Бестиа́рий (от лат. bestia, «зверь») — средневековый сборник зоологических статей (с иллюстрациями), в которых подробно описывались различные животные в прозе и стихах, главным образом, с аллегорическими и нравоучительными целями.

а) Значение животного эпоса в древности

Истоки животного эпоса следует искать в древних культах животных.

Роль животных в религиозных верованиях была весьма велика. Животное считалось спутником или помощником бога —
лань Артемиды


Цербер Плутона


обезьяна Хануман.



Животные-тотемы считались не только символами народов, но их прямыми предками. Отсюда — табу на убийство и поедание тотемного животного, и , с другой стороны, употребление определенного животного в качестве жертвы.
На стыке того и другого явления стоит ритуальное поедание тотемного животного — медведь у народов Севера. На палеолитической стоянке Абридю-Шато и в пещере Раймонуен (Франция) найдены костяные пластинки с рисунками, изображающими обрядовую трапезу и почитание тотемного животного.
Отсюда же обряды промыслового культа — замирение с животным, которое убил охотник. В более развитых религиозных культах существует практика создания тайных общин, в членов которых воплощается дух тотемного животного — «люди-леопарды» в Африке.

Позднее «культурные герои», приносящие людям знания, часто изображались в виде животных. Таковы «божественный Оанн» — человек-рыба древнего Двуречья
(Оаннес или Оанн - божество с головой и телом рыбы, но с человеческими ногами (и с человеческим лицом), вышедшее, по преданию Шумеров, из Эритрейского моря (Аденский залив).
Оанн пришел к ранним вавилонянам в качестве реформатора и наставника. Он принес им цивилизацию, письмо и науки, закон)
и «Пернатый змей — Кецалькоатль» мексиканских индейцев. Вера в последнего тесно переплетается с идеей воплощения божественного животного в то или иное лицо. Тольтекский полководец Топильцин Акшитль считался воплощением «Пернатого змея».



Миф о соперничании животных-тотемов постепенно перерастает в мифы-былички о борьбе животных друг с другом: хитрая лиса расправляется с глупым и злым волком, глупым и доверчивым медведем.

Животные могут заключать браки с людьми — сказки о царевне-лягушке и о медведе, похитившем девушку. В литературной обработке мы видим ту же тенденцию в танской новелле о белой обезьяне, похищавшей женщин, хотя в древних источниках белая обезьяна лишена какого бы то ни было ореола таинственности — это просто белый гиббон, хорошо известный охотникам изоологам.

Однако, какие бы формы ни принимал животный миф, наряду с фантастическим элементом в нем всегда присутствует зерно реальности. Чем нужнее, полезнее, удивительнее или опаснее животное, тем большая роль отводится ему в мифе. Охотничьи народы, почитающие то или иное животное своим покровителем, прежде всего детально знакомы с его внешностью и повадками, которым они подражают при охоте. По свидетельству очевидцев, трудно издали отличить от настоящего животного одетого в шкуру оленя калифорнийского индейца или замаскированного под страуса бушмена. Так наряду с мифами рождается наука о животных, получающая свое дальнейшее развитие в создании бестиариев.

б) К истории вопроса

Уже в древнем Египте интерес к животным, как реальным, так и фантастическим, весьма велик. На рельефах настенных росписях, иногда в иллюстрациях к папирусам и , конечно, в знаках иероглифического письма мы видим множество изображений животных. Явно фантастическими по своим функциям являются священная птица Бенну(позднее осмысленная как феникс)

птица Бенну
и до сих пор не отождествленный зверь, являющийся символом убийцы Озириса, злого бога Сетха.



Что это за животное, пока определить не удалось. Поэтому египтологи относят его к числу фантастических. Трудно сказать, правомочно ли его отождествление с окапи — родственником жирафа. Поскольку Сетх — олицетворение губительных сил пустыни, более вероятно, что его священным животным является небольшое существо, живущее в песках, нечто вроде капского трубкозуба, на которого оно похоже вытянутой мордой и большими стоячими ушами.
Поскольку египетскому искусству вообще свойственен реализм, оба фантастических существа даны в его произведениях в чрезвычайно реалистической манере. Достаточно было бы взглянуть на их изображения, чтобы сразу узнать их при встрече. Так, птица Бенну, без сомнения, какой-то неизвестный или вымерший вид цапли.

До нас, однако, не дошло ни одного египетского сочинения, посвященного специально животным, хотя, учитывая высокое развитие египетской научной и религиозной литературы, можно полагать, что такие были. Античная литература уделяла животным значительное место. Если животные в баснях Эзопа (середина VI в. до н. э.) воспринимаются как типичные герои животного эпоса, то труды Ктесия (VI в. до н. э.), Аристотеля (348 — 322 гг. до н. э.), Мегасфена (IV в. до н. э.; известен в выдержках у Страбона, Арриана и Плиния), Эратосфена (267 — 194 гг. до н.э.), Никандра (I в. до н. э.) можно уже рассматривать как книги по естественной истории. При этом следует учесть, что разница между понятиями «реальное» и «фантастическое животное» в древности, как, впрочем, и в средние века, была весьма условной. Фантастические существа наряду с реальными встречаются у Аристотеля, Плиния (24 — 79 гг. н. э.), Арриана (I — II половина II в. н. э.), Павсания (II в. н. э.). У Фалеса Милетского (624 — 547 гг. до н. э.) есть высказывание: «Вид заключен в роде, как человек в животном» (15, с. 42). Это — одно из первых в истории науки мнений о человеке, как о животном.

Еще во II в. до н. э. появилось сочинение «Физиолог». Постепенно обогащаясь новыми сведениями, эта книга в редакции XII в. н. э. насчитывала более двухсот названий зверей, птиц, рептилий и рыб, с прибавлениями в некоторых списках растений и камней.

Если книги Аристотеля, Плиния и Солина (III в. н. э.) воспринимаются в наше время как книги по естественной истории, то труды Исидора Севильского (570 — 696 гг. н. э.), Гексамерон Амвросия (IV в. н. э.) и книги Рабануса (780 — 856 гг. н. э.) можно рассматривать как переходную форму от книги по естествознанию к полу-фантастическому, полу-реальному жанру — бестиарию, берущему начало в том же «Физиологе».

Хотя эти книги были объявлены еретическими папским декретом от 500 г. н. э., к XII — XIV вв. они получили широчайшее распространение. Христианские морализаторы, опираясь на многочисленные данные древних авторов изоологические метафоры из Библии («Лев из колена Иудина», «Левиафан» и др.), не только не препятствовали, но способствовали развитию такого жанра литературы.

Особенностью бестиариев было придание определенному животному сакрального, этического и дидактического значения. Одновременно образ животного имел и чисто познавательную, естественно-научную ценность. Это сочетание двух различных аспектов в изображении животного отличает бестиарии с одной стороны от творений Аристотеля и Плиния, с другой — от басен Эзопа. Наиболее известные авторы бестиариев в средневековой Европе — Филипп де Тан (XII в.), Гильон и Ричард Фурниваль (конец XII в.). Путешественники — Жак де Витри (1170 — 1240 гг.), Марко Поло (1254 — 1324 гг.) — внесли в бестиарии многочисленные чудеса Востока. Впрочем, более чем вероятно, что они попали туда до них.

Обычно бестиарии были богато иллюстрированы. Достаточно беглого взгляда, чтобы обнаружить в этих иллюстрациях сходные черты — вероятно, результат взаимовлияния.

От бестиариев как таковых надо отличать такой жанр, как книги о чудесах вообще. К последнему жанру относятся книги Исидора Севильского «De natura rerum» и «Etimologiarum». Диковинные животные и люди, часто взятые из восточных источников, занимают в этих книгах значительное место. К тому же жанру на Востоке относится книга Закарии аль Казвини «Чудеса сотворенного».

Геральдика взяла из этих источников своих единорогов, леопардов, огнедышащих пантер, драконов и многих других существ.

Обширное собрание различных бестиариев, начиная с X в., хранится в Королевской библиотеке в Брюсселе.

Многие персонажи бестиариев попали в книги средневековых естествоиспытателей. Ряд таких существ есть в сочинении Виллара д'Оннекур «Книга рисунков» (1235 г.). В надписях и рисунках на карте, составленной в Люнебурге в 1248 г., также есть образы диковинных животных и людей. Такие крупные авторитеты, как Олаус Магнус (1490 — 1558 гг.), аббат Теве (1503 —1592 гг.), Альдрованди (1522 — 1605 гг.), Конрад Геснер(1516 — 1565 гг.), Афанасий Кирхер (1601 — 1680 гг.), очень многое взяли из бестиариев.

В России были известны «Дамаскина и Феодора Студита собрание от древних философов о неких собствах естества животных», «Сказание по буквам о птицах изверях». В книге «Мерило праведное», относящейся к XIV в., особенно подчеркнута дидактическая и моральная сторона образа животного: «Бог, прехитрый Творец всея твари и великий Промысленник человеческому животу и спасению, во всей своей твари, и в скотех, и в зверех и в птицах, и в гадах... вложил всем естественные норовы, человеком научения, како которые подражати добрые норовы, а лукавые и нечистые норовы отменяти и гнусные имети всегда».

В мусульманском мире сказания о диковинных животных были распространены не меньше, чем в Европе. Если у Ахмада ибн Фадлака упоминается только «волжский гигант», который, по мнению автора, «был не из числа людей», то в книге Бузурга ибн Шахрияра, жившего приблизительно в одно время с ним (X в.), говорится уже и о драконах, и о человекообразных обезьянах, и о гигантах. Особняком стоит книга Закарии аль Казвини «Чудеса сотворенного» (XII в.). Там упоминается и о потусторонних силах, и о небесных явлениях, и о животных, и о диковинных людях, растениях и минералах. Это — типичная книга о чудесах.

К сожалению, в наши дни вопросу о фантастических животных в бестиариях посвящено очень небольшое количество работ. Если мы назовем обзорные работы Видемана, Ростовцева и Гульда, этим будет почти все исчерпано. О животных в геральдике достаточно сказано в специальных трудах, например, в «Русской геральдике» В. К. Лукомского и барона Н. А Типольта.