Кто они, с пальцами деревянными и глазами наперекос,
что прорастают в ковер корнями,
вьются по телу, скользят угрями, уходят в рост.

Кто они - карту из веера вытяни -
чтоб обволакивать самую интиму,
чтобы рассеивать тишь-благодать,
кости усталые тихо глодать,
ляжешь - не встать.

И почему их изгибами скован я
что до меня им, и кто они, кто они...


Я не из тех, кто сам собой богат,
кто сам в себе и монастырь с уставом.
Мне нужно слышать слов чужих набат,
грохочущих фарфором или сталью,

скрипящих, как плохое колесо,
калитка, за которой - тропка в детство;
от добрых, злых, святош и подлецов,
что на земле ютятся по соседству;

и слов, как песни... но и слов, как вой,
грубей свинца и сладкой крови гуще
и, как живой и мертвою водой,
живой и мертвой правдою поющих,

звенящих лязгом вычищенных шпаг,
что смертный голод в битве утолили...
Я - полоумный приходской дурак.
Мне нужно, чтоб со мною говорили.


Курком простые строчки взводятся,
наставят дуло - станет тошно мне,
и шикать на себя приходится,
чтоб в сердце не вскипело прошлое.