Что самое страшное для человека или зверя? Голод? Боль? Или лишиться свободы? А если всё вместе? Я уже несколько дней жил в подземном городе. Поганее места я в жизни не видел. Что сказать? Канализация!
Еды здесь катастрофически не хватало. Практически всё что ползало и бегало, шло в миску с похлёбкой. Вы ели когда-нибудь крыс? А лягушек? Скажу не так уж плохо, особенно когда желудок от голода липнет к позвоночнику. Но мясом нас раадоры редко баловали. Крысы были слишком хитры, чтобы их поймать голыми руками. Да если и поймаешь, то уверен ли что она не больна чумой или бешенством? Так что в большинстве мы ели кашеобразные отвары из краденых продуктов. Две трети таких похлёбок состояло из воды, вместо круп добавляли всё что угодно. Мякиш из плесневелого хлеба, реже кукурузная крупа, ещё какие-то грибы, собранные в тоннелях.
Но хуже, наверное, было не видеть солнца. Целые сутки тьма и мрак подземных тоннелей. Даже волк в клетке сквозь прутья видит закат и рассвет. А у нас и свежий ветерок - грёза сновидений. Всюду стояло кошмарное зловоние, от которого кружилась голова. За долгие часы пребывания в Логове я истосковался по зимнему морозу, по солнцу в небе, по свежему ветру…
Страшнее только было бездействие. Сидеть часы, дни в гнетущем ожидании. Чего? Вот уж вопрос! Салитар, главный виновник всех проблем, исчез и связаться с нами не спешил. Сдавалось мне, что если некромант не сгинул, то отсиживался где-нибудь в столице. Мне так и представлялся какая-нибудь хибара на окраине города, камин с огнём, Салитар в кресле с книгой на руках.… Тьфу! Гнида! Хоть бы озаботился своей возлюбленной!
За долгое время пребывания в Логове Ранит стала чахнут, как цветок в подземелье. Даже мне стало её жаль. Девушка действительно не заслуживала такой участи. Из всех нас она была самое безвинное существо. Ведь если Ловцы ввязались в эту грязь из-за денег, а я из-за страха перед смертью (не будем отрицать очевидного!), то несчастная была всего лишь жертвой девичьей любви. И в кого? В некроманта! И если до какого-то определенного момента она жила в коконе из романтических иллюзий, то день в «Благом Дворе» всё перевернул в её жизни.
Она по-прежнему любила. Этого нельзя было отрицать. Это было видно в её глазах, слышно в её словах. Мне даже тоскливо стало. Разве заслуживает такой… такой ублюдок такой чистой, искренней любви? А ведь Ранит любила. И кто говорит, что женщина не умеет, любит? Наверное, это единственное, что они способно делать лучше мужчин. Девушка уже знала правду и видела своего любовника в истинном свете. Она его боялась, она ненавидела тьму в его душе. Наверное, поэтому и стала болеть. Чахнуть, гнить и исчезать прямо на глазах. Шаманка раадоров пыталась помочь бедняге. Давала какие-то травы, лекарственные настои. Но и сама признала, что такое лечение бесполезно.
- Чахнет она не в теле, - шепнула мне как-то старуха. – Чахнет в уме. Тут уж даже нектар, поднесенный богами, не исцелит сломленный дух.
- Так жалко же её, - встряла Тайра. – Она же сгубит себя!
- Может и сгубит, - холодно ответила шаманка. – А что толку ей травы пить? У меня детишки в лихорадке лежат от дрянного воздуха, а я чаи трачу на то, что склеить нельзя. Кому оно надо?
И вправду. Кому? Но я всё ещё надеялся выпутаться из этого ада. Сидеть без дела мне претило. Не то, что я чувствовал себя этаким героем, обязанным спасти всех живущих на земле. Я просто боялся. А лучшего лекарства против страха, как действие я ещё не знал. Так что едва шаманка открыла передо мной двери, сказав, что дальше моя рана затянется сама, то я с большим удовольствием покинул старуху. Её общество меня ужасно тяготило. И не то чтобы меня пугало её сумасшествие. Я стал чувствовать на себе пристальный, изучающий взгляд шаманки и понял, что она знает о моём обязательстве перед Салитаром. Старуха просто видит на мне печать смерти.
Но что делать, за что браться я так и не понимал. Ведь я плохо понимал всё происходящее. Конечно, что-то мне было дано уразуметь. Я догадывался, что в столице происходит тайный переворот. Что Храм снова делает бросок змеёй в сторону короны. И на этот раз Радорм с храмовниками очень близки к цели. Но что именно они хотели? Захватить власть? Устроить революцию в политическом строе? Свергнуть юного монарха? Хотя последнее маловероятно. Если бы Радорм хотел убить Маркуса, то давно бы это сделал. Но и с коронацией не спешил.
И причём здесь Салитар? Я догадывался, что открытие некроманта не маловажно для Храма. Но что такое отыскал некромант? Что такое Врата Мёртвых? Можно ли это понимать в переносном смысле или… в буквальном?
Слишком много вопросов. Я надеялся, что ответ могут дать старые учебники Ловцов. Обычный комплект очень редких и дорогих книг ученика из шести томов. Когда-то у меня был такой же. Но после смерти Каладриуса я оставил свои книги в доме на Жемчужном Побережье. Теперь я едва ли когда-нибудь увижу их. Так что когда у меня будет свой ученик, то придётся искать новые. У Тео и Лилит тоже было искать бессмысленно. Оставался Алан. Но все его вещи, как и наши, остались в «Благом Дворе». Нужно было достать их. Любой ценой.
О своей идее я Сагерту не рассказал. Побоялся, что наставник за ученика мне голову открутит. В принципе на его месте я бы сделал тоже самое, посмей кто-нибудь руками моего ученика обстряпывать свои грязные делишки. Так что приходилось быть осторожным. Я не хотел смерти Алана. Он мне нравился. Мальчишка чем-то напоминал меня в далёкие годы собственного детства. Если бы он умер по моей вине, то я.… Не знаю, чтобы я сделал. Потому старался Алана не выпускать из Логова и действовал через его приятелей.
Конечно, это был метод не менее подлый. Использовать подростков-раадоров в качестве своих лазутчиков это последнее дело. Но если нет выхода? Из всей шпаны я выбрал двоих более-менее ловких. Парнишку по имени Светлозар и его младшего брата Яросвета. Оба умели превращаться в лис, оба были не по возрасту умны и быстры, и я надеялся, что кто-кто, а они сумеют достать книги.
Но первая их вылазка закончилась неудачей. Детей чуть не поймала у канализационного люка стража и, обратившись, они едва спались в тёмных тоннелях. После об этом промахе двое парнишек рассказывали со смехом, задорно подначивая друг друга и дразня за трусость. Я же улыбался в ответ, а внутри чувствовал себя крысой.
«Ты играешь с огнём», - шептал мне мой внутренний голос. – «Что сделает с тобой Насаак, узнай, что ты творишь за его спиной?»
Думать мне об этом не хотелось. Едва я покинул шаманку, как имел неприятное знакомство с Отцом Рода. Скажу, Насаак был ещё тот раадор. Высокий, широкий в плечах он больше походил на какого-нибудь северянина, нежели на сына своего племени. Лет ему чуть больше тридцати пяти, а в чёрную гриву волос уже вплелась седина. Левая сторона лица покрыта едва зарубцевавшимися ожогами. Подарок одного огненного мага. Насаак не без злорадства рассказывал, как обратившись в волка, вырвал у своего обидчика кадык. Правда, за это пришлось поплатиться левым глазом, но Отец Рода был уверен, что это равный обмен.
Сами догадываетесь, каков может быть у такого раадора нрав. Даже случайно человеком назвать его язык не поворачивается. Если раадоры по внешности и поведению копия людей, то Насаак полная противоположность. Его дикие, волчьи повадки, холодный, настороженный взгляд зверя, резкие, отрывистые движения, хриплый, лающий голос.… Даже в одном помещение находиться с ним было трудно. Но он был весьма не глуп. Очень даже не глуп. Если бы не его звериное недоверие и острая нелюбовь к другим расам, то Насаак был бы прекрасным лидером.
Но сдавалось мне, что Отец Рода о чём-то всё-таки подозревает. На шестой или седьмой день он пригласил всех Ловцов в свою хижину под главным мостом. Так сказать на ужин. Ужин действительно состоялся и весьма не бедный по меркам Логова. Подали фаршированную змею и копчёную рыбу. После поедания кашеобразной жижи было приятно попробовать хоть такого мяса, и наша компания с жадностью набросилась на предложенное угощение.
Надев на себя личину гостеприимного хозяина, Насаак принялся кружить вокруг да около, подгоняя двух девушек, взятых им под опеку в городе. Те робко сновали вокруг стола, меняя блюда и наполняя деревянные кубки клюквенным компотом. Вино или пиво здесь было небывалой роскошью.
- Так значит, вас нанял некромант? - мёл хвостом Отец Рода, сидя во главе стола и мрачно поглядывая на всех по очереди.
- Да, - кивнул Сагерт. В отсутствие Салитара как самый старший из нас он взял на себя командование. Впрочем, я был не против.
- Ясно-ясно, - кивнул Насаак, знаком велев одной из девушек подлить ещё компота. – А некромант значит, на ножах с Храмом был? Отчего напомните?
- О, Сакрум, хватит прикидываться, - взвинтилась Тайра, сидевшая от меня по левую руку. – Мы же уже рассказывали и не раз! Салитар сделал большое открытие в области магии, и это открытие украли храмовники. И ныне некромант хочет вернуть то, что принадлежит ему. Не больше, не меньше.
Насаак холодно взглянул на Тайру. Как и всякий раадор он плохо относился к женщинам-воинам и ныне плохо скрывал свою брюзгливость по отношению к наёмнице. Тайра это чувствовала и как всегда, держась своего обычая, лезла на нож. Ну что за баба, а?
- Я вот что переспрашиваю, - медленно заговорил Насаак, по-волчьи склонив голову к плечу. – Дело в том, что уже не раз нам рассказывали все те, кто вырвался из лап магов Храма о странных событиях в подполах святого алтаря.
За столом повисла тишина. Шептавшиеся о чём-то до этого Тео и Лилит оторвали друг от друга взгляд и внимательно посмотрели в сторону Насаака, Сагерт отложил в сторону вилку, Тайра нахмурилась, Алан подался вперёд. Даже безвольная Ранит слабо шевельнулась и оторвала свой потускневший взгляд от тарелки.
- Вы говорите… об экспериментах? – осторожно спросила Тайра. Насаак дёрнул плечом, словно стряхивая с себя враждебную руку.
- Не знаю, о каких экспериментах, - глухо прорычал он, недобро поглядывая на наёмницу здоровым глазом. – Но слухи разные ходят. В частности о страшных истязаниях нашего народа. Вот, например, взять рассказ одного мальчика. Ребёнка, ещё не посвятившего свою душу наставнику-зверю. Ему всего чуть больше десяти лет было…
- Было? – хрипло переспросил Алан. Насаак бросил на ученика колючий взгляд. От возмущения у него даже распахнулся слепой глаз, демонстрируя уродливое бельмо.
- Он умер, - надтреснутым голосом ответил Отец Рода. – Даже шаманка не смогла вытащить его душу из тьмы. Малыш… Бедняга так намучался. Так настрадался!
- Но что он рассказал? – спросила Тайра. Она дрожала от волнения. Я понял, что она сейчас думает о своём брате. Ведь если он попал в руки Храмовников, то его, возможно, ждала такая же судьба.
- О, - процедил Насаак. – Он рассказал о решётках, за которым его держали. Там было много подобных ему. И главное только те раадоры, что не посвятили свою душу зверю! Что ещё совсем юны, что не имею своих когтей и клыков! Маленькие мальчики и девочки… Их держали за решёткой долгие дни, кормя лишь, чтобы они не умерли от изнеможения. Водили в тёмные залы, где снимали одежды и проделывали своим ритуалы, как последние… как последние ведьмы!
Насаак схватил нож и вонзил его в тушу змеи. Все невольно вздрогнули, а я мысленно вознёс хвалу духам за то, что пострадала только змея. Отец Рода тем временем продолжал, слепо глядя куда-то перед собой.
- Бедный мальчишка. Бедный детёныш! Он так многое видел. Он рассказывал о странных книгах и рукописях, о чёрных, мрачных ритуалах. И о каменной арке, подобной вратам!
Я вздрогнул. Врата? Бросил быстрый взгляд в сторону Алана, умоляя, чтобы ученик Сагерта ничем не выдал себя. Он был безмятежен. Молодец, морской волк. Хорошо выучил своего ученика!
- Врата? – переспросил тихо Тео. – Магические или…
- Откуда я знаю? – с болью спросил Насаак. – Магические или какая-то новая ересь храмовников? Может старой веры им ныне недостаточно? Может священные писания уже не могут насытить возмущения народа поборами Храма и не могут защитить от негодования дворян? Может этот светлый Радорм решил сыграть в новую игру? Я не знаю. Я знаю только то, что в тюрьмах, в подвалах этого так называемого святилища находятся наши дети! Что их родители горели на кострах, что их старших братьев и сестёр вешали и линчевали прилюдно. А они, совсем юные, не избравшие своей звериной личины, чтобы спрятаться от этого дикого, злобного мира в тени могучего покровителя вянут нераскрывшимися цветами в гнилой земле!
- Так вот почему вы не уходите, - тихо прошептал я, начиная понимать. – Вы хотите освободить их…
- Освободить? – переспросил Насаак, внимательно посмотрев на меня. – Да. Мы хотим вернуть то, что у нас украли. Мы, раадоры, знаем цену родной крови. Все те, кто ныне прибывают в Логове не просто беженцы. Это близкие или дальние родственники всех тех, кто ждёт, не дождётся помощи во тьме светлого Храма!
- Тогда почему вы всё ещё здесь? – ошарашено спросила Тайра. – Почему не дерётесь на улицах за своих детей?
- А почему ты не дерёшься за своего брата? – едко спросил Насаак, вскочив на ноги. – И не делай такое удивлённое лицо. Я знаю, что он там. Я слышал ваши разговоры! Почему ты не машешь мечом на улице и не льёшь свою кровь? Почему сидишь здесь? А? Молчишь? Вот то-то! Ты ведь знаешь, что едва приблизишься к Храму, как маги убьют тебя. Превратят в горстку пепла! Так чем мы лучше? Думаешь нас много? Да! Нас много! Мы можем обратиться в целый лес. Дикие барсы и медведи, пумы и рыси заполонят эти улицы. Мы будем убивать, мы будем рвать когтями, и грызть зубами, вырывая сердца из груди наших врагов. Но что это даст? Мы сильны, но наша сила в наших телах. Супротив одного мага мы ничто. Огонь и молния, призванная защищать правду Сакрума победят во имя его лжи! Да… Мы можем полечь на пороге Храма. Умереть все. Но что это даст? Мы только лишим своих детей последней надежды на освобождение.
Насаак прерывисто вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Затем заговорил более спокойно, поглядывая на нас своим здоровым глазом.
- Но сейчас всё чуточку иначе. В наше Логово пришли вы. Маги. Вас не так много, но вы уже сила. Вы кость в горле Храма. Вас ищут….
Отец Рода сощурился.
- Вас боятся….
Его взгляд скользнул на миг по мне.
- Значит, вы действительно чего-то стоите. Так не хотите ли рискнуть? Совершить благородное дело и восстать против адского огня? Или будете отсиживаться здесь, как последние трусы?
- Вы… Вы просите нас о помощи? – изумлёно спросил Сагерт. Насаак резко дёрнулся, словно готовый обратиться в зверя и броситься на старого Ловца. Но потом смирёно опустил голову и хрипло произнёс.
- Да. Вы свидетели того, как грозный волк ложится к вашим ногам и просит хлеба! Я прошу вас о помощи. Я молю вас! Вы колдуны, в ваших руках есть сила Сакрума. Помогите нам и мы поможем вам скрыться от Храма. Это ведь лучше, чем всем гнить в катакомбах?
Тишина. Спустя некоторое время Сагерт заговорил, прежде внимательно посмотрев на каждого из нас, ожидая молчаливого согласия его решению. Нам не требовалось слов. Каждый и так знал, что может сделать. И что не может…
- Мне очень жаль, Насаак,- тихо сказал Сагерт. – Мы не маги. Мы Ловцы. Наша сила не поможет тебе ни в драке, ни в войне. Мы помогает душам умершим, Насаак. Но мы не в силах помочь живым.
Насаак вздрогнул, словно его ударили бичом по лицу. Сощурился, свирепо посмотрев на Сагерта.
- Убирайтесь, - тихо прошептал он. – Убирайтесь! Я даю вам три дня.… Три дня! Если к этому сроку вы не покинете Логово, то.… То пеняйте только на себя.
Сами понимаете, что после такого разговора окончание ужина было безрадостным. Едва убрали блюда со стола, как наша компания поспешила выместись прочь из покоев хозяина и затеряться в узких улочках крохотного города. Только Сагерт остался наедине с Отцом Рода. Я сообразил, что учитель Алана хочет поговорить с Насааком по душам и не стал ему мешать. Хочет обелить нас, пусть занимается этим. А для меня это отличный шанс поговорить с Аланом.
Мальчишку я поймал в закутке за складом у дома. Здесь хоронили ящики с едой, украденные с поверхности, бочки с рыбой и прочую снедь. Судя по всему, Алан меня уже ждал. Спрятавшись за фонарём, ученик Ловца о чём-то шептался с двумя молодыми раадорами. Я сразу узнал Светлозара и Яросвета. Ясно. Значит, ошивались здесь и ждали меня, пока я со своими «соратниками» трапезничал у Насаака.
- Ну? – я приблизился, предварительно оглядевшись по сторонам. Не хватало, чтобы меня поймали за руку, когда я высылаю детей раадоров на поверхность. Вот уж тут даже мастерство дипломатии Сагерта не спасёт!
- Здравствуйте, маг, - весело сказал Светлозар. – А мы вас ждали.
- Похвально, - я выдавил улыбку, стараясь держать самый непринужденный вид, какой только мог изобразить. А на душе скребли кошки. Лжец!
- Мы готовы, - встрял Яросвет. Скинул с костлявых плеч какой-то рюкзак и, покопавшись, извлёк мотки взлохмаченной верёвки, какие-то тряпки и разного рода воровские крючки. Как их? Забыл…Отмычки!
- На этот раз провала не будет, - быстро заговорил Светлозар. Несмотря на свои пятнадцать он был чуть ниже меня и белобрысый. Наверняка его мать спуталась когда-то с охотником севера. А вот брат чёрненький.
- Точно? – сдавленным голосом спросил я, стараясь смотреть мальчишке прямо в глаза. Как же это погано, Кеоран! Чем теперь ты лучше Салитара?
- Да, - ответил Светлозар. Даже имя у него было не раадорское. Точно отец северянин. Руку даю!
- Мы на этот раз хорошо подготовились. Изучили улицу, всё проверили и узнали. Эти ваши книги магические себе кладовщик прибрал. Стража не увидела в них особой ценности и позволила ему их скупить. Вот он сейчас их у себя и держит, покупателя ищет. Они у него в лавке, у крысы этой. Она на ночь запирается и собака там. Но что парочке хитрых лис собака, а?
- Поберегите хвосты, ребятки, - неуклюже пошутил я. – И не подымайте шума. Не спасётесь же потом…
- Да ладно. То, что в прошлый раз случилось, дурость наша была и только. На спор решили сыра украсть. Для сестры. А прохожий увидел, как мы обращаемся, и забил тревогу. Но мы ведь сбежали? Верно?
Яросвет звонко засмеялся.
- Да ты первым, Зар, и драпал! Только рыжий хвост и видели!
Брат цыкнул на младшего, и кисло улыбнулся мне, закатив глаза. Мол, что возьмёшь? Младшие ещё такое навыдумывают. Я заставил себя улыбнуться в ответ и хлопнул его по плечу.
- Ладно. Негоже болтать. Идите.
Светлозар хмыкнул и, прыгнув вперёд, обратился в тощего, рыжего лиса. Брат последовал его примеру, став точной копией старшего и оба скрылись в потёмках Логова. Я ещё долго смотрел им вслед, а затем тихо обратился к Алану.
- У них кто-то есть?
Алан дёрнул плечом, кусая губы.
- Да. Мать и сестра… Мать с ума сошла, как отца на костре пожгли, а сестра вся больная лежит. Шаманка говорила, что воздух ей здешний, как яд. Она же маленькая. Лет шесть всего.
Я зажмурился, не в силах вынести.
- Если с ними что-то случится, Насаак сожрёт меня!
Алан тронул меня за руку.
- Но мы же это не просто так? Мы хотим помочь. Правда?
Я внимательно посмотрел на него, кивнув. Бедный ребёнок! В его годы я ломал голову над диаграммами и спорил с наставником о невыполненных уроках. Не гнил в катакомбах и не носился от вооруженных до зубов фанатиков Храма! И самое паршивое… Я ведь вру ему прямо в глаза. Ведь ради чего я это делаю? Ради брата Тайры? Ради раадоров? Ложь! Я спасаю себя. Стряхиваю бремя Салитара, чтобы смыться, поджав хвост. Ведь если посмотреть, как бы ни манила меня прохлада Вечности, но я хочу…. Что я хочу?
- Мы поможем, Алан, поможем, - тихо сказал я. Алан кивнул, ещё некоторое время, смотря мне в глаза. Потом медленно поплёлся в сторону дома Отца Рода. К наставнику.
Я мрачно смотрел ему вслед. Во что я превращаюсь? Тот ли я Кеоран, что когда-то ушёл следом за Каладриусом в ночь зимней улицы? Или уже кто-то… чужой? После смерти своего учителя я изменился. Обнищал духом. Потерялся. И если начать разбирать все мои проблемы, то я найду ответы на все больные вопросы. Мой враг не лич, которого я когда-то уничтожил. Не полоумный член тайного братства альваров. Не некромант. И не глава Храма. Мой враг – я сам.
Это я позволил завлечь себя в Орлиные Горы. Это я позволил себе обмануться, и был околдован ведьмой альваров. Это моя череда ошибок, гордости и самомнения привела к собственной гибели. И это я боялся посмотреть в глаза своей смерти, и был воскрешён некромантом. Так кого мне ещё винить? Я свой собственный демон.
В этих размышлениях я брёл, переваривая сам себя, как язва. В какой-то момент, проходя над каналом, я увидел отражение медных волос в мутной воде и поднял глаза. На одном из мостков стояла Тайра, облокотившись на перила. Закрыв лицо руками, она плакала. Опять.
Немного помедлив, чувствуя, что об этом потом здорово пожалею, я нехотя поднялся по шаткой лестнице к ней. Услышав скрип сырых досок под моими ногами, наёмница вздрогнула, свирепо мотнула головой и, стараясь быстро утереть лицо, обернулась.
- А, - она резким движением руки убрала волосы с покрасневшего лица. – Это ты. Что надо?
Я встал рядом, с опаской взглянув на пояс. Так. Кинжалов нет. Отлично!
- Опять слёзы?
- И что? – это был вызов. Тайра смотрела на меня злобным взглядом раненой тигрицы. Женщины.… Ну, по крайней мере, не меня одного сегодня от себя тошнит.
- Это всё Ардор? – вяло поинтересовался я. Тайра некоторое время пожирала меня ненавидящим взглядом, а затем, сдаваясь, отвернулась, расслабив плечи. Кивнула, снова утирая грязным рукавом глаза.
- Ты слышал, что рассказал Насаак? – прошептала наёмница, с трудом сдерживая рвущийся из груди стон. – Эти дети.… В Храме пытают детей.
- Что он мог сказать? Сдаётся, он просто рехнулся и хотел отомстить за свою погибшую семью. Видела его глаза? В них нет ничего человеческого.
- Нет. Он не лгал. О таком трудно лгать. И он ещё говорил об экспериментах. Ардор тоже об этом рассказывал. Сдаётся, мне он узнал, что творится в Храме. И решил вмешаться. Наивный дурак! Что он мог сделать? Сакрум…. Как я боюсь, что он мог повторить судьбу того мальчишки, который…который…
Я молчал. Н-да. Плохой я утешитель. И вообще все эти разговоры в стиле учителя-исповедника о душах, о правде жизни не моё. Никогда не умел говорить.
- Не пора ли его отпустить, Тайра? – выдавил я. – В конце концов, мы оба отлично понимаем…
Осёкся, ожидая удара. Но Тайра даже не шелохнулась. Опустила голову, устало закрыв глаза.
- Ты прав, - нехотя сказала она. – Это глупо. Но… Кеоран, он единственный кто у меня есть, понимаешь?
- А дядя?
- Ты сам его видел. Что может понять храмовник в жизни обычной девушки? Я люблю его, но дядя Георг всего лишь Хранитель. А Ардор мой брат. Он был мне как отец, как друг, как наставник. Мы всегда были вместе. У тебя не было человека в твоей жизни, маг, которого ты мог бы назвать своей жизнью? Не было того, кто был бы всегда рядом, кто был бы дорог тебе и являлся не просто родственником или товарищем... А частью тебя?
Я вспомнил Каладриуса. Кивнул.
- Был. Но он умер.
- Тогда ты меня понимаешь. Таких людей очень трудно отпускать. Невозможно. Цепляешься за них руками и зубами. Когда они исчезает, кажется, что из тебя вырвали часть твоей жизни. Ты словно… калека! Словно отрубили тебе руку или ногу. И, наверное, ты страдаешь больше не от потери, а от сознания того, что обязан жить дальше. Без него. Понимаешь? И это тебя мучит. Я не хочу так, Кеоран. Я не знаю, жив ли мой брат, но я хочу верить в это и верю. Как бы это безумно не звучало. Просто не хочу задумываться над тем, что мне нужно будет изменить свою жизнь и учиться жить без него. Это сложно. И больно. И я не хочу, меняться. Я боюсь боли, Ловец. Я так боюсь боли! Ты можешь ударить меня об стену или всадить в тело несколько стрел. Меня можно сжечь на костре или возить по острым камням, пока кожа не слезет с костей. Мне будет всё равно. Я боюсь вот этой боли.… Которая тут. В груди. Которую нельзя стерпеть, сжав зубы. Которую не вынести, не зашить, не намазать мазью и не заговорить магическим заклятьем.
Тайра в упор посмотрела на меня.
- Конечно это всё ложь. Я знаю, что я сильная. Ардор всегда говорил мне это. Человек самая живучая тварь. Он вытерпит всё. Даже разбитое сердце. Нужно только время. И желание. Но у меня нет этого желания. Зачем? Ради чего? Я убийца, Кеоран, и не лучше, чем тебе это знать. Я училась выживать и училась кусаться. В моей жизни не было место кому-то другому, кроме брата. Моего соратника. Но его нет.… И что же? Я точно драная кошка, выброшенная на улицу. Я дикая, оплеванная обществом. Девка в одеждах мужчины. Тьфу… Я могу, конечно, измениться. Стать чистой и домашней. Но зачем? Ради кого? У меня нет дома, Кеоран. Не в смысле четырёх стен и крыши. А в смысле у меня нет семьи. У меня нет того, чем обычно живут нормальные люди. Так зачем мне меняться? Зачем забывать брата? Это безумие.… Конечно, это безумие! Но это всё что я знала и вижу. И я не хочу этого терять. Понимаешь?
Честно? Ни черта я из этой тирады не понял. Таково массового бегства логики я в своей жизни никогда не видел. Но я чувствовал, что Тайре больно. Что всё внутри сгнило и рвалось наружу. Поэтому не стал расстраивать тупыми расспросами, монологами о великой правде и просто ответил, стараясь, чтобы голос звучал как можно подходяще.
- Понимаю, Ида.
Взгляд наёмницы вспыхнул слепой благодарностью. Я даже как-то растрогался. Может и мне пустить скупую слезу, приникнув к чужому плечу? Рассказать какой я дурак, пожаловаться на жизнь, проклясть всех богов и обнажить все чёрные мысли? На миг меня охватило ужасное желание обнять девушку, прижать к себе, рассказать о горькой судьбе, вглядываясь в точно такой же сочувственный, полоумный взгляд, какой у меня был минуту назад. Но это желание разбилось о скалы прозвучавшего жизнерадостного смеха, который был так не к месту и ни к времени.
Знаете, что может быть самым невыносимым и оскорбительным? Это счастье другого, когда самому тебе просто невыносимо. Не знаю, как у других, но я иногда просто стерпеть не могу такого. Когда живёшь с человеком бок о бок, плывёшь в одной лодке, пьёшь из одной чарки одно и тоже вино вдруг неприятно осознавать, что для него жизненный напиток слаще, чем для тебя. Что вы находитесь с ним в одной шкуре, раните те же бока и тебе больно, а ему словно дождь по крыше! Не знаю. Это ни ненависть, ни злоба. Обида? Обида на то, что этот человек способен извлекать больше из своей жизни и смаковать вкус из той же чарки, когда ты в свою очередь давишься и захлёбываешься поганым пойлом? Или ревность? Ревность к жизни, к способности стать счастливым не имея для этого никаких оснований?
Когда я увидел Тео, ведущего за собой смеющуюся Лилит, в груди, словно что-то сжалось, вспыхнуло и обожгло все внутренности. Я вцепился в перила, подавшись вперёд, точно дикий зверь перед броском. Тайра резко нахмурилась, ещё ничего не понимая. Коснулась руки, пробежала взглядом по лежащему внизу мостку и остановилась на молодом Ловце. А тот не видя и не слыша чёрного мира вокруг, притянул к себе Лилит и впился той в губы. Меня всего передёрнуло от нахлынувшей ненависти.
- Тео! Это ещё что такое?!
Молодой Ловец вздрогнул, вскинув непонимающие глаза.
- О, Кеоран, - улыбнулся мне Тео. – А я думал, что ты с Сагер…
Я перепрыгнул перила и с размаху приземлился перед любовниками. Прогнившие доски угрожающе затрещали под ногами, шов на животе отдался и потянул тупой болью. Но мне было всё равно. Кровь ударила в лицо, и я не видел ничего вокруг.
- Тео, да ты рехнулся!
- О чём ты? – нахмурилась Лилит, предчувствуя беду. Но я лишь отмахнулся от неё, наступая на провинившегося. Тео не понимал. Или не хотел понимать.
- Ты что? – резко взвился он.
- Сам знаешь, - зашипел я. Тайра, что-то крикнула и быстро стала спускаться по шаткой лестнице вниз, но я не слушал её.
- Я могу понять Лилит. Она девушка и ей это простительно. Женщинам вообще простительна небрежность к законам. Они слишком безответственны, чтобы исполнять их. Но ты? Ты? Тео, да ты с ума сошёл!
- Это ещё вопрос кто из нас тронулся, - попятился назад Тео, но упёрся спиной в бортик между мостом и карнизом канала, и нашарил на шее цепочку с магическим амулетом.
- Ладно, я бы мог понять, если бы ты просто увязался за ней, потому что хотел её, - продолжал я, пытаясь воззвать к рассудку этого безумца. – Но это уже перебор. Или ты забыл? Ловцам не позволено любить!
- А, - Тео дёрнул плечом. – Ты об этих законах, Кеоран? Духи, да кто их сейчас исполняет?
- Кто? – от такой дерзости я поперхнулся и резко затормозил. – Кто? Каждый Ловец обязан их исполнять!
- По-моему ты относишься к этому слишком серьёзно, - вмешалась Лилит, пытаясь встать между мной и своим любовником. Я вскипел. Схватил её за локоть и оттолкнул. Тео закричал, бросился вперёд, но я перехватил его за руку и с силой сжал запястье.
- Ты забываешься, Ловец! – мой голос дрожал от ярости. – Эти законы были переданы нашими наставниками, эти законы плащ той ответственности, что мы носим со своей силой!
- Да что ты несёшь? – закричал Тео. – Какой ответственности? Это всего лишь правила!
- Правила? Да это правила, но эти правила мы должны выполнять неукоснительно. Не вмешивайся в политику, не верь в богов, не кради, не воюй, не обманывай, не создавай привязанностей, не люби.… Не люби, понимаешь?
- Да кто говорит о любви? – вспылил мой противник. Лилит покраснела.
- Что-о?
- Кеоран, да что ты, в самом деле… - попыталась вмешаться Тайра, но я был глух.
- Не люби! Думаешь, я ослеп, Тео? Не вижу, как ты таскаешься везде за ней, как смотришь на неё? Не люби!
- Да пошёл ты, ненормальный! – Тео вырвал свою руку и обогнул меня, точно прокаженного. – Плевал я на эти законы!
Нет, вы слышали? Он плевал! Я всю жизнь тяготился, силился исполнить свой долг, как подобает Ловцу! Я испил и крови и соли, а какой-то….
- Кеоран! – Тайра едва успела перехватить меня, иначе бы я накинулся на Тео. Тот развернулся, увидев мой бросок в его сторону, и метнулся на встречу диким барсом, но Лилит обхватила его за плечи и потащила назад, сверля меня гневным взглядом. Чувствуя своё бессилие, я вырвался из рук наёмницы и как раненая змея, плюнул напоследок ядом.
- Да ты хоть знаешь что она на стороне Салитара?
Тео не шелохнулся, а Лилит вся сжалась, яростно замотав головой. Довольно скалясь, я задавил её.
- Это гнида служила ему всё это время и была на его стороне. Ты знал об этом, Тео? Спроси её, Ловец, что она с этим тёмным делала, а?
Тео вздрогнул, переводя взгляд на свою возлюбленную, а я, схватив с треножника факел, вырвался из этой улице и побежал прочь.
- Кеоран! – крикнула мне вслед Тайра, но я не слушал её. Шёл скорым шагом, изредка срываясь на бег. Улицы Логова быстро мелькали передо мной и скоро сменились узкими, тёмными тоннелями. Даже отблеск факела терялся в непроницаемом, липком мраке.
Нет, это надо же? Скотина Тео! Пока Ловцы бьются, он за спиной крутит романы, наплевав на все правила Ловца. Пёс! Я годы и годы учился и исполнял свои обязанности перед памятью наставника, с трепетом относясь к своей репутации. И что же? Я по уши в дерьме, а этот…. Где справедливость? Где правда на этом свете?
- Где?!- я упёрся в какой-то тупик и с яростью метнул факел в кирпичную стену. Огонь вспыхнул, рассыпался искрами по полу. Меня окончательно окутала темнота. Только слабый, тлеющий пламень под ногами. С глухим стоном я осел рядом, хриплым шёпотом взывая к тишине.
- Каладриус, ну за что мне это? За что? Я бился, я пытался найти применение своей силы, я старался стать лучшим учеником для тебя. И что же? Что же?! Зачем ты меня покинул, Каладриус? На что оставил? На что?! Ты говорил, что научил меня всему, а остальное я пойму сам. Что пойму? Мне нужен ответ. Я исполнял все законы, я старался их исполнять. Я пытался делать своё дело, но.… Почему я не нахожу своей дороги? Почему я словно заблудший щенок? Тыкаюсь слепо во все стены и обжигаю нос в костре? Каладриус… Ты научил меня искусству Ловца, но ты не научил меня, как быть Ловцом.
Молчание. Тишина. Только крысы заинтересовано пищат по углам, сверкая в потёмках чёрными глазами. Мне сейчас как никогда нужен был человеком, с которым бы я хотел поговорить. Задать вопрос.… Но ни Сагерт, ни Тайра. Я знал за всю свою жизнь только одного, кто понимал меня. И его нет.
- Каладриус, ты нужен мне!
Не знаю, сколько я так сидел, жалея сам себя. Когда, наконец, хандра отступила, и кое-как удалось взять себя в руки, я снова разжёг факел. Багровый свет отогнал клочья мрака. Крысы, щурясь, разбежались по углам, злобно скаля зубы в мою сторону. Тяжело встав и едва передвигая ноги, я поплёлся назад.
Но едва я вышел из гнилого, сырого тупика в узкий тоннель, как ощутил что-то странное. Словно потянуло сквозняком. Будто ветер шаловливой рукой потревожил неподвижную муть в канале. Ветер? Здесь? Я резко обернулся, подняв факел как можно выше.
- Тео? Ты?
Ответа не было. Ещё некоторое время я подозрительно щурился в темноту, переступая с ноги на ногу, а затем медленно и осторожно направился в сторону Логова. И тут тишину, что нарушал лишь писк грызунов, потревожил голос.
- Кео.
Я выронил факел в канал. Только один человек меня так звал…