Профессор МакГонагалл была в кабинете. Она с пониманием отнеслась к просьбе Гарри и пообещала портал через пару часов. Только он вздохнул с облегчением, как директор мягко произнесла:
- Я не думаю, что это правильное решение, мистер Поттер. Советую вам не оставаться одному.
Гарри закатил глаза так, чтоб МакГонагалл не увидела, досчитал до десяти, и только потом спокойно ответил:
- Спасибо за заботу, профессор, но я решил окончательно!
- Что ж, - его бывший декан пристально смотрела на него, и Гарри следил за выражением своего лица. – Мисс Грейнждер уведомила меня о вашем решении продолжить учебу. Встретимся в... первого сентября, - быстро поправила себя МакГонагалл.
Гарри почувствовал слабый интерес к оговорке профессора, но предпочел попрощаться с ней, избегая дальнейших вопросов.
Портал ждал Гарри на столе в гостиной Гриффиндора. К нему прилагалась записка, что его время – семь вечера. Рон и Гермиона решили его проводить. Рон сунул другу записку:
- Папа специально для тебя попросил назначить экзамен на трансгрессию. Первого июля, в министерстве магии.
Гарри развернул пергамент, но тут же посмотрел на друга:
- А как же ты?
Рон покрылся красными пятнами, но все же ответил:
- Гермиона считает, что мне надо еще немного потренироваться. И я..
- Полностью с ней согласен, - с улыбкой закончила Гермиона.
- О, нет! – шутливо простонал Рон. – Ты говоришь, как моя мама.
Вдруг он испуганно посмотрел на друзей и круто развернувшись, убежал в спальню.
- Что это с ним? – забеспокоился Гарри.
- Разве ты не понимаешь? – удивилась Гермиона. – Он считает, что ему нельзя сейчас жить, как раньше. Смеяться, шутить, радоваться. Из-за Фреда.
«Да-да. А мне теперь вообще не стоит жить. Из-за всех»
- Я понимаю, - отрешенно ответил Гарри, и посмотрел на часы. – Мне пора. Буду рад вас видеть.
Только когда все вокруг завертелось в цветном вихре красок, Гарри понял, что сказал искренне.
- Но только не сегодня! – сообщил он сам себе, очутившись на ступеньках дома на площади Гриммо.
В доме был идеальный порядок. Нигде ни пятнышка пыли.
- Вы даже не представляете, сколько Кикимер может сделать, когда захочет! – зазвучал в ушах Гарри голос Сириуса. Гарри закусил губу чуть не до крови, вспомнив об этом. Да, весь прошлый год, когда они торчали в этом доме, все их мысли были заняты хоркруксами. Только теперь Гарри в полной мере осознал, что именно отсюда Сириус ушел в последний раз. Здесь должно быть полно его вещей, может быть даже записки, письма, одежда. Кроме палочки – палочка ушла с ним в Арку. Готов ли он найти что-то о Сириусе, что приничит ему еще большую боль? Мерлин, он прекрасно помнит, каково это – смотреть на фотографии и осозновать, что жить изображенным на них волшебникам осталось несколько месяцев, а они даже не подозревают об этом! Возможно, где-то в доме есть вещь, которую Сириус оставил, собираясь вернуться. И не вернулся...
Кикимер зашел в прихожую, улыбаясь Гарри.
- Молодой хозяин хочет поужинать? – склонившись, спросил эльф.
Гарри представил выражение лица Гермионы и слегка улыбнулся.
- Слушай, Кикимер! – Гарри усадил его на стул и с серьезным видом велел, - я не разрешаю называть меня хозяин. Зови меня по имени, договорились?
Эльф ошарашенно кивнул.
- И еще я запрещаю кланяться мне, ясно? – велел Гарри. – И каждый день у тебя будет свободный час, тогда, когда сам решишь!
Нос Кикимера покраснел, и глаза стали влажными.
- Хозя... Гарри Поттер так добр! – проговорил он. – Кикимер уже старый, и...
- Я все понимаю, - устало ответил Гарри. – Я буду здесь один, так что вряд ли нам придется много работать.
- Один? – удивился эльф. – Разве друзья бросили Гарри Поттера?
Юноша дернулся, но ответил спокойно:
- Пока похоже на то, что я от них сбежал.
Кикимер, видимо, решил невежливым продолжать расспросы и убежал готовить ужин.
Гарри не мог объяснить, что с ним происходит. Разговор с Джинни, если это можно назвать разговором, погасил в нем последнюю надежду на нормальную жизнь. Его семь лет готовили к тому, что завершилось неделю назад. Весь волшебный мир оберегал его, чтоб Гарри смог сразиться с Волдемортом и победить. Или проиграть – как получится. Теперь он никому не нужен, кроме Рона и Гермионы. Он был легендой, стал еще большей легендой. Чем натыкаться на восторженный взгляды, он лучше проживет все лето взаперти с Кикимером. Или будет гулять только в маггловской части Лондона, хоть это и тоска смертная.
Он яростно ударил диванную подушку. На шестом курсе половина девченок Хогвартса хотела встречаться с ним, потому что он знаменитость. Чжоу? Да, он ей нравился, но ведь она никогда не любила его. А вот Джинни... его сердце упало куда-то в желудок. Джинни сказала, что любила его всегда. Семь лет она, по ее словам, не переставала любить его. Гарри это давало надежду на то, что она будет ждать его и дальше. Любого – победителя и побежденного, спокойного и взвинченного, с улыбкой на лице или с криком, застрявшим в горле. Ему так важно было знать, что кто-то ждет его даже мертвого.
Теперь делать совершенно нечего. Разбирать все, что осталось от Сириуса, от родителей, и просто ждать первого сентября, чтоб поехать в Хогвартс. Единственная вещь, которая ему сейчас казалась важной – это выучиться на аврора. А для этого нужно сдать хорошие ЖАБА. Что ж, хоть какая-то цель.
- Кикимер! – позвал Гарри эльфа после ужина. – Тут есть радио?
Если эльф и удивился, то не показал виду. Достал откуда-то с чердака старенькое радио, настроенное на волну ВРВ (волшебного радиовещания). Гарри включил его палочкой, прислушиваясь.
«Министр магии рассказал репортерам о дальнейшей программе по поимке Пожирателей смерти. Всем, кому изветсно о местонахождении приспешников Темного Лорда, просьба немедленно сообщить в управление авроров.
Сегодня состоится большая церемония памяти погибших от рук Сами-Знаете-Кого в Дербишире...»
Гарри судорожно вздохнул. Собственно, чего он ждал? Веселых песен? Советов, как вырастить у себя в саду пятнистый папоротник?
«На вопросы о дальнейшей судьбе Гарри Поттера ответила директор Хогвартса профессор МакГонагалл. Она сообщила нашему специальному корреспонденту, что юноша, победивший Темного Лорда, вернется со своими друзьями, чтобы закончить...»
Гарри резко повернул ручку приемника. Хорошее одиночество – когда все говорят о тебе, но тебе не с кем поговорить.
Он лег спать пораньше, потому что совершенно не представлял, куда девать время.