Наступление осенних дождей принесло в дом Валентина Петровича Дубова беду. Когда пришли холода, заболел Вадик.
Дубов, который даже не подозревал, что чертенок может заболеть, не сразу заметил покрасневший нос и слезящиеся глаза мальчика. Вадик сказал ему сам:
- Знаешь, батя, похоже, я заболел.
Это было похоже на правду. Он сидел завернутый в одеяло, а голос его был сиплым. Да и выглядел Вадик неважно.
- Что же делать? - растеряно спросил Дубов.
- Ты как маленький, Дубов, - возмутился мальчик, - завари мне чаю с медом и дай таблетку аспирина. Мать всегда так делала. Мне сразу станет легче.
За окном сверкнула молния, гром едва не разломил крышу. Дубов не любил грозу и боялся ее. Дело в том, что рога чертей, даже спиленные под корень или маленькие, как у Вадика, притягивают разряды молний на себя. Но времени раздумывать о грозе и печальной судьбе не было. Мальчик лег в постель с книжкой, но тут же отложил ее и просто лежал, завернувшись в одеяло, как гусеница, захотевшая стать бабочкой.
Побежал Дубов, конечно, к безотказной Маше. Та немедленно разыскала баночку меда и упаковку аспирина. У Маши всегда было все, за это Вадик звал Машу Грецией. У самой двери Валентина Петровица настиг удар молнией. То есть молния, конечно, ударила на улице, но ее отголосок притянулся к рогам черта и раздался оглушительный хлопок. Сверкнула вспышка, Дубов ударился носом о собственную дверь. Открыл глаза и подумал: ослеп. Но нет, это всего лишь вырубило свет. Во всем доме.
- Дубов, признавайся, - сурово спросил его Вадик, - электричество - твоих рук дело?
Он лежал в кровати в полной темноте и дрожал. Зубы Вадика клацали, как у голодного тигра.
- Блин, рубероид на мою крышу! - сказал Валентин Петрович и попробовал в темноте найти спички. Пришлось идти все к той же Маше, будить ее и просить спички и свечи. Потом Дубов, наконец, вскипятил чайник и напоил Вадика чаем с медом и аспирином.
- Теперь все точно будет хорошо, - утешал себя он, - соседи вызовут аварийку, а Вадику станет лучше.
Не свет так и не включился. И мальчику не полегчало. Он горел, как уголек, а Дубов сидел рядом и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Наконец, он не выдержал.
- Подожди меня пять минут, - сказал он Вадику.
- Куда ты собрался?
- Пойду к Маше, вызову скорую.
Вадик даже привстал.
- Не вздумай! А если врач догадается?
- Ты болен и нуждаешься в уходе врача...
- И чем дальше уйдет врач, тем лучше, - прохрипел Вадик.
- Не бойся, - успокоил его Дубов, - в такой темноте никакой врач ничего не увидит. Ложись и жди, я быстро.
Он схватил свечу и в третий раз пошел к Маше. Соседка почему-то совсем не удивилась.
- Ну, как мальчик? - спросила она и вынесла телефонный аппарат. Дубов позвонил 03, вызвал врача.
- Не волнуйся, дядя Валя, - напоследок сказала Маша, - дети часто болеют. Странно, что ты этого не знаешь. Положи на лоб мокрое полотенце и спокойно жди врача.
Мысль о полотенце показалась Дубову крайне глупой.
- Зачем мне мокрое полотенце? - раздраженно спросил он, - Может еще посоветуешь мокрый плащ одеть и мокрую шляпу?
- Мокрое полотенце - на лоб Вадику. Чтобы снизить температуру, - терпеливо объяснила Маша, - какой-то ты нервный, дядь Валь.
И захлопнула дверь.
Скорая приехала очень быстро. Дубов впустил в дом очень полную женщину средних лет в помятом белом халате, с крупными пергидрольными кудрями на голове. В руке она держала такой большой саквояж, словно намеревалась переехать к Дубовым со всеми вещами.
- Ужас! - вместо приветствия сказала она, - Во всем районе нет света! Как можно работать в такой темноте? Ну-с, и где наш больной?
Валентин Петрович провел врачиху в комнату Вадика. Тот приподнялся на подушке и закашлялся. Врач открыла саквояж и вытащила какие-то странные вещи. Она заставила Вадика поднять майку и долго слушала что-то в длинную шаманскую трубку с засунутыми в уши проводами.
- Похоже на пневмонию, - сказала она.
- На кого? - испуганно переспросил Дубов.
- Воспаление легких. Я сейчас поставлю укол антибиотика. Утром вызовете на дом врача из поликлиники. Хорошо?
- Хо-хорошо, - закивал Валентин Петрович, радуясь, что Вадик получит лекарство и его хворь скорее всего не смертельна.
Докторица сунула под мышку мальчика какой-то блестящий карандаш. Дубов много лет жил на земле, но ни разу не бывал болен. Манипуляции врача выглядели подозрительными, заставляли его нервничать и грызть ногти.
- Что тут у нас? - она вытащила карандаш из-под мышки мальчика. Ее глаза выскочили из орбит, словно глаза краба в брачный период.
- Сорок два, не может быть! - закричала она, - Нет-нет, должно быть градусник неисправен. Дай-ка я потрогаю твой лобик, мой маленький.
Она дотронулась до головы Вадика, за окном сверкнуло, между рожками чертенка образовался электрический заряд.
- Ай, мамочки! - отдернула руку женщина, - Что такое с головой ребенка? Это... Это...
И тут включили свет.
- Рога!
Несколько секунд стояла полная тишина, потом врачиха завизжала и с грохотом свалилась на пол возле постели Вадика.
Дубов и Вадик склонились над лежащей женщиной.
- Я же говорил, что это неудачная идея, - с укором сказал Вадик, - сейчас она очнется и расскажет всем, что была в гостях у черта. Представляешь, что с нами сделает бабуля?
- Не волнуйся, я все устрою. А ты спи, набирайся сил.
Вадик откинулся на подушку.
- Когда ты говоришь: "я все устрою", мне становится страшно.
И уснул. А Дубов принялся приводить женщину в чувство. Врач открыла глаза и глубоко вздохнула.
- Кошмарный сон! - томно промолвила она, поправляя прическу. Огляделась и вскочила:
- Господи! Нет, только не это!
Дубов решительно отвел женщину на кухню, где почти насильно усадил на стул.
- Молчите, - велел он мрачным и суровым голосом, - родина в опасности!
- Что? - не поняла врач.
- Как ваше имя? - зловеще спросил Дубов, нависая над ней.
- О-оксана Львовна...
- Молчите, Оксана Львовна, и слушайте меня внимательно. У вас есть шанс спасти родину от врагов.
Женщина затравленно оглянулась.
- А можно я просто домой пойду?
- После того, что вы увидели, об этом не может быть и речи. Вы должны помочь мне вылечить Вадика, от этого зависит судьба России. Вы догадались, что Вадик - не обычный мальчик.
- Десять лет работаю педаиатром, но впервые вижу ребенка с рогами, - призналась Оксана Львовна.
Дубов заглянул ей в глаза, скрипнув зубами.
- Это не рога, а сверхчувствительные антенны. Вадик выведен в суперсекретной атомно-элементальной лаборатории C2H5OH, он выращен в пробирке под кодовым именем H2Z. Это единственное сверхчеловеческое существо, созданное и обученное выслеживать гуманоидов. Тарелки с пришельцами прибывают каждый день. Гуманоиды среди нас, гуманоиды в правительстве, гуманоиды в средствах массовой информации, интернете, знаете вашего завотделением, такого...такого в очках?
- Пал Палыча? - предположила испуганная Оксана Львовна, - Неужели он тоже?
- И он тоже! - веско проронил Дубов, - Вы видите их каждый день, принимая за людей. Но ОНИ НЕ ЛЮДИ!
Педиатр вжалась в стул, бледная, как полотно.
- Что надо делать? - дрожащим голосом спросила она.
- Вы можете ничего не делать, - с надменно-горестным видом произнес Валентин Петрович, выпрямляясь и складывая руки на груди, - по вашей вине погибнет мальчик, который может спасти тысячи, миллионы человек от порабощения пришельцами. Конечно, вы мне не верите, да и кто поверит в такое...
- Я оставлю лекарства! - выпалила Оксана Михайловна, хватая его за руки, - И направление напишу в аптеку. Мальчик поправится.
Дубов долго смотрел ей в глаза отрешенным и печальным взором, потом дернул за руку и порывисто обнял, хлопая по спине, как Леонид Ильич Фиделя Кастро.
- Родина не забудет вас!
Уже в дверях он напомнил ей:
- Вы понимаете, что должны молчать об этой истории?
- Кто же мне поверит? - нервно усмехнулась Оксана Михайловна и робко спросила: - А вы сможете Пал Палыча того...обезвредить?
- Всенепременно, - пообещал Дубов, захлопывая дверь.
Вадик приоткрыл один глаз.
- Ну, Дубов, ты и вычудил! C2H5OH! Ты уверен, что она никому не расскажет?
- Рубероидом мне по крыше, - рассмеялся Валентин Петрович, - да кто ж ей поверит?


Утром у Вадика уже не было температуры. Чуть свет к ним пришла Маша. Она принесла целую стопку ароматных поджаристых блинов и банку сметаны. А потом сходила в аптеку и купила лекарства для Вадика.
- Бедные вы, бедные, - вздыхала она, глядя, как Дубовы уплетают ее блины, - всеми брошенные.
Веснушки на ее лице светились радостью.