Это такой небольшой отрывок из книги, котоую я пишу для собственного удовольствия. Пыталась сравнить, похоже ли на что-то, но не получается - замыленным от письма глазом видно плохо))) Может, вам будет лучше видно

Она смотрела в окно, как он выводит из конюшни Магеона, как седлает его, как исчезает его силуэт, растворяясь на городских улицах.
По ее подбородку текла струйка крови из прокушенной губы. Внутри все было словно завернутым в один тугой узел от боли. Боль душевная для Валери была невозможна без боли физической, и сейчас она опустилась на пол, чувствуя, как текут по щекам слезы, горячие и липкие словно жир.
А в голове ее звучали голоса, жалобные и строгие, и среди них она узнала свой собственный, всхлипывающий, умоляющий.
Почему?
И пришел ответ, произнесенный устами Верховного Искателя, а по совпадению – еще и ее отца:
Потому что те, кто мы есть, и тем, кем мы хотим быть – далеко не всегда одни и те же личности. И то, что мы говорим, далеко не всегда совпадает с тем, что мы хотим сказать.
Валери подняла голову, стараясь удержать новый поток слез, но у нее не было сил.
Я сказала то, что должна была сказать. Я люблю его, и я сказала ему об этом. Но разве мне помогло это?! Скажи мне, ведь ты же у нас такой мудрый, разве помогло мне это?! Помогло?! Небеса, почему это не помогло мне?! – ее голос теперь звенел в пустоте. Отец-призрак исчез из ее головы, и ответить было некому. Но зато она услышала совсем другой голос, голос, который пел ей колыбельные в далеком детстве. Голос, об обладательнице которого Валери почти совсем забыла. Но именно он сказал ей:
- Потому что он просто человек, он Бунтарь. Он не понимает мудрости Искателей, что есть в тебе, хотя собственной ему не занимать. Но дело в том, что и ты – лишь человек. И ты в большей степени Бунтарка, иначе ты нашла бы способ его удержать. В тебе течет и моя кровь, дочка, и это кровь Бунтарей. Ты – Бунтарка.
Бунтарка… Бунтарка… Бунтарка.
Валери подтянула колени и обхватила их руками. Глаза ее были закрыты, и в памяти одно за другим проносились воспоминания.
Она любила Бенедикта. С самого первого взгляда, с самого первого его вздоха рядом с ней. Но она любила его как Искательница, спокойно, давая волю размышлениям, и иногда его горячность толкала их обоих на край пропасти. И теперь она знала, почему.
У нее было время подумать. У него нет. Между ними всегда стояла стена протяженностью в вечность. Чувства ее были спокойны, и она не знала боли.
Но сейчас она понимала, какую боль причиняла ему. Она могла быть вечно юной, она могла родить дитя в любое время, когда бы ни пожелала, она могла жить ВЕЧНО. Она бы успела все, и с солидным багажом оставшегося ей времени в придачу. А Бенедикт был лишь обычным человеком, и он торопился прожить эту жизнь, он хотел, чтобы у него была жена, чтобы у него родились дети, которые продолжат начатое им. И каждый раз, когда он торопил ее с ответом, и она отказывала ему, это было как один из сорванных плодов дерева, что дало последний свой урожай. Она убивала его сама, не желая признавать этого. Она была Искательницей.
У него нет в запасе вечности… И он ушел.
Валери поднялась. Все в этом мире словно смотрело на нее, оценивая, на что она может решиться, каждый предмет, каждый цветок из лоз, что вились за окном. Но ей теперь не нужна была решимость. Цель ее жизни исчезла в этот миг. И даже стекло в окне блестело на солнце, словно насмехаясь над ней, разделяя невидимой преградой их миры, ее и Бенедикта. Валери закричала и, схватив с комода зеркальце, бросила его в окно. Стекло разлетелось на куски, брызнув в разные стороны градом осколков. Свет ворвался в окно, но в раме торчали еще куски стекла, и Валери выдирала их, не обращая внимания на кровь, льющуюся из ран на ее руках. И когда все было закончено, она вдохнула полной грудью и закричала во всю мощь своих легких. И те, кто слышал этот крик, спешили к ее покоям, ибо казалось, что это крик призрака.
Артеной, ворвавшись в покои дочери, застыл на пороге. Она сидела в углу - белое платье все в крови, голова безвольно опущена вниз, черные кудри закрыли лицо. Он бросился к Валери, и когда обнял ее, она подняла к нему взгляд, полный такого отчаяния, что никак не могло равняться его собственному. Ни один Искатель никогда не испытывал отчаяния, хотя бы отчасти равного тому, что Артеной увидел в глазах дочери. Это была тоска, смешанная с болью и любовью в смертоносных пропорциях. Но оно было похоже на отчаянье, которое он видел в глазах Алинны, матери Валери и его невесты на миг.
Артеной баюкал дочь в своих объятьях. Наконец рыдания ее утихли. Валери лежала в его руках, он ощущал, как бьется в своем четком ритме ее сердце, она была близка к нему. Но все же он понял, что теряет её.
Валери ушла туда, где не скрывают своих чувств, потому что чувства эти мимолетны по сравнению с Временем, туда, где можно бегать босиком среди луговых трав по пояс и где слышны веселые песни птиц, такие прекрасные еще и потому, что за летом в тех краях всегда приходит зима.
Валери не умирала, нет, но умирала часть ее души, та, что принадлежала Артеною. Умирала Искательница. Рождалась Бунтарка.