там, наверху, все время какая-то возня идет, и лишний козырь в рукаве никому бы не помешал. Про герцогиню нашу тоже много всякого говорили, что лучше ей дорожку не перебегать.
Но вот что мне совершенно не нравилось, и портило всю мою стройную версию, - это оплавленные края сейфа. То, что это был не пороховой взрыв, – это ясно. Тогда бы полкомнаты разнесло. Но все осталось на местах, и если бы не письма аптекаря я бы эту дыру и заметил, может быть, только через несколько лет. И еще этот запах гадкий. Я потерся спиной о стену. В магии я ничего не понимал и связываться с магами мне было страшно. Но то, что это была магия – это, как говорится, и ежу понятно.
Я стал думать, что я знаю о магах. В общем, ничего я о них не знал. Ну, знал, естественно, что есть у герцога придворный маг, но чем он занимается - не имел ни малейшего представления. Вроде бы, и так со всем полиция и чиновники справляются. Опять же, для всяких тайных дел тайная полиция имеется. Чем может маг заниматься? Не знаю. Может мне пойти во дворец к Макрелиусу и спросить «Скажи-ка, любезный, отчитайся, чем это занимается придворный маг, и не посылала ли герцогиня его свернуть шею моему хозяину?» Да. С такими расспросами я и сам вряд ли до следующего утра доживу.
Я просидел на кухне до рассвета. И единственное, что я для себя твердо уяснил – это то, что мне действительно надо бы разложить в белье ниточки. На всякий случай.


Глава 4.


После того, как я нашел вместо сейфа дырку – я повзрослел. Я и так был взрослый – двадцать один год, совершеннолетний, но я как-то внутри повзрослел. Стал внимательнее, спокойнее, ну, не знаю как объяснить. В общем, повзрослел.
Вспомнил, что нотариус говорил о разрешении на аптеку и пошел узнавать. Оказалось, не положено мне никакого разрешения. Так как у меня нет нужного образования. Заканчивайте Университет, молодой человек, и тогда приходите. А сейчас, будьте любезны, заведение закрыть. Я скандалить не стал, но про себя решил «Вот уж, дудки!». Я подумал, что Валериус бы хотел, чтобы аптека работала.
Клиенты за эликсиром ко мне по-прежнему приезжали. Я им бутылочки отдавал со скорбным лицом. Извините, господа, в последний раз. Мастер Валериус скончался, а у меня разрешения на аптеку нет. Конечно, сожалею, но я законопослушный гражданин. Ну, и все такое. Приезжал и Макрелиус. Я и ему наябедничал.
Через некоторое время меня вызвали в Департамент и выдали разрешение. В порядке исключения. Так как я совершеннолетний, перешел на четвертый курс, то есть образование почти закончил, и вообще, молодой человек, вы должны осознать ответственность. Осознать я был готов. Правда, разрешение было с ограничением. Сложные лекарства мне готовить пока не разрешалось, только всякую ерунду вроде пилюль от головной боли, или микстуры от кашля. Но я не расстраивался. Главное, что аптеку закрывать не придется.
Еще я потихонечку разнюхивал не ходят ли какие-нибудь слухи о том, что в городе тайно пребывает персона высоких кровей. Потому как если есть огонь, то обязательно будет и дым. Но об этом ничего было не слышно. Ничего мне не удалось узнать и том, чем занимается дворцовый маг. Прямо об этом расспрашивать я опасался, а так никто ничего не рассказывал.
Расследование мое замерло. Я помыкался-помыкался и, скорее от отчаяния, решил, что надо бы осмотреть вещи Валериуса.
Ничего существенного я не нашел. Только в верхнем ящике комода, вместе со щеткой и расческой лежало небольшое зеркальце. Вроде бы ничего особенного, но что-то меня в нем зацепило. Над комодом висело большое зеркало, но с другой стороны, ничто не мешало Валериусу иметь еще и маленькое. Но это маленькое было здесь как-то не на месте, не отсюда. И вообще, уж очень оно было женское. Я его покрутил в руках, пощупал оправу и, сам не зная зачем, отнес в библиотеку.
Снова тупик. Оставалось у меня только зашифрованное письмо. Но как к нему подступиться без шифра? Я решил, что шифр, наверняка, спрятан где-то в книгах. Окинул взглядом стеллажи. Искать его здесь - это работа не на один год. Эх, мне бы хоть одну, маленькую подсказочку!
Книги я все-таки начал осматривать. Хотя через несколько дней уже в это не верил, ведь Валериусу не обязательно ее было как-то помечать. Просто я упрямился, не хотел сдаваться.
Как-то вечером я сидел за столом в библиотеке и в очередной раз крутил в руках письмо из Арконы, которое Валериус получил зимой. Пытался разобрать обратный адрес. Ничего не выходило. Мне казалось, что некоторые буквы я распознал, но в слова складываться они никак не хотели. От безысходности я достал зашифрованный листок и снова взялся его рассматривать. Бесполезно. Положил на стол и тупо уставился перед собой. Горели свечи. В их свете поблескивало маленькое зеркальце, которое я нашел у Валериуса. Я взял его и посмотрел на себя. Красавец. Правда, бестолковый, но зато богатый. Я опустил зеркальце и, задумавшись, чуть постукивал его краем о лежащее передо мной письмо.
Чудо было, что я это заметил. Просто чудо. Зеркальце чуть посверкивало, я на него взглянул, отвел было взгляд, но что-то мне показалось, и я снова посмотрел. И тут уж начал смотреть основательно.
Когда секрет известен, все кажется просто. До обидного просто. Но сколько же я намучился!
Когда я приставил зеркало к письму, мне показалось что загогулины на нем изменились. Смысла в этом, правда, все равно никакого не было, но я не поленился переписать все, что видел в зеркале на новый листок. Потом приставил зеркало к тому, что переписал. С одной стороны, с другой. Получилось!
Письмо гласило:
«Валериус! Мой друг!
Надеюсь, все надежно скрыто. Стало тревожно. Пошла волна пропаж. Похоже, кто-то собирает предметы. Боюсь на след твой вышли. Попробую их сбить. Больше всего на свете не хочу двух вещей – несчастья с тобой, и чтобы ЭТО попало в дурные руки.

Вазарий»

Ну вот. Это уже что-то. Вазарий из Арконы. По крайней мере, не иголка в стоге сена.
Письмо-то какое тревожное. ЭТО. Кто-то собирает предметы. Еще один конспиратор на мою голову. Что же такое Валериус хранил?
Пора ехать в Аркону.


Надо сказать, что к этому времени я уже достаточно успокоился. Даже случай в пивной был склонен рассматривать скорее как следствие моего излишне нервического состояния. Напрасно.
Утром я решил, что тянуть нечего – ехать, так ехать, - и отправился на почтовую станцию, узнать, когда отправляется карета до Арконы. Оказалось завтра рано утром. Можно сесть на станции, а можно у городских ворот, но тогда нужно забронировать место. Не знаю, почему я решил забронировать место - прийти на станцию мне было вполне удобно, но я заплатил за бронь и купил себе билет.
До отъезда нужно было сделать кучу дел и к вечеру я так набегался, что, возвращаясь домой, не удержался и зашел в пивную. Взял маленький кувшинчик пива на вынос. Надо же чуть-чуть порадовать себя, любимого? Парень из обслуги попался какой-то полусонный. Ушел за пивом и пропал, я уже начал злиться и позвал хозяина, но он махнул рукой: «Новенький. Только приступил». Тут этот, Богом обиженный, появился. Я цапнул у него из рук кувшин с пивом и ушел.
Пришел домой, поставил пиво на стол в кухне, помыл руки, сделал пару бутербродов. Готовку затевать не хотелось. Надо было еще вещи собрать и спать лечь пораньше, чтобы не проспать карету.
Пока я резал бутерброды, в углу кухни зашелестело. Я обернулся.
- Ну что? Вылезла? Квартирантка.
Большущая крыса шлепнулась на толстый зад, приподняла одну лапу и задергала носом.
Жила она у нас давно. Валериус терпеть не мог тараканов, мышей и прочей такой живности. И всех повывел. Но с этой крысой ничего поделать не мог. Она была такая умная, что все его ловушки обходила - как нечего делать. Он злился, а я смеялся. У нее была белесая, словно седая, морда, и я говорил, что она старая и мудрая. Я бы даже сказал, что относится к ней уважительно из-за ее способности угадывать яды, что подкладывал ей Валериус.
Крыса, наверное, это чувствовала и меня не боялась. Во всяком случае, из своей норы она только при мне вылезала. При Валериусе она себе такого никогда не позволяла. Однажды, когда я как-то пил на кухне пиво она вылезла и уставилась на меня. Настроение у меня было хорошее и я спросил у нее:
- Ну что, почтенная? Пива не желаете?
Крыса зашевелила носом. В кувшинчике оставалась на дне всякая муть, я слил ее в блюдце и поставил на пол. Крыса было дернулась бежать, но передумала. Посмотрела на блюдце. Развернула уши. Мне стало интересно и я сидел не шевелясь. Крыса подумала-подумала, потом, прижимаясь к полу, осторожно подобралась к блюдцу. Хвост у нее был здоровенный, голый и толстый. Она сунулась в блюдце, понюхала, и, поглядывая на меня, начала лакать. Все выпила, даже блюдце вылизала. Потом уселась столбиком, вытерла руками, в смысле лапами, физиономию и покачнулась. Я заржал. Тут вошел Валериус. Крыса убежала, а мне досталось по первое число.
Должен сказать, что он потом пытался ей в пиве яду дать, но она пить не стала. А у меня в доме завелся собутыльник. Мы с ней потом еще пару раз выпивали.
Сейчас она сидела и смотрела на меня. Я давно ее не видел, было не до этого. Последний месяц, после смерти Валериуса, я толком и не готовил. Мне даже показалось, что она похудела. Я сказал ей:
- Сударыня, вам придется еще недельку попоститься, так как я завтра отбываю по делам. А сейчас, предлагаю выпить за то, чтобы поездка оказалась удачной.
Плеснул пива в блюдце и поставил его на пол. Крыса посеменила к угощению. Я уселся, не торопясь налил себе стаканчик и взглянул на крысу. Она сидела перед блюдцем и не пила. Уши прижаты, поза какая-то сгорбленная, взгляд настороженный.
В животе у меня похолодело. Я посмотрел на кувшин с пивом, на налитый стакан, потом снова на крысу. Она отошла от блюдца, но в нору не спряталась. Я отломил кусочек сыра и бросил ей. Она вздрогнула, взглянула на меня, вытянула шею и принюхалась к подачке. Потом подошла, снова обнюхала, и как ни в чем не бывало, стала есть.
Я откинулся на спинку стула. Так. Значит, говоришь, поездка в Аркону? Стало быть, ехать надо обязательно. Но надо как-то придумать, как мне незаметно из дома выйти, а то, чего доброго, я туда и не доеду.
Я сжевал бутерброды, заварил себе чай – не судьба, видно, мне сегодня пива выпить, и пошел собираться.
Много вещей я набирать не стал. Пару рубашек, белье, носки я сложил в саквояж Валериуса. Но долго провозился с шитьем потайного пояса. В пояс я напихал денег, письма Валериуса и Вазария, ключи, и ту непонятную штучку, которую нашел в разоренном тайнике. Оглядел свои пожитки, добавил к ним плащ и стал думать, как мне выбираться из дома.
В общем, у меня все сносно получилось. Я вылез на нашу крышу, с нее перебрался на соседнюю, потом еще на одну, а уже оттуда спустился по водосточной трубе. Правда, страху натерпелся и чуть штаны не разодрал, но это мелочи. Добежал до городских ворот, наплел стражникам, что я бедный студент, и ужас как боюсь проспать карету в Аркону, потому что денег на еще один билет у меня нет. А в Арконе - добрая тетка, со всеми вытекающими последствиями. Они поржали, расчувствовались и пустили меня к себе в караулку. Мне даже чуть-чуть подремать удалось.
Всю дорогу до Арконы я сидел как на иголках. Ждал нападения или еще каких-нибудь неприятностей. Но доехали мы спокойно.
Аркона – не очень большой город. Она находится в подчинении нашего герцога и расположена недалеко от нас, столицы герцогства. День пути в карете. Рано утром отправляешься и вечером, перед самым закрытием городских ворот, карета въезжает в Аркону.
Когда мы высаживались на арконской почтовой станции - уже почти стемнело. Я не стал долго разевать рот по сторонам, подхватил свой саквояжик и быстро-быстро оттуда ушел. Я решил, что так будет безопаснее. Мало ли кто решит меня встретить. Береженого Бог бережет. Я прилично отошел от станции и тогда уже спросил у прохожего где тут гостиница. Он окинул меня взглядом - вид так себе, багажик скудненький – и направил в «Голосистого петуха». Через две улицы направо, потом прямо и там увидишь.
«Голосистый петух» оказался третьеразрядной гостиницей, но другой мне сейчас и не требовалось. Хозяйка, здоровенная и тоже весьма голосистая тетка, уставилась на меня, уперев руки в бока.
- Студент? Тебе кровать или комнату?
Я попросил комнату. Она гаркнула:
- Плату вперед.
Опустив деньги в карман передника, она несколько смягчилась.
- Пошли.
Комнатка была крошечной. Из мебели: узкая кровать, столик у окна и табуретка. Простыни холщовые и грубые, но чистые. Нормально. Я поел в общем зале и пошел спать.


Утром, за завтраком, я прислушивался к разговорам постояльцев и посетителей. Вдруг кто-нибудь упомянет Вазария. Но мне не повезло. Я не торопился вылезать из-за стола, так как совершенно не представлял с чего начинать поиски.
Сначала хозяйка прошла несколько раз мимо искоса бросая на меня взгляды, потом остановилась прямо передо мной.
- Ну, и чего ты сидишь?
Я поднял голову и спросил:
- Вы Вазария не знаете?
- Какого еще Вазария?
Я сделал трагическое лицо и выдал ей длинную и жалостливую историю о том, как моя драгоценная тетушка, умирая, оставила мне свою заветную шкатулку. В той шкатулке я нашел письма к ней от некоего Вазария, которые она хранила с юности. Это была большая и чистая любовь, но их разлучили обстоятельства. Теперь, я должен выполнить свой священный долг и вернуть ему его письма, сообщить о смерти тетушки и, заодно, передать ему, что она любила его до самой смерти.
Когда я закончил, хозяйка сидела передо мной, подперев щеку ручищей и заломив брови. Рот ее был открыт.
- Ах ты, Боже мой! – Она вытерла глаза уголком передника. - Но знаешь, милый, я не знаю никакого Вазария. А он точно в Арконе живет?
Я кивнул.
- Ну, подожди. А чем же он занимается?
Я пожал плечами и сказал, что в письмах о роде его занятий ничего не было.
- Ладно, - тетка явно не привыкла сдаваться. – Не переживай, найдем твоего Вазария.
Срочно был собран военный совет из кухарки, двух девушек-служанок, и мальчишки на побегушках. Они живо обсудили мою историю, но ни к какому решению не пришли. Тогда хозяйка задумалась. Думала она весьма красочно. Она пельменем сложила губы и начала шевелить ими из стороны в сторону. При этом на лице двигалось все: щеки, нос, вверх-вниз ходили брови. Наконец, она приняла решение. Обратив свой взгляд на мальчишку, она велела:
- Ступай к своим приятелям и хорошенько их расспроси. Если что узнаешь, живой ногой обратно – дам кусок сахару.
Мальчишку сдуло ветром.
Я сказал, что пройдусь по улице, так как я первый раз в Арконе и мне интересно прогуляться, но далеко уходить не буду.
- Да-да, голубчик, пройдись. Я сразу тебя кликну если что.
Я представил себе как это будет выглядеть – рев сумчатого мамонта, и ушел.
Но от гостиницы я, действительно, далеко отходить не стал. Не то чтобы я сильно надеялся на то, что они что-нибудь узнают, просто на всякий случай. История с пивом меня впечатлила. Арконы я не знал, а хозяйка, в общем-то, выглядела надежно. К тому же, с чего начать поиски Вазария я не представлял. Об этом нужно было подумать.
Я побродил по улице, она была похожа на улицы родной Середайки, тоже средненькая. Серые дома, маленькие лавочки. Думалось мне не очень хорошо.
- Сударь! Сударь!
Я оглянулся. Ко мне мчалась одна из гостиничных девиц. Она подбежала и приложила к груди руку переводя дыхание.
- Ах... уф... Сударь!.. Вас... хозяйка... – она мотнула головой в сторону гостиницы, – зовет...
В гостинице меня встретила торжествующая хозяйка. Она повела меня в кухню, где сидел сияющий, как начищенный медный таз, мальчишка. Щека у него топорщилась. Стало быть, хозяйка слов на ветер не бросает, кусок сахару он получил. Мальчишка сообщил мне, что один из его приятелей знает Вазария. Так как в его книжной лавке мать покупала ему подержанные школьные учебники. Вообще-то, он сильно чудной старикан. Но если я захочу, они меня туда проводят.
Естественно, я захотел. К выходу меня провожал весь персонал гостиницы. Разве что платками вслед не махали.
Мы шли по улицам. Мальчишка обсасывал свой сахар, а я обдумывал, что скажу Вазарию. Раз он также озабочен конспирацией как и Валериус, то вряд ли мне вот так возьмет и поверит. И что мне тогда делать? Вопрос, однако.
Где-то по дороге к нам присоединился товарищ моего провожатого. Гостиничный мальчишка жаться не стал и поделился с ним сахаром. Это меня к нему расположило, поэтому, когда мы дошли до места, я выдал им обоим по пятаку. Они отнекиваться не стали, взяли деньги и полетели их тратить. А я огляделся.


Книжная лавка Вазария чем-то была похожа на нашу аптеку. Такой же небольшой, ничем не примечательный дом. Несколько ступенек вверх. Только над дверью висела вполне читабельная вывеска – «Книжная лавка». И еще в лавке было два окна, расположенные по сторонам двери, а не одно, как у нас.
Я глубоко вздохнул и поднялся по ступенькам. Толкнув дверь лавки, я, где-то в глубине души, ожидал, что она завоет, как и наша, но она отворилось вполне тихо. Зазвенел колокольчик.
В лавке были покупатели. Женщина с девочкой. Я отошел в сторону и начал осматриваться. Помещение по размеру было примерно такое же, как и наша аптека. Оно напомнило мне рабочую комнату Валериуса, здесь тоже книжные полки поднимались от пола до потолка.
Хозяин, невысокий сухощавый старик, чуть ниже меня ростом. Почему-то я ждал, что он будет похож на Валериуса, но ошибся. Единственное, что было у них общего – Вазарий носил такую же маленькую темную шапочку. Из-под шапочки выбивались седые волосы, но не клочьями, как у аптекаря, а легким пушистым венчиком. Он что-то втолковывал женщине, держа в руках книжку и любовно ее поглаживая. Книгу, разумеется, а не женщину. Делал он это совершенно машинально. Я припомнил, что и Валериус, снимая с полки какую-нибудь книгу, всегда проводил ладонью по обложке, будто поглаживал. От этого сходства мне стало приятно и немного тоскливо.
Наконец, покупатели ушли. Вазарий обернулся ко мне:
- Слушаю Вас, молодой человек?
Я подошел к нему и замялся, не зная как начать. Он приподнял голову, глядя мне в лицо.
- Что Вы желаете?
Я кашлянул.
- Вы меня извините... Вас зовут Вазарий?
Глаза у него чуть сузились. Тон стал строже.
- Да. Я - Вазарий. Так чем могу помочь?
- Не были ли Вы знакомы с аптекарем Валериусом?
Он как-то быстро сморгнул. И снова уставился на меня. Смотрел настороженно, а лицо стало жестким. Я сообщил:
- Он умер.
На какое-то мгновение взгляд Вазария стал несчастным. Потом он снова недоверчиво уставился на меня.
- А Вы, собственно, кто?
- Я – его ученик. Иннокентий. Так Вы его знали?
- Не помню. Я за свою жизнь много кого знал.
- Вы писали ему зимой.
Я достал конверт (зашифрованное письмо я, на всякий случай, выложил). Он снова сморгнул.
- Вот. Я Вас по письму нашел.
Он посмотрел на конверт, но брать его не стал. Заложил руки за спину, качнулся на носках. Я просто застонал, потому что не знал, как убедить его мне поверить.
- Слушайте, черт побери, Валериуса убили.
Он снова вскинул голову и взглянул мне в лицо.
- А почему я, собственно, Вам верить должен?
- Не знаю, - я начал злиться. – Я с его конспирацией намаялся, а теперь еще Вы тут кривляетесь.
- Как, говорите, Вас зовут?
- Иннокентий.
- Значит, Вы - ученик Валериуса?
Я кивнул.
- И когда Вы приехали?
- Вчера вечером. Вот, Ваше письмо...
Я снова помахал конвертом.
- Вы где остановились?
- В «Голосистом петухе».
Он чуть отступил в сторону.
- Я должен навести справки.
Я пожал плечами, спрятал конверт, и ушел.
Шел и злился, на себя, на него, на Валериуса. Конспираторы... Чтоб вам... Не дай Бог, и этого прихлопнут, пока он тут выкаблучивается. И что я тогда делать стану?


Не знаю уж, какие там Вазарий наводил справки, но на следующее утро он заявился в «Голосистого петуха».
Я сидел в своей комнате, когда ко мне, даже не постучав, влетела девица-служанка и, подпрыгивая от возбуждения, радостно сообщила:
- Сударь! Там к Вам пришли. Этот, Ваш...
Я спустился. Этот Мой топтался у дверей, чувствуя себя явно неловко. Впрочем, немудрено. Кухарка, служанки, хозяйка гостиницы, одним словом все, собрались в зале и глазели на него, как Золушка на хрустальную туфлю. На их лицах застыло выражение мечтательности и ожидания счастья и красоты. О, женщины!
Так что, могу сказать, Вазарий моему появлению даже обрадовался. Мы вышли на улицу.
- Значит, молодой человек, Вы утверждаете, что Вас зовут Иннокентий и вы – ученик мастера Валериуса?
Я кивнул.
- Тогда скажите мне, как Валериус называл свой эликсир?
- «Драгоценный шелк».
Он внимательно на меня посмотрел, пожевал губами и кивнул:
- Ну что же, рад Вас видеть, Иннокентий. Валериус мне о Вас рассказывал.
Я покраснел от удовольствия.
- Думаю, что, в сложившихся обстоятельствах, Вам лучше перебраться ко мне.
Собрать вещи и расплатиться с хозяйкой много времени у меня не заняло. Она глядела на меня взглядом человека, посвященного в тайну, и потащилась меня провожать. За ней вереницей потянулся весь персонал гостиницы. Они кучей сбились у дверей, глядя нам в след.
Вазарий нервно обернулся:
- Ну и гостиницу Вы себе нашли.
Я ухмыльнулся. Он строго на меня посмотрел. Пришлось рассказать ему о том, как я его искал.
- Ну, спасибо тебе, дорогой! Удружил! Да мне теперь проходу не дадут! - Он уставился на меня с негодованием.- И как только тебя Валериус терпел!
Я стал серьезным.
- Ну, надо же было как-то Вас найти. Значит, Вы мне поверили?
- Ну, поверил, не поверил. Валериус говорил, что доверяет тебе – этого достаточно. Скажи мне, с чего ты взял, что его убили?
Я подробно ему все рассказал. О письмах с загадками, о пустом сейфе, о том, как я долго мучился с его посланием. О том, как собрался ехать в Аркону и чуть было не отправился на тот свет. Если бы не крыса...
Он внимательно слушал, кивал головой и хмурился, а потом спросил:
- А ты часто себе пиво покупаешь?
Я смутился. Еще решит, что я – алкоголик.
- Ну, не очень. Иногда.
- Всегда в одном месте?
- Нет. Не всегда. Хотя, в этой пивной чаще всего. Она ближе к дому.
- А с чего ты решил тогда пива выпить?
- Ну не знаю... Захотелось. Жарко было. Устал.
Он вскинул на меня глаза.
- Подумай хорошо. Вспомни. Когда ты пива захотел?
Я задумался:
- Так. Купил билет, сбегал туда, сюда. Ага... Я в аптеке на дверь объявление повесил, что она закрыта будет несколько дней. Потом пошел толстых ниток купить, а когда возвращался, мне сильно пить захотелось. На улице пыльно, душно. Там еще повозка какая-то сломалась, улицу перегородила, пришлось обходить, как раз мимо пивной. Ну и я решил...
Он хмыкнул:
- Да, четко сработано. Но крысу они учесть не смогли. Можешь отделать ее нору золотом.
- Они? Кто они?
Вазарий промолчал. Мы подошли к дому. Книжник отпер дверь сложным (совсем как у нас) витиеватым ключом:
- Ну, заходи. Гость дорогой.


Жил Вазарий один, как и Валериус вначале. Дом был небольшой, как и наш.
Он поселил меня в светлой комнатке на втором этаже. Показал где у него вода и прочие удобства. Накормил. Потом мы поднялись на второй этаж в библиотеку (Вазарий так и называл ее - библиотека). Я показал книжнику письма Валериуса.
- Почему Вы вчера у меня не спросили название эликсира?
- Валериус говорил мне, что ты – толковый мальчик, но он не собирался посвящать тебя в свою тайну. И вдруг ты приезжаешь... Естественно, я насторожился.
- Что же мне было делать? Ведь это я Вам должен был привезти бумаги?
Он кивнул:
- Да, мне.
Я выложил на стол ключи.
- И еще какой-то из этих ключей. Думаю вот этот – змейку.
Он снова кивнул. Разговор у нас не клеился. Если так и дальше пойдет, я никогда не узнаю, кто Валериуса убил. Поэтому я решил спросить прямо:
- Что это был за документ?
- Я не уверен, что тебе это нужно знать, Валериус не хотел. Да и зачем тебе?
- Я хочу его найти. Потому что, когда я найду документ – я найду и того, кто убил Валериуса. И сверну ему шею.
Вазарий выпучил на меня глаза:
- Ну, знаешь, мальчик...
- Я - не мальчик.
- Прости, пожалуйста, - он замолчал. Потом чуть наклонил голову набок и стал рассматривать меня как-то по-новому. Словно прикидывая мои силы. Так мы некоторое время посидели, потом Вазарий хмыкнул.
- Ну, вряд ли, насчет шеи это хорошая идея.
- Что именно – найти или свернуть?
- И то и другое. Послушай, сейчас ты ничего не знаешь, а на твою жизнь уже покушались. Так, на всякий случай, чтобы не совал свой нос. Что же будет, когда ты хотя бы самую малость узнаешь? Ты подумал? Считаешь, Валериус просто так, от скуки, развел всю эту таинственность, - Вазарий повел вокруг себя руками. – Нет, дружок. Да и моя жизнь, ничуть не проще.
- Ну так что это был за документ?
Вазарий вздохнул:
- Господи! Ну что тебе неймется? А? Совсем как мы с Валериусом в молодости. Ладно, пошли.
Он привел меня в подвал. И вы даже представить себе не можете, как я удивился, когда увидел в подвале лабораторию.
Я уставился на Вазария с интересом:
- А я думал, что вы – книжник.
Он вздохнул:
- Хотел бы я быть просто книжником. Да, не дают, знаешь ли...
- Кто не дает?
- Юноша, ты случайно не помнишь, что случилось с некоей Варварой на базаре?
Я промолчал. Вазарий окинул взглядом подвал:
- Здесь мы сможем спокойно поговорить. Не подслушают.
Он подошел к столу, уселся на табуретку, стащил с головы свою шапочку. Под шапочкой оказалась лысина. Гладкая и блестящая, будто отполированная. Он облокотился на стол и несколько раз провел ладонью по макушке – туда-сюда. Ха, теперь я знаю, почему она у него так блестит!
- Ей Богу, Иннокентий, любопытство тебя погубит. Но если я тебе не расскажу – ты погубишь меня. Замучаешь вопросами.
Опять же, ты, я вижу, все равно не успокоишься, станешь разыскивать, и, скорее всего, свернешь себе шею. А я буду виноват. Ладно, слушай.
Я сел и приготовился слушать.
- Мы с Валериусом вместе учились. Нет не здесь. – Он махнул рукой куда-то в сторону. – За границей. Правда, на разных факультетах. И познакомились случайно, но это неважно... Ну, вроде земляки, стали держаться вместе.
У него на курсе был один. Из знатного рода. Мы все думали, отчего он не в военные пошел, быстро бы карьеру сделал. А он, как оказалось, и собирался сделать карьеру. Только по-своему. Ему безумно власти хотелось. Но не просто власти, а полной. Понимаешь, абсолютной. Чтобы люди, как игрушки были в его руках. Чтобы у них в головах даже мыслей никаких не возникало, только бы его приказы выполняли. Ну, тогда мы с Валериусом всего этого еще не знали.
Ты ведь студент-медик? Слышал про гипноз, внушение?
Я кивнул.
- Ну вот. Этот, из благородных, очень этим вопросом интересовался. А у Валериуса, понимаешь, был талант к этому. Природный. Однажды они на практике в больнице были, уже на старших курсах, и привезли в приемную одного человека. Уж не знаю, что там случилось, но он очень сильно покалечен был, и прямо кричал от боли. Санитары забегали, засуетились, а Валериус к нему подошел, он очень не любил когда кому-то больно, положил руку ему на лоб и тот сразу успокоился. Перестал кричать. Врач велел Валериусу и дальше около него стоять, пока операция шла. И тот человек спокойно все вынес и даже не застонал ни разу.
Ну, этот однокурсник знатный, после этого к Валериусу просто приклеился. Стал ему какие-то книги приносить, затащил в какое-то общество. Потом мага разыскал, понятно – деньги, связи. Валериус к этому всему серьезно не относился. Ну и, разумеется, таскал меня за собой. Мы думали это так, забава. А оказалось...
Вазарий посмотрел на меня задумчиво:
- Ты что-нибудь о магии знаешь?
Я покачал головой. Он вздохнул.
- И мы не знали. Искусство древнее. Почти забытое. Настоящих магов и не осталось почти. Так, недоучки. Кое-чему научатся, весть послать быстро, сообщение принять, иллюзию навести, и сразу – фьють! – в придворные маги. Он важности раздуются – не подступись. Балбесы.
Смотри!
Он быстро сделал что-то такое пальцами и на кончике мизинца у него загорелся огонек. Маленький и бледный, но он светил. У меня вытянулось лицо. Вазарий усмехнулся и махнул рукой, огонек исчез.
- Ерунда. Фокусы. Я никогда ничего стоящего делать не умел. Впрочем, Валериус тоже - не думай на него, но он бы мог. Сила у него была. Только он не захотел учиться.
Видишь ли, в человеке, кроме крови, костей и прочей требухи, пребывает еще некая субстанция. Нематериальная. И не смотри на меня как на идиота! Это – никакая не душа. Не знаю как тебе и объяснить... Ну, скажем, жизненная сила. У кого-то - больше, у кого-то - меньше. Ты же - медик, наверняка видел как бывает: один тяжелый больной выкарабкивается, а другой, вроде бы и не должен, а умирает. Говорят – воля к жизни. Воля волей, но еще и запас жизненной силы разный. Этой силой можно научиться пользоваться. Видел огонек? Вот. Чем больше силы, тем больше тебе подвластно. Ее можно собирать, копить, и отнимать.
Так вот. Тогда мы попали к настоящему магу. Он сразу понял, что у Валериуса талант. Я - так, с боку припека. А этот, знатный - середнячок, но упорства ему не занимать. Уж очень ему хотелось стоять выше всех. Маг, естественно, возился, в основном, с Валериусом.
Должен тебе сказать, что среди магов настоящая война идет за силу. У них, как и везде, кто сильнее - тот и главный. Жизнь мага нелегка, многое дано, но от многого и отказываешься. От семьи, от друзей. Привязанности – это уязвимое место. Скажи мне, если бы тебе сказали, что ты должен сделать то-то и то-то, иначе бы Валериусу грозила смерть. Ты бы сделал?
Я кивнул. Вазарий хмуро глянул на меня:
- Ну вот, видишь. Поэтому маг живет один. И просчитывает все на двадцать ходов вперед. Правило мага – случайностей не бывает. А ты говоришь – пива захотелось. Это, милый мой, не тебе захотелось!
Ну и, разумеется, у магов есть разные способы как силу собирать, копить и отнимать. Одни известны всем, а другие – только немногим. Естественно, каждый маг ищет новых, так сказать, путей. Кто сумеет – тот победитель. И еще, как и во всяком деле, от древних магов остаются записи. За ними идет настоящая охота. Правда, использовать их не всегда удается. Они, чаще всего, зашифрованы. Но каждый надеется шифр разгадать.
У мага, к которому мы ходили, как оказалось, один такой свиток хранился. Разгадать он его, скорее всего, не сумел, но, факт есть факт, – он у него был. И кто-то из его конкурентов об этом узнал. Узнал и захотел. Но хотеть-то, как говориться можно. Вопрос в том, как взять.
Тогда этот кто-то снюхался с нашим дворянчиком. Может быть, тот от обиды на это пошел, что маг больше внимания Валериусу уделяет, или ему что-то пообещали. Этого я не знаю. Но своего учителя он предал. Не могу тебе сказать, как и что там было сделано. Но так получилось, что во время нападения мы с Валериусом оказались у мага, хотя и не должны были. Он к себе Валериуса неожиданно вызвал. Ну а тот, ничтоже сумняшеся, меня с собой позвал. Потом жалел об этом, но что уж поделать.
Вазарий потер свою лысину. Помолчал, уставившись перед собой невидящим взглядом, и продолжил.
- Так вот. Пришли мы к магу. Ночь уже была. Он стоит в магической фигуре, весь в поту. На нас посмотрел – у меня по спине холод побежал - лицо как маска ужасная, в глазах смерть. Губы сжал. Решает что-то. Начал говорить – словно залаял. Голос хриплый. «Валериус. Пришел. Мне сил не хватает. Мог бы у тебя забрать. Ладно, живи. Дарю. Но в обмен, ты сохранишь то, что я тебе дам. Хочешь жить – будешь молчать. Спрячь надежно. Иди за мной». И вышел из фигуры. Тут у него одежда начала дымиться. Он побежал. Мы за ним. Он на ходу все время какие-то заклинания бормочет. Спустились в подвал. Подвал как подвал. Он сделал знак и снял иллюзию. Там ход. Короче, добежали до тайника. Он снова, начал что-то делать, какие-то ловушки свои снимать. Одежда его сильнее задымилась. Потому что он отвлекается, не читает охранительные заклинания и, главное, силы теряет. Ну вот. Открыл тайник. Достал металлический футляр и ключ. Бросил Валериусу. И как заорет – «Беги отсюда!» Мы было побежали. А за спиной крик такой нечеловеческий. Мы оглянулись. Маг стоит, прижался к стене, и весь пузырится! Дым от него такой противный, вонючий идет. Но не горит, а именно пузырится, как будто его кислотой облили. У меня просто ноги к полу приросли. А тот орет нечеловеческим голосом – «Беги!» – и, веришь, просто стекает на пол. И пол гореть начинает. Тут уж я Валериуса за шкирку ухватил и потащил из дома. Сам не пойму, как нам удалось выбраться. Дом сгорел - как клок сухой соломы, за несколько минут. Ничего не осталось. Вот так.
Вазарий замолчал. Лицо у него осунулось. Он снова начал гладить свою лысину. Я подождал, потом кашлянул. Он поднял на меня глаза.
- А вы его открывали? Футляр?
Он усмехнулся:
- Ну, а как ты думаешь? Конечно, открывали. Внутри - свиток. Текст зашифрован. Шифра мы не разгадали. Долго бились. Потом бросили. Может, знаний не хватило. Валериус свиток хранил, но содержания мы не знали.
- А этот, ваш третий? Он куда делся?
- Никуда. Мы же тогда и подумать на него могли. Он нас, правда, расспрашивал, не были ли мы случайно у мага, не говорил ли он нам чего такого? Особенно Валериусу. Но мы были, как пыльным мешком прибитые, и не насторожились. Договорились с Валериусом молчать, чтобы больше никого не втягивать в эту историю. Мы же тогда поняли, с какой силищей столкнулись. Ну, и отвечали – не были, не видели, ничего не знаем. Он к нам интерес потерял и больше никуда с собой не звал. Уже потом, когда мы закончили учиться и уехали, до нас дошли кое-какие слухи. Мы сложили два и два и догадались, кто магу сгореть помог.
- Так это он документ ищет?
Вазарий пожал плечами:
- Не знаю, Иннокентий. Не знаю.
- Но Вы Валериусу написали...
- Я написал, что кто-то ищет, а не он. Потому что стали доходить слухи, о том, что маги пропадают. А маги просто так не пропадают. Раз маг исчез – одно из двух: или он спрятался, далеко и глубоко, или умер. Вряд ли среди магов пошла эпидемия. Значит, их убивают. Если их убивают, или они прячутся, значит - у них есть то, что кого-то очень интересует.
Видишь ли, силу дают не только заклинания, но и магические предметы, ритуалы, фигуры и так далее. Все это действенно само по себе, но если знать как их соединить и суметь это сделать, то тут уж ты – король. Поэтому я и написал, что кто-то собирает предметы. Поскольку вряд ли столько магов хранили только заклинания.
- А как вышли на след Валериуса?
- Эх, Иннокентий... И как ты собираешься дальше в этом разбираться? Ты же просто удручающе магически не образован! Ладно. Каждая магическая вещь оставляет след. Как тебе объяснить... Скажем так, испускает запах, или имеет голос... Что-то вроде этого. Если уметь это услышать, увидеть, почуять или еще что-нибудь, то соответственно, можно найти и вещь. Забыл тебе сказать, что магические действия тоже пахнут или звучат.
- Наверху, у сейфа, который ограбили, очень противно пахло.
- Что? Ты почувствовал запах магии?
Вазарий разглядывал меня с интересом.
- Ну-ка, отвернись! Отвернулся? А теперь скажи, ты что-нибудь чувствуешь?
Я принюхался, прислушался. Вроде бы ничем не пахло, звуков тоже никаких не было. Только стало неприятно, будто холодком потянуло.
- С левой стороны мне неприятно. Холодно.
- Обернись.
Я обернулся и замер. На столе, ближе к левому краю (теперь справа от меня) лежала здоровенная змея. Но я даже вскочить не успел – она стала бледнеть и быстро исчезла.
- Что это?
- Иллюзия. – Вазарий задумчиво смотрел на меня. – Не опасно. Видишь, и исчезла быстро. Говорю же тебе – я не мастер. Но ты почувствовал магическое действие. Очевидно, у тебя есть способность. Но моя магия – любительская, я не умею скрывать ее следы.
Ты больше ничего такого в доме не почувствовал?
Я постарался припомнить свои ощущения.
- Ну, на лестнице мне как-то неприятно было. Но я думал, что это из-за того, что Валериус там погиб.
- Может быть - да, а может быть и нет. Ничего не могу тебе сказать. У меня способности слабые. Говоришь, запах был у сейфа? Это, вероятно, от того, что там применили очень сильное действие. Дверцу то не просто открыли, а вырвали... Неприятные ощущения на лестнице – там Валериус получил магический толчок. И больше нигде ничего?
Я покачал головой.
- Ну, не знаю. Тогда, скорее всего, у вас работал очень сильный маг. Он почти не оставил следов.
Я мрачно посмотрел на Вазария. Утешил, нечего сказать.
- А что такое – магическая вещь?
Старик закатил глаза:
- Иннокентий! Помилосердствуй! За одну ночь я не смогу рассказать тебе всего, что узнал за сорок лет! Пойдем, голубчик, поспим немного.


Я долго ворочался в постели, думал - не усну. Мысли в голове моей крутились волчком. Но потом, словно провалился в темноту.
Когда проснулся солнце уже светило вовсю. Чувствуя, что не выспался, я нехотя сполз с кровати и выглянул в окно. На улице – пыль и жара, как-никак июль на дворе. Одевшись, спустился вниз. Вазарий уже шебуршился на кухне.
- Ну, как спалось?
Я пожал плечами:
- Нормально. Вазарий, а почему тот маг Валериусу свиток отдал?
Старик застонал:
- Иннокентий! Ну дай хоть поесть спокойно!
Он понес ко рту бутерброд, потом передумал и положил его обратно на тарелку.
- Я ведь тоже об этом думал. Наверное, маг понял кто его предал. И потом, я ведь не знаю, зачем он Валериуса позвал. Похоже, он в последний момент решил свиток отдать, чтобы тот врагу его не достался. А у Валериуса была природная сила, и чутье тоже было. Он вполне мог документ сохранить. И, надо сказать, ему это много лет удавалось.
- Вот именно. Много лет хранил, все спокойно и вдруг...
- Тьфу! Иннокентий! Ну кто тебе сказал, что все спокойно было? Ты что ключей от дома не видел?
- Серьезные ключи.
- Вот именно. И замки серьезные. Мы их специально заказывали. У... Неважно... Простому вору ни в жизнь не открыть, да и непростому тоже. Скажи, ты после несчастья хоть одну царапину на замке видел?
Я покачал головой:
- Нет, не видел. И полицейские замок осматривали, тоже сказали, что дверь никто не открывал.
- Вот видишь. Такой замок только маг мог открыть. И сейфы у нас серьезные. Но дверцу-то выдрали. Да все так сделали, что если бы не письмо Валериуса, ты б всю жизнь думал, что это просто несчастный случай.
И потом, мы же магами, в полном смысле, не были. Понимаешь, за нами не тянется магический след. Точнее он есть, все-таки мы магии учились, но такой слабый, что его очень трудно заметить.
И мы с Валериусом предпринимали кое-какие защитные действия, помимо замков. Слабенькие, конечно, но что могли... Ты же видел у меня лабораторию.
И всю жизнь, - Вазарий зажмурился, – всю жизнь, как по острию ножа. Обдумывали каждый шаг, только бы не выделяться, не привлекать себе внимание. Укрыться в толпе. Он – просто аптекарь, я – просто книжник. Скромненький домик, скромненькое дело, одни, без семьи...
Мне стало его жалко.
- Валериус тебя к себе взял, потому что ему тяжело стало управляться. Мы уже старые. И потом, ему хотелось для твоей матери что-нибудь сделать. И вот, не удержался, привязался к тебе, как к родному. Он просто до смерти боялся тебя в это дело впутать, просто трясся за тебя.
- Лучше бы сказал.
- Нет, не лучше! Ты, мальчишка, сидишь тут и храбришься, а сам еще даже шерстинки от зверя, на которого охотиться собрался, не видел! И не понимаешь, что на чудовище замахнулся. Оно тебя растопчет и не заметит даже. И что будет? Еще один несчастный случай?
Я нахохлился:
- Ладно, я – глупый мальчишка. А вы - два старика. И куда вы собирались девать документ? Или у вас эликсир бессмертия припрятан?
Жестоко, конечно, сказанул. Мне стыдно стало, потому что у Вазария сразу лицо такое беззащитное сделалось.
- Простите меня. Я не хотел Вас обидеть.
- Да, ладно. Что уж. В принципе ты прав. Мы с Валериусом над этим думали. Он просто категорически тебя не хотел ни во что вмешивать. Решил, что подождет, пока ты Университет закончишь, тогда передаст тебе свое дело, оставит дом и мы уедем куда-нибудь в пустынное место. Два старика особого внимания бы не привлекли. Там мы с ним, собирались соорудить тайник, оборудовать его как следует... Не знаю, может быть, и получилось бы.
Книжник посмотрел на меня:
- Прости меня, Иннокентий, но тебе нужно уезжать. Боюсь, что у меня не самое безопасное место. Я то уже старый, а ты... Может, лучше тебе домой не возвращаться? Поезжай куда-нибудь на природу. Травка, свежий воздух, молочко... А?
- Нет уж, спасибо.
Он вздохнул:
- Валериуса не стало. Можно сказать, что ты единственный у меня остался, – и дотронулся до моей руки. – Ты уж себя побереги, мальчик.
Я пообещал:
- Постараюсь.
Он окинул меня скептическим взглядом:
- Да? Ну-ну.
Мы посидели молча. Потом я вдруг вспомнил. Провожаемый удивленным взглядом Вазария я помчался к себе в комнату. Вернулся, запыхавшись и крепко сжав кулак. Плюхнулся на табуретку и, переведя дыхание, спросил:
- А что такое магическая вещь?
Старик посмотрел на меня:
- Это вещь, чаще всего изготовленная специально, которая соединяет в себе материал, форму, знаки, наложенное заклинание. Может быть и еще что-нибудь.
Я разжал кулак и на стол, звякнув, упал маленький предмет, который я нашел в верхнем сейфе. Вазарий поднял на меня глаза:
- Что это?
Я рассказал. Он рассматривал предмет, по-собачьи наклоняя голову из стороны в сторону, но руками не трогал.
- Несомненно, это - вещь магическая. Но для чего она предназначена - я не знаю. Валериус мне про нее ничего не говорил. По форме – пентагон, пятиугольник. Пентагон символизирует вечность, совершенство. Считается знаком удачи. И используется, чтобы отгонять нечистое. Скорее всего, он хотел подстраховаться.
Вазарий ожесточенно потер свою лысину.
- Ну, Иннокентий, скажу тебе одно. Кто бы ни был этот маг, но он ошибся трижды. Оставил у тебя ключ от футляра, не знал, наверное, о нем. Проглядел вот эту штуку. И не учел крысу. Так что, мой мальчик, шанс у тебя есть! Да, есть. Но будь осторожен. Когда он сообразит, что к футляру нужен ключ, то вернется его искать.
Я заявил:
- Вот тут-то я его и поймаю!
Старик ответил мне:
- Балбес!
Я не обиделся. Потому что знал, что поймать мага будет не так-то просто, и понимал, что Вазарий знает, что я это знаю. Это он в воспитательных целях ругается.
- Кстати, о твоих шансах. Я вчера уже сказал, что у тебя, похоже, есть способности. Но, вероятно, дело не только в них. Меня удивило, как легко ты разгадал загадку с солнечным лучом.
- Легко? Вы шутите?
Вазарий покачал головой и самым серьезным видом подтвердил:
- Легко. Видишь ли, мой молодой и пока еще малообразованный друг, дело в том, что солнечный луч может попасть в специально проделанную дырочку в шторах только один раз в году. И заметь, только в определенное время.
Мои брови удивленно поползли вверх:
- А если бы я это письмо зимой получил, или шторы бы были не задернуты, или их вообще бы не было?
Вазарий поднял вверх палец:
- Вот-вот. Совершенно правильная реакция. Конечно, эту загадку можно было решить и по-другому – снять со стеллажей все книги и тщательно простучать стены. Но ты оказался в комнате именно в нужный день и в нужное время, и шторы оказались те самые, и они были задернуты.
- Выходит, это случайность?
- Как говорят маги, случайностей не бывает. Я честно пытался отговорить тебя лезть в это дело. Но знаешь, Иннокентий, желающего Судьба ведет, а не желающего – тащит. В данном случае Судьбе не приходится сильно напрягаться, ты сам не просто идешь, а скачешь вприпрыжку.
Книжник немного подумал, потом резво поднялся и скомандовал мне «Пойдем!» Я сунул свою магическую вещичку в карман и пошел за ним в лабораторию.
Старик усадил меня на табурет, а сам полез куда-то под стол. Я наклонился и заглянул что он там делает, но он прикрикнул:
- Не любопытствуй!
Я понял, что у него там тайник. Из-под стола он вылез раскрасневшийся. Положив руку на поясницу с кряхтением разогнулся:
- Ну, Иннокентий, сейчас мы попробуем тебя спрятать.
- В смысле?
- Чтобы ты для магического видения-слышания был менее заметен. Есть у меня такое заклинание. Слабенькое, правда, но все же лучше, чем ничего. Понимаешь, в некотором смысле, у тебя все очень удачно получилось. Тебя навели на яд. А ночью ты из дома убежал. Поэтому, тебя как бы нет. Понимаешь?
- Вроде бы я отравился?
- Да.
- А если пришли и проверили?
Вазарий пожевал губами:
- Конечно, такое может быть. Но надо снова в дом входить. А замки сложные. Значит, надо применять магию. Вряд ли маг будет без большой необходимости так следить. Скорее всего, проверит издалека. Но ты все равно будь острожен. Мало ли... Береженого Бог бережет.
Он начал ходить вокруг меня, размахивая руками, словно оплетая невидимыми нитями. Потом что-то забормотал. Слов я не понял, но говорил он странно - то понижая голос, как будто гудел в большую кастрюлю, то повышая его до писка.
Я представил себя, читающим заклинание, хихикнул и решил, что магией заниматься не буду.
Наконец, он закончил и стоял отдуваясь.
- Ну вот, уф, вроде все.
Я прислушался к своим ощущениям и, если честно, никаких изменений в себе не заметил. Правда, Вазарий говорил, что заклинание слабенькое. Ну и Бог с ним, главное, что старику так спокойнее.


Утром я уехал.
Вазарий проводил меня до кареты, на каждом шагу напоминая о бдительности и осторожности.
- Когда вернешься – распусти слух, что ездил за какими-нибудь травами или порошками. Слышишь? И не заводи никаких новых знакомств. Не привлекай к себе внимания. Иннокентий, ты меня слушаешь? Куда ты уставился? Ты что, девиц никогда не видел? Бестолковый мальчишка!
В руках я нес саквояж и стопку книг, перевязанных бечевкой. Книги были по магии. Вазарий дал их мне, чтобы я мог несколько восполнить свои удручающие пробелы в образовании. Вероятно, он в глубине души надеялся, что, прочитав их, я не буду стоять дурак дураком, когда маг начнет отрывать мне голову. Смогу, например, сказать ему: «Кыш, противный!»
А на животе, в потайном поясе, я увозил с собой ключ-змейку и магический пентагон.

Настрочить кляузу на пост