Илья Бешевли - восходящая звезда русской неоклассики. Его композиции - это иллюстрации к северному сиянию, к неизбежному наступлению зимы, к первым послезакатным звёздам на небе, к искрам ночного костра.
— Как ты пришёл к музыке? Твой отец — профессиональный композитор, это его влияние?
— Конечно, я родился в очень музыкальной семье: мой отец, Валерий Бешевли, композитор, основатель красноярского Союза композиторов, мама тоже имеет музыкальное образование. Помню, как в детстве я взял папу за мизинец и отвёл в ближайшую музыкальную школу. Когда начал заниматься, понял, что сидеть в закрытом кабинете, когда остальные ребята играют в футбол, мне не очень нравится. Но всё-таки музыкальную школу я закончил, хоть и с тройками. Закончил и больше к музыке не возвращался. А дальше был технический вуз, где я начал играть на гитаре: за месяц выучил все аккорды — неинтересно. Взялся за аккордеон — та же история. Потом начал играть на фортепиано: я не открывал чужие ноты, а сразу начал сочинять свои. Что-то я записывал на диктофон, что-то держал в голове. Потом выложил в социальные сети пару таких записей и многим понравилось.
— А потом захотелось увеличить аудиторию…
— Мне всегда хотелось выступать. Первый концерт был в Красноярском музейном центре. До этого концерта мой отец даже не думал, что я композитор. Думал, что я играю оттого, что мне делать нечего. А тут я без его помощи сделал концерт, на который пришло больше 200 человек (улыбается). Затем я выступал и в Малом зале красноярской филармонии с авторским концертом «Беспокойное сердце». Первый час — моё сольное выступление, второй — со струнным оркестром. Такой зал дают только людям с высшим образованием, но художественный руководитель Александр Петрович Шендрик согласился на этот риск, и я его не подвёл: собрал зал в 500 человек.
— А под какую музыку вы выросли?
— Слушал музыку отца, и, видимо, где-то в подсознании она отложилась, потому что люди замечают, что наше творчество похоже. Слушал еще британский и инди-рок, электронную музыку, очень любил Nirvana и Яна Тирсена. Примерно в то время, когда познакомился с музыкой Тирсена, и начал пробовать играть, вспоминать все то, чему учился в музыкальной школе.
— А какими ты видишь слушателей, для которых пишешь музыку?
— Мой альбом написан в стиле неоклассика: он для всех. Нет чёткой целевой аудитории, ведь на своих концертах я вижу людей совершенно разного возраста. Определённо, моя музыка нравится не только девочкам, не только мальчикам, не только любителям «Сумерек» (смеётся).
— Как ты сам понимаешь, что такое неоклассика?
— Это очень демократичная музыка, которую способен понять любой человек. К тому же она очень проста по своему содержанию, но очень выразительна. У любого неоклассического произведения, как мне кажется, должна быть яркая интонация. Этому стилю в последнее время так много всего приписывают, что уже нельзя разобраться наверняка. В принципе, неоклассика — это всё, что пишут сейчас современные композиторы, опирающиеся на формы и жанры, заимствованные от классиков. Кумир для меня в этом направлении — итальянский композитор-неоклассик Людовико Эйнауди.
— «Ночной лес», «Путешествие по ветру», «Слёзы Тигра» - очень лиричные названия. Как они рождаются, откуда Вы черпаете вдохновение?
— Названия произведений придумываю сам. Иногда оно приходит в виде образа ещё до рождения мелодии. Основной источник вдохновения - классическая литература. В современной литературе, к сожалению, ничего стоящего для себя не нахожу. Зато очень вдохновляет творчество Виктора Петровича Асафьева, проникаюсь, читаю его и снова перечитываю. Есть пара произведений, которые были написаны так: прочёл книгу и тут же сочинил композицию. Таким образом, к примеру, появились «Слёзы Тигра». Когда читал роман «Прокляты и убиты», впечатлил момент, где описывается, как брат прикрыл собою брата во время расстрела. Я закрыл книгу и написал произведение «Господи, пожалуйста, останови войну».
— Поклонники вашего творчества говорят о том, что Бешевли виртуозно передает в своих сочинениях особый, сибирский колорит. Как думаете, в чем он заключается?
— Видимо, в интонации, самой мелодии, характерной для Сибири. Если провести параллель с Людовико Эйнауди, у него явно чувствуются итальянские интонации. У Яна Тирсена отчетливо прослушивается Франция. Думаю, все это закономерно!
— У Вас есть особая мечта?
— Конечно. Есть люди, которые желают обычные вещи - иметь комфортную квартиру или дом, хороший автомобиль, нормальную семью, высокооплачиваемую работу. Для меня такой набор, пожалуй, уже недостаточен. Без творчества, без музыки я не смогу теперь быть счастливым. Для полного морального удовлетворения мне нужна сцена. Испытывать усталость от перелётов во время гастролей - вот моя мечта.
496
0
ОММЕНТАРИИ