Вечером они опять сидели за столом. Аркадий письменно пересказывал только что прочитанный текст, а Оливи проверяла его прошлое сочинение. От устной речи они перешли к письменной. Аркадий уже чувствовал, что начинает не только говорить на языке Атлантов, но и немного думать на нём. С одной стороны, это хорошо, а с другой… Ему не хотелось забывать русский язык. Он всё так же считал, что на нём можно выразить большее.
Железное перо зацепилось за бумагу, и по листу потекла клякса. Шариковые ручки здесь ещё не делали, но у Аркадия осталась в кармане своя, но он её берёг как память о доме. Выругавшись, он дунул на листок, чтобы быстрее высохло.
—Неужели нельзя изобрести шариковую ручку. Это гораздо удобнее, — сказал он.
—Вот и изобрети, — посоветовала Оливи.
—Попробую. Я уже закончил.
—Я тоже. Ошибок у тебя нет. Пожалуй, на этом мы на сегодня закончим. Наверное, пора спать. Тебе завтра рано вставать.
Аркадий помотал головой.
—Нет, я всё равно не смогу уснуть. Я хотел спросить, что имел в виду купец, когда говорил о герцоге? И почему он так о тебе заботится?
—Ну, герцог вообще личность неприятная. И не отступается от мести своим врагам. Думаю, что ты не так много сделал герцогу, чтобы он начал охоту на тебя и на тех, кто тебе помогает. А если сделал много, то мы действительно в большой опасности.
—Плохо дело, — вздохнул Аркадий. — Значит, мне скорей надо пристраиваться и не подвергать опасности других.
—Аркадий, я не боюсь. Мне уже нечего терять, — сказала Оливи, наклонившись, чтобы друг видел её лицо. Она действительно не боялась. Ни на лице, ни в глазах страха не было.
—У тебя есть жизнь и свобода, — возразил Аркадий. — Я вижу, что ты не боишься. Но я не могу тянуть за собой в яму других людей. Просто не имею права, тем более ты девушка. Вешать на твою шею ещё и свои проблемы будет просто свинством.
Оливи не ответила, а внимательно посмотрела на Аркадия.
—Ты не хочешь остаться? — тихо спросила она.
Мальчик долго молчал, закусив губу. Он просто не знал, как ответить. С одной стороны для Оливи будет лучше, если он уйдёт. Не будет опасности, связанной с герцогом, не придётся готовить ещё на одного человека. Но с другой стороны, она не хочет, чтобы он ушёл, не боится, не жалуется. Самому же Аркадию хотелось остаться в этом доме. Оливи просто замечательный человек, жаловаться не на что. Жилось ему здесь очень даже хорошо, но было немного стыдно не работать, но сейчас-то он занялся делом. И было ещё одно. Оливи ему нравилась, притом он подозревал, что не только как человек…
—Я хочу остаться, — тихо ответил он.
—Так в чём же дело?
—Боюсь, — так же тихо ответил Аркадий. — За тебя.
—А не надо за меня бояться, — тихо сказала девушка. — Давай уйдём от этой темы. Ты не хочешь уходить, я не хочу, чтобы ты ушёл. Вместе легче переживать беды, вместе больше счастья. Несчастья, как яблоки. Если их поделить, то на каждого будет доля меньше. Счастье же наоборот, если поделить, то только увеличиться.
—Мы желаем счастья вам,
И оно должно быть таким:
Когда ты счастлив сам,
Счастьем поделись с другим.
Аркадий ответил словами песни.
Оливи улыбнулась.
—Это стихи?
—Нет не совсем, это слова песни. Только я петь не умею, поэтому просто продекламировал слова, — ответил Аркадий.
Девушка протянула ему листок и попросила записать слова. Взяв перо, Аркадии вдруг остановился.
—Подожди, Оливи, ты так и не сказала, почему купец так заботится о тебе.
Та покраснела.
—Мне это не нравиться. Я подозреваю, что он бережёт меня для своего старшего сына.
—Как это? — не понял Аркадий.
—Не понимаешь? — обиделась она. — Он хочет, чтобы я вышла за его сына.
—А ты не хочешь.
—Нет, конечно! Мне он противен, — глаза у девушки заблестели.
—Стоп! — остановил Аркадий. — Не надо плакать! Если не хочешь, так у него ничего и не получится.
—Настырный, паразит, уже три раза пытался, и три раза я отказала, — прошептала она, опустив голову. — Давай об этом тоже не будем говорить. Я всё равно никогда не соглашусь на это. А, если будет очень уж настырен, убегу. Давай спать.
Она встала и ушла в свою комнату. Аркадий в первую очередь вспомнил песню и записал её на листок. Чтобы не дожидаться утра, он постучал в комнату Оливи.
—Я переписал, можно я тебе это отдам сейчас. На ночь надо думать о хорошем, а не о неприятностях, — сказал он через дверь.
—Входи, — разрешила девушка.
Аркадий вошёл и увидел, что она сидит на кровати ещё в платье и с платком в руке, отвернувшись к окну. Встав рядом с ней, он протянул ей листок.
—Не плачь. Если хочешь, я набью морду этому кадру. Как-никак, а я всё-таки сказал, что я твой брат. Нельзя бросать слова на ветер, надо исполнять свой долг.
—Раньше я могла на это наплевать, а сейчас вообще боюсь, что он заявиться. В конце концов, если он попросит герцога, то по его приказу я буду обязана согласиться. И тогда останется одно: бежать. А бить морду не надо. От этого будет только хуже. В одном ты прав, без твоего разрешения он точно ничего не сделает.
—Вот и хорошо. Забудь об этом, — он коснулся её плеча и ушёл.
Он лёг на лавку, но долго не мог уснуть, смотря в потолок. А потом сказал себе вслух:
—Теперь я точно не уйду. Эх, ещё не хватало, чтобы я в неё влюбился.

Утром Аркадия в четыре утра разбудила Оливи. Он поднялся с трудом и постоянно клевал носом, целясь в тарелку. Но, выйдя на улицу, немного взбодрился. Настроение поднялось, но сразу упало, как только он вошёл во вверенный ему сарай.
В нём находился птеродактиль размером примерно с лошадь и жрал что-то из корыта, больше разбрызгивая по сторонам, чем съедая. Аркадий взял лопату и принялся за работу.
Закончил он чуть ли не в два часа дня, а пришёл в три уже совершенно никакой. Войдя в комнату, он рухнул на лавку и сказал:
—Оливи, я готов. Этот птиц до целлюлозно-бумажного комбината не дотянул, но слона точно переплюнул. Короче, я уже помер.
Девушка подошла к лавке и посмотрела на друга.
—Я тебя предупреждала, что это будет трудно, — сказала она. — Есть будешь?
—Да я знал, что будет трудно, — мотнул головой он. — И не собираюсь ничего бросать. Просто я ужасно устал с непривычки. Я совсем не против покушать, даже могу слона съесть.
Оливи рассмеялась.
—Ну, положим, слона у меня нет, но есть картошка с мясом. Подожди, а ты чистый, неужели не испачкался?
—Ещё как испачкался! — воскликнул мальчик. — Но не могу же я заявиться домой весь, прошу прощения, в навозе. Я вымылся в речке.
На следующее утро у Аркадия болело всё, что вообще могло болеть. С трудом поднявшись с лавки, он посмотрел на сидящую за столом Оливи.
—Что с тобой? — с тревогой спросила она. — У тебя что-то болит?
—Не бери в голову, но проще сказать, что у меня НЕ болит, — проворчал он. — Я пойду, а то опоздаю.
Около двух недель он привыкал к тому, что надо было рано вставать, и убирать сарай с птеродактилем. Выходил мальчик весь в грязи, потом шёл на реку и тщательно мылся. Только после этого шёл домой и обедал. Вскоре он уже мог после работы сходить за водой, что было его обязанностью с первого дня. Понемногу, он привык вставать в четыре утра и ещё до ухода набирал воды, а весь вечер тратил на то, чтобы лучше изучить язык Атлантов и на то, чтобы поговорить с Оливи.
Потихоньку у него стали появляться обязанности по дому. Например, однажды сломалась перегруженная кастрюлями полка. Это случилось вечером, когда Оливи готовила ужин, а Аркадий читал. Вдруг девушка взвизгнула, и раздался ужасный грохот. Заглянув в кухню, Аркадий увидел, что его подруга стоит, прижавшись к столу, и смотрит на разбросанные по полу кастрюли и разломившуюся полку.
—Ну вот, — расстроено сказала Оливи. — Теперь придётся идти к плотнику, чтобы он сделал мне новую.
—А зачем к плотнику, я и сам могу, — сказал Аркадий. — Если хочешь, я всё сделаю. Только постарайся её больше не перегружать.
—А куда мне посуду девать? — спросила она, собирая кастрюли.
Аркадий помог ей.
На следующий день он после работы занялся полкой. С помощью рулетки, которую он всегда таскал в кармане жилетки, измерил кухню и начал с проекта.
Пришлось потратить дня три, чтобы осуществить свою идею. Конечно, не обходилось без неудач, но сделал он всё хорошо.
Осмотрев полки, Оливи захлопала в ладоши, как маленькая девочка.
—Ой, Аркадий, ты просто чудо природы! И откуда ты такой хозяйственный! — воскликнула она.
Мальчик покраснел, как рак. Он не знал, что и ответить.
—Чудом природы я буду, если всё это не развалиться в самый неподходящий момент. А вообще меня сосед учил мебель делать и вырезать из дерева.
—А почему не отец? — спросила девушка.
—Он ушёл от мамы, когда мне было три года, — с грустью ответил Аркадий. — А через десять лет мама вышла второй раз замуж. А чтобы я не мешался, её второй муж купил мне однокомнатную квартиру и ежемесячно переводит мне денег, чтобы нормально жить и учиться. Мама звонит раз в месяц проверить, жив я или нет. А так полная свобода, нормальные средства, но никакой родни. Вот и учусь всему, что под руку попадётся, чтобы не началась хандра и не обижаться на мать. Ладно, она счастлива и хорошо. Было бы хуже, если бы я был досадной помехой.
Оливи замолчала и с сочувствием посмотрела на него. Аркадии уже пожалел, что открыл рот на эту тему. Они никогда не заводили разговора о его семье. Он говорил об искусстве на Земле, книгах, великих людях, природе. Старался молчать о войнах, которые отнюдь не делали чести землянам, и о своей семье, точнее биологической семье. Ведь душевной связи-то у них вообще не было.
—Слушай, зря я это сболтнул. Не бери в голову, — сказал он. — Полки всё-тики неплохие. Только не надо меня жалеть! Я не жалею ни о чём!
—Хорошо, — сказала Оливи. — Просто меня удивляет, что ты хороший человек, вежливый, хозяйственный, но без семьи. Те, кто остаётся без родителей обычно злиться на весь мир…
—А мне-то с чего злиться? У меня есть почти всё, что нужно: умная голова, здоровье, место в жизни, увлечения и прекрасный друг. Что ещё нужно? Только возвращение на родину.
—Ты ничего не говорил о своих друзьях? — удивилась Оливи.
—По-моему, её ты знаешь лучше меня, — усмехнулся Аркадий. — Потому что это ты.
Настала очередь краснеть Оливи. Она смущённо убрала прядь волос за ухо. Аркадий заметил, что она всегда так делала, когда смущалась, но ушки у неё были маленькие и прижатые, а волосы очень густые, поэтому они всё равно выбивались. Движение было бессмысленным, но ужасно милым.
—Ладно, давай расставим кастрюли. Ох, сколько же теперь места!
Радовалась она дня три. Полки, к счастью оказались очень крепкими и не развалились.
Шёл день за днём, неделя за неделей. В один жаркий день Аркадий подошёл к окну и повал Оливи. Она выглянула и с удивлением посмотрела на него.
—Ты чего кричишь? Мог бы и зайти.
—Не могу. Я очень грязный. Пошли искупаемся. Жарко ведь.
—А почему бы и нет, — задумчиво сказала девушка. — Ладно, я сейчас иду. Только переоденусь.
Вода в реке была чистая, на берегу был песок, на дне тоже. Не страшно была наткнуться на стекляшку, потому что здесь было чисто. Со всех сторон песок окружали густые кусты папоротника и чего-то, слегка напоминающего лозняк. Аркадий нашёл это место недавно, но оно ему так понравилось, что с тех пор он ходил туда каждый день. А сегодня ещё и позвал Оливи.
Река была не очень широкая, но глубокая. Два шага от берега, и можно было погрузиться с головой.
—Ты умеешь плавать? — спросил Аркадий у Оливи.
—Нет, как-то не довелось, — честно призналась она. — Я ноги просто помочу.
—Хочешь научиться?
—Хотелось бы, — улыбнулась девушка.
—Тогда пошли, — засмеялся Аркадий. И с разбегу прыгнул в воду прямо в одежде. Вынырнув, он увидел, что девушка стоит в длинной рубашке (на Земле это считается коротким платьем), по колено погрузившись в воду. Она сделала ещё шаг и с визгом полетела в воду. Аркадий помог ей подняться.
—Ну как? — спросил мальчик.
—Мокро, — засмеялась Оливи.
—Извини, забыл предупредить, что здесь скользко. Не боишься воды?
Оливи не ответила. Она пошла дальше, крепко удерживая за руку Аркадия.
—Если ты всё сделаешь правильно, то вода тебя вытолкнет сама, — сказал он.
Оливи оказалась хорошей ученицей. Она не боялась и не протестовала. Страх Аркадий угадывал, когда она крепко вцеплялась в его руку. В воде они провели почти час и вылезли на берег, дрожа от холода. Посмотрев на друга, Оливи улыбнулась.
—У тебя губы синие. Почему?
—Замёрз, — ответил тот. — У тебя, кстати, тоже. Только мне в воде почему-то не холодно.
—Пошли назад? — серьёзно спросила девушка.
—Нет, по-моему, на сегодня хватит, — с улыбкой ответил Аркадий. — Знаешь, а мы зря не взяли полотенце. Вытерлись бы…
Аркадий замолчал, разглядывая подругу.
—Аркадий, что это ты так на меня смотришь? — удивилась Оливи, помахав рукой перед его носом. — Может, ты об дно стукнулся, когда нырял?
—Нет… так… просто, — рассеянно ответил он, сам не понимая, что с ним такое происходит. Он давно заметил, что Оливи очень красива, но красивых девушек было много, а таких он не видел. Не очень высокая, стройная, с прямыми длинными ногами, длинными волосами цвета золота, обрамляющими аккуратненькое личико. Но самое главное — это её глаза: светло-голубые, большие, внимательные, очень добрые, и ласковая улыбка, которая заражала его тоже. После такой улыбки нельзя не улыбнуться в ответ.
То, что он привязался к ней, он уже понял. Но сейчас ему показалось, что он увидел в ней не только друга, хозяйку дома и сильного человека, но и красивую девушку. Аркадий мог в любой момент просто влюбиться в неё, и всё.
С того дня они стали ходить на реку каждый раз, когда было жарко.
В один такой день, когда они вместе переплывали реку, оказалось, что их на берегу ждёт мальчишка года на три младше Аркадия, который работал в деревне посыльным. Раз в неделю купец привозил в деревню письма, и мальчик их разносил по домам.
—Вам письмо, — сказала он Оливи.
—Спасибо. Но ты мог бы и не бежать сюда, а положить у двери, — сказала Оливи.
—Господин просил доставить вам в руки, — ответил мальчик. — Вы не ответили ни на одно письмо его сына. Он считает, что вы их не получили или потеряли.
—Ещё раз спасибо. Но передай господину, чтобы он не винил тебя. Я не отвечаю на письма потому, что не хочу, — Оливи взяла письмо, порвала его и пустила в воду. — Я знаю, что там написано, но я ответила ещё пол года назад, и ответ был отрицательным. Извини, Вико, что я так поступила, но твои обязанности исполнены, и ты ничего плохого не сделал. Если тебе что-то сделают, то я могу подтвердить.
—Спасибо, госпожа Оливи, — удивлённо сказал мальчик и убежал.
Аркадий проводил мальчика взглядом, а потом повернулся к подруге. Она стояла, сложив руки на груди, и смотрела в воду.
—Как же он мне надоел! — воскликнула она.
—Пошли ему письмо и выскажи всё, что ты о нём думаешь, — предложил Аркадий.
—Не могу. Это значит, что я уже почти сдалась.
—Хочешь, я его попрошу отстать?
—И как же? — усмехнулась девушка.
—Можно письмом, а можно при личной встрече, если он не очень далеко, — пожал плечами Аркадий. Он очень хотел помочь, но не знал, как это сделать.
—Ладно, пока ничего не надо. Пока он где-то ошивается, я могу жить спокойно. Пошли ещё поплаваем.
Аркадий согласился. На этот раз в реке они провели почти три часа, изредка вылезая на берег, чтобы погреться. Оливи постепенно забыла о письме и снова говорила с Аркадием на разные темы.
Пришли домой они довольно поздно вечером. У двери стояла немолодая женщина с забранными в пучок тёмными с проседью волосами. Аркадий знал только, что эта женщина пользуется в деревне большим уважением. Она смерила взглядом обоих и встала в позу самовара.
—И где вы были? Я почти пол часа вас здесь ждала.
—Мы гуляли, — сказала Оливи. — Если бы вы предупредили, что вы придёте, то мы бы вернулись и пораньше.
— Извините, если задержали, — вежливо добавил Аркадий.
—А ты бы вообще молчал! — прикрикнула на мальчика. Тот опешил и замолчал. — Пошли в комнату поговорим.
Оливи открыла дверь. У Аркадия появилось нехорошее предчувствие. Первой вошла женщина и внимательно оглядела комнату, а потом заглянула в кухню. Только после этого она села на лавку у стола.
Оливи кротким жестом попросила Аркадия оставить на огонь чайник. Мальчик выполнил её просьбу. В это время девушка достала сахар и поставила на стол. Обычный ритуал приготовления чая стал напряжённым. До этого Аркадий и Оливи были в доме одни и в это время весело шутили или говорили на серьёзные темы на странной помеси русского языка и речи Атлантов. Сейчас же появилась эта женщина и между собой они уже стеснялись говорить.
Наконец, Оливи села на своё любимое место у окна, а Аркадий рядом с ней на лавке, поскольку его место теперь заняла женщина.
—Так о чем вы хотели поговорить? — спросила Оливи. — Или вы дождётесь чаю?
—Почему он сел рядом с тобой на одну лавку? — спросила женщина.
Аркадий встал.
—Если вам это не нравится, то я могу постоять, — сказал он, боясь поставить Оливи в неудобное положение. — Но обычно я сижу на том месте, где сейчас сидите вы, а третьего стула в доме нет. Пока, — добавил Аркадий, взяв себе на заметку исправить эту оплошность.
—Глупости, Аркадий, — твёрдо возразила Оливи. — Сядь и не суетись.
—Ладно, пусть сидит, — сказала женщина. — К нему у меня тоже есть вопрос. Кто ты такой?
—Человек, — сконфуженно ответил Аркадий.
—Отвечай нормально!
—Я — Аркадий Павлович Мухин, — ответил он.
—Год рождения.
—Шесть тысяч семьсот восемнадцатый, — сразу сказал Аркадий. Он уже на третий день после того, как познакомился с Оливи, рассчитал время своего рождения по местному календарю, так что заряд строгой женщины ушёл в молоко.
—Ты ей кто? Родственник или муж?
—Я её брат.
—Не вздумай мне врать! — женщина стукнула по столу. — У неё нет братьев.
—Двоюродный брат, — поправился Аркадий.
—У неё нет никаких родственников! — крикнула на него женщина.
Аркадий очень хотел нагрубить, но подставлять Оливи ему было противно. Он сдержался, но ничего ответить не смог.
Заметив это, женщина повернулась к Оливи.
—И что он здесь делает?
—Живёт. Вам не всё равно? Он никому ничего плохого в деревне не сделал, работает, я на него не жалуюсь, — спокойно сказала Оливи.
—Никому? А не из-за него ли ты не отвечаешь на письма Иранера? — резко крикнула она.
Оливи покраснела.
—Я не отвечала и до знакомства с Аркадием, — твёрдо сказала она. В голосе появились холодные нотки. Это была не жестокость, а просто твёрдость. — И не отвечу. Пол года назад я ему уже отказала. Я честный человек и не стану врать. Он мне не нравиться.
—Рано или поздно тебе придётся выйти за него замуж.
Аркадию как по лицу врезали. Кто может заставлять Оливи портить свою жизнь? К тому же он почувствовал с укол под сердцем. Нет, такого он не допустит! Потому что Оливи не хочет, потому что от этого будут одни несчастья и потому что… потому что… Аркадий тряхнул головой и вскочил с лавки.
—Как вы смеете решать судьбу другого человека?! Как вы смеете заставлять Оливи портить её жизнь?! И спросите в первую очередь у неё! А ваше поведение просто дикость средневековая! Вы думаете, что её некому защитить и поэтому можно делать с ней что угодно!? Так вы ошибаетесь! Если понадобиться, то я за неё вступлюсь!
—Молчи! — потребовала женщина. — Ты кто ей такой? Не брат, не отец и не муж! И вообще никто!
—Я её друг! И этого достаточно! По крайней мере для меня.
—Вали отсюда! — потребовала женщина.
—Я уйду, только если этого захочет Оливи, — мальчик повернулся к подруге. Та прижалась к стене, сдвинувшись к самому краю лавки.
—Не хочу, — тихо, но твёрдо сказала она.
Женщина вскочила с лавки и с ненавистью посмотрела на Аркадия, а потом на Оливи. Она ушла, хлопнув дверью.
Аркадий с облегчением сел на лавку и вытер пот со лба.
—Уф! Давно не спорил. Такое впечатление, будто меня обсосал десяток энерговампиров.
Тут Оливи дотронулась до его плеча. Повернувшись к ней, он заметил, что она плачет и одновременно улыбается. Он предпочитал не смотреть на слёзы и тем более не знал, как нужно успокаивать девушек. Аркадий сконфузился.
—Ты сейчас говорил правду? — спросила она.
—Естественно! — обиделся Аркадий. — Неужто ты думаешь, что я тебя оставлю в беде?
—Нет, я так не думаю. Но тебе правда достаточно того, что я твой друг?
—Чтобы тебя не оставить в беде, да, — ответил мальчик, хотя понимал, что она хочет другого ответа. То, что он чувствовал к ней не только дружеские чувства, он уже понимал. Но сказать пока не решался, поэтому сконфузился ещё больше. Оливи молчала, но больше не плакала. Она внимательно смотрела на Аркадия. После долгого молчания она тихо сказала:
—Спасибо тебе, Аркадий. Я теперь даже рада, что меня выгнали из дворца. Раньше у меня не было человека, готового меня защитить. И я защищала себя сама. А теперь у меня есть замечательный друг, а может…
Она замолчала, так и не закончив фразу.
Аркадий не знал что сказать, но его выручил чайник, который зашумел на кухне.
—Чаю и ложимся спать, — тихо сказал он. — А то мы сегодня с тобой много пережили.
Глава третья.
М.П.Ж.
Стало холодать. Ветер усилился и стал холодным. Листья начали желтеть, а трава пожухла, зато речка стала такого цвета, какой вода бывает только осенью. Иногда стал накрапывать холодный мелкий дождик. Иногда дождь становился сильным и громко стучал по крыше дома. На втором этаже это было очень хорошо слышно. Деревня затихла и пожухла. На улице были только небольшие динозаврики, напоминавшие собак. И те, дрожа, жались к щелям, где было чуть теплее.
Аркадий стал замечать, что работы у него становилось меньше. Птеродактиль меньше раскидывал по сторонам, и почти ничего не ломал. Теперь он смотрел на Аркадия помутневшими сонными глазами, положив голову на ограду. Мальчик уже думал, что птерозавр заболел, но вовремя вспомнил, что это холоднокровное животное, и ему положено спать зимой.
Зато дома дел прибавилось. Надо было запасаться дровами и едой. По неписанному договору Оливи занялась съестным, а Аркадий дровами. Он каждый день совершал набег на лес, пока не заполнил дровами весь сарай под завязку, а потом ещё на всякий случай сложил поленницу у стены дома.
Однажды, придя домой, он увидел, что на столе лежит свитер. Оливи пододвинула его другу.
—Это тебе. Я сама связала.
Аркадий примерял. Он оказался в самый раз, к тому же очень тёплым. Не только из-за того, что он был из чистой шерсти, но и потому, что его связала Оливи для Аркадия.
—Спасибо, — сказал мальчик. — Птеродактиль уснул на всю зиму, так что на этот сезон моя работа, похоже, закончена.
—Ну а моя начнётся через две недели, — сказала Оливи.
—С тобой можно? Я очень хочу посмотреть как устроена здешняя школа.
Чрез две недели он узнал, что здешняя школа немногим отличалась от той, что он учился. Только учителей было только три: Оливи, дама, что приходила к ним летом и ещё одна очень хрупкая и тихая женщина с таким же тихим голосом, который всё равно слышали все, кому нужно. У каждой было два класса по одному классу в кабинете. У Оливи на воспитании были совсем маленькие, не умеющие даже читать, и совсем взрослые, которые изучали даже физику, но на весьма примитивном уроне «если бросить камень, то он упадёт». Одни на первом году учёбы, а вторые на последнем. И те и другие были изрядные лоботрясы. Младшим семь лет, а старшим двенадцать — тринадцать. Однако Оливи они слушали с восторгом.
Но перерыв превращал всё небольшое здание в муравейник и дурдом. А ещё лучше: цирк, дурдом и детский сад в одном флаконе. В общем-то, любая земная школа тоже превращается на перемене чёрт знает во что, но поскольку здание школы здесь было небольшим домиком, где находилось всего семь тесных комнат и узкий коридор, в котором с трудом расходилось три человека. В одной из семи комнат на перемену прятались три учителя. Поскольку Аркадию не захотелось заходить в учительскую, чтобы не видеть строгую даму, он вышел на улицу под мелкий, но холодный дождь. Он довольно быстро вымок в шерстяном свитере.
Из школы вышла Оливи, завернувшаяся в плащ. Увидев, что Аркадий старательно выжимает рукава, она спросила:
—Что же ты не зайдёшь? Замёрз, наверное?
—Нет, не очень. Я просто боюсь, что меня там просто затопчут.
—Да, перемена — не лучшее время, когда стоит посещать школу. У вас на Земле, наверное, всё гораздо лучше.
—Ага! У нас коридор больше и тело успевает развить гораздо большую скорость, пока летит из одного конца коридора в другой, — засмеялся Аркадий. — Это нормально, когда дети бесятся и шумят. Хуже когда они затихают: значит, что-то уже натворили. Знаю по опыту старосты класса. Если всё нормально, то в классе шум и гам, а если что-то не то, то там либо тишина, либо шепчутся.
—Ты прав, — улыбнулась Оливи. — Как-то у меня в классе все было тихо. Я уж думала, что поумнели, оказалось, разбили окно. Правда там, где я училась, всё было тихо и степенно с соблюдением правил этикета. Может, это и хорошо, но, когда я смотрю на них, то понимаю, сколько я потеряла радостей. Им очень весело, а у нас не было даже шутников. Смеяться только если пошутил герцог, хотя частенько было совсем не смешно. В некоторой степени я даже завидую им, тоже хочется поиграть и побегать.
—Не завидую, — вздохнул Аркадий. — В этом мне повезло немного больше. В начальной школе мы что только не делали: и тряпками бросались, и ластиками в теннис играли, и гонки на воображаемых машинах устраивали, и из трубок плевали бумагой, а уж какие авиашоу устраивали из бумажных самолётиков! Знаешь, я даже заскучал по школе.
—Весёлая же у вас жизнь была!
—Почему была?! — возмутился Аркадий. — Вот придёт зима, так мы и на лыжах в лес сходим, и в снежки поиграем. Если ты не против.
—Ты прямо как ребёнок! — засмеялась Оливи. — Но я тоже не против.
—В каждом есть не6много детства и это очень хорошо. Даже в учителях остаётся детское, но они очень часто это прячут, или вообще стыдятся. Но ребёнок — это не безответственный субъект и недоросток. Это состояние души, когда можешь шутить, получать удовольствие от всякой мелочи и валять дурака.
—Значит, я тоже ребёнок. Я всегда радуюсь всякой мелочи: птичкам, солнышку, воде, книжке… Да много чему, — улыбнулась Оливи. — Ну всё, кажется мне пора. Иди-ка ты домой, а то простудишься. Да, ты ещё просил принести книгу, где есть что-то про Кристалл Атлантов. Зайди, я тебе дам.
Аркадий вернулся домой промокший до нитки. Растопив печку, он примостился на лавку, прижавшись спиной к тёплой печи, и положил на колени тетрадку, а книгу перед собой. Он собирался законспектировать всё, что ему потребуется. Раскрыв книгу на заложенной странице он прочитал:

Кристалл Атлантов. Мощный телепортант, способный переместить более тысячи тонн на расстояние более десяти миллионов световых лет. Им воспользовались Атланты при перемещении с Земли на Атлантиду. Состав материала и информация о используемой им энергии утеряны, как и сам Кристалл. А так же в некоторых ненадёжных источниках говориться, что Кристалл обладает не только свойствами телепортанта.

Это было всё, что написано печатным шрифтом. Но было написано ещё что-то. Довольно мелким почерком, карандашом на полях были написаны слова:

Это не всё. Стр. 900 М.П.Ж.
Аркадий едва не уронил чернильницу. Значит, не одного его интересовала эта проблема. Но его смутило не только это, но и что-то ещё. Он решил открыть страницу 900. Но это была не страница, а форзац, испещрённый теми же буквами. Аркадий вдруг понял, что его смутило: написано было на русском языке.

Кристалл Атлантов — универсальный источник энергии, созданный Атлантами для перемещения в пространстве на огромные расстояния. Позже служил средством связи между Атлантидой и Землёй. Использует тепловую, световую, механическую, электрическую и положительную психическую энергии. Излучает любой тип, кроме психической в десять раз больше, чем поглащённая. Существовал в двух экземплярах: на Атлантиде и на Земле. После землетрясения на Земле тот, что был там, утонул вместе с островом Атлантида, а вторая часть тоже исчезла. Известно только что от него были отколото три куска. Одна из легенд говорит о том, что части можно соединить и один из кусков кристалла находится на Земле.
Где третий кусок?
После взрыва может стать послушным какой-либо группе или типу людей. Возможно, и одному человеку, который сможет его собрать.
Чуть ниже в углу короткая торопливая фраза:
Второй кусок. Земля. Россия. Город…
Петля буквы д уползала за пределы страницы, словно человека в этот момент дёрнули за руку. На этом записи неизвестного заканчивались. Аркадий пожалел, что у него нет фотоаппарата, поскольку любая закорючка могла ему что-то подсказать. Он ещё раз пролистал книжку, надеясь, что М.П.Ж. Оставил ещё какие-то подсказки. Оказалось, что был только ещё один рисунок, представляющий собой хорошо огранённый алмаз, от которого отходили лучики. Аркадий старательно перерисовал это в тетрадь. Всё до последней чёрточки.
Оливи вернулась домой из школы и, положив тетрадки на стол, повернулась к Аркадию. Он сидел и рассматривал рисунок.
—Что-нибудь нашёл? — спросила она.
—Нашёл. Кто такой М.П.Ж.? — спросил он.
Оливи задумчиво посмотрела в окно.
—Я не знаю такого. А что?
—Он знает о Кристалле гораздо больше составителя этой энциклопедии, он хорошо знает русский язык, и он был на Земле не больше чем двадцать лет назад, — сказал он.
—Почему ты так думаешь? — удивилась Оливи.
—Россия стала существовать как страна в 1991 году, когда развалился Советский Союз. В крайнем случае было бы написана аббревиатура СССР, а если бы имели ввиду республику, то Р.С. Ф. С. Р. Короче сказать, во времена Платона, то есть того времени, когда связь с Атлантидой была крепкой, дай бог была Русь, и то в зачаточном состоянии… Хотя, может быть, я и не прав…
—Почему?
—Тут не дописано название города, а последние слова написаны второпях. Значит, кто-то занимался этой проблемой, но не закончил. Узнать бы, чья это была книга… — Аркадий погрузился в размышления. Он долго молчал, а потом начал размышлять вслух.
—Итак, есть некий человек, имеющий инициалы М.П.Ж. Что мы о нём знаем? Первое: он знает о Кристалле Атлантов больше, чем составитель этой энциклопедии. Второе: Он очень интересовался этим Кристаллом. Третье: Записывал в эту книгу свои размышления, или их итоги. Эти размышления были проработаны не сразу, а постепенно. Последние два абзаца написаны явно позже. Четвёртое: С ним что-то случилось, поэтому он не написал название города. Пятое: (чуть не забыл) он хорошо знает русский язык. Шестое: он был на Земле, или имел с ней связь. Кажется, всё…
—Ты говоришь «инициалы». Я не понимаю, что это значит, — сказала Оливи.
—Инициалы — это сокращение имени, фамилии и отчества до одной буквы, — сказал Аркадий. — У меня, например, А. П. М. — Аркадий Павлович Мухин.
—Интересно. У нас только у дворян есть второе имя. Обычно называют свое имя и имя родоначальника, — задумчиво сказал Оливи. — А уж чтобы сокращали до букв, я вообще не слышала. Иногда для сокращения при подписании писем используют родовой герб или рисунок. Знаю, что некоторые для маскировки писали название животного. А до букв точно не сокращали!
Аркадий подскочил. Его как обухом по голове ударили.
—Что? Так он вообще мог родиться не здесь, а на Земле?
—Я ничего не хочу сказать. Меня просто удивило то, что человек назвал не имя, а три буквы.
—Так, если у вас считается ненормальным сокращения, значит, он мог не только побывать на Земле, но и изучить её историю и культуру. Или даже больше: он родился на Земле, даже конкретнее: в России! — Аркадий стал нарезать круги по комнате. — То есть, я вполне могу оказаться не единственным, кто влип так же! Оливи! Я вспомнил! — он посмотрел на девушку. Она сидела на лавке и внимательно смотрела на Аркадия. — Алёнка вытащила из кармана ещё один кусок Кристалла Атлантов! То есть, два куска уже есть у герцога. Но где же тогда третий? Надо срочно найти этого человека! Он знает где третий!
—Или не знает, — сказала Оливи.
—Как?
—Сам подумай. Смотри: он задаёт вопрос: «Где третий?» То есть, он знал, где один: на Земле. Знал ещё где второй, но не знал где третий. С этим М. П. Ж. что-то произошло. То есть: первый кусок мог оказаться у него, а потом у герцога… Второй был на Земле, то есть теперь тоже у Герцога.
Аркадий посмотрел на Оливи. Та сидела водила пальцем по строчкам книги.
— «… может стать послушным какой либо группе или типу людей. А, возможно, и одному человеку, который сможет его собрать», — прочитала она. — Кажется, я начинаю понимать, зачем он нужен.
—Телепортант и универсальный источник энергии! Просто мечта человечества. Собирает всё что угодно, выделить может тоже всё, что угодно, в десятикратном размере! Это противоречит законам физики! Энергия никуда не исчезает и не может ниоткуда появиться! Может он даже имеет связь с чем-то ещё, что неизвестно науке! Но я бы тоже не отказался от такой штуковины. Всегда мечтал путешествовать, а тут, представляешь: захотел и ты уже на Байкале, в Египте или у Большого Каньона! Однако, я не думаю, что герцогу он нужен для путешествий. Я надеюсь, третий кусок он найдёт не скоро.
Аркадий был ужасно взволнован, он стоял посреди комнаты и крутил в руках перо. Вся футболка была уже в чернилах, но он этого не замечал. Его мысли находились совсем в другом месте. Они уже искали Кристалл Атлантов. Вдруг он посмотрел на Оливи. Девушка сидела за столом перед книгой. Брови у неё были сосредоточенно сдвинуты, одной рукой она водила по книге, а другой теребила прядь волос. Аркадий отвлёкся от Кристалла, любуясь своей подругой.
—Аркадий, надо найти Кристалл раньше герцога! — вдруг сказали Оливи. Она сказала это тихо, спокойно, но так, что Аркадий понял, что она абсолютно уверена в своих словах.
—Ты читаешь мои мысли, — сказал он. — Кристалл действительно нужно отыскать и не позволить герцогу до него добраться, но у нас нет ни одной подсказки. Конечно, кроме М. П. Ж., но мы понятия не имеем кто он такой. Так что придётся тыкаться куда попало, как слепым котятам.
—Всё равно нам придётся это сделать, — всё так же сказала Оливи. — Можно перерыть всю библиотеку нашей школы, может, ещё что-нибудь найдётся? А там может, прибавиться шансов найти третий кусок Кристалла.
—Но до весны можно только рыться в библиотеке. Больше ничего просто не получиться, — задумчиво сказал Аркадий.
—А весной пойдём на поиски по списку возможных мест, который составим за зиму, — продолжила за него девушка.
—Оливи, ты упомянула глаголы во множественном числе, — заметил Аркадий. — Ты хочешь сказать, что мы пойдём вместе?
Девушка кивнула. Аркадий уронил ручку на пол. В глазах подруги была такая решимость, что сомневаться, что она говорит совершенно серьёзно, он просто не мог.
— Оливи, ты понимаешь, что это такое? — спросил Аркадий. — Этот поход будет серьёзный, который явно займёт не один день. Да что там не один день! Не меньше месяца, и то если повезёт, и мы сможем достать какую-нибудь животину, на которой сможем передвигаться. И ещё будем достаточно точно знать, где находится Кристалл. А что уж говорить об опасностях, предстоящих нам! Не дай Бог герцог прознает, что у него появились соперники! Тогда нам придётся не просто бегать чуть ли не по всей планете как оглашенным, но и прятаться от воинов герцога. Это означает, что наши жизни будут постоянно висеть на волоске. Это будет очень трудно!
— Я это понимаю, — сказала Оливи. — Я всё очень хорошо понимаю. Но что ты тогда предлагаешь? Чтобы ты отправился один?
—Так будет лучше, — нерешительно сказал Аркадий.
—Лучше! — вскрикнула Оливи, вставая со стула. — Ну да, может, я дома буду и в большей безопасности, но я не смогу сидеть на одном месте, пока ты носишься по свету и ежедневно подвергаешь свою жизнь опасности! Ты оставишь меня одну?
—Но я вернусь, — неуверенно сказал мальчик.
—Ты в этом уверен? — твёрдо спросила она.
Аркадий замялся. В этом он был уверен меньше всего. Мало ли что может случиться. Вдруг он вспомнил женщину, которая уговаривала Оливи выйти замуж за сына купца. Нет, оставлять её одну точно нельзя. Но и брать с собой опасно.
—Вот видишь! Ты не уверен, — сказала девушка. — Аркадий, я не боюсь того, что может случиться с нами. Я боюсь снова остаться одна.
В её глазах появился тревожный блеск.
—Я не хочу оставлять тебя одну, но и не могу решиться взять тебя в поход, — сказал Аркадий. — Я понимаю, что и то и другое опасно. Но и, как говорил наш физрук: «Хуже того, что ты идёшь в поход один, может быть только то, что с тобой человек, которому ты не веришь». А я тебе, Оливи, бесконечно верю. Знаешь что, давай доживём до весны, всё рассчитаем, а потом решим, в каком составе пойдём.
—Знаешь, Аркадий, я бы тебе доверила свою жизнь. Именно поэтому я и хочу идти с тобой, — сказала Оливи.
Аркадий замер, глядя на подругу.
—Доверие, — повторил он. — «Доверие — самое ценное, что может получить человек от другого человека». Не помню, кто это сказал. Кто-то из знакомых. Так что, Оливи, мы получили это самое ценное. Теперь я совсем не могу оставить тебя здесь. Мы пойдём вместе.
Оливи подпрыгнула. В её глазах появился восторг, она быстро обняла Аркадия, поцеловала его в щёку и, перепрыгнув через порог, забежала в свою комнату.
Вконец опешивший Аркадий сел на пол.

Следующее утро было таким же холодным и серым, как и предыдущее, только поднялся ужасный ветер, завывающий в трубах. Он носил по улицам листву, бросая её в окна домов.
Аркадий сидел за столом в тесной библиотеке и листал очередную книгу по истории Атлантиды. Рядом лежала тетрадь с переписанными дословно заметками М.П.Ж., перо и чернильница. Аркадий не нашёл ничего нового. Особенно тщательно он просматривал форзацы и поля книг, начальный период истории, связанный с Кристаллом Атлантов. Но, похоже, никто не знал больше, чем М.П.Ж. Ещё больше хотелось узнать кто это такой.
—Вы сидите здесь уже почти три часа. Можно у вас узнать, что вы ищите? — спросила библиотекарша. Она была очень худой и высокой женщиной, словно специально приспособленной к узким проходам между шкафами, а довольно высокий рост позволял доставить книги с высоких полок. Волосы у неё были тёмные и завязаны на затылке тёмной лентой. Того же цвета было и мешковатое платье чуть ниже колена, перетянутое на поясе поясом.
—Что? Уже три часа? — удивился Аркадий.
—Да. Почти три. Так что вы ищите?
—Я пытаюсь узнать побольше о Кристалле Атлантов. Просто потому что это интересный предмет, — ответил Аркадий. — Может, вы знаете, где собрано побольше информации? В истории буквально крупицы, притом всё то, что я уже знаю.
Женщина задумалась. Она долго смотрела на Аркадия, потом на потолок, а потом на стол.
—Это надо искать, — сказала она. — Притом не только искать, но и просеивать информацию. О нём очень много придумано… Что ж, я могу тебе дать всё, что есть к завтрашнему дню, но уж с тем, что нужно отсеять, сам разбирайся.
Аркадий, конечно, был рад любой помощи, но всё же просто так загружать даму? Он пообещал себе когда-нибудь ей обязательно помочь.
Аркадий просидел ещё целый час, когда пришла Оливи. Она приоткрыла дверь и спросила у библиотекарши:
—Здравствуй, Аркадий здесь?
—Здесь он, уже четыре часа как здесь. Так это и есть твой брат, о котором так много болтают?
—Да, — кивнула Оливи.
—Что-то вы не очень похожи, — прищурилась библиотекарша. Они уже протиснулись к столу, за которым сидел Аркадий.
—У меня доминантные гены, а у неё рецессивные, вот и не похожи, — нашёлся Аркадий.
Библиотекарша посмотрела на него, как на психа.
—Оливи, у вас с генетикой разобрались? — уточнил Аркадий. Девушка покачала головой. — Тогда, не грузитесь, пожалуйста. Просто брат и сестра не всегда похожи, вот и всё.
—Я всё равно не верю, что вы хоть какие-нибудь родственники. Уж больно вы не похожи, — прищурилась библиотекарша. — Да и говоришь ты какие-то странные слова. И почему «у вас»? Ты что иностранец? Так нет, на Атлантиде единый язык. Так объясни, что это значит?
Оливи и Аркадий переглянулись. Похоже, уже никто не верит, что они брат и сестра. И какова же будет новая версия? Можно, конечно, и сказать правду, что они друзья, но кто поверит?
—Мы друзья, — сказала Оливи.
—Ну, пока поверим. На кой чёрт тебе этот Кристалл сдался? — спросила женщина.
—Да так, любопытство замучило, — пожал плечами Аркадий.
—А ты знаешь, что может быть за любопытство?
—О! И не спрашивай! Уж я-то знаю, что бывает за любопытство. Можно получить по куполу, а можно и хуже. Так что я уже знаю, что мне грозит.
—Ладно. Раз знаешь, то делай что хочешь, — мотнула головой библиотекарша. — Один чёрт в библиотеке ошивается три человека в неделю, а книги сюда свозят со всех окрестных деревень только потому, что их девать некуда.
Аркадий вспомнил про М.П.Ж. и повернулся к Оливи. Та кивнула.
—А у вас есть записи, откуда пришли книги? — спросил он.
—Конечно! — воскликнула она. —Каждую книгу записывают в список. Когда пришла и откуда.
—А вы бы не могли ответить, откуда пришла эта книга? — с замиранием сердца спросил Аркадий, показывая на энциклопедию с пометками М.П.Ж.. У него уже возникло ощущение, что он сейчас узнает.
—А это я и так помню. Я её нашла в лесу, когда ходила за ягодами, — сказала женщина.
Аркадий чуть не треснул по столу от досады. Опять облом! Ну сколько можно!
—Жаль, — вздохнула Оливи. — Аркадий, пойдём домой.
По дороге домой Аркадий сказал Оливи, что ничего не нашёл.
—Это не очень хорошо, — сказала Оливи. — Но, если Элина согласилась тебе помочь, то всё, что есть в библиотеке, она тебе отдаст. Она очень увлечённый человек, поэтому и сидит в библиотеке. А книжки очень бережёт. Честно сказать, я её понимаю. Но, когда я приехала сюда, я отдела ей все свои книги. Не справедливо, если только я буду их читать.
—Мне нравится эта дама, — признался Аркадий. —Умная и с чувством юмора. Наверняка где-то училась.
—Я не знаю почти ничего о её прошлом, — призналась Оливи. — Только знаю, что она умеет гадать на картах. Это большая редкость.
—Она тебе гадала? — полюбопытствовал Аркадий.
—Да.
—И как?
Оливи смутилась. Они уже заходили в дом.
—Много интересного нагадала. Будущее слишком быстро меняется, но прошлое она правильно узнала, хотя я ей ни слова не говорила.
—Да, будущее зависит слишком от многих обстоятельств. Каждый наш шаг может изменить что-то в будущем, — задумчиво сказал Аркадий.
Оливи засмеялась, открывая дверь.
—То есть будущее зависит от случайности?
—Не только. От нашего выбора.
—А пример?
Аркадий почесал затылок.
—Ну, когда я нашёл камень, я сначала думал: подобрать или нет. А когда подобрал, думал, как с ним поступить. Если бы не подобрал, то никогда бы не оказался на Атлантиде. Если бы не обратился к Алёнке, то, наверное, тоже не попал бы. Если бы отдал камень воинам герцога, то оказался бы либо на кладбище, либо дома. Если бы не поверил Алёнке… Э-э-э… Тогда не знаю, что бы было. В общем, история сослагательного наклонения не знает.
Оливи зашла на кухню, внимательно слушая Аркадия.
—Но и не всё от выбора, — сказала она с кухни. — Я не выбирала, ронять мне платок, или нет. Это была случайность.
—Иногда мне кажется, что случайность — это какая-то ещё не рассчитанная закономерность. Как ни крути, а все случайности кончаются тем, что всё меняется. Наверняка ими кто-то управляет, — задумчиво произнёс Аркадий, а потом подумал: «Если узнаю, благодаря кому произошли те случайности, из-за которых я встретил Оливи, то скажу ему спасибо».
Оливи вышла с кухни и, сев за стол, заметила.
—То есть ты думаешь, что есть некто, кто знает, или предполагает будущее?
—Конечно, есть! Иначе бы был такой бардак! Но всё равно и от человека многое зависит.
—Но не всё.
—Не всё, но очень многое. В какой-то ситуации у нас есть две дороги, из которых мы выбираем, однако не всегда это осознаём.
Оливи задумчиво посмотрела в окно.
—То есть, если бы мы сделали что-то другое, пошли в другую сторону, то всё могло быть и по-другому? Но по-другому не получается. Иногда я даже не знаю, что заставляет меня что-то делать. Нет, не могу сказать, чтобы контролировали каждый шаг, но иногда, словно что-то толкает. Не пойму что это. Иногда какое-то тепло, но иногда и холод. Не сильный, но какой-то предупреждающий. Тепло меня подтолкнуло открыть тебе дверь, а холод предостерегает от ответа на эти дурацкие письма. Меня ведёт не случайность, а что-то другое, но обижаться не стоит, ведь всё так, как надо.
Аркадий замолк. Видно, Оливи ощущала своего проводника лучше, чем он сам. Его проводником в жизни стали книги и друзья, которые ходили с ним в походы, но, со временем, они разбежались. Как попутчики в поезде, они вышли один за другим из вагона и исчезли. Аркадий сам не мог понять, сошёл он с этого поезда, или нет? Скорей сошёл. И даже знал точно эту минуту. Минуту, когда он подобрал камень. Жизнь его перевернулась. Он и раньше всегда отвечал за свои слова и поступки, но сейчас ответственность стала сильнее. Он не мог сказать, что направило его на эту дорогу, но сходить с неё уже было нельзя. Тем более он пообещал себе отыскать Кристалл Атлантов, чтобы он ни в коем случае не достался герцогу.
—Да, всё так, как надо, — согласился Аркадий. — Лично я не сделал ничего такого, чтобы жалеть об этом. И впредь буду поступать так же.
—Ты любишь философствовать? — вдруг спросила Оливи.
—Да.
—Это мне нравится. Ты умеешь, и быть философом, и делать что-то руками. Это здорово.
—А ты тоже любишь философию?
—Не знаю точно, но довольно много думала о том, почему со мной происходит всё это, почему именно со мной, — пожала плечами девушка. — Похоже, что тоже люблю.