К полудню вся троица уже вернулась на дорогу, и, после недолгого отдыха, они зашагали дальше, уже вечером увидев впереди знакомую зеленоватую ленту – Дорогу Единорога. Они обрадовались ей, как старому другу, и даже копыта Арстелиона и Тельмиры, кажется, звучали веселее по ее гладким, умело обтесанным камням. Правда, у грифонов этот наземный путь явно не пользовался особой популярностью – гордые орлольвы явно предпочитали собственные крылья, и за все те два дня, что наши путешественники шли по Золотому королевству, они лишь пару раз видели в небе силуэты грифонов, тут же пропадающие за горами, да небольшое поселение – полтора десятка дворов и ненамного больше жителей. Надо сказать, Риккен предлагал пройти через него ночью или вообще сойти с дороги и обойти его кругом, но Арстелион почему-то отказался, и они открыто, не таясь и не прячась, вошли в него. Правда, появление их вызвало немалый переполох, и взрослые – кто-то с ужасом, кто-то с тревогой – смотрели на черного, как уголь, единорога, что спокойно шагал по камням, и рог его сиял бледным серебряным светом, точно только что рожденная луна, а вот маленькие грифончики, пушистые создания с только-только начинающими проклевываться перышками, в полном восторге от столь удивительного зверя, буквально не давали ему шагу сделать, обступая его плотным кольцом, несмотря на предостережения родителей. Арстелиону это нравилось, и он без лишних возражений позволял малышам дергать его за гриву и пытаться вскарабкаться на спину, про себя подумав, что если кто и может судить о нем по справедливости, так только дети... Глядя на них, и другие грифоны немного успокоились, но все же держались на почтительном расстоянии, пока вся группа не покинула селение.
- Забавные они, - сказала Тельмира, оглядываясь на последнего малыша, что проводил их до самой околицы, - И храбрые!
- Нашли, кого бояться, - проворчал Риккен, что все это время просидел, прижав к себе свой мешок, - У этих пернатых точно в башке один пух. Вокруг и без того хватает всяких чудовищ, а они от единорога шарахаются! – и он презрительно фыркнул, а Тельмира с Арстелионом грустно переглянулись, без слов понимая, что у каждого на душе. И когда на закате они одолели последний, уже не такой уж и высокий перевал, за которым начиналась огромная равнина, то тоже не промолвили ни слова – просто стояли и смотрели.
- Вот оно, Дарвонское графство, - Риккен не без содрогания посмотрел туда, - Люди... Керровы рога, да одного упоминания об этих сумасшедших достаточно, чтобы вмиг испортить мне все настроение! – и, достав из мешка кусок хлеба, он сунул его за щеку и яростно начал жевать, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. Честно признаться, у Арстелиона было то же желание, но он сдержался и уверенно зашагал дальше. Граница Центрального Королевства была обозначена простой каменной аркой, старой и выщербленной, но в тусклом свете догорающего дня показавшейся нашим героям какой-то неприветливой и почти зловещей. Неудивительно, что на ночлег они устроились все же не пересекая границу, на родной земле, пусть даже и принадлежащей королю грифонов!
- Какая-то она... неприятная, - прошептала Тельмира, аккуратно сложив крылья, - Всеми забытая, всеми покинутая... и оттого злая на весь мир.
- А может быть, она просто отражает саму суть своих хозяев, - Риккен с отвращением посмотрел на запад, туда, где располагались земли людей, - Ох, как же мне не хочется с ними встречаться!
- Мне тоже, - признался Арстелион, - Но у нас нет иного пути.
- Да знаю я... но мне от этого не легче, уж ты мне поверь, - и, скрестив лапы на груди, самург угрюмо насупился. Больше они ничего за этот вечер не сказали, и вскоре все трое уже крепко спали, а холодный горный ветер тянул над ними свою заунывную песню... и не заметили они, как какая-то тень, даже более черная, чем сама тьма, прорезала воздух прямо над ними, еле взмахивая перепончатыми крыльями, сделала несколько кругов, а потом резко свернула и растворилась во мраке сгустившихся сумерек...
Риккен уговорил своих друзей передвигаться по ночам, чтобы привлекать как можно меньше нежелательного внимания, и те, доверяя ему, как гораздо более опытному в общении с людьми, согласились, хотя, конечно, ощущение того, что они должны прятаться, особого восторга не вызывало.
- Уж поверьте мне, - сказал самург, - чем меньше мы будем сталкиваться с этими двуногими, тем лучше. Иначе, если они узнают, что в их землях объяви-лись единорог и крылатая лошадь... про себя я вообще молчу, то нам не поздоровится. Бьюсь об заклад, они тут же устроят на нас охоту, и не успокоятся, пока не поймают... или не убьют.
- Убьют? За что?
- А просто так, ни за что. Я что, еще ни разу не говорил? Это же люди – самые странные, самые непостоянные! Ни один другой народ не славится таким разнообразием характеров, как они! И это, как мне кажется, уже достаточный повод для того, чтобы не мозолить им глаза, - он настороженно огляделся, - За те столетия, что Керр властвует в Мглистых Землях, они сильно изменились, и почти забыли о нас – для них мы живем только в детских сказках.
- Но ведь мы живем с ними в одной Стране! – удивился Арстелион.
- И что? А они живут в этом королевстве, и редко кто из них рискует надолго покидать его границы, - самург усмехнулся, - По их представлениям, за его границей лежат страшные края – Дикие Земли, как они их называют, и живут там сплошь чудовища да демоны. Каждая мать рассказывает такие истории своим детям, а те, в свою очередь – своим, и так далее. А много ли людей рискнет высунуть нос дальше околицы, если будет верить, что, стоит ему покинуть дом – и целая орда драконов, грифов и прочих свирепых кровожадных тварей налетит на него всем скопом?
- Но ведь не все мы злы! Как же можно считать чудовищем, например, фе-никса, грифона или кентавра?
- Ты, видно, совсем меня не слушаешь! – рассердился Риккен, - У тебя что, уши серой забились? Я же тебе сказал – они уже многие годы не покидают границ своих владений, а потому и судят обо всем и обо всех по своим меркам. И им куда удобнее объяснять свои страхи с помощью таких вот легенд, чем попытаться самим выяснить правду о нас и о том мире, в котором они живут. А Керр и его последователи, что вот уже много лет опустошают их западные земли, только подтверждают эти страхи.
- Керр? А что... он нападает на них?
- Бери выше – он воюет с ними! Хотя, признаться, они неплохо ему сопро-тивляются. Я слышал, что где-то с полмесяца назад у города Лесота произош-ла еще одна серьезная битва, и войскам людей удалось отбросить полчища Керра... правда, ценой того, что их граф был пленен и увезен в Мглистые Земли. Да никто и не верит, что они отошли надолго. Керр не успокоится, пока не подчинит себе всю Валладельфию, и королевство людей – первое в его списке завоеваний. Так что, по сути, мы с вами сейчас боремся за их спасение даже больше, чем за прочих жителей Страны, - он немного помолчал, но потом скривился, - Тьфу ты, что я сказал? За людей?! Нет, ребята, мы с вами точно свихнулись! – а Арстелион и Тельмира засмеялись, хотя, конечно, слова самурга немало их встревожили. Выходит, не только люди мало знают о них, но и они сами даже не подозревали, что где-то уже звенят мечи и льется кровь... невинная кровь... И от этой мысли только быстрее да шире стали их шаги, только серьезнее лица да увереннее взгляды. Они должны сделать то, что необходимо! Должны разбудить Великих Духов и положить конец всему этому! А иначе... Арстелион содрогнулся всей шкурой. Нет, он не допустит этого! Не даст Керру и дальше разрушать и сеять зло! Он остановит его, он заставит Темного Властелина пасть, и даже если это случится в последние мгновения его жизни... что ж, он умрет со спокойной душой, и смерть не покажется ему слишком большой платой за непрожитые годы... возможно, даже столетия. Смерть – это лишь начало, как говорят мудрые. И его смерть в таком случае станет началом новой эпохи в Валладельфии... эпохи, свободной от зла, где каждый день будет лучше предыдущего. А разве этого мало для того, чтобы сражаться и страдать до самого конца?..
Несколько последующих ночей наши герои провели относительно спокойно – они пока находились в приграничных областях Дарвонского графства, малообжитых и почти безлюдных, так что никто пока что их не тревожил, однако вскоре они начали замечать следы пребывания здесь людей – когда-то распаханные, но потом заброшенные поля, старые сады и полуразвалившиеся строения. Риккена это встревожило, и он то и дело поднимался на крыло, обследуя землю с высоты птичьего полета, чтобы вовремя заметить любую опасность. Арстелион и Тельмира внимательно наблюдали за ним, и если он неожиданно пикировал вниз, это служило им сигналом, и они бросались в сторону, укрываясь за деревьями и кустарниками – правда, глядя на какую-нибудь старую-престарую телегу, которую везла ободранная лошаденка, погоняемая не менее ободранным хозяином, Арстелион невольно усмехался: да уж, их стоит бояться! Один раз он чуть не попался, и старик, что сидел на телеге, заметил промелькнувший впереди черный силуэт, но лишь проворчал что-то насчет бешеных оленей, что прыгают чуть ли не под самым носом. А со временем начали попадаться и целые селения, и даже небольшие города. Тут уж приходилось быть на пределе осторожным и внимательным, чтобы не попасться на глаза. Ночевали Тельмира и Арстелион только в лесу, забравшись в самую чащу, причем юной кобылице это не нравилось – каждый сучок норовил выдернуть из ее крыла по перышку! Но она понимала, что безопасность важнее, а потому сносила все это молча, хотя и замечала иногда, что скоро не выдержит и полетит – пусть тогда люди попробуют ее достать! Арстелион только улыбался – он знал, что подруга его не бросит. Но все же их путешествие становилось все более и более опасным. Уже несколько раз лишь в последний момент они успевали соскочить с дороги и скрыться, пропуская проезжающие кареты, повозки или просто одиноких путников, шагающих куда-то по зеленоватым камням. Риккен все больше нервничал, и характер у него, и так не самый покладистый, совсем испортился. Самург словно предчувствовал беду...
- Ох, как же я устал вот такие фокусы выкидывать! – Арстелион лег наземь и с унылым видом посмотрел на ободранное плечо – так приласкало его дерево, когда он чересчур резко пронесся мимо, скрываясь от глаз очередной шайки каких-то бездомных бродяг. Тельмира только сочувственно кивнула, а Риккен, который опять был не в духе – теперь это было для него вполне обычным состоянием, негромко проворчал:
- Сами виноваты. Связались с этой пакостью, теперь уж терпите. Нам еще долго идти, так что это только цветочки... ну, а ягодки скоро сами увидите.
- Утешил, - усмехнулся Арстелион, - Спасибо тебе, Риккен.
- Да пожалуйста, - бросил он сквозь стиснутые зубы и завернулся в крылья, а молодой единорог грустно улыбнулся и положил голову наземь, прикрыв глаза. Да уж, все они уже устали от этой нескончаемой игры в кошки-мышки, все хотят поскорее закончить дело и отдохнуть... если выживут, конечно. А до той поры приходится терпеть, что делать. И наслаждаться любой возможностью отдохнуть... ну, вот этой, например. Вокруг них негромко шумел великолепный густой лес, такой красивый и пышный, что Арстелион искренне недоумевал, как он вообще сумел выжить в такой оживленной и хорошо освоенной части графства. Не было похоже, что его хотя бы пытались вырубить, а мох и палая листва выглядели такими нетронутыми, что оставалось только удивляться... ну, и радоваться, разумеется. Хорошо все-таки получить шанс поспать в таком восхитительно прекрасном зеленом царстве, крохотном кусочке родных лесов, уцелевшем под боком у деловитых и практичных людей. Поэтому Арстелион блаженно вытянулся на земле и засопел. Птицы негромко щебетали у него над головой, листва нашептывала дивные истории, а уставший и изнуренный дорогой единорог медленно погружался в дремоту... Медленно, словно успокаивая, неясные видения снов закружили вокруг него свой хоровод, а он опускался все ниже и ниже в бархатную тьму, забывая обо всем, что мучило и тревожило его... просто позволяя несбыточным грезам танцевать в его сознании, даря хоть мимолетное, но все же такое нужное ему облегчение...
Арстелион проснулся и резко открыл глаза. Сперва он не понял, что его разбудило. Солнце стояло высоко, и его друзья мирно спали рядом, а он почему-то настороженно оглядывался, и дыхание его было учащенным, ноздри расширились, в глазах появился страх и предчувствие близкой беды. А его чувства так редко его подводили…
- Что с тобой, друг? – Риккен сонно приподнял голову, и тут Арстелион едва не подпрыгнул от неожиданности – откуда-то с север донесся трубный рев. Он был долгим, но при этом его издавала явно не звериная глотка – он был гораздо более грубым и грозным. На самурга он подействовал, как удар бича.
- Только не это, - голос его задрожал.
- Что случилось? – спросил Арстелион, - Что это такое?
- Это охотничий рог! Сюда идет охота! Слышишь?
- Да, - прошептал Арстелион, прислушиваясь к отдаленному лаю собак, - Они близко.
- Не просто близко, они идут сюда! Нужно уходить! – воскликнул Риккен и бросился будить Тельмиру. Та долго не хотела просыпаться, но в конце концов самург растолкал ее.
- Быстрее, девочка! – он что есть силы дернул ее за гриву, - Нам нужно поскорее уходить! Скоро здесь будут люди! Дьявол, я должен был догадаться, что это не простой лес, а охотничьи угодья здешнего графа! Теперь придется, как оленям, убегать!
- Ну, это можно, - кивнул Арстелион, - Они нас и не найдут.
- Арстелион, ты не понял! У них собаки! А эти твари лучше всех чуют запахи! Они нас просто по следам отыщут! О небо, ну почему ты не крылат?
- Не знаю, - единорог с тревогой обернулся, - Хотя действительно хотел бы... Уходим! Куда нам лучше, Риккен? На дорогу?
- День на дворе, дуралей! Там полно народу! Нет, если уж и подыхать, так не так скоро! За мной! – и, взвившись в воздух, он полетел на юг, а Арстелион и Тельмира побежали следом – юная кобыла не рисковала подняться в небо в такой густой чаще, и потому они с Арстелионом на пару мчались по лесу, перепрыгивая через кучи валежника и гнилые коряги.
- Они напали на след! – выругался он, услышав тревожное изменение в не-скончаемом лае гончих, - Теперь вам только на свои ноги осталось надеяться! Давайте, вперед! – и он заставил их описать очередную большую петлю, надеясь таким образом сбить преследователей с толку. Однако собаки были не новичками в искусстве выслеживать дичь, и они упорно не теряли пахучую дорожку из следов намеченной добычи, постепенно сокращая разделявшее их расстояние. Вскоре первые из них уже заметили впереди светло-серые крылья Тельмиры, и в их голосе появились истерические нотки – они готовы были из кожи вон выпрыгнуть, только поскорее добраться до наших друзей! Вожак своры, крупный поджарый пес в богатом плетеном ошейнике, вырвался вперед, и его жуткие челюсти хлопнули у самого бока Тельмиры, но тут раздался свирепый визг, и прямо ему в морду впились острые когти, мгновенно разодравшие ему щеку и едва не выбившие правый глаз. Взвыв от боли, кобель шарахнулся в сторону, но на его место с готовностью бросился второй пес, намереваясь схватить Тельмиру за крыло, однако и эта попытка не увенчалась успехом, потому что он успел только сдавленно завизжать, когда Арстелион обернулся и яростно отбросил его прочь, едва не вшибив из собаки дух. Впрочем, своеобразно гончак ему все же отплатил – драгоценные мгновения были потеряны, и нашего единорога плотно обступили рычащие псы с оскаленными пастями. Их налитые кровью глаза ловили каждое его движение, выгадывая момент, чтобы броситься вперед и разорвать беспо-мощную жертву на куски...
- Арстелион! – крикнула Тельмира и бросилась к другу. Первого пса она сумела отбросить прочь метким ударом копыта, но остальные оказались сообразительнее, и в ответ на ее выпады они только рычали и отскакивали в стороны, не выпуская Арстелиона из сомкнувшегося кольца... и он понимал, что времени остается мало.
- Уходи! – крикнул он, уж слыша в отдалении людские голоса, - Спасайся!
- Нет! – с силой крикнула она, - Я тебя не брошу! – и, не дожидаясь его ответа, она прыгнула вперед.
- Нет! – закричал единорог, однако подруга даже не обернулась, когда галопом поскакала навстречу людям. Пара собак тут же сорвалась за ней вдогонку, но Тельмира все же опередила их, и, выскочив прямо перед графскими лошадьми, заливисто заржала, после чего пригнулась и стремглав побежала по лесу, уводя охотников как можно дальше от Арстелиона. На глаза его навернулись слезы – ведь, по сути, Тельмира жертвовала собой, спасая его! – и он едва не прозевал очередной прыжок какого-то пса, но в последний момент великолепная реакция спасла его от гибели, а свирепая мысль о том, что Тельмире пришлось пойти на такой шаг из-за того, что эти злобные твари окружили его со всех сторон, мгновенно высушила слезы, и он, яростно приподнявшись на дыбы, бросился на врагов. Острые клыки тут же впились ему в ногу, какой-то пес чуть не разорвал горло, но единорога это не остановило... его вообще мало что могло остановить, ибо, пожалуй, много можно увидеть в этом мире удивительного, но лучше никогда не суждено будет вам узреть единорога, объятого пламенем гнева, не знать, какая грозная, страшная сила может скрываться под его хрупкой внешностью... И он не знал жалости, разбрасывая псов и топча их ногами, обагряя рог их кровью и видя, как искры жизни гаснут в их светящихся звериных глазах... А когда последний из гончих отлетел прочь с расколотым черепом, то Арстелион, не медля ни мгновения, бросился вслед за Тельмирой. Бок его, жестоко подранный, очень болел, левая задняя нога плохо слушалась, но он все равно летел стрелой, и когда откуда-то появился изрядно помятый Риккен, то даже он едва сумел нагнать друга.
- Где Тельмира? – крикнул он, - Где она? – но единорог только быстрее помчался дальше, с такой силой ударяя копытами по моховой лесной подстилке, что в воздух взлетали целые комья земли и опавших листьев. Поняв, что случилось нечто весьма неприятное, самург полетел за ним, но с трудом поспевал за ним, и вскоре Арстелион вырвался вперед. Уши его были плотно прижаты к голове, в глазах тлело пламя, и он твердо знал: он успеет. Должен успеть!
А Тельмира тем временем уводила охотников все глубже в чащу леса, то показываясь им, то вновь исчезая и всеми способами пытаясь заставить их уйти как можно дальше от Арстелиона. Один раз она едва не упала, запнувшись о корень, но тут же вскочила и побежала, хотя нога ее кровоточила и, кажется, она ее подвернула. Впрочем, ей было все равно – важно спасти друга! Он ведь столько раз сам ее спасал... Но, что ни говори, а в лесу крылатой лошади не больно-то просторно, и в чаще они не так проворны, как те же единороги, так что, когда раздался пронзительный свист стрелы, а потом узкий кованый наконечник вонзился ей в основание левого крыла, она ни капельки не удивилась, лишь подумала с досадой: ну вот, попалась... лишь потом почувствовав ужасающую боль, что огнем охватила ее крыло, и Тельмира невольно закричала. Услышав в отдалении ее вопль, Арстелион свирепо оскалил зубы, точно волк, и, оттолкнувшись ногами, как на крыльях перемахнул через кустарник, приземлившись чуть ли не под ногами графских лошадей. Те явно этого не ожидали и отскочили в сторону, чуть не сбросив своих наездников, а единорог, воспользовавшись этим, наклонил голову, нацелив сияющий рог прямо на ближайшего всадника – немолодого, но довольно красивого мужчину с темно-русыми волосами. Конь под этим человеком, могучий боевой жеребец, почувствовал ярость Арстелиона даже лучше своего хозяина и, всхрапнув, шарахнулся в сторону. Он был храбрым, этот конь, гордым и верным своему господину, но есть на свете существо, чьего гнева страшатся все лошади, и этот черный единорог не был исключением. Почувствовав, что сейчас упадет, мужчина соскочил наземь и выхватил из ножен длинный меч с узким стальным лезвием, готовясь защищаться, а клинок, явно напитанный волшебной силой, засветился слабым зеленоватым огнем. Арстелион, свирепо выгнув шею и наклонив голову, смотрел ему прямо в глаза, и от его взгляда человеку стало не по себе, но он прогнал эти чувства, и, вскинув верное оружие, бросился вперед, намереваясь воткнуть меч прямо в грудь единорога. Арстелиону его движение показалось довольно медленным, почти неуклюжим, и он ловко парировал удар, да так, что искры посыпались. Коротко и зло заржав, наш герой выдернул рог из-под лезвия светящегося клинка и сделал выпад в плечо врага, едва не проткнув его – воин едва успел увернуться и отбить удар мечом. Впрочем, Арстелиона это не смутило, и он вновь пошел в атаку, используя и проворство свое, и весь свой вес, чтобы достать-таки до ненавистного противника. Это он, он ранил Тельмиру! Он доставил ей боль! Ей, единственной из всех крылатых лошадей, что не презирала его, не чуралась, не избегала... Это все из-за него! А потому Арстелион наступал, и удары сыпались один за другим, да с такой скоростью, что лишь по чистой случайности большинство из них оказались отражены...
- Арстелион! – закричала Тельмира, и в тот же миг он сам заметил опасность – лучника, что нацелил в его сторону стрелу. Воспользовавшись его задержкой, противник резко двинул мечом, и острое лезвие чуть не проткнуло горло единорога, однако он успел отскочить, и меч лишь разорвал ему плечо, а потом раздался свист, и злая пернатая стрела впилась ему в бок, глубоко засев и опалив тело Арстелиона жгучей болью. Скривившись, он шагнул в сторону, защищаясь от выпада мечом, но при этом понимая, что с лучником за спиной его враг слишком опасен, и честной битвы не получится...
- Уходи, Тельмира! – во второй раз за день крикнул он подруге, - Уходи!
- Но...
- Убегай! – отчаянно воскликнул он, и такая боль звучала в его голосе, что кобылица не могла не послушаться – поджав больное крыло, она бросилась наутек, и на этот раз явно не собиралась дожидаться погони. Убедившись, что она исчезла, Арстелион спокойно усмехнулся и, прижав уши, бросился в атаку, считая, что если она и станет его последней битвой, то уж перед тем, как умереть, он все же поквитается с врагом, его же кровью заплатит за свою гибель! Однако – не получилось. Лучник за спиной своего графа уже хотел наложить на тетиву новую стрелу, однако тут раздался визг, прошуршали крылья, и Риккен, храбрый маленький Риккен спикировал с небес ему на голову, до крови разорвав кожу, отчего человек взвыл от боли, и, выронив оружие, попытался схватить самурга, однако тот лишь яростно цапнул его за палец, чуть не откусив. В ответ на этот шум граф встревожено обернулся, подозревая, что этот единорог все же не один, и тогда Арстелион поступил одновременно и глупо, и мудро – он развернулся и побежал к деревьям. О чем он тогда думал? Кто ж знает... Но факт остается фактом – раненый, истекающий кровью молодой единорог со всех ног рванулся к ближайшему могучему... нет, не дубу, но вязу, однако он и не заметил разницы. «Помоги!» – воззвал он к старому дереву, надеясь лишь на чудо, после чего зажмурил глаза и бросился вперед. Он был готов к тому, что вот-вот его тело встретит на своем пути непроницаемо твердый древесный ствол, и он попросту переломает себе все кости, со страшной силой ударившись о него, но случилось нечто странное – он будто нырнул во что-то плотное, отдаленно напоминающее воду, и она окутала его со всех сторон, но не задушила – просто приняла в себя, сделав частью себя, живым и единым целым. А остолбеневшие люди просто увидели, как черный морщинистый ствол вяза раскрылся, образовав как бы дупло в своей живой древесине, и единорог исчез в этой щели, и она тут же пропала, не оставив после себя ни шрама, ни разреза – лишь целостный покров толстой коры, который пробьет не всякий меч...
- Колдовство, - прошептал граф, и остальные ответили ему гробовым молчанием. Связываться с магией не хотелось никому, поэтому, с трудом отловив графского коня, они, не задерживаясь более ни на миг, покинули лес, что сразу начал казаться им угрюмым и враждебным. Однако Арстелион этого не видел. В недрах могучего дерева, слившись с его покоем и умиротворением, единорог попросту разомлел, и лишь с большой неохотой решился покинуть свое уютное и такое безопасное убежище. Вяз, кажется, тоже с сожалением расстался со своим гостем, но все же оказал ему услугу – через его разветвленную корневую систему Арстелион без особого труда отправился путешествовать по всему лесу, и скоро обнаружил своих товарищей. Те явно не ожидали ничего подобного, и вздрогнули, когда стройная молодая осина рядом с ними странно затрещала, но почти тут же заметили в недрах ее ствола знакомый силуэт.
- Арстелион! – удивленно воскликнул Риккен, - Как...? – но единорог лишь улыбнулся и, выбравшись из дерева, благодарно потерся о его ствол головой, после чего повернулся к друзьям и спросил:
- Как вы?
- Неплохо... относительно, - Риккен похлопал Тельмиру по плечу, - Малышке пробили крыло, так что некоторое время ей придется посидеть на земле. А ты сам-то как? Выглядишь так, словно и не дрался!
- Да? – он удивленно посмотрел на свой бок и понял, что Риккен прав – на его теле действительно не было заметно никаких ран, ни малых, ни больших.
- Ух ты, - Арстелион провел рогом по своему плечу, - А я и не знал, что деревья еще и исцелять могут!
- Так ты, значит, и правда в дерево вошел? – Риккен смотрел на него во все глаза, - Как же тебе это удалось?
- Не знаю... Просто... получилось, и все.
- Скрываешь? Ладно, ладно, посекретничай, хитрец! Но, как бы то ни было, твой фокус сработал – люди едва дар речи не потеряли, когда увидели, что ты исчез в стволе! – он хихикнул, - Никогда не видел более изумленных лиц, хвостом своим клянусь! Мне казалось, они вот-вот в обморок рухнут, ожидая, что ты вернешься и своими заклинаниями всех их перебьешь!
- Но я же не волшебник. Я не умею...
- Да знаю я... а они – нет. И в этом-то вся прелесть, - засмеялся самург, но потом, посерьезнев, добавил, - Теперь нам придется быть вдвойне осторожными. Слухи о нас могут быстро распространиться по всему графству, и тогда нам точно не поздоровится! Все маги тут же устроят на нас охоту!
- Маги? А они здесь при чем?
- А при том, что если ты кого и заинтересуешь особо, так это их. Ты же единорог, приятель. Волшебное существо.
- Ты тоже. И Тельмира.
- Но ты – особенный, Арстелион. Единороги, драконы, фениксы, грифоны, морские змеи – вы все особенные, вы храните в себе древнюю магию своих предков, магию самих Великих Духов – прародителей ваших племен. И уж поверь мне, малыш, ни один чародей не откажется заполучить хотя бы крошечную часть той силы, которой ты обладаешь!
- Какой силы? Нет у меня никакой силы!
- Просто ты еще не нашел еще, вот и все. Она есть в тебе, Арстелион, при-знаешь ты ее или нет, и потому тебе надо быть очень осторожным, чтобы сберечь свою шкуру и добраться до этого Святилище живым.
- Осторожным, - единорог невольно усмехнулся, - Куда уж дальше? Мы и так прячемся, как только можем! Идем по ночам, спим в самой чаще леса, не показываясь никому на глаза...
- Значит, этого недостаточно, коли сегодня мы все чуть не погибли, - проворчал Риккен, - Нельзя допустить еще одного подобного приключения... Но об этом мы будем думать завтра на рассвете, а сейчас нам лучше уходить из этого леса, пока не приперлась еще одна ватага охотников и не вознамерилась нас освежевать!
Предложение было принято без возражений, и весь отряд направился к Дороге Единорога, однако на нее так и не вышел, зашагав дальше вдоль нее, тщательно скрываясь за деревьями и при малейшей опасности уходя подальше в лес. Дело это было утомительное, и к вечеру они порядком вымотались, но не остановились, чтобы передохнуть, а уходили все дальше и дальше на запад, навстречу новым, незнакомым звездам, что медленно зажигались на остывающих послезакатных небесах...