Я и лучшая часть меня

Я сидела у окна и смотрела на дождь. Холодные крупные капли стекали вниз, оставляя за собой извилистые следы.
Мне было грустно и одиноко. Как и всегда по вечерам.
И тут вся комната словно наполнилась теплом и светом: вошла она.
Она была как я, только очень красивая. Светлая, чистая, совершенная, вечная – и очень, очень красивая.
И сразу в голове моей закружились строки старых стихов.
- Привет! – села она рядом со мной.
- Привет! – согласилась я, все так же глядя в окно.
- Узнаешь? – улыбнулась она.
По губам моим скользнула легкая усмешка. Узнаю ли я?
Как можно не узнать то, что было твоей частью четыре года? То, чем ты дышала? То, что было твоим смыслом? То, что дарило тебе неземное счастье?
Как можно не узнать? Даже если я и вижу ее впервые?
- Узнаю, - тихо сказала я. – Ты – моя любовь.
- Да, это я, - не стала спорить она, и в улыбке ее я видела отраженье другой, чужой улыбки.
- Зачем ты пришла? – почти грубо спросила я.
Конечно. Ведь год назад я сама, собственными руками, вышвырнула ее из себя. Прогнала. Заставила отступить. Сама – выкинула ее прочь!
Она снова улыбнулась, и в глазах ее, хоть и смотрела она на дождь, отразился снег.
Еще бы. Ведь в тот день, что я полюбила его, шел снег.
- Давно ты писала стихи? – спросила она вместо ответа.
Я поникла головой и промолчала. Кому, как не ей, знать, когда я писала последние свои стихи…
- Давно ты летала? – вновь спросила она.
Летала. Да. Так я называла то состояние, когда от счастья разрывается сердце, когда счастье здесь, сейчас, вот прямо здесь, перед глазами, - во всем.
Я снова промолчала, но она и так знала ответ.
- Я пришла к тебе, - сказала она. – Я пришла спасти тебя от одиночества. Я пришла подарить тебе вдохновение, подарить тебе полет, счастье! Умоляю, пусти меня вновь, пожалуйста, пусти! Клянусь, ты станешь счастливой! Пусти меня, прошу!
Я вновь усмехнулась. Я сама, собственными руками выгнала ее. Я не хотела больше любить. Хватит. Да, моя любовь – безумно красивая. Но он… но я не хочу любить его! Не хочу! ни за что!
А если я пущу ее – я вновь полюблю его. Да, я буду счастливой. И никогда больше не буду знать одиночества. Буду летать и писать стихи. И буду думать лишь о нем, мечтать только о нем, видеть его во сне, любить его безумно, бездумно, - всецело.
Повторять судьбу Петрарки мне не улыбалось.
- Нет! – твердо сказала я.
Она поникла, и мне стало жаль эту трогательную и очень милую девушку. Я всегда слишком любила ее. Именно ее. Любила, наверное, больше, чем его. Потому что она так чиста, так красива, так волшебна!
- Ему я не нужна, - печально сказала она. – Тебе – тоже. А я ведь такая хорошая!
Бесспорно. Хорошая. Светлая. Милая. Добрая. Самая-самая. Лучшая часть меня. Лучшее, что есть во мне.
Было. Лучшее, что было во мне.
- Оставь меня, - теперь уже просила я. – Зачем ты пытаешься пробиться в мои сны? Зачем моей рукой пишешь его имя? Зачем ты пришла?
Ее улыбка сверкнула на меня миллионом снежинок.
И мне так не хотелось, чтобы она уходила: она была так красива! И с ней было так хорошо!
- Я не могу не приходить к тебе, - растерянно призналась она. – Я ведь часть тебя!
«Лучшая часть меня», - мысленно поправила я.
Она была слишком скромной, чтобы признать свое превосходство надо мной.
- Пусти меня, - вновь попросилась она.
- Past the point of no return, - ответила я словами песни, которую так часто пели мы вместе раньше.
В последний раз в жизни я увидела его улыбку – на ее устах, - и отблеск падающего снега – в ее глазах.
- Будь счастлива! – прошептала она так тихо, что я скорее угадала, чем услышала.
А затем она шагнула – сквозь стекло – и полетела вниз. И разбилась, как самая обычная девушка.
Так умерла моя любовь: умерла во имя того, чтобы я была счастливой.
Она всегда была такой: давала, ничего не требуя взамен, жертвовал собой – без слова упрека, освещала весь мир своей святостью и красотой.
И сегодня она пожертвовала собой в последний раз. Ради моего спокойствия. Потому что живая она бы мучила меня – и только мертвая она дарила мне покой, которого я так просила.
Так умерла лучшая часть меня.
А я осталась жить. Счастливая.

Как Бог меня обдурил

Бог внаглую провел меня.
Да-да, он самым нечестным способом нарушил правила нашей игры!
Мы ведь договорились с ним.
А все ведь было так славно! Моя любовь пожертвовала собой и умерла, а я осталась жить. Счастливая.
Но у Бога чертовски странное чувство юмора.
Он поймал меня вновь – на тот же взгляд, коль скоро на другие я не ловлюсь.
Из незнакомых глаз на меня глядел тот, в кого я когда-то так безумно влюбилась.
А из его улыбки вновь родилась она. Моя любовь.
Родилась? Воскресла.
Она улыбнулась мне – как всегда она улыбалась – и сказала:
- Привет! Узнаешь?
- Да… - одними губами ответила я.
Она смотрела на меня: такая юная, такая красивая, такая чистая.
- Но ты же умерла! – только и смогла воскликнуть я.
- Любовь не умирает, - в ее глазах больше не падал снег – теперь там светилось солнце. – Любовь бессмертна.
- Но ты же ушла! – это было моей последней защитой.
Когда она снова была рядом – мне было так хорошо…
- Я вернулась, - просто сказала она. – Я вернулась, потому что я больше не причиняю тебе боль.
- Но… - я ничего не могла понять. – Я же больше не люблю его!
- Разумеется, - солнечной улыбкой согласилась она. – Но ты ведь любишь?
- Не знаю…. – я не лгала: я правда не знала.
- Любовь – одна, - строка из Гиппиус в ее устах звучала моим голосом.
И тогда я поняла.
Как это ни странно было для меня, как ни больно, но открытие это было несомненным. После первой любви может быть вторая. Конечно, это очевидно. Но мне, выросшей на книжках, в моем книжном мире казалось, что в жизни можно любить только одного-единственного человека. И, раз полюбив, ты будешь испытывать к нему это чувство всю жизнь.
А, оказывается, можно полюбить и второй раз. Наверное, и в третий можно.
А любовь и вправду одна. Человек может измениться, а любовь останется любовью.
- Я поняла… - сказала я, чувствуя, как внутри меня рождается счастье.
И моя любовь ослепительно улыбнулась мне, и казалось, что солнечные лучи сверкают от ее улыбки.
И мы шли с ней по Москве. И это было счастье. Счастье, такое неожиданное и внезапное. Ведь я уже верила, что моя любовь погибла – навсегда. А она – вот! Рядом, идет и улыбается так, как улыбалась всегда! Такая же, как я, - только очень красивая! Очень красивая – и очень добрая!
Лучшая часть меня. Теперь я никогда не позволю ей умирать.
А Бог… Ну что ж, он ведь хотел как лучше, правда?

Для справки: "Я и лучшая часть меня" является заключительной частью цикла "И падал снег". Цикл посвящен полностью моей первой любви, и фантастика в нем присутствует только в выложенном рассказе (весь цикл можно прочитать здесь).
А "Как Бог меня обдурил" является началом еще не родившегося цикла:)))))