Такси остановилось на углу 83-ей улицы – самая окраина города.
- С вас 17 долларов 25 центов,- развязно чавкая жвачкой, сказал водитель.
Эмма вынула из сумочки двадцатидолларовую бумажку и протянула водителю.
- Сдачи не надо, - сказал она и вышла из машины.
Такси развернулось и быстро уехало.
На 83-ей улице возвышалось одно единственное здание. Аккуратно покрашенное в бело-голубые цвета, на окнах – пластиковые стеклопакеты – оно было обнесено высоким решётчатым забором. На больших раздвижных воротах висело некоторое подобие домофона. Эмма откинула с лица светлую прядь волос и нажала на кнопку.
- Я вас слушаю, - раздался приятный женский голос из прибора.
- Я Эмма Джексон. Вчера я звонила вам по поводу визита…
- Одну секундочку, - пролепетал голосок, - я посмотрю в компьютере.
Эмма закатила глаза.
- Эмма Джексон. Да, вы хотели навестить Эшли Милит. Можете проходить, - сказала девушка и отключилась.
В калитке, находившейся слева от главных ворот, что-то автоматически щёлкнуло и дверца медленно отъехала в сторону. Пройдя в калитку, Эмма оказалась на территории небольшого парка, разбитого вокруг здания. По широкой дорожке, усыпанной гравием, она подошла к центральной двери здания, подняла глаза, прочитала вывеску «центральный психиатрический диспансер города Мэшфорд», глубоко вздохнула и вошла внутрь.
В холле Эмма подошла к медсестре, сидевшей за стойкой с бумагами. Та оживлённо болтала с кем-то по телефону, но, заметив Эмму, отключилась и растянула рот в широкой приветственной улыбке.
- Я хотела бы навестить Эшли Милит, - сказала Эмма.
- конечно. Поднимитесь на второй этаж, вторая дверь направо – это кабинет её лечащего врача мистера Торнса. Он проводит вас к ней и расскажет о её самочувствии.
Эмма хорошо знала доктора Торнса, потому, что уже не в первый раз приходила в эту больницу. Её лучшая подруга – подруга детства – Эшли попала сюда около двух месяцев назад. Всё началось со странных снов, преследовавших её каждую ночь. Она стала нелюдима, перестала общаться с друзьями в колледже, а потом и вовсе прекратила посещать занятия. Как-то раз Эмма решила навестить подругу и зашла к ней домой. Трудно передать словами, какой шок она испытала, когда увидела Эшли.
Красавица, королева колледжа, Эшли Милит сильно изменилась. Её кожа приобрела какой-то болезненно-бледный цвет, под глазами появились синяки, руки тряслись, всё тело словно колотил озноб, а сама она вздрагивала при малейшем шорохе. На вопрос Эммы «Что с тобой?» Эшли ничего вразумительного не отвечала. Иногда от неё удавалось только услышать фразы вроде «они придут», «это произойдёт, это случится!» и больше ничего. Однажды Эмма в очередной раз пришла к Эшли домой. Она долго звонила в звонок, но дверь не спешили открывать. Тогда Эмма сама повернула ручку, и дверь тихо открылась. Удивлённо пожав плечами, Эмма вошла в дом. Тишина. Она несколько раз позвала подругу, но та не отвечала. Почувствовав что-то неладное, Эмма поднялась в комнату подруги. На полу в нелепой позе, раскинув руки в стороны, лежала Эшли. Из обоих запястьев сочилась кровь. Эмма перетянула раны какой-то кофтой, валявшейся на кресле (это было первое, что попалось под руку), и вызвала скорую.
Впоследствии один из врачей сказал Эмме:
- Вы позвонили вовремя. Ещё бы несколько минут и всё… мы бы не успели её спасти.
Позже, придя в себя, Эшли отказывалась объяснять, ради чего она это сделала.
Случай с порезанными венами стал апогеем терпения Эммы. Воспользовавшись кое-какими связями, ей удалось познакомиться с доктором Джоном Торнсом. Объяснив суть дела, Эмма вежливо попросила его об услуге. Доктор согласился и сказал, что девушке, действительно, неплохо было бы пару месяцев провести в диспансере, пока она не придёт в себя. Однажды он спросил у Эммы:
- А как же её родители?
- Отец ушёл от них, когда Эш была ещё совсем маленькой, а пару лет назад, заседевшись с подругами в баре, её мать явно перебрала с алкоголем. Потом села за руль и… ну вы меня понимаете…
Доктор торнс кивнул.
Конечно сейчас, навещая Эшли в психбольнице, Эмма чувствовала определённые угрызения совести, но всё-таки убеждала себя, что подруге так будет лучше.
- как её самочувствие? – спросила Эмма, сидя в кабинете у доктора.
- Я бы не сказал, что есть особые улучшения, - глубоко вздохнул Джон, - однако и ухудшений нет. Её состояние стабильное.
- Стабильное?
- Стабильно тяжёлое. Впрочем, пойдём, я провожу тебя к ней.
Они шли по длинным, выкрашенным в белый цвет, коридорам больницы, а доктор продолжал рассказывать:
- Сегодня ночью она не спала, просто лежала и, казалось, не моргая смотрела в потолок. Заснула только утром, но сон её был беспокойным 6 она вертелась, содрогалась, иногда что-то неразборчиво говорила. Проснулась где-то около одиннадцати, её лоб покрывали капли холодного пота, и она громко кричала. Медсестре пришлось сделать ей укол успокоительного, чтобы остановить истерику. Через несколько минут Эшли успокоилась. Я принёс ей бумагу и карандаши для рисования. Видишь ли, во многих клиниках, вроде нашей, уже несколько лет успешно работает такая методика : больным предлагают рисовать. Научно доказано, сто это успокаивает и благоприятно влияет на психику. Так вот, я принёс её рисовальные принадлежности, она охотно взяла их у меня и жестом попросила меня остаться. Я сел рядом и стал ждать – хотел увидеть, что она нарисует. Право сказать, её рисунки меня поразили, у девочки, определённо талант! Однако они удивили меня не только красотой исполнения, но и своим содержанием…

Доктор остановился, немного покопался в папке с бумагами, и вытянул «шедевр» Эшли. Эмма взяла листок…

 

Midnight: Автор, пожалуйста пишите названия своих произведений с заглавной буквы, но не капсом и без истользования многоточий.