Шепот
Сумерки тёмным саваном скрыли маленький швейцарский горный городок. Выплывший лунный диск залил своим зеленоватом блеском снежные вершины и пустынные улицы. В ночь полной луны благочестивые католики стремятся не выходить из дому, честно молясь всем святым и проклиная нечисть. Они собираются в гостиной, читают по очереди Библию. Умилительное зрелище, не так ли? Страх человека перед тьмой велик, его нельзя сравнить не с чем. А я вот решил прогуляться. Меня ни кто не ждёт. Потому домашнему одиночеству, предпочел свежий воздух. У нас в Альпах он чудо как хорош.
На входе в город воздвигнуто огромное сооружение, именуемое воротами. Не знаю, что эти самые ворота могут сдержать, их построили полтора века назад. И по-моему с тех пор не кто не ремонтировал. Разумеется, городской голова регулярно собирает на обновления строения налоги и взносы. Куда ж без этого.
А вот ещё ода достопримечательность изволит дрыхнуть в строжке. Местная гвардия. Если бы капитан набрал их из беглых каторжников или убийц и то легче было. Последние хоть воевать умеют. Где же наш дорогой служитель порядка откопал таких увальней, я до сих пор теряюсь в догадках. Наверное, подобных боровых выращивают специально при помощи кровосмешения. То что я грюкнул калиткой со всей силы и выругался у самой сторожке ни как не отразилось на мирном сне стража. Ещё бы от него за милю разит элем, довольно крепким. Хотя чего хотеть от подчиненных когда их начальник не чем не лучше. Старые арбалеты и ржавые кирасы это ещё самое невинное прегрешение. Хоть бы строем ходить их научил, что ли, а то на каждом празднике позорятся.
Ветер завывая поднялся, туша оставшиеся фонари, за которыми не следит фонарщик. Малыш прикорнул в своей будке, мечтая во сне о дочке плотника. Да, куда ж ему до неё. Милашка только дразнит чувства сопляка, и не собирается иметь с ним не чего общего. А парень всё надеется, глупо копя скудные кроны на сказочный дом для своей любимой. Это всё пустое. Суровый плотник не согласится ни при каких условиях видеть зятем бедного фонарщика. Да и дочь его давно уже глянулся другой красавец, а фонарщик только игрушка. Сломает и выбросит.
Пройдя по главной улице вы сможете увидеть большой трактир. На вывеске его красуется огромная луна с воющей на него собакой. «Лунный пёс» не плохой постоялый двор, для достойных господ дорогое вено и дичь, а остальные и разбавленной мочой эль за радость в купе с прошлогодними овощами. Хозяин сего заведения, дрожайщий Папаша-Ганс, самый весёлый и добрый житель в нашем городке. Он жертвует сотни крон на церковь и приют убогих. Его ни кто не видел грустным или злым. А о комфорте его особых номеров слава ходит по всей округе. Суда сбегаются горожане и фермеры, что б в тишине отдохнуть и пропустить стаканчик подальше от жен и детей. Одно только настораживает не в меру наблюдательного гостя. Внешняя стена трактира на десяток футов длиннее, чем зал в месте с кухней. Это не ошибка строителей, как и не старая блажь трактирщика носить на правом запястье кольцо трута и дуть на него. Наш добрый хозяин ещё лет пять назад носил густую бороду, а за его услуги платили золотом все, кому нужен острый клинок и точная пуля. Сержант ландскнехтов отправил на тот свет не одну сотню людей и многое из них не были вооруженными мужчинами. Его отряд воевал от Франции до суровой Польши. В последней его чуть не казнили озверелые татары с казаками. С тех пор он решил выбрать более безопасный способ зарабатывать кроны.
Его бывшие люди, те кто пережил казачий бунт, стали разбойниками и прячутся у него в потайных комнатах. А он подыскивает жертв и клиентов среди своих постояльцев. Гораздо проще изображать добряка-трактирщика, нежили махать огромным фламбергом, выбивая дух из врагов. К тому же контрабанда дефицитных товаров приносила неплохой навар. Чем не жизнь
Чуть дальше стоит городская кирха. Там и сейчас горит свет, ведь аббат ещё бодрствует. Надо же за кубком хорошего вина пересчитать пожертвования. Весь месяц наш пастырь старался, описывая в воскресных проповедях ужасы ада, клеймя еретиков, а главное скупых безбожников. Самым большим грехом, исходя из проповедей, было не желание делится с ближним. А кто ж может быть ближе чем духовный проводник в столь грешном мире? Судя по подношениям, силы святоша потратил не зря. Хоть индульгенции перестали так хорошо продоватся, но ежемесячную десятину ни кто не отменял. Секреты с исповедей тоже продаются не плохо, чужие тайны так привлекают и будоражат кровь. Он ещё сделает пару глотков и побредёт к своему ложе, где уже ждёт одна грешница, деяния которой требуют «тщательного рассмотрения».
К церкви прилегало кладбище. Оно обрело более зловещий вид во время полной луны. Его надгробия и пару родовых склепов чернели в зеленоватом свете, словно обломки исполинской скалы. Тишину обиталища мёртвых нарушали методичные удары, серии которых перерывались гортанным кашлем. Это могильщик занялся свом малоприятным ритуалом. Старик со сломанной ногой жил при церкви и ему перепадали крохи из скромных трапез священника. Да и теми он честно делился со своими приятелями – стаей ворон. Сейчас он пытался пробить толстый замерзший слой земли при помощи кирки. Его руки утратили былую силу, да и лёгкие стали подводить, проглатывая морозный воздух. Но делать надо было быстро. Могила завтра к обеду заполнится новым жителем. Бывший ювелир, а ныне покойник обладал не малым весом, так что яма должна быть солидной.
Пару дней назад его нашли в тёмном переулке с перегрызаным горлом. Все подумали на бешеного пса или волка. Просто не кто другой не смог такое сотворить. Покойный конечно не был ангелом. Подмешать олово в золото, впихнуть стекло вместо сапфира заезжему простаку, но за такое же не убивают. К тому же зверски. Хотя, по-моему, за этим господином водились грешки и посерьезней. Сами судите. Бастарды в наше время не редкость. Многое уважаемые люди имеют таких детей, но поступают с ними тремя способами. Признают, дают денег, положение в обществе и прочие блага, но это скорей исключение нежили правило. Могут не признать, но и не оставить бедняжек на произвол судьбы. Снабдить деньгами, выучить, даже жениха сыскать, с кучей долгов и титулов, всяко бывает. И наконец просто выгнать в зашей нашкодившую служанку с ребёнком и больше о них не вспоминать. А вот наш дрожайщий ювелир поступал более оригинально, он просто топил бастардов в реке, иногда в след за ними могла отправится и слишком голосистая мамаша. Говорят, что на дне много таких корзинок с привязанными на них камнями лежат.
Я подошло к самому краю будущей могилы и встал за спиной копателя.
- Это тебя мне благодарить за работенку, - спросил он, не поворачиваясь.
- Благодари самого клиента, он постарался.
- Пусть его черти в аду благодарят, ублюдок жирный.
Плевок полетел на промерзшую почву. Вечные спутники хранителя мёртвых, стая ворон, дружным карканьям поддержали хозяина.
Он давно уже мечтал лечь в какую-то из этих могил, забыться, на вечно забыться. Этот старик был мёртв душой уже давно. Лет 30 назад покалеченный, изнывающий от ран мужчина пришел сквозь уже тогда покосившиеся ворота. Он почти не чего не говорил и не чего не ел, только жадно пил. Мне стоило огромных усилий узнать правду о нём.
Он стал последним осколком уходящей эпохи. Эпохи рыцарей, поединков, прекрасных дам и доблести. Когда аркебуза заменила на поле боя рыцарскую честь, такие как он стали мусором. Благородных рыцарей просто расстреливали из засады крестьяне, не имеющие понятия о чести, а потом забивали ландскнехты, ищущие фамильные золотые шпоры. Давно уже нет рыцарей, романтических поступков и дам сердца, а есть только старый калека со сломанной ногой. Который роет чужие могилы и неистово мечтает о своей.
Вот и конец нашей прогулки. Если пробрести по соседним улочкам можно сыскать не мало интересного, но это как-то в другой раз. Вон и мой дом, до него осталось всего пара десятков футов.
Многие могут спросить, если все в этом городке грешат, то почему же я такой ангел. Нет, господа я не ангел. И у меня есть страшная тайна. Быть может, она страшней их всех маленьких грехов…
- Стоять, мерзость,- проревел на всю улицу парень в чёрном плаще и остроконечной шляпе с полями.
Я тихо развернулся к нему. Как же они все похожи, один и тот же наряд, одноручный арбалет, болт из осины точно, и горящий взгляд. Их в Ватикане в одной конюшне растят и у одной портной одевают. Я понимаю, что у святош с выдумкой не очень, но не до такой же степени.
- Сгинь, исчадие ада,- проревел стрелок и нажал на пружину арбалета.
Но я пригнул раньше. Болт ушел в сторону, поскрежетав по стене дома. Я же достиг цели, свалил беднягу с ног и перебил горло. Хвалило одного удара. Хилеют защитники веры, раньше пришлось бы полчаса возится, а сейчас раз и готово. Зато, какая настойчивость, этот уже третий за неделю. Дался я им. Зато старику роботы хватит.
Вот это и есть мой секрет, я оборотень, самый настоящий. Я нечесть…