Часть 1.

- Кыш отсюда, окаянная!
Старик оплел бледными пальцами древко лопаты:
- Нечего тебе тут делать! Убирайся по добру, пока я Филимона не кликнул!
- Постойте, дедушка, я не разбойница...
- Ясное дело, сам вижу. Нежить ты, тьфу, - тут старик фыркнул, нить слюны повисла на бороде. - Закопал многих, а вот тебя вижу впервые. Убирайся отсюда, гадюка!
- Сам ты гадюка! И яд с языка капает, - вскипела девушка и, несмотря на предупреждение, прошла вперед. Она откинула за спину тяжелые от воды волосы, убрала ил с плеча и примирительным тоном продолжила:
- Я приехала к тетке отдохнуть, пошла в лес и заблудилась. Увидела свет в вашем окне, решила подойти, чтобы спросить дорогу.
Старик подслеповато щурился, но молчал. И лопату не бросал, что тоже было не хорошо.
- Студентка я, зовут Марина, – девушка выдвинула последний аргумент и замолчала.
- Какая такая студентка?
- Обыкновенная. Ветеринарной академии. Очень животных люблю...
- А мокрая чего?
- Так купалась.
- Здесь? В этом пруду? – отчего-то решил уточнить дед.
- И здесь тоже...
Студентка беспокойно оглядела старика. Если вначале он походил на испуганного кролика, то сейчас ощерился как волк, не желающий делиться добычей. Глаза налились кровью, верхняя губа подрагивала, обнажая пожелтевшие три зуба.
- Вр-решь... – прошипел дед, - никто не смеет купаться в этом пруду, давно вода там сгнила. Зараза одна. И ты зараза. Убирайся, залазь обратно к себе, а иначе...
При этих словах он взмахнул лопатой, со свитом рассекая воздух. И хоть девушка находилась в нескольких метрах от него, она в испуге присела и прикрыла голову руками.
- Ты чего это? – дед удивленно, по-новому взглянул на горемыку и, воткнув лопату в землю, тяжело оперся на рукоять. – Испугалась что ли?
Марина поднялась с земли. Ее новые, красивые белые брюки теперь были не только мокрыми, но и грязными.
- Конечно испугалась! Вы так всех встречаете или только мне повезло?
Она не торопилась подходить к старику, предпочитая держаться в стороне от него и его лопаты:
- Понятное дело, если дом на отшибе, то и хозяин пришибленный! Эй, куда? Стойте на месте! Лучше скажите, как к вашему Филимону пройти.
- К Филимону?.. И не боишься?
- А чего мне бояться? Кажется, все самое страшное уже произошло: ночь, холодно, я заблудилась, безумца повстречала, лопатой размахивающего... А если бы вы в меня попали? Что тогда? Тут и закопали бы? Отвечай, где Филимон? Я у него дорогу спрошу!
- Живая, как пить дать, мертвые не ищут встречи с Филимоном... – пробормотал старик и, повысив голос, сурово спросил, - так откуда ты, говоришь, будешь?
- Из Андреевки.
- Эт где?
- Я у вас хотела узнать! – Марина повнимательнее взглянула на деда, отметив странный покрой одежды и – вот редкость – лапти на ногах.
- Андреевка, Андреевка, - бормотал старик, силясь вспомнить. Название было чужим. А как вспомнить, ежели не знаешь вовсе? – Не знаю я, где твоя деревня. – Признался старик.
- А Филимон? Отведите меня к нему!
- Да погоди ты, шустрая какая! Ночь на дворе. Ворота закрыты, и не откроют их нам ночью. Ждать утра надобно.
Сильным движением он выдернул лопату и, поманив Марину за собой, пошел к дому. Обогнув густые кусты и чахлый пруд, вброд которого девушка добиралась до огонька, старик свернул на неприметную тропинку. Спешившая за ним студентка раскрыла от удивления рот – дальше за кустами тянулось кладбище. Не слишком большое, но занимавшее целый пригорок и небольшую низину у леса. Дом старика стоял у самого края кладбища. В одном из мутных окошек едва горел свет.
Старик оставил лопату у крыльца, первый поднялся и открыл массивную дверь.
- Как же вы тут живете? – невольно вырвалось у Марины при виде внутреннего убранства дома. Девушка покраснела. Но старик никак не отреагировал.
Комната была большая и имела четкую квадратную форму. У дальней стены стояла печь, с отверстием для приготовления пищи, труба тянулась вверх, к отверстию в крыше. Рядом стояли стол и скамья. На полу лежал поношенный ковер. Вдетая в специальный держатель лучина едва тлела. Электричества тут не бывало, впрочем как и трубопровода, решила Марина, мельком взглянув на ведра у стены.
- Садись, - коротко приказал старик, указывая на скамью. Он запер дверь на засов, дернул несколько раз ручку и, удовлетворившись осмотром, прошел к столу. – Значит, имя твое Марина, и ты из Андреевки. А меня зовут Влас. Я здешний могильщик. Из живых мало кто меня навещает, и я уж привык. Поэтому ты на меня не злись.
- Скажите, а до утра никак нельзя? Тетка будет волноваться, еще родителям позвонит, хлопот потом не оберешься...
- Нет, когда темно, лучше дома сидеть. Тем более тебе. На вот, вытрись, - он протянул полотенце, - и на печь полезай. Согреешься, быстрее уснешь.
- Хорошо, что не в печь, - усмехнулась Марина, кое-как промокнула влажную одежду и замотала полотенцем волосы.
- О чем ты там бормочешь?
- Говорю, хорошо, что не в печь! А то зажарили б меня, как Яга в сказках детей себе на сытный ужин.
- Какая такая Яга? – хмуро поинтересовался старик и в свою очередь оглядел девушку. Штаны узкие, на ногах не пойми что, рубашка яркая с блестящей пылью, на руке браслет из кожи. Странные вещи говорит. Вот еще и Ягу какую-то вспомнила... Тут он опять насторожился. – А ты что же в таком виде, из цирка сбежала?..
Марина забиралась на теплую печь, а в это время старик оставался внизу и задавал хамские вопросы. Вначале ей захотелось огрызнуться, но потом девушка решила не обижаться на одичавшего старика.
- Из Москвы я, там все так ходят, - с зевком пробормотала она и, примостила голову на подушку, - это мода такая. Вам не понять...
Марина хотела продолжить речь, но нить рассуждения потерялась. Девушка быстро уснула.
В дверь раздался стук, сопровождавшийся глухими стонами и возней.
Старик задернул занавесь, скрывая уснувшую девушку от посторонних глаз, и пошел открывать.
На крыльце нетерпеливо переминались. Догадываясь о цели поздних визитеров, могильщик отворил дверь. У порога стояли двое самого премерзкого вида. Синюшная кожа обтягивала гладкие черепа, маленькие глазки сверкали красными огоньками из-под массивных надбровий. Темные одежды скрывали тщедушные костлявые тела, но руки с длинными паукообразными пальцами были на виду.
- Чего вам? – сухо осведомился старик. И один из упырей, слегка отклонившись в сторону, заглянул за спину могильщика. Второй сладко втянул воздух. Старик Влас нахмурился и плотнее занял проход в дом. – Я дважды не повторяю. А ты не суй нос, не то мигом его лишишься!
Упырь, проявлявший беспардонное любопытство, быстро распрямился, став вдвое выше своего приятеля, пророкотал.
- Кровь. Здесь свежая кровь.
- Без тебя знаю. Племянница это моя, приехала погостить.
Глаза упырей зажглись сильнее. Один даже облизнулся, длинный язык медленно прошелся по пересохшим, растянутым в нить губам.
- Нельзя. Отдай.
Старик скрутил дулю и сунул вначале под нос одному, а потом в рожу другому упырю.
- Это видели? А теперь брысь с крыльца, не то водой обрызгаю! – и, приметив отчасти ехидное выражение на лице одного из них, сурово добавил, - будет то не гнилая вода как в тот раз, а освященная. Мигом волдырями покроетесь, товарный вид потеряете!
Упыри сделались меньше ростом и грустно переглянулись. Старик Влас запальчиво захлопнул перед ними дверь, закончив полночную беседу.
Занавеска на печи покачивалась, но, подойдя ближе, старик увидел, что Марина по-прежнему спала и ночных гостей не видела. Подтянув покрывало повыше, она мирно сопела. На бледной щеке красовалась царапина с засохшей кровью, от девушки пахло илом и тухлой водой. Удивительно, что она не попалась кому-нибудь раньше... А может и видела кого, но издали. Иначе бы не полезла через пруд. А пошла бы по бережку, мимо заброшенных могил, обитатели которых давно отлежали свой срок в земле и время от времени вылезали погреть свои косточки на солнце. Тогда бы там и осталась.
Могильщик лег на лавку. Лучина еле тлела. Но за окном уже занимался рассвет.