Я плохо спал последние три дня, со мной такое бывало крайне редко, а здесь меня последние дни, не переставали мучить кошмары. Мне снились бесконечные лабиринты пещер, где я брожу всю ночь и ищу выход на поверхность, к лучам жаркого солнца, хочу вдохнуть запах травы и леса, услышать шум ветра, и естественно не могу найти. В своем поисках я только лишь натыкаюсь на разложившиеся трупы или сгнившие скелеты, тех, кого похоронили после смерти и я бреду в этом мертвом мире гнилья и разложения, и нет надежды выбраться. Все ожившие мертвецы, противно скалясь беззубыми ртами, ходят за мной, по пятам, шаг за шагом, они ждут, они очень голодны, но могут питаться только мертвым мясом, дожидаются, когда я выбьюсь из сил; они иссякнут, а я упаду на каменный покрытый слизью пол, голодный, обезвоженный. Тут уж они вдоволь попируют, устроят себе пир, закусывая моей еще не остывшей плотью.
Я проснулся, утирая холодный пот со лба, бешенный вопли и душераздирающие крики сразу вползли мне в уши, заполнили сознание, но я почти не обратил на них никакого внимание, за эти проклятые три дня мы все успели привыкнуть ко всему здесь происходящему. Как говориться захочешь спать, заснешь в любом случае, ори тебе хоть над самым ухом. Осмотрелся вокруг, опять неприятное ощущение и со мной так всегда, когда вижу их, фигуры, бродящие взад и вперед и натыкающиеся на невидимые стены, или просто сбивающие друг друга с ног. Кто-то из них рыл землю, кто-то ее ел, кто-то ползал по ней на брюхе, словно змея огромный размеров, их бешеные глаза блестели и, не мигая, были устремлены куда-то в одну точку впереди себя, будто они видели другой мир, нам неведомый.
Все началось три дня назад, когда из темноты ночного леса, со стороны чертовой поляны вышел он – темный, он был чернее ночи, не озаряемой ни светом луны, ни звезд, как и его душа, если конечно у этого отвратительного создания она вообще могла быть.
Он просто пришел, нет, не приехал на коне, он шел, медленно переступая ногами в истрепанных и истоптанных сапогах, в изодранной черной куртке, где были видны следы от рвавших ее когтей. Он не был человеком, и вообще он не был живым, я называл его просто «темный».
Его не любил никто и никто не рад был, что он появился, нет его не ненавидели, все же он предложил нам помочь, хотел бы я знать почему, но так или иначе, но нам очень нужна была любая помощь и поддержка. Мы вымирали, с каждым днем нас становилась все меньше и меньше, кровопийцы вырезали весь наш род, а кого просто обратили в себе подобных. Скорее всего, даже неосознанно, не надуманно, где-то глубоко внутри себя, его боялись, что-то словно шептало, может быть верный ангел-хранитель или просто внутренний голос, что от того, кто или что живет в этом существе лучше держаться подальше.
Он пришел не один, за ним медленно, сквозь только начинающие цвести весной ветки деревьев, вошли они – «бешенный», вошли не все, некоторые вползли, другие заползли на карачках, кто-то медленно слезал или просто прыгал с деревьев, оказывается, они могли передвигаться и так. Все остановились сзади него, они принесли с собой, сводящие нас самих с ума, крики и вопли. Сначала я думал, что у меня галлюцинации - там были люди, превратившиеся в животных, внешне вполне имеющие человеческие черты лиц и тела, зато внутри их разум был одержим, они истерически хохотали или плакали, бывало и то и другое вместе, другие громко орали во все горло, кто просто стонал. Я хотел отдать приказ лучникам, чтобы их просто всех расстреляли, не мог на это смотреть, казалось, сейчас сам лишусь разума, понимание происходящего ускользало от меня. К сожалению, в нашем лагере главным был не я, а то не было бы этой проблемы вовсе, главным был Эйрис, он был начальником этого небольшого отряда эльфийских лучников, что собрали с территорий близ Древнего леса, когда еще мертвые земли не взяли эти некогда богатые владения под свое черное крыло.
- Стой. – Он остановил меня, положив руку в черной перчатке на плечо. – Я его знаю, я его ждал. – Он быстро подошел к этому исчадью ада и о чем-то долго с ним разговаривал, с тех самых пор, и начались наши мучения.
Все время одержимые бесновались, дергались в припадках и бились в судорогах лежа на земле. Темный не спускал с них своих черных, словно остывшие угли глаз, он ни спал и ни ел, что еще раз доказывало - он не был живым человеком. Он был пастырем, а они его скотом, он заключил их в загон, где сделал невидимые границы, окружил их, чтобы они не бросались на нас и не покалечили.
Опять послышался истерический хохот, кто-то из них завыл, а потом загавкал, от такого по спине бегали мурашки, кто-то кричал на непонятном языке и рвал на себе одежду, или вырывал клоками волосы на голове.
Каким же гадом надо быть, чтобы сотворить такое с живыми людьми, а что это сделал он, я не сомневался, слава богу, среди них не было женщин и детей, а то я бы пробовал убить его сам, чтобы избавить землю от этого чудовища, порождения зла.
Я посмотрел на темного, он закрыл лицо серыми ладонями и что-то быстро шептал, какими-то каркающими словами.