- Где же он? – Тельмира в отчаянии парила над рекой, - Где он?
- Должно быть, река отнесла его слишком далеко вниз, - предположил один из грифонов, - Ирвилон редко прощает ошибки. Но не отчаивайся, мы найдем его, - и, взмахнув крыльями, воин заложил вираж и полетел к своим товарищам, а крылатая кобылица с несчастным видом рванулась дальше, не смея даже думать, что, возможно, Арстелион уже... не смея ни на миг. И когда Риккен заорал, как резанный, указывая вниз, сердце ее чуть не остановилось, но, приглядевшись, она не обнаружила на земле знакомого силуэта.
- Что такое, Риккен? – крикнула она, бросаясь к самургу, но тот уже стрелой мчался вниз, однако у земли выписал петлю, едва коснувшись ее, и вновь поднялся в воздух. И лицо его было страшно. Тельмира видела его, что говорится, во всех ипостасях, начиная от искреннего раскаяния и кончая необузданным весельем, но вот такого отчаяния и горя ей еще не доводилось замечать в чертах неунывающего самурга...
- Что...? – только и спросила она, а он молча показал ей свою находку – маленькую золотую фигурку феникса, усыпанную кроваво-алыми рубинами... В тот же миг Тельмира вдруг почувствовала, что крылья ее наливаются свинцом, снова становясь слабыми и непослушными, и она чуть не рухнула вниз, но когтистая лапа грифона поддержала ее в воздухе.
- Показывай, - просто сказал тот, и самург, кивнув, полетел вниз.
- Вот здесь она лежала, - глухо прошептал он, ткнув когтем на берег, ко-гда Тельмира и остальные грифоны приземлились рядом, причем молодую кобылицу пришлось поддерживать двоим сильным воинам, иначе она точно упала бы от слабости и отчаяния. Командир отряда коротко кивнул и махнул лапой одному из своих подчиненных, молодому и серому, как тень, грифону, что молча вышел вперед и опустился на корточки, исследуя камни и песок. Он довольно долго не говорил ни слова, рассматривая каждый валун, каждую веточку, но потом пасмурно-серые глаза его полыхнули ледяным огнем, и, протянув лапу, он поднял что-то с земли.
- Что там, Веррагул? – спросил командир, и тот протянул ему лапу, на которой покоилось нечто, напоминающее кусочек какого-то усика, только толщиной этот «усик» был с палец.
- Карраканги, - негромко, почти спокойно сказал молодой грифон, и хотя Риккен и Тельмира не знали, что он имеет в виду, одного лишь взгляда на лица остальных воинов было достаточно, чтобы понять: это не к добру, а значит, Арстелион, если он и выжил в потоке реки, вновь оказался в большой беде...
Когда Арстелион очнулся, то первое, что он заметил – ему больше не холодно. И почти не больно. Вот только ноги почему-то затекли, и когда он попытался приподняться, то обнаружил, что они крепко связаны... но он не чувствовал веревок – скорее создавалось ощущение, что его ноги спеленали каким-то широким куском удивительно мягкой, но прочной ткани. Удивившись, он медленно открыл глаза, лишь слегка поморщившись от яркого света, ударившего по ним раскаленным бичом. И сразу увидел, что он не один. Но это были не Тельмира, не Риккен, и даже не грифоны, а какие-то удивительные существа, подобных которым он никогда не видел, и даже не думал, что такие существуют. Внешне они напоминали каких-то странных не то насекомых, не то гигантских пауков, но были стройны, ходили на двух задних ногах и вообще производили впечатление не только разумных, но и высоко мыслящих существ. На их удлиненных лицах мерцали громадные сетчатые глаза, за спинами шуршащими плащами покоились сложенные перепончатые крылья, а хитиновый панцирь был густо испещрен искусными татуировками, изображавшими по большей части непонятные, однако невероятно красивые письменные вязи и узоры, переливающиеся всеми цветами радуги. Завороженный этим зрелищем, Арстелион как-то забыл, что он здесь, кажется, отнюдь не в качестве почетного гостя, но ему быстро напомнили об этом, когда одно из этих созданий, заметив, что он очнулся, подошло и опустилось рядом с ним на колени, чтобы голова единорога была вровень со светлыми, какими-то гипнотизирующими очами незнакомца, после чего властно протянуло к нему свою тонкую членистую лапу (или руку, не знаю, как правильнее). Арстелион недовольно всхрапнул и попытался отстраниться, но тут что-то дернуло его, едва не вывихнув челюсти, и он заметил, что на него надето какое-то приспособление (он не знал, что это уздечка), и конец короткого золотого повода находится в лапах у одного из его конвоиров. Что до его ног, то тут он сразу понял, в чем дело, едва лишь опустив взгляд вниз – они были опутаны плотной белой паутиной, толстым слоем шелка, который вряд ли разорвал бы даже кентавр. Осознав, что он здесь пленник, и эти твари - его тюремщики, единорог яростно прижал уши к голове и с ненавистью взглянул на них, но лица их остались абсолютно бесстрастны, и первый, тот, что до сих пор стоял перед ним, вновь протянул руку к его лбу. Повод уздечки тотчас натянулся, и Арстелион понял, что так просто его не разорвать – кажется, к его пленению хорошо подготовились, ибо единорога не удержит ни одна веревка или цепь, однако золотой узде под силу смирить его неукротимую силу, и вот колючая волосатая лапа коснулась его шкуры. В тот же миг мощный удар мысленной энергии прокатился по мозгу нашего героя, точно разбушевавшийся горный поток, в мгновение ока вывернув его сознание наизнанку и оставив его совершенно беззащитным перед могучей волей страшного противника. Подсознательно Арстелион попытался отвергнуть его, поставить защиту, но что он мог поделать против такого изощренного оружия? Он мог бы выдержать любую пытку, не раскрыв рта и не сказав этим жутким монстрам ни слова, но вот к такому он был не готов, а потому только кричал и бился на земле. Казалось, череп вот-вот расколется от боли, разлетится на тысячу кусков... Он попытался сбросить с себя лапу врага, но тот держался крепко, подобно витому металлическому штопору ввинчиваясь все глубже и глубже в сознание жертвы и чувствуя себя полноправным хозяином сложившегося положения. Его товарищи наблюдали за всем этим с холодным любопытством, молчаливо, телепатически обменива-ясь мнениями и гадая, когда же У-мал-теериаль закончит свое довольно неприятное, но необходимое дело. А для Арстелиона прошли годы, прежде чем безжалостный мучитель наконец отпустил его, и несчастный рухнул наземь, постанывая и дрожа.
«Можно вести», - мысленно сообщил всем У-мал-теериаль, и не привыкшие задавать лишние вопросы подчиненные тут же поднялись и собрались в дорогу. Арстелиона вначале пытались поднять на ноги, но он не мог не то что идти – даже стоять, и в конце концов два карраканга – а именно так называлась эта жуткая раса – вышли вперед и, совместив свои усилия, заставили тело единорога довольно высоко подняться над землей под действием левитации, после чего весь отряд в полном молчании двинулся прочь. Распотрошив разум Арстелиона, командир их понял, что он не один, а значит, нужно было как можно быстрее доставить добычу в гнездо, не дожидаясь прихода его друзей – с которыми хитрые и, чего греха таить, мудрые карраканги не имели ни малейшего желания связываться, особенно учитывая малые силы их отряда, что был послан царицей-матерью лишь для захвата в плен выброшенного на берег единорога, но не для битвы... с кем бы то ни было.
- Отсюда они полетели, - сказал Веррагул несколькими часами позже, раз-глядывая следы на земле, - И потащили с собой вашего единорога.
- Значит, сейчас они уже в гнезде, - проворчал второй грифон, и остальные лишь мрачно покивали, причем лица у них были такие, что Тельмира спросила почти жалобно:
- Но мы же пойдем за ним, правда?
- Это слишком опасно, - покачал головой командир, - Мы все погибнем. Нужно возвращаться в Эльтеррон, там, возможно, удастся убедить короля собрать более многочисленные силы и попытаться выручить вашего друга...
- Но к тому времени Арстелион может быть уже мертв! – воскликнула она.
- А так погибнем все мы, - резонно заметил старый грифон, - И никто никогда и не узнает, что за участь нас постигла. Карраканги ненавидят весь мир, а нас, грифонов – больше всего, потому что в этих горах только мы мешаем им захватить власть и поработить все живое. Попади мы им в лапы – и можно считать, что уже покойники. А я не собираюсь жертвовать жизнями своих воинов из пустого благородства...
- Пустого? – тут же взвился Риккен, - Это спасение Арстелиона ты называ-ешь пустым благородством? А то, что этот единорог, возможно, ваша последняя надежда на то, что Керр будет свергнут – это тебя никоим образом не касается, да? И после этого ты еще смеешь говорить о чести, пернатая башка?!
- Успокойся, самург, - тот холодно на него посмотрел, - Не надо учить меня тому, что такое честь – я об этом слове знаю гораздо больше тебя!
- Тогда, дохлый крысоголов, какого дьявола ты стоишь тут и разглагольствуешь, когда, возможно, наш друг уже на пороге смерти?! – Риккен сплюнул, пытаясь справиться с той дикой бурей чувств, что поднялась в его душе, - Как ты можешь называть себя благородным воином, если хочешь бросить невинного умирать в лапах этих тварей, даже не попытавшись его освободить?
- Я не имею права, - упрямо повторил грифон, - Я несу ответственность за своих воинов перед лицом самого короля. И что я скажу ему, если все они погибнут сегодня в тенетах карракангов?
- Не стоит, Риккен, - Тельмира осторожно дотронулась копытом до плеча друга, уже готового разразиться новой тирадой, - Он прав, это не их дело. Арстелион не их соплеменник, иначе они бы уже освободили его. И то, что он борется за счастье всей Страны, им нисколько не интересно.
- Мы не... – начал командир, однако Тельмира лишь махнула хвостом, будто муху отгоняя, и добавила:
- Мы сами туда отправимся. Только скажите нам, как туда добраться.
- Нет, - покачал головой тот, - Это очень опасно, я не могу...
- Да скажи нам просто, где живут эти твари, и можешь убираться на все четыре стороны, хоть в свой Эльтеррон, хоть в Мглистые Земли, хоть к Керру на рога! – завизжал Риккен, похожий в этот момент на весьма злобного маленького бесенка, - Тебе же нет до нас дела, так что ты теряешь?
- Ты слишком низко меня ставишь, маленький нахал, - командир говорил спокойно, но голос его напоминал ледяной нож, глаза – осколки льда, а уши, окаймленные мелкими перышками, стали заметно подрагивать, что для тех, кто хорошо знал этого грифона, послужило вполне веским поводом отодвинуться подальше, - Я не настолько жесток, как тебе кажется.
- Но ты отступаешь, даже не попытавшись принять бой, - Риккен посмотрел на него с презрением, и не заметив, что остальные воины отряда смотрят на него чуть ли не с ужасом, ожидая, как на это отреагирует их вожак, - А мы не такие. Вы не хотите помочь нам? Отлично, так мы сами найдем это трижды проклятое осиное гнездо! Полетели, Тельмира. У нас мало времени, - и, гордо вздернув тощий подбородок, он раскрыл крылья и, взмахнув ими, поднялся в небо. Крылатая кобылица оглянулась на грифонов, но командир их лишь упрямо скрестил лапы на груди и покачал головой, и тогда в серых, всегда таких кротких глазах ее полыхнул нешуточный огонь, она яростно всхрапнула и, галопом проскакав по земле, птицей взвилась в полет, быстро нагнав своего маленького приятеля, то уже кружил над горами, выглядывая признаки хотя бы чего-то, напоминающего жилище или гнездо.
- Они не найдут его, - заметил Веррагул, - Карраканги заметят их первыми.
- Это их выбор, - отрезал командир, - И не наше дело. Нам было приказано следить за ними, но не бросаться, очертя голову, прямо в логово карракангов! Пусть себе летят. А мы возвращаемся в Эльтеррон. Если король пожелает вернуть Камни – мы вернемся... но уже с большим отрядом, - и, резко развернувшись, старый грифон зашагал прочь, но Веррагул еще долго стоял на месте, смотрел вслед улетающим Риккену и Тельмире, и странное выражение застыло на его всегда невозмутимом точеном лице...
Но Арстелион не знал этого. Он вообще мало что мог сказать что-либо о том, где он сейчас, как сюда попал и что с ним собираются делать. Его сознание плавало где-то отдельно от тела, и единственное, что он был в состоянии определить – это то, что он не стоит и не лежит, а висит в каком-то странном положении, слегка покачиваясь над полом... если здесь вообще был пол. Плотные шелковые тенета опутывали все его тело, заключив его в цельный кокон, и лишь голова его еще оставалась на поверхности, черным пятном выделяясь на фоне перламутрово-белой паутины. И только через немалое время он все же рискнул приоткрыть глаза. Его жутко мутило, и перед глазами все размывалось, да к тому же его густая грива закрыла ему половину лица, и он смог увидеть лишь очертания какого-то округлого помещения, стены которого были сплошь покрыты паутиной. Туго сплетенные тенета распяли его высоко над полом, как муху, и он еще долго висел, не шевелясь, собираясь с силами, пока не решился попробовать выбраться. Однако попытка успехом не увенчалась – спеленали его мастерски, и он не смог даже ногой толком двинуть, зато сразу почувствовал, что нечто сильное, властное и определенно ЧУЖОЕ вторгается в его сознание, ощупывая его, как мясник щупает овцу, проверяя, достаточно ли жирна. Арстелион инстинктивно попытался отторгнуть его, но это вызвало лишь язвительный смешок и еще больший напор ментальной энергии. Впрочем, эта пытка продолжалась недолго, и, добившись того, что Арстелион безвольно повис в своей «колыбе-ли», не имея ни сил, ни желания сопротивляться, удовлетворенный мучитель убрался из его головы, а потом раздался треск крыльев, и перед беспомощным пленником на землю мягко опустились три карраканга, причем один из них, тот, что стоял в центре, был заметно изящнее, с тонкой талией и красиво очерченными ногами, а на голове его сияла узкая тиара с вставленным в нее зеленым камнем – кажется, бериллом. Этот карраканг молча смотрел на пленника, а потом кивнул одному из своих подчиненных, и тот, выйдя вперед, мысленно обратился к Арстелиону.
«Ты находишься в святом месте, низшее существо, и перед тобой стоит сама мать-царица всего нашего племени, так что я надеюсь, что твоего примитивного разума достанет для того, чтобы обращаться с ней уважительно и соответственно ее высочайшему положению».
Арстелион ничего не ответил, но взгляд, который он бросил на мерзкую тварь, выдал с головой всю его ненависть и презрение. В ответ карраканг обрушился на него своей мощью, атаковав его разум со всей яростью и жестокостью, на какую только был способен, и наш герой, не выдержав, закричал от боли, забившись в своем коконе и пытаясь вырваться, упасть, убежать – сделать хоть что-нибудь, но только избавиться от этого жуткого, всепоглощающего ужаса... И когда сквозь пелену, застилавшую глаза, до него донесся повелительный окрик, вместе с которым карраканг тут же прекратил свои удары, он мог лишь застонать и обвиснуть, точно мертвый, опустив голову и чувствуя себя так плохо, как никогда раньше. А потом... потом он почувствовал, как волна теплой, успокаивающей энергии окутала его тело, лаская истерзанный мозг и залечивая раны так быстро, что казалось, они просто тают, оставляя черную шкуру Арстелиона столь же гладкой, как и до этого утомительного путешествия... и единорог не мог не почувствовать прилив благодарности и облегчения, когда посмотрел на своего спасителя... вернее, спасительницу.
«Вы должны обращаться с ним с должным уважением, - сказала царица, обращаясь к своим воинам, - Это не простое бессловесное животное, но существо разумное, к тому же, род его не менее велик и древен, чем наш, поэтому мы должны быть почтительны с нашими братьями», - после чего она кивнула второму воину, и тот, выйдя вперед, достал из-за пояса изогнутый меч и одним махом перерубил тенета. Арстелион от неожиданности чуть не упал, но карраканг поддержал его и бережно опустил на землю. Ноги у единорога все еще дрожали, но уже не так сильно, и он смог подняться во весь рост, оказавшись на полголовы выше худощавых карракангов.
- Спасибо, Ваше Высочество, - негромко сказал он, слегка поклонившись, и та пошевелила жвалами, а мысленно ответила:
«Не стоит зря сотрясать воздух, просто думай – и я тебя услышу. Добро пожаловать в Шелковый Приют, единорог. Я – И-тао-мираэль, царица роя карракангов и верховная мать. А ты кто такой и как попал в наши земли?»
«Меня зовут Арстелион, - ответил тот, - Я родом из Лунной Рощи, что к югу отсюда. Мы с друзьями направляемся в Центральное Королевство, и лишь по чистой случайности я оказался здесь, госпожа».
«Но случайность ли это? – она посмотрела на него своими огромными глазами, переливающимися, как вода в озере погожим днем, - В нашей жизни мало по-настоящему случайных вещей, и, возможно, твой приход сюда – не из их числа. Оставайся здесь, Арстелион, ты – мой почетный гость, и я покажу тебе все свое королевство, ничего не утаив. Ты увидишь чудеса, какие и представить себе не мог, ты почувствуешь, как велик мой род и все наше племя... и, возможно, нам будет, о чем с тобой поговорить».
Арстелион хотел вежливо отказаться, сказать, что у него нет времени, что друзья, должно быть, уже ищут его... но тут в его голове неожиданно возник вопрос: а почему бы, собственно, и нет? В конце концов, кто они такие, эти прочие жители Страны, чтобы он о них заботился, тратя свою жизнь ради их спасения и каждодневно рискуя своей жизнью? Тельмира? Риккен? Да ну их... вечно он должен думать о других! И сами как-нибудь справятся, без его подмоги... а нет, так и нет, ничего. Родителей уже все равно не вернуть, так чего же пытаться? Керру, кажется, пока до него и дела нету... Да и слава Духам. Он сбросил с себя тяжелый груз ответственности. И теперь свободен. А потому он радостно улыбнулся доброй царице карракангов, чистой беззаботной улыбкой, а в голове ее словно щелкнул стальной замок: попалась птичка, теперь не вылетит. Хотя, конечно, сломать разум упрямого единорога оказалось не так-то просто, однако ей это все же удалось, и Арстелион полностью забыл о том, чего он хотел, к чему стремился и о чем мечтал – осталось только ощущение безграничной свободы и... счастья. Простое, но чрезвычайно действенное сочетание, мгновенно вычистившее и разум, и душу. А Арстелион смотрел на нее простодушно и невинно, как новорожденный жеребенок смотрит в глаза хищной пантере. Что ж, царице только это и надо было.
«Идем, малыш», - сказала она нежным голосом, и наш герой покорно отправился за нею следом, а стража, про себя молчаливо усмехавшаяся хитрости своей повелительницы, зашагала следом...
- О, - Тельмира со стоном повалилась на бок, вытянув усталые крылья, - Риккен, мы ищем уже целый день, но нигде не видели и следа Арстелиона! Что же нам делать? Что, если мы опоздаем?
- Если будете искать не там, где надо, то, разумеется, не успеете, - раз-дался негромкий голос, и, оглянувшись, она увидела Веррагула – молодой грифон сидел на ветке дерева, кажется, вполне комфортно себя там ощущая, и его серые глаза несколько насмешливо разглядывали двоих друзей.
- А ты что здесь делаешь? – настороженно спросил Риккен, - Тебя что, по-слали следить за нами?
- Если бы это было действительно так, то, друг мой, - усмехнулся грифон, - то я бы не показался вам на глаза, верно? И уж подавно не заявил бы так недвусмысленно о своем присутствии.
- Тогда что ты тут делаешь?
- Я хочу вам помочь.
- Да ну? – сощурился Риккен, - С чего бы это?
- А разве для этого нужна причина? – удивился тот, - Я просто знаю, что без моей помощи вы не найдете гнездо карракангов. Этого достаточно. И я хочу помочь вам вызволить вашего друга.
- Это что же, до тебя достучался-таки голос совести? – Риккен все еще по-дозрительно щурился.
- Ну, можно и так сказать, - улыбнулся Веррагул, - Так что, вы меня прогоните или все же позволите вам помочь?
- Позволим, - кивнул Риккен, - Не знаю, правда, что тебя заставило это сделать, но в моих глазах это тебе добавило чести, парень. Учти это.
- Ладно, - он кивнул с самым серьезным видом, - Но хватит болтать. Солнце уже садится, а для вылазки в гнездо карракангов ночь – самое лучшее время, потому что эти твари гораздо хуже видят в темноте. Но все равно проникнуть в их гнездо нелегко, так что за мной и тихо, если вам дорога шкура, - после чего он подпрыгнул и, взмахнув крыльями, начал подниматься в небо. Тельмира и Риккен тут же вскочили и бросились за ним, хотя, признаться, угнаться за ним было не так-то легко – в воздухе этот грифон действительно чувствовал себя как дома, и подобно тени скользил впереди, показывая дорогу. А она оказалась не из коротких, так что было уже за полночь, когда Веррагул неожиданно сделал крутой вираж и ушел вниз.
- В чем дело? – спросила Тельмира, приземлившись рядом с ним.
- Здесь проходит граница магического купола, что навис над гнездом и отслеживает всякое крылатое существо, пытающееся проникнуть туда воздушным путем, - ответил он, - Если бы мы полетели дальше, то карраканги уже узнали бы, что мы вторглись на их территорию. А так у нас есть шанс проскользнуть незамеченными, хотя и маленький – здесь их земли, и они то и дело прочесывают их, как своими собственными силами, так и мысленно. И, между прочим, в последнем им нет равных в Валладельфии, и они весьма умело пользуются этим своим преимуществом, особенно когда имеют дело с нами. Я, кстати, однажды уже попал под их мысленный удар, так что знаю, о чем говорю. Это страшное оружие, и бороться с ним очень трудно, а неподготовленного к подобному оно и вовсе сбивает с ног, не оставляя никаких шансов на спасение. Если бы меня тогда не унесли с собой мои товарищи, я бы с вами сейчас не разговаривал.
Его слова, произнесенные самым будничным тоном, заставили Риккена и Тельмиру немного приутихнуть, а Веррагул, шепнув им: «Ждите здесь», исчез в сгущающихся тенях, совершенно бесшумно и незаметно, так что наши друзья даже вздрогнули от неожиданности. Грифона не было довольно долго, но потом ветки качнулись, и он спрыгнул на землю прямо перед ними, бесшумно коснувшись мягкими лапами земли, и сказал:
- Все тихо, вперед. Но очень осторожно, - и повел их по лесу, прячась за каждым деревом и постоянно проверяя безопасность дороги – сказывалась воинская подготовка. А когда впереди что-то бледно засветилось, что-то белое, он еле слышно прошептал:
- Вот оно, гнездо. Видите? – и он ткнул в ветки на деревьях, росших вокруг логова карракангов, где сидели несколько охранников. Если бы не подсказка грифона, Тельмира и Риккен их бы и не заметили... до определенного момента. А Веррагул невозмутимо продолжил, - Впрочем, обойти их – это еще половина беды. Куда важнее то, что нам нужно забраться внутрь гнезда, а это не так-то просто. К тому же, запомните: карраканги выработали совершенную систему связи друг с другом, и даже если нас заметит хотя бы один из них, об этом тут же узнают все остальные, так что зря не рискуем.
- Рискуем? – Риккен недоуменно на него посмотрел, - Ты что же, с нами?
- Да.
- Но почему? Зачем тебе рисковать шкурой ради спасения Арстелиона?
- Затем, что у меня давно есть зуб на карракангов, - угрюмо усмехнулся тот и слегка наклонил голову, показав жуткий шрам на шее, - Вот это видите? А я еще легко отделался. Из остальных членов нашего отряда не выжил никто... в том числе и мой младший брат, что обещал со временем стать замечательным воином. Но не стал. И в этом виноваты эти твари. Поэтому я борюсь с ними, как могу, и почту за честь гибель в бою, если это будет битва с карракангами, и тогда даже смерть не испугает меня, если у ног моих будет лежать как можно больше трупов мерзких тварей, сраженных моим оружием! Но не будем об этом, - он тревожно посмотрел на охранников, - Времени мало. Тельмира, тебе лучше остаться...
- Нет, - твердо возразила она, - Я с вами.
- Пойми, ты слишком заметна. А от нашей скрытности зависит судьба еди-норога. Ты должна остаться.
- А вдруг вам понадобится помощь? – спросила она, - Что тогда?
- Тогда мы будем драться насмерть, - в глазах серого грифона мелькнули стальные огоньки, - И погибнем с честью. А ты, если узнаешь о том, что нам не удалось вызволить Арстелиона – улетай. Карраканги безжалостны, и они узнают, что ты была с нами этой ночью, а потом они бросятся в погоню, и тогда тебе придется спасать свою жизнь.
- Он прав, девочка, - кивнул Риккен, - На кон поставлено слишком много, и ты невольно можешь послужить причиной нашей гибели. Тебе лучше остаться. Жди и надейся, что у нас все получится, а если нет... закончи то, что мы начали. Отнеси Камни в Святилище Стихий и разбуди Великих Духов. Керра пора свергнуть, и нельзя, чтобы наше дело... наше общее осталось незавершенным, - он похлопал по своему мешку, что висел на спине Тельмиры, - Это – наше главное сокровище, малышка, и нельзя, чтобы оно попало не в те лапы... или руки.
- Но как же я смогу без вас? – Тельмира с болью посмотрела ему в глаза, - Я не смогу! Я буду совсем одна...
- А ты вспомни, как ты полетела прошлой ночью, - Риккен с улыбкой на нее посмотрел, - Мы всегда будем с тобой, Тельмира: я и Арстелион. Мы всегда будем с тобой, и ты это знаешь. Мы будем с тобой, - после чего, хлопнув ее по шее, он соскочил наземь и вместе с Веррагулом крадучись направился к гнезду, чувствуя, как в спину ему смотрит Тельмира... смотрит с отчаянием, но с твердой решимостью в сердце. Это придало самургу сил, и он поверил: она выполнит его просьбу. Их смерть не станет отсрочкой свержению зла. Их флаг не упадет, его подхватят сотни новых рук, и Керру не выстоять против их объединенных сил – он падет. И свет вернется на померкшие небеса... От этих мыслей он улыбнулся – гордо и спокойно – но лишь на миг, потому что Веррагул неожиданно остановился, и опытный воришка тут же заметил причину для его беспокойства - карраканга, что сидел на ветке прямо над ними и осматривался по сторонам. Риккен вопросительно посмотрел на напарника, и тот молча указал на себя, на землю, после чего лапой изобразил змею, после чего ткнул на самурга, как бы говоря: «и ты тоже». Тот кивнул, и молодой грифон, опустившись на живот, по-пластунски пополз вперед, действительно напоминая крупную серую змею, и действуя не хуже змеи – ничего не хрустнуло и не зашуршало, и кольчуга Веррагула словно приросла к его шерсти. Риккен восхищенно прищелкнул языком – вот она, воинская выучка грифонов! – но тут же вспомнил, где находится, и, прижавшись к земле, мышью побежал вслед за грифоном на всех четырех лапах, то и дело останавливаясь и оглядываясь на карраканга. Впрочем, тот ничего не заподозрил, и хотя такой способ передвижения отнимал много времени, до гнезда друзья добрались, никем не замеченные, а там уж было дело техники. Веррагул хотел искать вход и пробиваться там, но Риккен покачал головой и достал из ножен на поясе свой верный кинжал.
- Очень медленно, - прошипел Веррагул, - Паутина.
Риккен кивнул и осторожно вонзил нож в шелковую оболочку гнезда, после чего очень, очень медленно двинул лезвие вниз, прорезая в ней дыру, достаточно большую, чтобы в нее мог пролезть не только он сам, но и его товарищ. Стена поддавалась неохотно, но самург был терпелив, и в конце концов он все же пропорол слой шелка, заткнул кинжал за пояс и первым заглянул внутрь. Как оказалось, изнутри гнездо напоминало нечто вроде улиточьей раковины, только сплошь выстланной мягкой белой паутиной. Не обнаружив в пределах видимости ни одного карраканга, Риккен ступил на оплетенный паутиной пол, а вслед за ним – Веррагул. Друзья внимательно огляделись по сторонам, прислушиваясь к звукам, и потом Веррагул, дотронувшись лапой до плеча Риккена, указал налево, показал на себя, а потом на самурга – и ткнул направо. Поняв, на что он намекает, Риккен слегка нахмурился – разделяться ему не хотелось, но потом все же согласно кивнул и полез на стену, цепляясь за сплетения паутины и с немалым трудом выдирая когти из этих бесконечных шелковых нитей. Оттуда ему было удобнее наблю-дать, хотя о скрытности говорить было трудно – на фоне белого шелка он выделялся, как оголенный ветрами камень на зимнем снегу. Впрочем, пока что прятаться было особо не от кого – гнездо словно вымерло, и ни одно живое существо не показывалось на глаза, будто все обитатели его растворились в переплетениях шелковых коридоров. Его это здорово нервировало, но он решил не обращать внимания и продолжил путь, заглядывая в каждую комнату и недоумевая: куда все подевались? Будто и не было их тут никогда... А потому когда до него донеслись странные звуки, напоминающие пение хора, исполняющего какую-то жутковатую песню без слов и мотива, он скорее почувствовал облегчение, лишь потом сменившееся тревогой. Стараясь даже дышать потише, самург пополз дальше, прижимаясь к шелковым нитям и чувствуя себя глупым олененком, идущим прямо в пасть тигру... или, если уж точнее, целой стае тигров, потому что когда он миновал последний поворот и оказался у входа в громадный центральный зал, то понял, куда подевались все карраканги. Они все были там, они сидели концентрическими кругами, образуя нечто вроде гигантской паутины, в центре которой стояла одна-единственная самка-карраканг, и задававшая ритм пения, а рядом с ней, точно фигура из черного мрамора, застыл молчаливый единорог... И, что удиви-тельно, он не был ни связан, ни скован, а на стоящего рядом карраканга смотрел чуть ли не с обожанием.
- Что за чертовщина... – недоуменно пробормотал Риккен, и тут он чуть не свалился вниз с немалой высоты – царица посмотрела прямо на него. От взгляда ее громадных мерцающих глаз самургу стало не по себе, и он поморщился, но куда неприятнее ему было, когда в ушах его зазвучал голос, в котором явно чувствовался оттенок превосходства:
«Что же ты без приглашения явился на наше великое празднество, самург? – спросила она, - Я тебя не звала!»
- Но у тебя мой друг, - проворчал Риккен, при этом отметив, что ни один из сидящих в зале даже не повернул головы в его сторону, - Ты пленила его, а теперь хочешь, чтобы оставался в стороне?
«Пленила? – кажется, она готова была рассмеяться, - А ты уверен в своих словах? Ведь пленение подразумевает нахождение в данном месте не по своей воле, - и она положила лапу на спину Арстелиона, причем тот и не попытался ее сбросить, - Но Арстелион остается здесь добровольно».
- Лжешь! – самург свирепо оскалился, - Ты околдовала его!
«Околдовала? Что за чушь! Я никогда не слыла колдуньей! Нет, друг мой, этот единорог не околдован. Просто он знает то, чего не знаешь ты, и хочет знать больше. Поэтому он здесь».
- Арстелион! – Риккен в отчаянии воззвал к другу, - Ну, что ты стоишь, как немой? Скажи что-нибу... – но он в ужасе шарахнулся прочь, когда увидел взгляд единорога – недоумевающий, словно он видел Риккена впервые в жизни.
«Вот видишь, глупый самург, - царица явно наслаждалась этим зрелищем, - Он тебя не знает. И никогда не знал. Я бы могла в это самое мгновение приказать своим подданным напасть на тебя и уничтожить твой жалкий разум, или, на худой конец, прикончить тебя лично, но мне кажется, что есть способ поинтереснее, - она повернулась к Арстелиону и ласково сказала медовым голосом, - Милый мой единорог, этот трескун мне надоел. Убей его».
- Что?.. – задохнулся Риккен, но его удивление сменилось самым настоящим ужасом, когда он увидел, как Арстелион наклонил голову и галопом поскакал прямо на него.
- Арстелион, ты что, с ума сошел?! – завизжал он, но единорог не остановился, и, не отпрыгни самург, сияющий серебряный рог точно проткнул бы его, как букашку. Поняв, что это всерьез, Риккен расправил крылья и бросился под потолок, но Арстелиона это не остановило – он прыгнул, взвившись вверх в прыжке, больше подходящем хищной пантере, чем единорогу, и на этот раз Риккен вывернулся лишь чудом, едва не поплатившись за свою оплошность громадной дырой в левом крыле.
- Арстелион, это же я, Риккен! – закричал самург, - Очнись! – но ответом ему было лишь свирепый рев, и единорог вновь попытался достать его рогом, причем в глазах его пылала такая неподдельная ярость, что самург понял: разговаривать сейчас бесполезно, остается только действовать... причем побыстрее, о чем своевременно напомнил новый прыжок Арстелиона и рог, просвистевший в волоске от тела самурга. Царица наблюдала за спектаклем с искренним наслаждением, ее огромные глаза смеялись, когда самург в очередной раз с визгом отскакивал в сторону, а Арстелион, фыркая и храпя, бросался за ним. Впрочем, постепенно упорство маленького летуна начало ей надоедать, и он решила ускорить ход событий, обрушившись на Риккена своей ментальной мощью и сбив его с курса, чем мгновенно воспользовался рассвирепевший единорог. Риккен едва успел сдавленно охнуть, как отлетел в сторону и шмякнулся об пол, и Арстелион, наклонив голову, точно бык пошел на него.
- Арстелион! – еще раз попытался достучаться до него наш герой, сознавая, что времени в обрез, - Ну это же я! Я, твой лучший друг! Неужели ты убьешь меня лишь потому, что эта змеюка тебе приказала это сделать? Очнись!
«Он тебя не услышит, - почти промурлыкала И-тао-мираэль, - Он подчиняется только мне, глупец, и сейчас ты узнаешь, насколько сильна моя власть! – она повернулась к Арстелиону, - Ну же, мой красавец! Уничтожь эту надоедливую мошку! Доставь мне радость!»
- Арстелион! – заверещал Риккен, понимая, что вот-вот погибнет, но тут серая тень промелькнула под потолком, и царица сдавленно охнула, когда ей в спину ударили когтистые лапы. Бить исподтишка – это занятие не для воинов, но если бы кто-нибудь сказал об этом Веррагулу, то он бы лишь усмехнулся: ну и пусть! В тот же миг мысленный призыв о помощи прокатился по дремлющим сознаниям остальных карракангов и единорога, что тут же вместе, как один, бросились спасать свою повелительницу из хватки разъяренного грифона. Риккен понял, что это шанс, и, вырвавшись из-под копыт резко прянувшего назад единорога, он почти взлетел к нему на спину, потом по шее перебрался к голове и крыльями закрыл ему глаза. Потеряв способность видеть, Арстелион забился и заскакал, как бешеный, пытаясь сбросить самурга, но Риккен упорно не отпускал его, а потом, понимая, что дело начинает принимать нешуточные обороты, выхватил из-за пояса золотую фигурку феникса.
- Трангарас! – закричал он во все горло, - Король Трангарас, это я, Риккен! Помогите мне! Скорее! – и в тот же миг когти его соскользнули с шеи Арстелиона, а самург отлетел в сторону и навзничь упал на пол, пребольно ударившись боком, но он тут же забыл об этом, когда увидел, что единорог, свирепо прижав уши, поднялся на дыбы, готовясь растоптать беспомощную жертву. Его рог сиял серебряным огнем, и Риккен неожиданно понял: все, это конец... Последним его желанием было зажмуриться, чтобы не видеть, как его друг, его товарищ, с которым они вместе прожили столько лет, убьет его, но тут полыхнуло яркое ало-золотое пламя, дохнуло жаром, и прямо перед носом Арстелиона порхнула тяжелая алая птица с длинным золотым хвостом, по которому сейчас струились языки пламени.
- Стой! – повелительно крикнул Трангарас, - Стой, Арстелион! Во имя солнца, луны и звезд, во имя Великих Духов, заклинаю тебя – очнись!
Ответом ему было яростное ржание, и Арстелион попытался пронзить грудь незнамо откуда взявшейся птицы, однако феникс, предугадав его действия, набрал в грудь воздуха и запел. Песня его, то стихая, то набирая силу, колоколом зазвучала по всему Шелковому Приюту, и сплетения паутины не могли ее заглушить, а вместе с ней из загнутого золотого клюва Трангараса вырвались язычки багрового пламени, что обхватили голову Арстелиона, превратив ее в пылающий факел, и единорог закричал от боли, чувствуя, как мозг его пронзает тысяча раскаленных игл...
- Что ты делаешь?! – Риккен подскочил к нему, - Стой, ты же убьешь его! – но феникс продолжал петь, и пламя разгоралось все ярче, пока не раздался оглушительный взрыв, и все карраканги, не удержавшись на ногах от столь мощного разряда энергии, попадали наземь, корчась от боли и хватаясь за свои глаза, опаленные этим яростным светом... Риккена тоже отшвырнуло прочь, и он зажмурил глаза, чтобы не ослепнуть, но тут...
- Риккен! – донесся до него знакомый голос, - Риккен!
- Арстелион! – завизжал он от радости, - Ты узнал меня! Ты вернулся! – и со всех лап бросился к единорогу, обнял его за шею...
- О Риккен, - Арстелион положил голову ему на плечо, - Прости...
- Ничего, дружище, ты не виноват, - он похлопал его по плечу, - Во всем надо винить вот эту гадюку подколодную... кстати, где она? Что ты сделал, Трангарас? Я уж думал, что ты решил сжечь Арстелиона живьем!
- Ну и зря, - усмехнулся король, - Или ты никогда не слышал о магическом пламени песни феникса, маленький друг? Огонь такой песни не сжигает, не уничтожает, но исцеляет, восстанавливает, а также проявляет истинную сущность скрытых вещей, делает сумрачное явным, а забытое – вспомненным. Это древняя магия, перешедшая к нам от самого Фаараля, ведь мы, фениксы – его потомки... И, как видишь, таким полным ненависти и злобы существам, как карраканги, он кажется нестерпимым, - Трангарас оглянул весь зал, где тут и там лежали карраканги, чьи панцири и крылья тлели, источая отвратительный запах. Арстелион тоже оглянулся по сторонам... но тут он сдавленно охнул и бросился в центр зала, где на груде тел убитых лежал, раскинув лапы, молодой грифон...
- Веррагул! – Риккен схватил его за лапу и принялся трясти, - Веррагул, ты как? Отзовись! Веррагул! – и, оглянувшись на Трангараса, он взмолился, - Ну сделайте же что-нибудь!
- Я... не могу, - старый феникс устало сгорбился, - Я отдал все свои силы... Я просто умру, если попытаюсь... Простите меня, но я ничего не могу сделать…
- Но могу я, - вдруг сказал Арстелион.
- Ты? – Риккен округлил глаза, - Но... как?
- Я исцелял деревья, помнишь? – единорог слабо улыбнулся.
- Но это же не дерево... Это грифон!
- А есть разница? Все мы живые.
- Осторожнее, - предупредил Трангарас, - Следи за своими силами, иначе отдашь слишком много и погибнешь сам.
- Я знаю. Но я должен хотя бы попытаться. Если бы не этот грифон, Риккен был бы уже мертв... убит мной, а я бы так и остался в подчинении у этой проклятой царицы... и я не знаю, что хуже, - пробормотал Арстелион, после чего склонился над еле дышащим Веррагулом, сощурив глаза и сосредоточив все свое внимание на том, чтобы исцелить этого юного храбреца, которому он оказался должен так много... Риккен на всякий случай отошел в сторону, чтобы не мешать другу, и теперь с тревогой и надеждой смотрел, как рог Арстелиона полыхнул серебристым огнем, осыпая раны молодого грифона сияющими искрами, что будто впитывались в кровоточащее тело, заставляя кровь униматься, а мышцы, сухожилия, сосуды – срастаться вновь. Наш герой чувствовал, что силы его тают, что исцеление грозит стать тяжелым делом для его измученного тела и заморенного разума, однако он решил во что бы то ни стало закончить дело, а потому не поднимал головы и не шевелился, хотя ноги неприятно замерзли, а в теле начала чувствоваться покалывающая боль. Однако он упорно не обращал на это внимание, продолжая водить своим рогом по телу Веррагула, пока последним усилием не направил целый сноп искр ему в грудь, и молодой воин, получив несколько жесткую, но основательную встряску, выгнулся дугой, хватая широко раскрытым клювом воздух и скребя когтями по полу. Арстелион устало на него посмотрел, усмехнулся и встал на ноги.
- Ну, вот и все, - прошептал он, чуть покачиваясь от слабости. Веррагул в недоумении посмотрел на него, на тела карракангов вокруг, а потом схватился за свое тело, отыскивая раны, но не нашел ни единой – лишь пятна крови да дыры на одежде. Не веря своим глазам, он задрал рубаху и внимательно оглядел живот, грудь, лапы... чисто!
- Но как...? – он посмотрел на Арстелиона, и глаза у него невольно наполнились слезами.
- Спасибо тебе, - улыбнулся единорог, - Без тебя я бы погиб. А теперь вставай, - и он подставил ему шею, чтобы тот на нее оперся, поднимаясь с пола.
- Так-то лучше, - удовлетворенно кивнул Трангарас, и Веррагул резко обернулся на незнакомый голос.
- Ваше Высочество! – он в изумлении уставился на короля фениксов, - Что вы здесь делаете?
- Меня позвали на помощь, вот я и пришел, - улыбнулся тот, - И мне уже пора уходить... но сперва я бы хотел кое-что сделать. Но вам лучше выйти из этого гнезда. Боюсь, здесь просто будет слишком жарко.
- Эй, эй, погодите! А вы что, так и не спросите нас, что с нами случилось за эти дни? – Риккен гордо надулся, - Мы нашли Алмаз, вот что! Четыре Камня у нас, а значит, и пятый сумеем создать!
- Я в вас и не сомневался, - улыбнулся Трангарас, но больше ничего не добавил, а друзья, не совсем понимая, что он собирается делать, тем не менее, покинули шелковое жилище, и, едва они отошли достаточно далеко, как из глубин паутинного гнезда с грохотом, напоминающим взрывную волну, вырвался язык яростного золотого огня, принявшего очертания феникса, от которого паутина тут же вспыхнула, мгновенно чернея и сгорая дотла. Уже через мгновение весь Шелковый Приют был объят огнем, что за несколько мгновений сожрал крышу, стены и все, что было внутри, оставив от неприступной крепости карракангов лишь кучу пепла да затвердевшего шелка.
- Ух ты, - прошептал Риккен, - Вот это было представление! – и, посмотрев на фигурку, сообщил, - Она нагрелась. Кажется, Трангарас уже улетел домой, так что, Арстелион, - он забрался к единорогу на спину и прицепил ее ему на гриву, на законное место, - возвращаю тебе эту вещичку. Я буду не самург, если не скажу, что это весьма и весьма полезная штука!
- Да, действительно, - единорог покосился на крохотного феникса, но ска-зать что-либо еще не успел, потому что как раз в этот момент раздался крик, и прямо с небес ему на голову свалилось что-то плачущее, дрожащее и невероятно, просто ощутимо счастливое.
- Тельмира! – он радостно ткнулся в ее плечо, - Так ты что, уже летаешь?!
- Арстелион, - она всхлипнула и снова зарылась лицом в его гриву, - О Арстелион! Я думала, что больше никогда, никогда тебя не увижу!
- Ну, увидела же, - он ласково на нее посмотрел, - Вот он я.
- И я так счастлива, - она крепко прижалась к нему, - Но как... как вам это удалось? И вообще, что случилось?
Риккен немного нервно посмотрел на друга, и тот ответил печальным взглядом, а самург сказал:
- Это длинная и не самая приятная история, девочка, а мы все слишком устали, чтобы ее рассказывать. Отложим это дело хотя бы до завтра!
- Завтра уже наступило, - улыбнулся Веррагул и показал лапой на восток – там как раз разгоралась заря, - Наступает утро. Новое утро нового хорошего дня. А это самое главное, верно?
- Надеюсь, что хорошего, - проворчал Риккен, - Я устал, хочу есть и вообще неплохо было бы вздремнуть пару часиков, пока мы тут все с ног не попадали.
- Только не здесь, - Веррагул, поморщившись, посмотрел на остатки Шелкового Приюта, - Не рядом с этим проклятым местом.
- Согласен, - кивнул Арстелион, и весь отряд направился прочь, по направлению к реке. Арстелион еще слегка пошатывался, но упрямо пере-ставлял ноги, не желая выказывать слабость, и когда раздался крик: «Вот они!» - он первым присел на задние ноги, готовясь отразить удар с неба, однако вовремя заметил сходство Веррагула с этими новоприбывшими – и устало встал на все четыре.
- Вы как раз вовремя, - с сарказмом заметил Риккен, но командиру отряда явно было не до него – едва приземлившись, он тут же подскочил к Веррагулу и отвесил ему полноценный подзатыльник, да такой, что еще не вполне оправившийся от битвы молодой грифон покачнулся и едва не упал – Арстелион едва успел подставить ему плечо.
- Ну, - прорычал командир, - Я жду объяснений!
- Я просто решил следовать зову чести, - ответил Веррагул, с трудом ворочая языком, и еле заметная хрипотца в его голосе заставила сурового грифона приумолкнуть, а когда серые глаза Веррагула начали медленно закрываться, то он и вовсе прыгнул вперед, чтобы подхватить молодого воина.
- Что с ним? – он в ужасе посмотрел на Арстелиона, а тот тихо прошеп-тал:
- Он сражался. И победил. Цена оказалась высока, но он решил ее заплатить.
- Да – в отличие от вас! – Риккен с неприязнью посмотрел на старого грифона, и тот заметно вздрогнул, как будто самург его ударил, - А этот храбрец сумел управиться со всем племенем карракангов, но где были вы, чтобы помочь ему? Он сражался один – и так сражался, как, клянусь Духами, никто другой не смог бы! Мы все живы благодаря ему!
- Он прав, - кивнул Арстелион, - Веррагул спас нас, и хотя я пытался исцелить его, но мои силы пока что невелики, и я не смог до конца помочь ему. Однако время лечит любые раны, и, думаю, Веррагул еще не раз всем нам докажет свою небывалую отвагу, - он с улыбкой посмотрел на молодого грифона, но потом помрачнел и добавил уже тише, - Тем более, вскоре всем нам понадобится вся наша сила и храбрость, если мы хотим свергнуть Керра и освободить Страну.
- Так ты действительно хочешь бросить ему вызов? – с некоторым напряжением в голосе спросил командир, а остальные грифоны явно насторожились.
- Да, - прошептал Арстелион.
- Только потому, что слышал о древнем пророчестве? – все еще резко и довольно сухо спросил он.
- Только потому, что считаю это правильным. Это действительно мой долг – перед самим собой и перед теми, кого я любил, но потерял по вине Керра. Я не могу допустить, чтобы то, что случилось со мной, повторилось с кем-то другим. И, думаю, любой на моем месте поступил бы так же.
- Тогда почему именно ты? – сощурился грифон, и Арстелион напрягся. Именно это ему говорила и царица карракангов! Именно это сулила – избавление от ответственности, свободу идти, куда хочешь и делать, что хочешь! Тогда он ей поддался... Но не теперь. И потому он ответил – гордо и достойно:
- А ты скажи мне, добрый грифон: сколько еще других жителей Страны, которые могли бы пройти тот же путь, что и я с моими друзьями, не захотели брать на себя это бремя и сбросили его, даже не попытавшись поднять? Сколько еще их было – безымянных, никому не известных, забытых нынешними поколениями – кто мог бы свергнуть Керра и положить конец его властвованию? Сколько их осталось во тьме веков? А ведь они просто не захотели идти дальше.
- И ты не хочешь быть одним из них?
- Если не я, то кто же? – Арстелион посмотрел на старого грифона, и от взгляда его ясных темных глаз из души командира улетучились последние сомнения. Он кивнул и сказал:
- Что ж, единорог... удачи тебе. Нелегкую ты себе дорогу выбрал, так что удача тебе еще понадобится.
- У каждого из нас свой путь, - заметил наш герой, - И мы должны его пройти, иначе зачем нам вообще жить?
- Верно, - грифон протянул лапу и дружески похлопал его по плечу, - Верно говоришь. Если не идти вперед, то лучше уж сразу умереть. Но ты не спеши ложиться в могилу... ты нам нужен.
- Это вы мне нужны, - улыбнулся Арстелион, - Вы все. Без вас я бы не смог заставить себя идти дальше. Знай это, воин... и позаботься о Веррагуле. Это действительно отважнейший из отважных, и мне бы не хотелось, чтобы эта битва оказалась последней в его жизни.
- Я доложу королю о его подвиге, - пообещал тот, - И о вас тоже.
- Только смотри, не скажи чего-нибудь такого, что заставит Его Величество пожалеть о своем решении не перебить нас в самую первую ночь, - шутливо заметил Арстелион, и грифон, усмехнувшись, еще раз потрепал его по шее, после чего обхватил Веррагула и, кивнув своим воинам, взмыл в небо, с силой взмахивая могучими крыльями. Наши друзья долго смотрели им вслед, пока отряд грифонов, с земли напоминающий неясное темное пятно, не исчез в сиянии наступающего дня...