- Какого дьявола тебя понесло туда?! – слова Укасу были полны ярости, но в глазах брата читалась острая боль, - тем более, сейчас! Я не помню, чтобы кто-то снимал запрет на твои прогулки, Аэль! Ты слышишь меня?!
   Он подошел ближе, и девушка инстинктивно отшатнулась, прикрывшись руками. Ее страх отрезвил брата и Укасу отошел к окну, устремив взор в быстро темнеющее небо. Прошло довольно много времени, прежде чем Аэль снова услышала его голос, на этот раз показавшийся принцессе глухим и безжизненным.
   - Ты не понимаешь. Я могу проглотить то, что ты не думаешь о моих чувствах или о чувствах Руалы, - заслышав имя сестры, Аэль непроизвольно хмыкнула, - Да, да, именно Руалы! Она тоже переживает о тебе. Но речь не о нас. Отец все время спрашивал о тебе, и что я должен был ему сказать? Что его дочь шляется неизвестно где, неизвестно с кем, и что в целом замке никто не знает, куда ты запропастилась?
   Перед глазами Аэль живо промелькнул образ отца – добродушное лицо с довольно резкими, но приятными чертами вечно улыбающегося лица. А иногда, когда он думал, что никого рядом нет, Аэль видела его другим – по лицу отца пробегала тень, словно некий груз давил на его плечи, и весь он словно сгибался под этой тяжестью. Принцессе не нравилось видеть отца таким…
   В последнее время он совсем не звал ее к себе, хотя в старые добрые времена, она частенько просиживала в его кабинете, и даже ставила королевскую печать на сургуче, разумеется, под бдительным оком хозяина печати…
   Люди вокруг говорили, что он болен, но Аэль не верила этим слухам. Отец часто со смехом рассказывал истории о блуждающих в замке сплетнях, и повторял, что «слушать сплетни – последнее дело для монарха».
Но теперь, в ее душу закралось сомнение. В последний раз, когда ее звали к отцу, он был довольно бледен. Тогда она не обратила на это внимания, но сейчас память услужливо подтолкнула воспоминания наружу.
   - Отец болен? – ее голос дрожал.
   - Нет, что ты, - Укасу повернулся к сестре, сейчас он выглядел измученным, - он просто устал. Королевские заботы – непростое бремя. А ты должна слушаться, Аэль. У нас и без того забот полно, а приходится еще и присматривать за тобой.
   - Можно мне идти, - вопрос был скорее риторическим, и девушка тихо выскользнула из покоев брата, педантично прикрыв за собой дверь.
   Укасу тяжело вздохнул. Ему очень хотелось сказать ей всю правду, в конце концов, Аэль скоро исполнялось восемнадцать, и она вступала на очень зыбкую почву. Руала была старшей в семье, но по законам Каи'Тсаала наследовали трон мужчины, а вот если наследников не было, трон получал первый рожденный в старшей семье мальчик, а до поры до времени регентство оставалось у старшей в роду. Родившись в младшей семье, сам Укасу не мог претендовать на трон, и он неустанно восхвалял Великого Единого за эту свою судьбу.
   Жизнь на троне представлялась ему нудной и скучной, кроме того, эти дворовые интриги сводили чистосердечного воина с ума. И, Руала. Он помрачнел, думая о старшей принцессе. Руала никогда не была открытой и веселой, но в последние годы эта стало еще заметнее. Она постоянно думала о чем-то, а про таких инструктор академии мечников говорил «человек с червями в голове». Похоже, Руалу и в самом деле что-то грызло, особенно в свете последних событий.
   Старый король умирал. Укасу казалось невероятным, что сам могучий Аярэ, доблестный воин и полководец, человек, мощная фигура которого всегда выделялась на крепостных стенах, умирает.
   Он никогда не прогибал головы, даже под угрозой получить стрелу из лука или арбалета… настоящий воин, который ставил свою честь даже выше собственной жизни. Можно было считать это безрассудством или глупостью, но Укасу хотелось верить, что глупость тут совершенно ни при чем. И, где-то в глубине души, он в это твердо верил.
***
   Стоя перед входом в покои отца, Аэль впервые почувствовала себя ничтожной перед массивными дверьми в два человеческих роста. Раньше они казались родными и привычными, но теперь ледяные осколки страха впивались в ее сердце, едва она бросала взгляд на резные панели, украшавшие створки. Ей, вдруг, захотелось бежать прочь, и она побежала, роняя на бегу горькие слезы, потому, что почувствовала то, что никак не ожидала почувствовать.
   Отца не было. Она попросту не ощущала его присутствия, остался только мимолетный отпечаток его ауры, дразнивший и сводивший ее с ума. Образы, поднимавшиеся в памяти, подавляли волю, и девушка задыхалась от отчаяния, опутавшего ее прочными сетями.
   Внезапно кто-то остановил ее, пара сильных рук, одна из которых тут же запечатала ее рот. И вовремя, потому, что крик уже рвался из нее отчаянным порывом.
   - Тише, - нестерпимо насыщенные цветом синие глаза будто прожигали ее насквозь, - я друг твоего отца. Вижу, проявился твой дар… несколько рановато, впрочем… погоди, я сейчас отпущу тебя, только не кричи, договорились?
   Она послушно кивнула, ощущая металлический привкус крови во рту. Что-то шарило в ее сознании, липкие щупальца чьей-то холодной, неумолимой воли, бесцеремонно отстранявшей ее от управления собственным телом.
   - Погоди, не сопротивляйся. Мне нужно очистить тебя… пока не поздно.
   Гаснущие воспоминания ворохом уносились в какую-то бездну… Аэль машинально потянулась за ними и… очнулась.
   Незнакомец бил ее по щекам, приводя в чувство. Увидев блеснувшие зрачки открывшихся глаз, он удовлетворенно отстранился.
   - Где я? – девушка недоуменно осматривалась. Окружающая обстановка казалась ей невероятно, до боли, знакомой и все же она не могла узнать то место, где находилась.
   - Побочный эффект, прости, - он увлек ее подальше от двери в зияющий мраком коридор, - память вернется, но не скоро. А нам нужно уходить.
   В коридоре слышались шаги обитых металлом сапог стража. Он зажигал факелы, и Аэль машинально отметила, что делал он это слишком поздно – нет, она не вспомнила, откуда знает это, просто ответ сам пришел на ум, как само собой разумеющееся.
   - … ну так пусть «отыщется». Она не могла так просто исчезнуть. Подними стражу, прочеши каждый уголок, словом, делай что хочешь.
   Голос принадлежал кому-то очень знакомому ей.
   - … а если кто заподозрит? Сомневаюсь, что в высших кругах…
   - О чем ты? Никто и не узнает. В любом случае надо обставить все как несчастный случай, верно? Надеюсь, ты не хочешь отказаться от нашего уговора?
   - Нет, что ты, я просто…
   Дальнейшие слова было трудно разобрать, говорившие ушли уже довольно далеко.
   - Воистину, Аярэ был могущественнейшим из нас, - в голосе незнакомца прозвучало восхищение, - раз он сумел увидеть так много… пойдем дщерь, нам больше нечего здесь делать. Просто запомни все, что слышала сейчас.
   Аэль безуспешно пыталась собрать разбредающиеся в сознании мысли. Ее разум «плыл» как у одурманенного ядовитыми зельями шамана северян, чей образ очень кстати всплыл в сознании. Когда-то и где-то она видела его плывущий, не останавливающийся на одной точке взгляд… а когда действие дурмана прошло, он набросился на стражей прямо в цепях… его уволокли и Аэль больше никогда его не видела.
   Должно быть, она бормотала что-то, ибо незнакомец вдруг посмотрел на нее с жалостью и произнес:
   - Потерпи немного. Скоро ты очнешься.
   Его слова гасли и растягивались, словно кисель, а до того надежный пол замка вдруг понесся навстречу и одним жестоким ударом отправил ее сознание в небытие.

   Ее разбудил треск костра. С трудом разлепив опухшие веки, Аэль тут же зажмурилась, яркий отблеск пламени ослепил ее.
   - Лежи, дщерь. Тебе надо отдохнуть.
   Вняв его совету, девушка не пыталась встать. Глаза уже привыкли к свету, и теперь она задумчиво созерцала сгорающие в костре ветки. То и дело раздавался треск, еще влажные, видимо от дождя или росы деревяшки отбрасывали несколько искр, отлетающих от костра подобно падающим звездам.
   Аэль не могла осознать себя. Она чувствовала, видела и слышала, но не имела понятия о том, что ей следовало делать. Как будто правила, по которым жила девушка, стерли, и теперь ее сознание блуждало, выброшенное в свободное плаванье без привычных установок.
   - Не торопись, - размеренный голос незнакомца слегка успокаивал ее, - это вполне естественно в твоем положении.
   Как будто прочитал мысли. Аэль осторожно повернула голову, чтобы разглядеть его. Усталое морщинистое лицо уже пожилого человека, густая копна седых волос, вьющимися каскадами ниспадающих на плечи. И нестерпимо, неестественно яркие синие глаза. Вот и все, что ей удалось рассмотреть. Одежду его скрывал дорожный плащ с капюшоном, который сейчас был отброшен и наполовину скрыт россыпью седых волос.
   В его руке была палка, которой он беспрестанно поправлял ветки в костре. Задумчивый взгляд его как будто видел в пламени костра картины, неведомые никому, кроме него самого.
   - А мы ведь незнакомы, дщерь, - нарушил он молчание, - Аярэ рассказывал о тебе, но вряд ли в разговорах с тобой он упоминал обо мне, верно?
   Она молчала, стараясь вспомнить столь знакомое ей имя.
   - Ах да, - он невесело хмыкнул, - ты же не помнишь ничего. Но это не меняет сути. Я – Тейгир, наставник твоего отца. Вот и все, что тебе пока следует знать. И еще, скоро рассвет и мы уйдем из родных тебе краев. Постарайся запечатлеть в памяти как можно больше. Старых образов ты больше не вспомнишь, будут обрывки, клочки воспоминаний. Когда-нибудь, быть может, ты захочешь вернуться, чтобы вспомнить свое прошлое, а пока… придется довольствоваться тем, что у тебя есть.