Ранним утром, в апартаменты к юноше ворвался слуга.

–Король умер! Да здравствует Король!

За ним вбежала его мать, чтобы выплакаться. Как она, так и слуга тогда громко плакали. Но сонливость мешала мальчику думать, и будто бы равнодушный, он лег спать обратно, уложенный матерью.

Этот юноша я, и я принадлежал к королевской семье в одной небольшой стране. Короли здесь имеют власть, и я 16-летний, завтра стану управлять государством. Меня к этому готовили, от этикета, до наук, и сейчас, когда короля нет, ко мне забредают мысли, что может быть слуги плетут заговоры, может меня кто-то убьет. Я помню, что отца пытались убить, я помню то, как казнили знатных людей в ответ. И это расстраивало меня, я болен, роста совсем невысокого, и хотя для людей я чуть ли не божество, я могу скоро погибнуть. Иногда я не могу встать без помощи, мне становится нехорошо, если я перестану принимать лекарства, привезенные из-за границы. Меня в общем-то легко убить.

Что это за болезнь, я не знаю, никто не знает. Поэтому я не могу излечиться, и кажется, что скоро умру. Но, как же я не хочу умирать. Страшнее всего, не сгинуть вовсе, а то, что после меня в стране начнется беспредел. С моей семьёй сделают страшные вещи, в моей стране может вспыхнет, война. Мне так не хотелось допускать этого.

Мои родители всегда были добры ко мне, они давали, все что я хотел. Они не ругали меня, и не только потому, что я был хорошо воспитан и тих. Они знали что я болею, и когда они смотрели на меня, то делали это с такой искренней добротой, но одновременно в их глазах было отчаяние и горе. Всё мы знали, что я скоро погибну, знала это и свита. Мой род прервется, и никто не знает, кто его заменит. Мне было обидно за мое здоровье, и как-то стыдно перед всеми.

Понятно, что сейчас, я не смогу заниматься делами государства, выходит так, что за меня это будет делать первый министр, и моя мать. Сколько китайских империй так закончилось? В такие моменты мне хотелось считать, что я просто пложу сущности.

Такими были мои мысли и во время коронации, и после нее. Я старался даже выкинуть их из головы и попытаться быть государственным лицом, хоть и очень юным.

...

В целях безопасности, я со своей семьёй на время переехал в шато на небольшом южном острове, большое красивое здание с садом, место моего детства, как будто сказочный мир с волшебными созданиями. Его стены, его сад и дворы, старинные, таинственные, будто что-то прячут.

Здесь мало людей, мало шума, не болит голова от этого. Можно заняться проблемами здесь, в спокойствии. Может мне было бы действительно лучше быть не живым? Я любил гулять в саду этого шато весной, розовые деревья, лёгкий туман, не дающий далеко видеть, тропинка ведущая со двора в небольшой лес, а затем в какой-то водоем. Мне казалось это волшебным миром, хотелось там иметь свой домик на дереве, но времени не доходило. Я мечтал встречать тут за книжкой в постели пасмурную погоду. Хотя бы в небольшой норке с дверью, куда бы помещалась кровать, с одним небольшим окошком. Сейчас мне конечно такое сооружение напоминает могилу.

Сад также прекрасен как и тогда, в детстве, за ним все ещё ухаживали в меру, разве что, в нем теперь чего-то не хватает. Очевидно, я теперь более внимателен, вижу может лучше, чем раньше, и этот сад больше не кажется чем-то таинственным, может сейчас тумана нет. Я тосковал по тем ощущениям, зная, что их не вернуть. Раньше мне и наблюдать за гусеницей или щитоноской было интересно, теперь уже не то время. Хорошо, что я хотя бы хожу. Сейчас я конечно не вышел за пределы двора в этот интересный лес, сейчас лето, а летом то место мне почему-то казалось небезопасным, вроде как в детстве тут были сороки, а я их боялся. А вроде как там были ящерицы.

Где-то не совсем далеко играл струнный инструмент, я точно не знаю как он называется, это играют местные островитяне, обычно они делают это после дождя. В этих местах ходит легенда о том, что здесь обитают какие-то пчелиные духи и гномы. Пчелиные духи это часть культуры уже островитян, их тут зовут «хишмалийн» и являются они в виде огромных пчёл, а гномы или «нози» это некие некие существа, которых никто не разглядел толком, вернее это целые разновидности существ. И некоторые из них похожи на гномов, разговаривают на странном языке, высокими голосками и следят за людьми. Такие гномы волшебники и проводят людей в другие миры, а их покровитель, как и покровитель острова, это дух снов, некто, кто приходит во снах. Островитяне играют музыку, чтобы порадовать этих духов, в надежде, что это духи помогут им в будущем.

Вообще культура местного населения ряда островов интересна. Люди населяющие острова, в котором находится и шато, где я нахожусь это маленький древний народ, называющийся Лиру, черноволосые, зеленоглазые люди, что-то странное в них есть. Лиру не коренные жители островов, они их когда-то давно заселили, так как большинство этих людей живёт на материке, но до них кажется, здесь никто не жил. Им принадлежит целый ряд мегалитических построек здесь, одно из них например, большой бассейн из камня. Современные лиру не особо понимают предназначение этих мегалитов, и не знают древнего языка. Но некоторые проводят на таких мегалитах ритуалы до сих пор. Такие мегалиты расположены в труднопроходимых сейчас местах, мне было интересно туда попасть.

Лиру имеют очень странные обычаи и самый странный взгляд на мир, какой я видел. Из животных они посчитают только насекомых, пчел и муравьёв, другое животное они скорее видят как еду, а некоторых, как например собак или свиней не могут терпеть. Тут есть культ пчелы, много изображений этих насекомых. Как и много изображений разных мелких деталей. И это необычно, этот народ обращает внимание на самые мелкие детали, в то время как какие-то крупные не смогли закрепиться в их искусстве, за исключением разве что тумана. Лиру любят спокойствие, поэтому неторопливы, покой и умиротворение чувствуется во всех проявлениях их культуры, хотя она не лишена некоторой жути. Возможно я нахватался у них этого. Мой народ – это народ воин, у моего народа не было ни каких-то заумных божеств, ни каких-либо замысловатых мифов, они просты и эпичны. А я же больше похож на лиру, любящий спокойствие, сон, являясь мечтателем. Впрочем не все у лиру так идеально. Каждый из них держит дома оружие, они боятся темноты, и имеют разные обереги. В мифологии у лиру опасность представляют как раз разновидности нози. Поэтому лиру неприветливы к незнакомцам, в первую очередь они подумают, что вы один из них, который просто сменил облик. Дети, взрослые старики. Так можно быть и убитым.

Ещё у них нет культа солнца, нет поклонения каким-то силам природы, явлениям, нет богов, которые бы олицетворяли что-то. Нет Единого Творца, как у нас. Нет, они верят например, что мир сотворён неким создателем, но миром у них все не ограничивается. Вера лиру довольно закрыта для чужих людей, они не рассказывают о ней ни учёным ни прохожим, или же врут. Единственное, что мне удалось узнать это то, что они верят не в один мир, и что каждый мир представляет собой, пчелиную соту, в огромной конструкции. Это очень общее описание, как все точно мне неизвестно, однако насколько далеко зашла их любовь к пчёлам?

На самом деле, размышляя о всем этом, да и упомянув мистический элемент, быть одному как-то не по себе. Мне безусловно сейчас полегчало, и будто бы мозг освежился. Но находясь рядом с густой зеленью, кажется будто на тебя действительно смотрят эти нози, или какие-то непонятные создания. К тому же время уже обеденное. Я хотел оставить дела и поспать немного, и уже остальные дела завершить в самом шато, в кабинете.

В детстве всегда казалось, что здесь есть какая-то комната, с длинным коридором, ведущая в дверь, которая не открывается. Вроде бы как она находится на первом этаже, слева, да есть дверь. Он сегодня навязчиво мне снился в середине дня. Но времени на проверку у меня не было, я был занят.

И на следующую ночь мне снился этот проход. И там есть окна смотрящие на фонтан. Большие окна тянущейся весь коридор. Старые обои. Я тут уже был, и кажется в детстве, даже воображал, что тут живёт некий ребенок, может он мне тоже снился, был в зелено-белой одежде, младше меня. Будто бы что-то его связывало с шато. Я не знаю, снился мне он, или я его сам выдумал.

Эта дверь действительно есть. Я открыл дверь, она даже не была заперта. Там действительно коридор, со старыми синими обоями, окон на самом деле два, и они небольшие, но то странное ощущение с тех пор не поменялось. Я закрыл дверь за собой и как будто бы оказался в заброшенном доме. Передо мной встал этот длинный коридор, который кончается ещё одной дверью. Куда она ведёт? По логике вещей, она должна идти куда-то во внутрь здания.

Я прошел коридор, медленно осматривая стены и окна. Окна очень старые, от них пахнет пылью, или скажем, старым стеклом. И вот я у двери. У двери которая не открывается, сломать я ее тоже не в силах. Стало быть есть ключ к ней? Пока я думал, спрашивать ли прислугу, за окном показался силуэт. Силуэт ребенка, показался боковым зрением. Он стоял там, где сейчас оканчивается внутренний двор, там спуск в своеобразный склад, который стоит отдельно от здания. А за складом есть место с несколькими деревьями. Почему-то я пошел туда. Казалось там есть ключ.

Не так то просто было пройти через склад, но вот я здесь. Деревьев тут уже нет, остались пни. Раньше тут было красивее, а теперь это пустая поляна, окружённая скалой. Место большое, и тут мне казалось совершенно бесполезно искать какие-то мелкие вещи. Но и здесь показалось, что я вижу кого-то боковым зрением. Справа. Я повернулся, но никого не было. Это жутко. У меня галлюцинации? Почему я оказался здесь? Перед тем как уйти я прошел к месту где что-то заметил. Там, наполовину в земле лежала бутылка, очень старая, в ней лежал ключ. Я его вынул и пока мне опять не начало что-то мерещиться ретировался. Слава Богу склад вёл прямо в цокольный этаж шато.

И теперь это очень странно, мистично. Что я должен сделать, открыть дверь? Кого я впущу, или кого выпущу? Если эти силуэты действительно были. Неужели нози надо мной шутят? Я очень боязливый человек. Мне в голову пришло в первую очередь естественно то, что со мной что-то случится если я эту в коридоре не открою. Я вернулся в коридор, и вот, я у этой двери. Что будет следом? Может быть, не стоит этого делать, почему-то же она заперта..

Однако вот, я уже засунул его в замок и собираюсь провернуть, как будто если дверь откроется, то меня убьёт. Я отогнал мысли и открыл дверь..

Это не было внутренностью здания, там да дверью нечто светит красным, не объект в комнате или доме, как будто солнце падает. По крайней мере никто меня не тронул, и я не вижу никого. Но дальше я войти боюсь. Это ведь не выход на улицу, мне надо хотя бы взять может что-то. Я закрыл дверь, но не на замок, и ушел по тихому.

В шато все тихо и спокойно, и я ушел во двор, чтобы побыть весенним днём на солнце. И в течении дня я забыл и про ключ и про дверь, до самого конца. Ночью ничего не снилось, все было спокойным, никто из родственников не пропал. Ничего не зашло через ту дверь сюда. Хотя может быть, что-то вышло..

Этой дверью я заинтересовался через ещё два дня, когда у меня появилось свободное время. Теперь я дверь открыл уверенно, хотя все ещё напрягали опасения, что-ж, теперь у меня есть пистолет. Стрелять я из него не могу, может если что-то и встретится, оно испугается. На это я надеялся, как минимум его наличие давало мне хоть какую-то опору. Передо мной все также стоял красный свет, и туман из-за которого ничего не видно дальше метра. Я перешагнул через порог, и оказался совсем не дома. Это совершенно другое место, оно бы не поместилось сюда. Это лес, огромный лес, с огромными деревьями, они почти не пускают свет солнца, а все пространство залито красным светом, которое похоже как туман не позволяет видеть далеко. Деревья эти, я не вижу их листвы из-за света, и не могу понять, какого они цвета, все кажется черновато-серым. Видно только эту дверь, через которую я прошел, она будто бы вросла в скалу, а за ней все тот же лес. Я закрыл дверь за собой, всё ещё не на ключ, ведь я туда в случае чего побегу.

Я неуверенно шел дальше, воздух тут был довольно свежий, и здесь довольно прохладно. На самом деле, как в обычном лесу. На земле лежит листва и веточки, лежат листья. Здесь я понял, что лес сам густой, и в нём несколько специально протоптанных тропинок. Животные таких не делают, стало быть, тут живут люди? А кто они? Ещё одна странность, тут нет ветра, лес совсем глухой. Но здесь есть пение птиц, они есть на ветках, и являются единственным пока источником шума. Проходя дальше я не видел изменений, я всё время огладывался назад, в ожидании чего-то ужасного, но я даже запомнил тропинку по которой я пришел. Казалось, тут совсем безопасно. Я прошел ещё дальше, и тут следы человека проявились все чётче. Я увидел колонну рядом с ответвлением от моей тропинки. За колонной находилась постройка, похожая на беседку. На самом деле она большая, сама состоит из нескольких колонн, по центру у нее нерабочий фонтан а на крыше, есть надписи, язык их непонятен, и не разборчив. Однако я совершенно точно и четко вижу буквы А, I и V. На полу же есть вода, которая придает месту сырой запах, и в котором видно мое отражение. Я также не изменился, знакомое лицо, те же бежевые волосы, заплетённые в хвост. Это сделано людьми. Дверь в этом шато, выходит это путь в какой-то другой мир? В место, которое неизвестно людям? Знают ли о нем островитяне? И самое главное, как это работает? Я не спешил говорить кому-то об этом, вместо этого, я решил получше узнать это место, может оно кончается где-то, может сюда уже приходили например.

Ушел я уже достаточно далеко. Все ещё было страшно, я ведь не знаю что в лесу. Но все больше он мне казался спокойным, и все больше живым. Звуки тихого, обычного леса. И я вернулся благополучно домой. Никому я не стал говорить про эту дверь. Наверное, рано или поздно меня тут заметят. Хотя, с другой стороны, здесь я почти никому не интересен. Моя матушка обычно дома не бывает, а другие будут волноваться за меня, только если я надолго пропаду.

…

С того дня я стал ходить в этот очень часто, там я писал, иногда работал, иногда отдыхал, так прошел месяц, я приехал сюда в конце марта, сейчас начало мая. Весна подходила к концу, дни становились жарче, а это мне не нравилось. Тут же постоянно прохладно, не холодно, но приятно свежо. Непривычен постоянный красный свет, он не меняется ни днём ни ночью. Также я заметил, что деревья, трава, цветы и разные растения, которые растут здесь, совсем не похожи на островные. Они другие, в растениях я не разбираюсь, но схожих цветов не находил. На деревьях иногда были плоды, пока их два вида, на одном кажется ягоды, на другом что-то похожее на гранаты. Также я заметил, что иногда в лесу, в чаще появляется белое свечение. Вернее оно появляется в тех местах, которые выглядят как небольшие поляны, но куда не пройти по тропинкам. Это место мне начало нравиться, с на протяжении недели, я заходил все дальше и дальше. Но лес всё не менялся. И он не был мертв, птицы, насекомые, они живые и они тут есть.

Здесь начали попадаться следы людей, уже не просто рукотворные предметы, а настоящие следы. Они не оставлены мной, нога чуть больше, сегодня я увидел, что некоторые следы стояли рядом с моими. Там где я был, и где я сейчас, кто-то недавно проходил. От этого неуютно, неприятно осознавать, что здесь кто-то есть, и при этом не знать кто. Человек ли это? Не опасен ли он? Местные обитатели? Искать мне во всяком случае его не очень хотелось, интерес к этому место немного упал, это уже не разглядывание насекомых и цветов. Я поспешил к двери, обратно. И, видимо я создавал громкий шум своей обувью, быстрым шагом, мне было слышно, что за мной кто-то идёт. По спине пробежала дрожь, я обернулся, и… и я увидел, человека.

Это была молодая женщина, но с седыми волосами, с прической, почти касающейся плеч, притом до плеч доходили волосы перед ухом, а не за ним. Она была невысокая, носила очки, и была одета в строгую белую рубашку, рукава которой она закатала. На ней был галстук, а верхняя пуговица рубашки расстёгнута. При этом она носила черные шорты и кроссовки, а на руках были перчатки без пальцев. Довольно необычный наряд.

Эта женщина окликнула меня. Сначала на языке островитян

– Хор! – это дословно «смотри». – я смотрел на нее, но молчал, я не понимаю язык островитян, да и они сами не нем нечасто говорят с представителями других народов.

– Ум Парна Текхи?! – … у нее у самой странный акцент, и я даже слов таких не слышал. Она начала подходить, медленно, в руках держа некую книгу. Я стоял, как-то не осмеливался говорить. С людьми я увы не умею говорить, уж тем более с незнакомыми.

– Ты меня понимаешь? – она встала рядом.

– Да – я нехотя ответил – Здравствуйте, мое имя Звонимир, а как вас зовут?

– Меня зовут Нинлиль, я кажется знаю откуда вы

– Знаете? А откуда вы сами?

– Ох, я знаю, потому что здесь были и другие люди с вашего мира. Тем более, я думаю вы помните как нашли сюда приход, это н без моей помощи – она взяла книгу в две руки и показал мне. – Я из другого мира, поэтому наверное, не много смысла говорить откуда я именно. Но в посторонние миры я попасть не могу, придет Терафим. Поэтому мне нужна ваша помощь.

– Погодите. За следующим перекрестком тропинок есть беседка где можно присесть. Давайте же там, не спеша все расскажите.

Она кивнула, и мы прошли к беседке. Я заметил, что она меня меньше, и если подозрения и вызывает, то не опасна. От нее пахло вином, и как будто какой-то спаленной травой. Да, она точно человек, такой же как и я. Тогда о каком мире идёт речь? Имя Нинлиль действительно не кажется распространенным нигде из известных мною стран. Это что-то восточное. Её книга была старой, стереотипно оккультная книга, с непонятными символами, скорее всего это религиозная книга.

– Хорошо, для начала, скажи пожалуйста, ты говорила про Терафима, что это такое. Я был здесь много раз, но ничего больше птиц не встречал, здесь может быть опасно?

– Относительно безопасно наверное – задумчиво ответила она – я много времени здесь провела, даже спала здесь, и что точно знаю, тут есть сущности, которые могут убить людей. Но просто так они этого не делают, а в том случае я если мы что-то трогаем. Самым активным тут является то, что я и группа моих, к сожалению погибших друзей назвала Терафимом. Это большое чёрное нечто, оно появляется если душа из другого мира, пытается попасть в другой. Проход в другой мир запечатывается, а как минимум материальные тела он пожирает.

– Значит это место, проход между мирами?

– Да, получается так. В наших мирах мы друг для друга не существуем и это если, так можно выразиться место, позволяет нам встретится. – она отвечала листая книгу.

– И какой он, твой мир? Сможешь его описать? – я спрашивал скорее с целью убедиться, что она точно человек, хотя, вряд ли чего-то будет достаточно в этом случае.

– Мой мир, я уверена, что похож на ваш, на нем пять континентов, два больших на севере и западе, один между ними, ещё один севернее восточного, и один на южном полюсе. Мой мир развитие твоего – она показала электронное устройство, чтобы это подтвердить. На нем не было кнопок, но, оно работало, светилось, и показывало изображение. Она просто дотрагивалась до экрана взаимодействуя с ним. – и куда неспокойнее, в моём мире случилась катастрофа.

– Какая катастрофа?

– Точно назвать я это не могу, огромное землетрясение. Но это сейчас не важно – она положила ладонь мне на плечо. – мне нужна твоя помощь. За эту помощь, я уверяю, тебе откроется что-то невероятное, но делать тебе почти ничего не нужно. Согласен ли ты?

– Что мне откроется? Я ведь не знаю вас, как я могу ответить?

– Я понимаю у тебя нет мотивов делать мне услуги, и я о тебе ничего не знаю. Но я могу решить твои серьезные проблемы, если скажешь о них, и если я решу их, то отблагодаришь меня?

– Хм…. Я болею неизвестной болезнью, и я медленно умираю. Если ты сможешь вылечить меня как-нибудь, я помогу тебе.

– Вот как, болезнь, хорошо. Тогда, возвращайся к себе домой, и если решишь вернуться когда болезнь пройдет, принеси мне вещь из твоего мира. Она находится в заброшенной деревне, к югу от твоего дома, у безымянной горы, ты ее видишь каждый день. Она почти в лесу, там будет гора, взберись на неё, увидишь пещеру, в пещере есть цилиндр из нефрита. Ты его заметишь, нужно будет принести его сюда, к этой беседке в свободное время. – она встала, и собралась уходить. – твои проблемы больно мирские, я уверяю, если ты мне поможешь впредь никакие болезни тебе не буду страшны, задумайся над этом.

Она ушла в красный мутный свет. За ней я не пошел, хотя ещё много чего я не смог спросить у нее. Но теперь я знаю, что здесь не так уж и безопасно.

Вернувшись в шато, я уже не в первый раз на самом деле заметил странное течение времени. Раньше его проходило немного по моему возвращению. Теперь, я боялся, что слишком долго тут, и мне захотелось, чтобы я мог вернуться в свой мир без траты времени. И вернувшись, я увидел, что время ровно такое же, в какое я заходил. Выходит я могу его контролировать?

Нинлиль сказала, что вылечит болезнь, чтобы это проверить, мне надо принять горячую ванну. Раньше этого делать я не мог, я бы упал в обморок. Но этой ночью я не чувствовал себя умирающим. В горячей ванне хочется пить, и мне хотелось просто пить. Это конечно грубая проверка, но стало быть я излечиваюсь. Как по волшебству, и это действительно случилось. За какое-то время, мне стало очень хорошо на душе. Утро я встретил, действительно выспавшись, не просыпаясь от тошноты ночью, я мог пробежать и просто устать, я не стал принимать таблетки, и мне не стало хуже.

Если это действительно дело рук Нинлиль, то я конечно должен найти тот нефритовый цилиндр. Одно меня мучало. Неужели она действительно из другого мира? И стоит ли мне так сомневаться, тот лес действительно существует, и она была. И она точно как и я откуда-то в него попадает. Чем она занимается, неужели это какая-то действенная эзотерика?

С утра голова не работала, для меня события прошли слишком быстро и я не успеваю раздумывать над своими действиями. Что за чудо она мне обещала в обмен на помощь? И как я могу ей верить? Хотя, наверное, это она мне верит сейчас. Теперь мне надо попасть в заброшенную деревню и взять оттуда нефритовый артефакт. И как я понимаю, это не просто обычный нефрит.

За меня волновались, поэтому мне пришлось объяснять, что я хотел бы просто прогуляться в лесу, и встретить своего друга детства, от которого в моей памяти осталось только имя, Слободан. Со мной отправился охранник, он местный, массивный мужчина с вьющимися волосами, по имени Матекхир, и мы отправились туда после обеда, чтобы вернуться до вечера.

По прибытии мы сначала вовсе не увидели деревни. Там была почти заросшая лесом тропинка, ведущая в ее остатки, наверное страшная ночью, но сейчас днем очень приятная на вид. Сквозь эти деревья просвечивает солнце, поют птицы, стоит запах свежести, и брошенная деревня выглядит также. На это все можно было любоваться долго, но я не находил времени, пока я объяснял самому Матехиру, зачем я вообще сюда пошел, просил его не рассказывать, так мы подошли к озеру рядом с деревней.

Так как деревня на горе, то дома располагаются на разных высотах. Немного их у небольшого озера, его можно обойти, там за озером опять идёт тропинка как бы в основную часть деревни. Все заросло, дома давно заброшены, однако тропинки как мы заметили вытоптаны недавно, здесь периодически кто-то ходит. Это придает месту большей мистики, хотя не хочется думать о чем-то плохом сейчас. Другая же часть деревни располагается ближе к горе. Несколько домов у подножия и несколько как бы на ней. Те дома, что у подножия находятся чуть выше огромных мегалитов, которые в свою очередь ведут к искусственному древнему бассейну. В некоторых дворах, там стоят исписанные менгиры, древним лируским письмом. Ещё выше поднимаясь, мы увидели выступ у горы, где стоял большой дом. Он был один и рядом с ним также стоит загадочное мегалитические строение. Похоже на амфитеатр или просто на ровный, огромный диск из плит. И почти на верхушке было два каменных блока, а уже за ними пещера, в которую нам и надо.

Внутри пещеры было несколько ходов. Выходило так, что гора как бы изрезана тремя тоннелями. Стенки пещеры были исписаны петроглифами, очень простыми, и подходя к повороту, я увидел череп. Кажется человеческий, но с огромной переносицей, ее размеры очень бросаются в глаза. И вот внутри черепа виднеется зелёный камень. Тот самый нефрит. Череп пришлось раскопать, кроме него ничего не было. Нефрит внутри был размером с локоть. Я не понимаю, почему она назвала это цилиндром, это как бы треугольная призма, исписанная символами. Череп мог бы послужить находкой в музее, но он не помещался ко мне в рюкзак, его я оставил. Печально на самом деле оставлять тут возможно открытие, что когда-то тут были другие, действительно местные островитяне.

Вернулись мы к вечеру, благополучно и любуясь природой. Мне оставалось лишь дождаться ночи, и вернуться в тот красный лес. Было удивительно, что кто-то незнакомый действительно сдерживает обещания, и все гадал, это человек такой, или же это ментальность такая у Нинлиль. Вечером я сам уснул, и проснулся около трёх часов ночи. Не знаю, какое время было там, но сейчас я и решил проверить это. Я пошел к двери, ночью коридор выглядел жутковато, отбивая желание идти по нему. Я открыл ключём дверь и вошёл в другой мир.

…

Я подошёл к той римской беседке. Нинлиль ждала меня, она откуда-то узнала, когда я приду. На этот раз она в красно-черной курточке.

– Вы не обманули, спасибо вам огромное – я легко поклонился, как и следует отдавать уважение в моем мире, хотя не знал, значило ли это что-то для неё.

– Глупые имеют привычку обманывать, а ты ведь нашел то, что я просила?

Я достал призму и отдал ей. Она сразу же встала и повела меня куда-то очень далеко. В место куда я не заходил, и в этом месте стоял комплекс мегалитов, как бы круг из них, и по центру один огромный похожий на арку. Внутри комплекса стояли три каменных стола, в двух уже стояли такие призмы, как бы внутри. Нинлиль установила третью, призма провалилась внутрь и стала выглядеть как просто треугольник на столе.

Огромный мегалит начал светится, и в это же время раздался глухой, но громкий гул. Я услышал как бы шаги, что-то огромное приближалось к нам. Нинлиль стала читать какую-то молитву, а я обернулся и увидел нечто, которые посмотрело на меня. Черная шесть, маленькие ноги, большие руки, крупная круглая голова, с двумя черными блестящими глазами, и кроме них ничего. Чудовище начало бежать в нашу сторону. Я остолбенел от ужаса, и пока я стоял, Нинлиль схватила меня и прыгнула в свет.

В этот же момент нас унесло, будто бы водой. Теперь я видел этот лес как бы сверху, это чудовище, всех странных тварей, что его населяют. Я почему-то узнал, кто смотрел за мной, кто меня навёл на ключ, кто вообще здесь есть, всех, до единого насекомого. Я чувствовал Нинлиль рядом, и будто бы течение нас уносило все дальше, все становилось для нас как бы меньше и меньше. Нас уносило в неопознанные глубины, сначала, будто бы проткнуло копьями, затем ударило и пронесло сквозь камень, и под конец выжгло, словно пронесло через ад. Мы оказались глубоко за пределами форм, материи, пространства, времени и каких-либо координат. Если художественно выражаться, то место, которое по началу принимается за небытие. И вот, я мертв, я точно в небытии. Но теперь это не важно.

Потому что как оказалось, чтобы перестать «не существовать», достаточно было просто захотеть этого. И вот я в своем привычном виде, и Нинлиль тоже. Место в котором мы оказались, было зиккуратом, древним восточным строением. Здесь я испытывал странное чувство, оно щекотало меня внутри. Я, Звонимир Винкович не один Я. Меня, как бы много, настолько много, что не сосчитать. Где-то я ребенок, где-то я умер, где-то я бедняк и где-то солдат. Перечислять можно бесконечно, так как вариации буквально вечны, и я их всех чувствую. Все они ведут свою линию от меня, как бы, вечного Я. Это из-за того, что я вне всех этих пространств, времён и вариаций. Мы вышли и оказались на дороге сделанной из изумруда, а вокруг плыл густой туман. Для меня туман был зелёным, немного бледным, мятным, но все же отчётливо зелёным, для Нинлиль скорее всего был он был другой. В этом месте нет материи, пространства или формы, поэтому мы воспринимаем все так, как нам удобно. Это как нектар дарованный Богом, кому-то он казался молоком, кому-то бодрящим финиковым пивом, а кому-то сладким вином. Каждый чувствовал то, что ему нравится.

В этом тумане, как в воздухе парили огранённые изумруды. Они были и снизу, лежали россыпями прямо под дорогой. Этих самоцветов было много, а туман с ними нигде не кончался, единственный ориентир это то, что огранка изумрудов отличается качеством. Схода с дороги тоже казалось нет, она ведёт только в одну точку. К следующим вратам, которые виднелись в конце. Из-за особенностей этого места, можно было рассмотреть эти изумруды подробнее. Это не просто камни для колец, в этих маленьких самоцветах заключены миры, самой разнообразной формы, во все из них можно было отправиться. Я же нашел свой мир среди этих камней. Достаточно было захотеть его увидеть и камень сам упал мне в руки. Я видел как устроен мой мир снаружи. Он делился из одного на шесть, а те в свою очередь также на шесть, свою очередь и те на шесть и так далее, сколько угодно. Вот почему я чувствую множество себя. Я видел как в месте где я живу применялось страшное оружие, его бросали с огромных самолётов по траектории на тысячи километров. Я видел как огромное восточное государство отчаянно терзало западные страны, как люди где-то достигли утопии, как где-то погрузились в содомию, как где-то правили космосом, а где-то и вовсе вымерли. И если есть вероятность, что например валун мог упасть не в ту сторону, в какую упал в моём мире, то существует мир, в котором он все же в ту сторону упал, и этого вполне достаточно для появления отдельного мира. Но это я обращал внимание только на свою родину, одну страну, на одной планете, среди множества независимых вселенных, которые находятся в одном мире и также делятся на шесть вместе с моим. В самоцвете были и разные, независимые друг от друга миры, в нем же и был мир Нинлиль. И все они были в как бы фрактале из окружностей, состоящем из разных миров. Сверху были нематериальные, идеальные, а снизу материальные как мой, эти нижние имели свои бесконечные варианты пространства, вроде как, это называется измерения. Все они закручивались в диковинную цепочку, это потому что в цепочке каждый миры был вымышлен представителем другого, из этой же цепочки, и в каждом мире найдется похожий творец. То есть, если бы я писал роман, то мог бы создать мир, где действия этого романа реальны, и люди в нем реальны, и лишь для меня они вымысел, и те люди из романа могли создавать свои произведения, и таким образом бы делали цепочку, их воображение велико, они могли бы создавать бесчисленное количество миров, разных вариаций, и они заняли бы свое место в цепочке. И мой мир был вымыслом, в такой же цепочке, которая одна из примерно семи во фрактале, а на его вершине, и естественно вершине всех вышеуказанных миров, дремает старец, под пение девушки, и мне казалось, что это наверное и был Бог, и этот фрактал лишь его сон. Но теперь и цепочка, в которой он сам расположен для меня вымышлена, как если бы существовала на страницах книги, что я пишу. И даже это не последний предел, и то место в котором мы находимся кем-то создано.

Нинлиль уходила, попрощалась со мной, сказав, что этим знанием, я волен сам распоряжаться. Она также взбиралась на эти своеобразные уровни, и на третьем выше меня, я потерял её. Не просто так это прощание показалось мне кратким, без ответов осталось то, что по ощущениям было ветром. Нечто как бы тянуло меня вверх, и будь я без воли оставаться здесь, наверное утянуло бы. А также меня пугало то, что я здесь не один, выше, ниже, рядом чувствуются сущности, и все они нечеловеческие, жуткие, и я поспешил покинуть это место, отправится к себе домой.

…

Мое тело в материальном мире спало в это время, и увиденное кажется теперь сном. Я больше не я один, я чувствовал себя везде где побывал, как бы много себя. Это непривычно, странно, но вместе с тем, я получал многие преимущества перед обычными людьми. Это я не понял сразу, мое тело не превращало предметы, никакими сверхъестественными способностями не обладало, оно все также оставалось обычным телом. Но мой разум теперь работал иначе, я видел души людей, я видел их намерения, мог видеть их искренними. Это я обнаружил по приезду обратно в столицу. Интересно было, кто мог меня убить, кто недоволен мной из знати и прочее, и в будущем я это обязательно применю.

Ещё я начал видеть сны, сны в которых происходят странные вещи, и в которых меня окликает глухой голос, мне снился брошенный фонтан посреди леса, на него так прекрасно падали солнечные лучи, а в воздухе витало нечто вроде пыльцы. Я постоянно садился у него, и со мной вел беседу некто невидимый. Я не могу разобрать, что он говорит, и не могу разобрать, что я отвечаю. Невесть от чего, мне захотелось найти это место, казалось будто оно действительно существует, чём оно меня манило, я не могу ни объяснить, ни понять. Я догадывался, что оно может быть в каких-то нематериальных мирах, но очень не хотелось туда попадать. До определенного момента.

Этот повторяющийся сон, начал иметь продолжение, мне снился лес вокруг, затем город неведомой архитектурой, и шепотом услышал имя, что для моего уха звучало как Мугу, Мугу-лу. И мне хотелось попасть туда, с ещё большей тяготой, как если бы я в пустыне хотел пить, но не находил воды. Я не знал где это место, в какой части мироздания находится этот город, как попасть в него? Одновременно не хотелось попадать обратно в нематериальные миры, даже в тот лес, который как я понял, уже являлся нематериальным, духовным. И во время каждой такой думы, мне становилось страшно за свой дом, потому что я знал, что некто из другого мира, придумал все это, и так как для него все это вымысел, он волен делать все что захочет. Меня беспокоило это, беспокоила судьба моей родины. Впрочем мне нужно было спасать всех людей, я беспокоюсь за свою семью. Эти мысли, постоянно посещающие мою голову в конце концов заставили меня вернуться в тот мир, где я держал изумруды. Больше не надо было проходить через тот алый лес, мне достаточно было заснуть.

Погрузившись в сон и попав в бескрайнее поле минералов, я поддался этому ветру, который уносил меня. Он нёс меня к вратам, и если бы у них был создатель в следующем мире, он бы не пропустил меня, но этого творца не было. Пройдя их, и обернувшись я увидел множество врат, и увидел то поле изумрудов, в одной из цепочек. Теперь все это для меня было вымышленным, и я повторил это ещё раз, пройдя ещё одни врата, все повторилось. Но в этот раз, обернувшись передо мной встала уже печать, и множество печатей таких же. Они будто бы собраны, как в каком-то музее или в библиотеке. По сравнению с простыми, непроработанными мирами ниже, этот был создан тщательно, и был красив, выполнен в каком-то восточном стиле. Тут я увидел и других обитателей, это небольшие, похожие на китайцев в странных шапках люди. Они бегали вокруг, собирая разные печати, иногда роняя их, повреждая, даже разбивая, вызывая этим бесчисленное количество смертей и катастроф, так как каждая из этих печатей, это бесчисленное множество миров. Видя это, я спрятал свою печать у себя, судя по их небрежной работе, они все равно бы не заметили этого.

Пройдя дальше, я увидел как бы дворец с крышей в восточном стиле на огромной площади. Дворец был на возвышенности сделанной из камня, и величественно стоял над всем. Вокруг было подозрительно пусто, не было даже охраны у входа, внутрь можно было войти, что я и сделал. Там внутри, множество разных предметов, украшений, посуды, но нет самого главного атрибута, нет царя на троне. Видимо это причина, по которой так легко можно было получать власть над нижестоящими сущностями, нет того, кто бы меня контролировал, по крайней мере в этом конкретном случае. Тогда я спросил у бегающих туда-сюда обитателей дворца, «где же сам царь?», на что получал ответ «Ван Эрам, к великому сожалению, погиб в бою, все приходит в беспорядок!».

Если посмотреть на этот мир с немного другой перспективы, он окажется домом с дверьми на распашку, но никто по какой-то причине не стремится сюда попасть, наоборот все бегут. И что-то явно сработало не так как должно, если этот Ван создатель всего тут, то с его смертью все должно было пропасть, но все стоит на месте. Я тоже попытался пройти куда-нибудь и обнаружил, что отсюда нет хода ни в какие аналогичные миры и нет входа в миры выше, только в нижние. Выйдя из тронного зала я увидел орды крупных белых червей. Они появлялись в странных для моего восприятия местах, на небе, вылезали из камней, строений, обитателей, мерзкая, страшная картина. Весь мир сразу опустел, и наверное мне стоило бы также сбежать отсюда, но меня отвлек голос, окликнувший меня.

…

Голос звал «пойдем скорее отсюда», и я пошел на его зов. Как будто машинально, не раздумывая, я шел на этот голос, пока мне не показалась фигура вроде бы человека. Некто красноволосый, с исписанным в непонятных узорах лицом, он как будто был знаком мне. И на вопрос «Кто вы?», он ответил Мугулуй.

– Почему ты так удивлен, Звонимир – начал он, – разве не ты окликал меня в моих снах? Я значит? Это из-за того, что я нахожусь на всех этих уровнях существования? Но разве я делал что-то осознанно? Подумав, я ответил

– Да, я, и вы будучи свыше, решили откликнуться?

– Не просто так, если я выведу тебя в свой мир, это будет бесценным подарком, но в ответ ты станешь моим компаньоном в моем путешествии? Ты согласен?

Эти его слова звучали тревожно, они заставили меня задуматься, так ли нужна мне была та иллюзия моего сна? И вместе с этим, было предельно понятно, что если бы я сейчас же не оказался в этом дворце, то мой мир был бы разбит как стекло, или сожран, я и сам могу быть сожран сейчас, потому я согласился. Он взял меня за руку, и все озарилось желтоватым, ярким светом.

Его мир также выглядит для меня красиво, он весь в тумане, из тумана проглядывают горы, деревья, и небольшие беседки на возвышенностях, с восточной крышей. Небо здесь чёрное от чего-то, не как ночь, а как мгла. Мы прошли дальше, и нам открылось поселение, выполненное в таком же восточном стиле. Там такие же как и спасший меня, тонкие, но невысокие, длинноволосые, белокожие существа, похожие на людей пели песни, танцевали. У меня возникла даже зависть к ним, они идеальны с точки зрения человека, вечные, не нуждающиеся в человеческих потребностях, отданные только сами себе, могучие. Для них и творцы людского мира, и творцы их творцов и так далее, и даже тот Вар Эрахам и те кто его выдумал, все являются лишь сказкой. А простые люди моего мира об этом ничего не знают, не знают, что они всего лишь сказка, и ничего не могут с этим поделать. Они никогда не узнают об этом мире, об этих возможностях. Возможно даже Нинлиль не знает, ведь тут даже я мог выбирать, улетать за ветром или оставаться на месте.

– Мы будем здесь какое-то время – говорил он, взяв меня за плечо сзади – прогуляйся, пока я схожу в одно место. Я провел его молчаливым взглядом. И он быстро удалился. Вообще все произошло быстро, с самого начала, все это не даёт мне проводить чёткую рефлексию, и иногда осознавать свои поступки. И присел на забор около реки, которая протекает через поселение. Я боялся за своих родных, иногда хватаясь за передний карман, там я спрятал эту печать, и там живет вся моя родина. И как Мугулуй со мной поступит? Куда я отправлюсь теперь? Будет ли мне снится тот город ещё? Что я точно понимал, так это то, что мой поступок в итоге правильный, я буквально спас свой мир и страну. Это меня в какой-то степени радовало, и давало решимость идти в неизведанное.

Шум отвлек меня от этих мыслей. Это был шум проплывающей лодки, два прекрасных существа сидели в ней, они обнимались, что-то рассказывали друг другу. Жизнь в этом поселении тихая, размеренная, и в этом же темпе тут происходит все. Эти, если проще выразиться, люди пели, танцевали, рисовали, что-то писали. Не видно, что это все как-то организовано, они делают свои дела, потому что им нравится. Другие отдыхали, кто-то во что-то играл, кто-то пил и ел. Неужели они делают это вечно? Имея корни смертного, мне казалось, что от такого можно было бы сойти с ума. Но эти существа, они не люди, у них не то сознание, а может быть есть ещё что-то, что я упускаю из виду. Но ещё меня отвлекла фигура, стоящая на площади. Она была очень не похожа на существ этого мира, будто бы чуждая тут. На статуе был человек в каком-то античном доспехе, вернее на нем был нагрудник, на поясе круглый щит, а в руках копьё. Античным он мне показался из-за венка на голове, и белом, просторном хитоне. И сильнее выделялись большие ангельские крылья. Пока правая рука держала копьё, левая была вытянута перед ним, немного влево, и указывала пальцем вверх. Этот «ангел» смотрел на чудовище, которое лежало на земле.

Когда Мугулуй вернулся, я спросил сначала

– Зачем же я тебе как спутник? Что мне нужно делать, разве тут нельзя было найти кого-то?

Он отвёл взгляд, и кажется попытался дотронуться до своего подбородка, а затем сказал

– Даже здесь не все безопасно, и никто бы все равно не пошел туда, куда я собираюсь, а с тобой, у меня есть помощник, который теперь не может отказаться.

Действительно, он взял с собой что-то, что я принял за заклинания на листах бумаги, а также мечи. Он взял длинный, прямой меч, и мне дал короткий, рубящий меч. Оба они были черными, и переливались странными светами.

– Ах, перед тем как мы отправимся – неловкими движениями я доставал печать и показал ему, – могу я оставить это где-нибудь в безопасном месте? Там мой родной мир.

– Конечно – ответил он, указывая на дом без дверей, – Это библиотека, оставь ее там, никто не тронет, но сможет узнать о твоём мире.

Я так и поступил, и поблагодарив библиотекаря, мы отправились куда-то в горы, стоящие рядом. По пути я спросил ещё о статуе, предполагая, что это правитель этого мира, и Мугулуй ответит очень развернуто: «Нет, правитель этой земли Хан Зун, он не ставит себе памятников. Это статуя, государя Аноахима. Как ты уже понял, что один мир может быть выдумкой существа из другого мира, а для Аноахима все миры в равной степени выдумка. Он правит в райском саду, куда ведут все дороги, впрочем, и этот сад также его выдумка. То есть, теперь его, ведь когда-то всем правила царица Тиамат, то чудовище изображённое на статуе а Аноахим был лишь одним из простых странствующих обитателей мира, он был таким же как и мы. Во время царствования Тиамат, вселенная была совсем не такой, все было произвольно, дико и случайно, это был беспорядок. Неведомо откуда явился Аноахим, и окружил себя 70 воинами, которых назвали Галгалин, они карабкались по мировым лестницам, и захватывали себе их. Никто, увы не знает, как они смогли добраться до Райских садов, но когда они это сделали, то вступили в бой с Тиамат, и их битва была настолько разрушительной, что все жители вселенной погибли в результате, в живых остался только Аноахим. Он пересоздал лестницы, создал нити всех историй, придумал принципы, по которым все работает. Он поместил свое владение в саду павшей Тиамат, и оставил свежеиспечённую свиту там, и воинов, которых назвал в честь своих павших братьев. И все, что мы с тобой понимаем, все что испытываем, что наблюдаем и используем, придумано им, потому и стоит памятник ему, ведь его Путь позволил нам жить».

Под эту историю мы дошли до подножия гор. Там, ошивались сумасшедшие, какие-то жрецы, колдуны, и прочие блаженные. Такие же существа, но как и люди они не все чисты. Они шептали что-то, пророчили нам страшные и смешные предсказания, остерегали нас не идти в гору. И здесь, как я заметил появляются эти белые черви, но в этот раз они появлялись из сумасшедших, вылезали из них мерзко дергаясь, в большом количестве, отовсюду изнутри, как будто бы они паразиты, жившие внутри этих несчастных. До ужаса неприятное зрелище видеть перед собой. Такое я видел нередко, пока мы поднимались в гору, и будь моя воля остался бы в той библиотеке.

За горой нам открылся темный лес. Теперь чёрно-белые, туманные цвета сменились более разнообразными, зелёными, желтыми, как будто ночной лес был освещён чем-то. Здесь была пыльца или светлячки, похожи на пыльцу из моих снов. Здесь мы постоянно слышали странные звуки, какие-то стрекочущие, затем всюду меркали глаза, шелестела зелень. А когда мы вышли на поляну, она кишела этими, едва видимыми существами. По виду они были похожи на гигантских сольпуг с клешнями, большие, волосатые головы с клыками, множество ножек, бледно жёлтые. Этих существ называют Г'ра. И несмотря на свой вид не были враждебными. Они пригласили нас к костру и угостили светлым вином. Пока я дремал, Мугулуй спрашивал их о неком городе, на что они отвечали, что увы, не знают его местоположение. Один из этих существ рассказывал, что сведения о городе возможно есть в поселении Шаньшань, которое осталось после некоей великой войны. Об этих местах и событиях мне не было известно, и они звучали для меня пустым звуком. Лишь прозвучавшее имя «Эйне» меня насторожило. Эйне часто упоминается в свитках восточных оккультистов, особенно в трудах оставленных «еретиком» Фалин Ша. Он и его последователи были известны кровожадностью. Они целенаправленно сеяли хаос, устраивали восстания и массовые убийства, и таким образом вошли в историю, как самая кровавая секта в моём мире. И Эйне было одним из почитаемых ими божеств.

Мугулуй поблагодарил Г'ра, те в ответ поклацали клешнями, и мы отправились на восток, из волшебного леса в пустыню, где лежат брошенные поселения оставленные неизвестным народом за долго, если можно так выражаться в мире, где не существует времени, до поселения здесь народа Мугулуя. Пока мы шли, я обнаружил знакомые заросли, это был клён, по мере нашего прохода, они становились все гуще и гуще. Я напомнил Мугулую, что Г'ра говорили о каком-то сгоревшем дубе, и что до него лучше не стоит доходить. Мугулуй свернул влево, и мы оказались на равнине, покрытой густой, примерно по мою голень травой, а также одинокими пальмами. Всю эту равнину освещал тусклый, оранжевый свет, делая ее прохладной и приятной. Дальше была река Датья, и остовы каких-то домов.

На реке нам встретился корабль, на который за уплату можно было зайти, опять Мугулуй что-то спрашивал, оставляя меня одного среди неизвестных сущностей этого мира. Пока он отвлекся, я решил сам поспрашивать о фонтане и городе, что мне снился. Один из них, с головой, которая похожа на изуродованную собаку сказал, что этот город находится между их миром и миром, который расположен выше по иерархии, а также о том, что его жителей поймал и заключил в темнице Бог Эйне, и город теперь все равно пустует. Пока он рассказывал об этом, корабль внезапно взмыл вверх, и отправился как будто вникуда, за пределы этого мира. Вскоре за бортом было не видно ничего, кроме пульсирующего, глухого дыхания вечного Ничто, и каких-то липких облаков. Тьма и сильный гнет этого места заставили меня закрыть глаза и как бы уснуть.

Проснувшись, я обнаружил, что корабль прибыл в соседний мир, где наконец все выглядело утренним. Под собой я видел облака, и столбы из земли, откуда растут зелёные кустарники и гигантские белые, похожие на шампиньоны, грибы, выше них стоят как бы причалы, огромные колонны, тянулись откуда-то с невидимой из-за облаков основы. Однако меня насторожило отсутствие каких-либо душ рядом со мной, кроме Мугулуя. Он, как выяснилось убил весь экипаж, и прибыл сюда по своей воле.

– Вот это место снилось тебе – указал он вниз. И спрыгнул в облака.

Так это виделось мне, но я вместе с тем понимал, что все это иллюзия созданная из-за несовершенства моего восприятия, так как все что меня окружало, было уже невыразимо. Я отбросил опасения и прыгнул за ним.

…

Внизу опять был лес, возможно всё выглядело так, потому что мне нравилась растительность. Это был темный, глухой лес, который растет в несколько ярусов. Деревья есть и подо мной, и надо мной, сквозь них пробивается свет. В этом месте есть каменные площади, и в этих камнях провалы, в которые можно провалиться. Место усеяно менгирами, которые как я понял, также являются визуализацией разных мирозданий. Видя их, я вспомнил тот брошенный фонтан, посреди которого летает светящаяся пыльца. Мне также сильно хотелось попасть к нему. Его образ обрастал все новым, в моих мыслях, я буквально чувствовал запах старого стекла, старого дома. Как будто бы я что-то такое помнил, но оно не вырисовывалось у меня в голове.

Я сел на камень, отсюда казалось можно не уходить, если бы не Мугулуй. Он искал какую-то стелу, видимо стелу, ведущую наверх. Он как-то нашел путь в этот мир, и с нашей перспективы теперь Хан Зун, сам высечен на менгире. И не просто он сам, а вся цепочка, то есть и тот, кто государя выдумал, и тот, кто этого творца выдумал и так далее. Это значит, Мугулую удалось как-то обмануть своего государя, или что ещё вероятно, это из-за того, что во всем Творении происходит что-то нехорошее, что-то, что обращает все в беспорядок, и этот беспорядок поддерживает. Даже вот этот, довольно высокий мир почему-то пустует.

Мугулуй позвал меня, и я явился к вратам, похожим на те, что были в том, красном лесу. Мне увы непонятны стремления взбираться выше, во все более качественные миры, но похоже меня ждал ещё один переход в другую реальность. Однако, если он вошёл во врата, то я не смог, будто бы ударился о стекло. Мугулуя по ту сторону в тот же момент резко дёрнуло, он смотрел на меня с непонятным страхом. Когда я обернулся, то увидел там не лес, а сплошную черноту. Что-то подсказывало мне, что нужно бежать отсюда, и меня понесло куда-то за врата, вперед. Я не видел, что передо мной, и провалился вниз. Меня спас одинокий менгир, куда можно было попасть. Меня унесло в другой мир, который был представлен пустотой, сродни космосу, но в котором можно было перемещаться. Он был настолько необустроен, что я почувствовал, что через меня прошла какая-то фундаментальная, неведомая сила, которую я не мог понять. В этом мире как бы плавали различные вещи, и среди них был особняк, обустроенный довольно богато, сделанный как будто бы человеком из Европы. Я решил спрятаться там, оставляя за собой выдуманные мной концепты, которые закрывали меня от той сущности, которая преследовала меня. Непроходимые монады, бесконечное ничто, бесконечные лабиринты, все, до чего мое сознание могло догадаться.

Попав в особняк, я обнаружил, что в нем горит свет, и было такое чувство, будто в комнате, в которую я как бы влетел, кто-то был. Я даже пытался сосчитать, было ли их двое, или трое, кто-то, от которого пахло человеческой кровью, и ещё кто-то от кого пахло чем-то приторным. Спускаясь вниз по комнатам, я искал, что можно было найти для ориентации в этом мире. Я очень хотел вернуться в предыдущую лестницу миров, чтобы если не спрятать, то хотя бы вручить кому-то ту печать, в которой есть мой родной мир.

На первом этаже, я услышал звуки из цокольного помещения. Оттуда доносились несколько голосов, но не от тех сущностей, которые были там, сверху, а от каких-то других, их было много. Попав туда, я увидел клетку, в ней были обитатели разных миров, заточенных здесь. Мое сознание не до конца обрисовывало комнату, однако по ощущениям, тут происходило что-то довольно жестокое. Об этом также говорили глаза обитателей, замученные, павшие в ужас, и почему-то умолкшие к моему приходу голоса. Они все смотрели в разные стороны, и никто из них не смотрел на меня. В этот момент, я вспомнил, что у меня был ключ от двери того красного леса, который на самом деле назывался Отуген. Я просунул ключ в замок и вскрыл клетку. Все сущности начали разбегаться и среди них я обнаружил Нинлиль, и попытался с ней заговорить. Она обернулась, ее взгляд был уверенным, не сломленным как у остальных, хотя я понимал, что её душа сильно покалечена. Она протянула мне руку, и я увел ее прочь из этого мира. Я пытался найти выход, пока чёрное, всепоглощающее забвение распространялось по этому миру, пока в нем не остался лишь кусочек окружавший нас. В этот момент из руки Нинлиль появился светящийся циркуль, которым она нарисовала врата, я как бы влетел в них, оказавшись в царстве Хан Зуна.

Здесь Нинлиль просто присела, она все же шокирована чем-то ужасным, тем, что внушало страх и в меня. Я бросился а библиотеку за печатью, и каким разочарованием было узнать, что она пропала, не просто где-то потерялась, ее не было в этом мире вообще. Я проклинал все силы, угрожал местным, и ломал вещи от злости и отчаяния. Никто не мог ничего поделать со мной, потому что я попал сюда с мировой лестницы выше. Я бы убил кого-то, если бы Нинлиль не отвлекла меня и не указала на небо. «Это не отстанет, никуда не денемся!», сказала она. И самому мне ничего не приходило в голову кроме того, чтобы сбежать куда-то меж мирами, чтобы меня не нашло то чёрное нечто. И, о как наивно я полагал, что я увеличиваю дистанции между нами. Оно просто не спешило меня догнать, потому что оно было везде, меж мирами, в мирах. Даже в моих мыслях, концепт ничто, что я выдумал спасаясь в особняке это именно его проявление. И между мирами оно меня и поймало, зацепилось да спину, и заговорило со мной:

– О, ты один из тех, кто нарушает границы! А разве Sanctum Sanctorum позволял вам ходить по миру? Разве людям дозволено путешествовать так далеко? Разве душа твоя достаточно велика, чтобы понимать, что вокруг тебя?

Тот, кто не следует Пути, тот гибнет быстро, воистину, кто стремится к власти, тот должен быть готов потерять все! А потому, вы все получите что желали, и ты, Звонимир, в какой-то мере перестанешь боятся потерять знакомое. Я не наказываю вас, но даю вам понять, что все к чему вы стремитесь и все чем дорожите, не имеет цены, и Райские Сады, куда желал попасть Мугулуй. И власть во всеобщее благо, куда стремилась попасть Ненлиль. И тот еретический сон, что стремился воплотить в реальность безумный Фалин Ша, противостав Богу. И те игры, что устраивают неразумные колдуньи за океаном. И твой страх, тоже не значит ничего, ибо в действительности нет ничего, и ничего нет, и нет цены ничему. Смотри! Ворон кружит над тобой!

Сверху появился ворон, он был чернее пустоты и выделялся, ворон, воплощение и проявление ничто, глубже последних адов. Птица нырнула вниз, на меня, а я стоял беспомощный, потому что не мог двинуться. Он вырвал меня из лап этого нечто и понес куда-то вдаль. Вверх, куда нас заносит течение, но ворон нес меня быстрее. Так я попадал через эти врата из мира в мир, к творцу лестницы предыдущих миров, который провожал меня взглядом, в другие врата, к творцу миров, в котором жил предыдущий творец и так далее и так далее, все выше по фракталу. Эти врата для меня непреодолимы, а потому, ворон, проводя меня через них, будто бы каждый раз опускает меня с головой в мясорубку, которая перемалывает меня, и каждый раз я вижу жутких, нечеловеческих существ, без конца, без границы, из цепочки в цепочку.

И так продолжалось, я терял какие-либо ограничения, с каждым разом познавая все больше того, от чего не хочется жить, пока не увидел в конце тот Райский Сад, куда никто не может попасть без воли Аноахима, в котором красавицы в аристократических платьях до колен, и сильные воины в великолепных, золотых доспехах, украшенных рубинами и янтарём. Такое описание излишне, ведь это только я их так вижу, потому что мне просто привычнее. Последним пределом, выше даже чем Рай, был Аноахим, у него нет границ, но он является другим в виде античного мужчины, будто бы со статуй. На нем та же белая одежда, венок и при нем копьё. Он расслабленно восседал на троне, и провел меня взглядом, когда я пролетал выше. Таким образом случалось так, что когда я стану выше, я стану могущественнее Аноахима, но это теперь не имеет значения. Выше Аноахима находится Эон состоящий из света. Этот свет, это Свет Божий, PRONOIA, Свет которым сотворена вся Вселенная, и все вещи, все проявления. Это последний предел мира, который мы понимаем, конец всех иерархий, структур, понятий. Потому и не остановил меня Аноахим, нет в этом смысла, дальше только воссоединение с Богом, конец существования, и окончательное, полное растворение в свете. Для всех сущностей это в сути своей смерть, прекращение существования, так как и существование как концепт миров ниже, остаётся в них же, и не существует выше. Потому и говорило то нечто, что мои цели, желания ничего не стоят, по сравнению с истиной, они да и все, что имеет значение, настолько неважно. И даже свет, который является высшим окончанием вселенной, лишь свет, не сам Всевышний. И он мог бы предотвратить то, что сейчас происходит, или же не допускать сотворения мира, или же не позволять высшим силам играть с другими как с игрушками, но он этого по какой-то причине не делает. Он слышит, но не слушает, никого не судит вопреки всем религиозным учениям. Да, люди догадались, что есть Творец, пытались выразить его в своих трудах, пытались ему поклонятся. Не просто так, ведь если сущности создают равных или низших существ в своих рассказах, снах, песнях, то они появляются в другой реальности. Если же они пишут о силах, которые выше их, как например о Боге, то эти силы уже предшествуют им, и низшие существа, что пишут тот же рассказ, создавая образ того же Бога, как бы догадываются об этих высших силах. Люди в этом случае, лишь попытались его охарактеризовать, нехватка знаний, ограниченность сознания приводила к очеловечиванию самого Великого Архитектора, и реальный он никому бы из людей не понравился. В своих произведениях, от религиозных писаний, до писателей фантастов, везде Всевышний себя проявлял, Господь, Шан-ди, Цеваот, Творец, Всевышний, Эллах, это все о нем одном.

Ворон бросил меня в свет и я падал, а не плыл по течению ветра. Все размывалось, с меня сбрасывались все оковы, они оставались далеко позади. Свет эона ослеплял, я слышал странное пение, или музыку под конец всего, жутковатую, но тем не менее приятную. И мне некуда было деваться, я принял эту судьбу, пока не почувствовал что-то, что привело меня в ужас. Здесь, на этом конечном участке существования, я узнал кое-что о нем, о Всевышнем. Это последняя истина, и несмотря на то, что Архитектор скрыт за светом, он не скрывает своей сути. Этот ужас я не совсем могу выразить словами, эту последнюю тайну, о том, кто же Он на самом деле. Эта музыка, этот свет. Я лишь скажу, что мне привиделось что-то ужасное, чёрное, сжигающее, дроби барабанов и протяжный вой иерихонских труб, и нечто отвратительное, бурлящее, но я не могу дать этому имя.

Я почти коснулся света, как вдруг, меня что-то схватило за воротник. Рука невесть откуда, такое движение, которое казалось, расстроило бы то нечто, что меня сюда отправило. Я почувствовал дыхание, такое, как будто оно исходит не от мира сего, откуда-то за пределами эона. Рука тянула меня не вверх и не вниз, а как бы прочь отсюда. И меня унесло, за многие вечности, невесть куда, и будто бы уронило оземь. Я чувствовал слабость, не мог открыть глаза. Казалось будто солнце светит на меня утренним днём. Стало отчего то подозрительно спокойно. Те страшные чудовища, то нечто, что попыталось меня убить, сам Аноахим, тут я их не ощущал. Будто бы не было их совсем. В нос мне ударил запах травы, и сухости одновременно. Я открыл глаза и увидел над собой голубое небо.

...

Я лежал в траве, мне в лицо дул свежий ветер. Свет, который здесь есть, не солнце вовсе, а тот свет от эона. Я уже не слышу ту музыку, но вижу, что помимо зона, где существует я и все вещи есть ещё семь таких же. И всех их связывает огромный, но пустой Трон. Все это творение помещено в пустую сферу и окружено безграничным светом. Этот свет не имеет источника в привычном смысле, но он происходит из проявления Бога в наш мир, таким образом, если выражаться в художественном смысле, он полная безграничность от всего – ΧΩΡΙΣ OPIO, единственное, чем можно было его назвать, это видимо и было тем, что так напугало меня. Она сама, это проявление из непроявленного Архитектора – ΧΩΡΙΣ, которому никто не смог бы дать характеристику, лишь выразить художественной условностью, что вот он, Архитектор. Только отсюда это видно, вероятно потому что это место не находится ни в эоне, нигде-либо, где я мог бы представить.

Мир, в котором я находился представлял из себя бескрайнюю равнину с реками, PRONOIA освещала его и в зависимости о ракурса небо переливалось, из чисто голубого, до черного, но светлого. В последнем случае, свет падал на траву так, что от росы на ней отражался и создавал прекрасный вид, от которого не хотелось отрываться. Равнина была на дне обрыва, там на верху она наверное также продолжалась, поднимаясь туда, небо выглядело чернее, но от этого не становилось темнее, как будто солнце светит на черном небе. Оттуда доносилось пение, но не то, что было слышно на краю эона, а другое, все ещё непривычное, но более знакомое мне. Оно было похоже на человеческую членораздельную речь, будто бы кто-то пел на каком-то языке, протяжно и так, что голос раздавался эхом по всей равнине. Я даже смог разобрать некоторые слова, некто напевал что-то вроде:

«Карха барна сыхайда

Нэ оген, нэ хаце-не

Нэ усуна, нэ хунааг

Оген, оген»

Поднявшись я увидел фигуру в черно-красной одежде, её трудно было заметить в траве, особенно когда вид на равнину с этого обрыва очень красив, облака как бы плывут ниже этого обрыва, частью покрывая равнину а сквозь них светил свет. Создатель этого мира, казалось имеет вполне человеческое, похожее на мое видение о прекрасном.

Эта фигура заметила меня и позвала к себе. По приходу я обнаружил ребенка лет меньше десяти на вид. Он был одет в какие-то мунгалские одежды, их я разглядеть почему-то не мог, на нем была шапка из меха, вроде бы лисицы, через которую проглядывали его волосы, покрывая лоб, и у висков удлиняясь в причудливые, завязанные маленькими красными бантами толстые хвосты. При нем был какой-то странный инструмент, казалось бы земной, но названия его я не знаю. Его лицо было бледноватым, на нем не было видно бровей, но были заметны толстые ресницы, а также большие, серые глаза. Этот странный персонаж в отличие от многих не вызвал беспокойства, рядом с ним, я чувствовал себя будто бы в безопасности.

Он протянул мне чашу с молоком и заговорил.

– У любой вещи есть Путь, то чем оно идёт, его естество. Чем больше обращаешься к нему, тем больше оно даёт, чем больше пытаешься осмыслить, тем непонятнее оно. Разве кто-то может судить эти вещи, если они следуют Пути? Мне показалась несправедливой твоя участь, что если я дам тебе возможность выбрать Путь, куда двигаться? Я отпущу тебя, если ты не желаешь, но я могу вернуть тебя в свое привычное место, если ты поклянешься исполнить кое-что.

Он достал из мешка печать, которую я сразу узнал, в этой печати был мой мир, который я потерял. «Он просто шантажирует меня таким образом, заставляя сделать что-то, что мне не понравится», такие мысли были естественными.

– О нет, я ничего с ней не сделаю – продолжил он, поняв о чем я думаю – Видишь, я своего рода поэт, я пою эпосы великим событиям. К тому же мои песни любит Аноахим, таким образом, я защищу тебя от его длани.

Он вручил мне в руки печать и продолжил – Когда высшие вручают печати, то назначают других царями этих миров, и ты станешь царем своего. В замен, я прошу, не заставляю, проявить себя во всех вариантах. Будь злым императором, будь преступником, стань тем, о ком я могу спеть, и тогда будешь жить вечно, потому что я пою о тебе. Нарушай покой, играй со своим Путем, и в конце, может быть, я отправлю тебя и твой народ в то место, о котором вы и не представляете. Не то забвение, с чем встречает Всевышний, но нечто другое, иное.

Необычно и удивительно, странные условия, но казалось, что я теперь спасен, если раньше я боялся кого-то свыше, видя, что могут делать чудовища с моим родным миром. Но даже сам вид этого ребенка, будто бы убеждал меня в его благом намерении. Он желает, чтобы я был похожим на великих личностей, Александра, Чингисхана, Цезаря и прочих, что же, пусть тогда обо мне будут знать, во всех мирах моей печати.

– Я так и поступлю, в той мере в которой мне позволит фантазия, но кто же вы, поэт?

Он звонко рассмеялся, что его заставило смеяться, мне неведомо, с другой стороны, может он так доволен моим согласием, да и что мы, даже он мог противопоставить апатии Всевышнего, кроме смеха?

– Зови меня просто, Ху-ханье, это все что надо знать – он ответил и меня будто унесло прочь из того прекрасного мира.

…

Я оказался в лесу, в нем было свежо, как после дождя, лучи солнца пробивались сквозь деревья, я был как бы на небольшой открытой местности, окружённой деревьями. Подо мной были камни, похожие на те, которые были в том мире, где я расстался с Мугулуем. А сзади меня был фонтан, тот фонтан из моих снов. И также летела светящаяся пыльца, но было то, чего я не видел. Дальше от фонтана продолжалась дорога, окружённая деревьями, в конце её было здание, похожее чем-то на собор. Тут я понял, что так или иначе все было предрешено. Это место, мои небеса, откуда я управляю своим миром. Там внутри среди комнат и прочего, я сразу же нашел помещение, похожее на кабинет. Я взял циркуль, вспоминая о Нинлиль, которая также была в этой печати, и смотрела на меня, уже спокойным видом. Очень жаль, что она не догадывается о том, что я буду делать с миром, и что мои действия могут повлечь за собой. Но смерти и разрушения были всегда, и будут всегда, я не привношу ничего нового, я лишь стал автором всех этих событий и теперь настало время для новых историй, и новых событий. Это касалось и моего мира, его ждут, возможно не хорошие, но яркие события.

И я отправился в него, этот Звонимир был как бы проявлением меня в том материальном мире. Вернувшись в тело, я проснулся утром, после той ночи, богатой на события. С этой перспективы все прошедшее казалось сном, и я бы принял его за сон, если бы в душе не ощущал множество себя. И здесь мне надо в чем-то проявить себя, в этой мирской жизни у меня были проблемы, родина, семья, парламент, те люди, кто хотят власти, те кто хочет земли моего государства, в этот момент будут происходить важные вещи, но я знаю расположение фигур, как минимум сейчас, и это нечестно. А потому я не буду прибегать к тому, что приобрел в паранормальном мире, это было бы попросту неинтересно, если бы я не допускал рождения кого-либо, и прочее, что позволяет мне роль писателя.

Все выглядело привычным, и ко мне подошла моя мать, спросить как дела. Она знала, что я более не болею, и теперь мне хотелось думать, что она счастлива. Она подошла, такая добрая, но не подозревала кем я смог стать, и также не подозревала, что я знаю о ней кое-что больше. О ее детях от чиновника, которым уже по пять лет, которые также кандидаты на трон, и о том, что за спиной у нее прямо сейчас нож.

Настрочить кляузу на пост