Глава 13.

В темнице было холодно и мрачно. Фергус не оставил даже свечи для пленницы, а у Эльвиды не было платка, чтобы укутаться и не замерзнуть. Глаза быстро привыкли к темноте. Девушка ближе подошла к окошку с решеткой и взмолилась своей покровительнице:
- О, Дева ночи! Я, Эльвида, дочь твоя! Не оставь меня в эту ночь. Освети мне темницу и согрей меня своим лучом. Я буду греть руки в твоих щедрых лучах и восхвалять тебя. Не оставляй меня одну, молю тебя!
Протянула она руки к окошку, и они вдруг осветились лунным светом. Эльвида взобралась на кушетку и поманила пальчиками к себе серебристые лучики. Темница наполнилась лунным светом. Теперь ей было уютно и тепло, и она смогла поблагодарить свою покровительницу восхваляющим заклинанием, ну а затем задуматься над случившемся в эту ночь.

Рудрайг не мог заснуть после часов любви, сомнений и известий, которые удивили его. Слова матери, Эльвиды, проклятие Будэка вертелись у не-го в голове, и там не было места пленнице в темнице. Но внезапно он прекратил мучить себя терзаниями и вспомнил о кухарке.
- Фергус! – Выбежал он из спальни за слугой, у которого хранились ключи. – Фергус, где ты?

Эльвиде тоже не спалось. Она размышляла о произошедшем и думала, как бы не забыть те слова, что были написаны на тесьме. И подумала о четках. Ведь она до сих пор не знала их назначения. Ни в одном заклинании в дневнике Будэк не упоминал о них. Только однажды он говорил, что косточек на четках было двадцать две. Достав из мешочка четки, Эльвида повертела их в руках. Ни одна косточка не повторяла форму и размер, все были разными. Об этой загадке Эльвиде меньше всего хотелось думать, когда больше желала быть любимой Рудрайгом. Перебирая пальцами четки по кругу, она вспоминала нежные ласки и поцелуи любимого, которые еще были свежи на ее теле. А потом появилась эта ведьма!
- Ой! – вскрикнула Эльвида, когда в пальцах хрустнули две косточки и превратились в пыль. – Какие они хрупкие. Уберу я их.
Спрятала она четки в мешочек, а мешочек – за пояс юбки. И вовремя она это сделала, потому что услышала за дверью шаги, а потом щелчок, другой, и дверь открылась. Лунный свет тут же исчез из темницы, как только с подсвечником из трех свечей вошел Рудрайг. Он осветил девушку, сидевшую на кушетке, поставил подсвечник на пол и встал перед ней. Эльвида поднялась с кушетки и встала напротив него, ощущая его взволнованную дрожь тела на близком расстоянии. Ее рука слегка задела его руку.
- Каким он был? – вдруг спросил Рудрайг.
Эльвида вопросительно вздернула бровями, потом вернулась на кушетку и поджала к груди колени. Он скрестил руки на груди, ожидая ответа.
- Ты за этим пришел? – усмехнулась она. – Я ничего не скажу тебе о Будэке, пусть твоя мать расскажет.
- Так ты любила его?
- Хм, любила? Он запрещал мне думать о любви. Я училась у него грамоте, изучала травы, заклинания, но ни слова о любви. Уважение? О, да! И только оно. Он никогда не говорил о Малой, но я понимала, что кто-то обидел его в прошлом, и эта обида не позволяла ему любить. – Отвела от него взгляд знахарка. Рудрайг присел на кушетку.
- Эльвида, ты должна понять как мне тяжело. Ты жила с моим отцом!
- Ты его не знал и пусть он будет для тебя таким же чужим, как все это время, вот тогда я пойму тебя. И для чего ты сюда пришел? Иди в спальню, как тебе приказала мать!
Он вскочил, и гнев вспыхнул на его бледном лице:
- Моя мать была права во всем! Ты опасна для меня!
- Теперь опасна? Ха! А кто говорил, что жить без меня не может? Убирайся!
Рудрайг опрокинул ногой подсвечник и стремительно вышел из темницы. Зазвенели ключи. И вдруг опять открылась дверь, и он вновь оказался перед знахаркой. Рудрайг схватил ее за руку, потянул к себе и крепко сжал ее фигурку руками. Эльвида не сопротивлялась его порыву и пламенным поцелуям, которые он осыпал ее лицо, шею, грудь. Она тоже не хотела его отпускать и позволяла ему все, что он желал. И после страстного порыва любви, Рудрайг нежно ласкал любимую кухарку и шептал ей волшебные слова.

Малая искала дневник Будэка. Она была уверенна, что дневник находится в доме у знахарки. Но ничего пока не находила. Присев на сундук, она еще раз оглядела комнату и вдруг дико расхохоталась. Встав, она взмахом руки по-колдовски отодвинула сундук в сторону и увидела потайную половицу. Открыв ее, перед ее взором оказался в потертом переплете дневник с записями чародея. Желание овладеть им и помочь сыну, заставило Малую взять в руки дневник. Он тут же вспыхнул у нее в руках синим пламенем. Она завопила и отбросила его.
- Нет! – закричала отчаянно ведьма, когда дневник в считанные секунды превратился в пепел. Эта неосторожность заставила Малую вспомнить, что Будэк не мог просто оставить дневник без защитного заклинания от чужих рук. Теперь у Малой была одна надежда спасти сына – это воспользоваться помощью Эльвиды, но ей необходимо было посоветоваться с Канкой. Она вышла из дома знахарки и подняла глаза к темному беззвездному небу. Тучи накрыли небо прямо над ее головой. Подняв руки вверх, Малая произнесла заклинание, и поднялся ветер. Взмахнув плащом словно крыльями, она завертелась в порыве и в завывании ветра и исчезла.

Эльвида сквозь сон чувствовала, как на лицо что-то капает. Тело онемело от холода, голова гудела. Открыв глаза, она огляделась вокруг. Позади - чернел лес, впереди - виднелась деревня. А сама знахарка сидела на холодной земле у валуна недалеко от дороги, ведущей в Санритон. Поднявшись на ноги, Эльвида ухватилась за валун, голова кружилась до тошноты. На землю с юбки упало что-то. С трудом нагнувшись, она подняла мешочек с монетами. Не помня как здесь оказалась, она направилась в деревню. Мокрый снег усилился, превращая дорогу в жижу грязи. Она тяжело пере-двигала ногами, ощущая и иногда даже почесывая жжение на шее под волосами. Оно было неприятным. Эльвида торопилась домой, чтобы поскорей искупаться и разглядеть ранку, дававшую неприятные ощущения.
Дома ее встретила Урмила. В камине горел огонь. Было тепло и сухо. Эльвида быстро скинула с себя одежду и в одной блузе зашла в другую комнату. Бросив взгляд на отодвинутый сундук и пустой тайник, она упала на колени и закричала:
- Дневник! У меня больше нет дневника учителя!
Вдруг заметила она на полу кучку пепла, а среди них кусочек золотой тесьмы.
- Он сгорел. Это Малая! – вспомнила Эльвида. Рудрайг!
И тут у нее в голове зазвучал его голос, который запретил ей грозно:
- Не возвращайся! Уходи!
- Нет! – Схватилась за голову знахарка. – Я хочу помочь тебе.
- Уезжай из Санритона. Этим ты сможешь мне помочь, - говорил его голос у нее внутри. Эльвида не верила, что Рудрайг прогнал ее и больше не желал видеть. Теперь она вспомнила прошедшую ночь в темнице. Он прощался с ней, а она не желала его покидать.
- Да что же это? – Горела у нее шея. Она подбежала к зеркалу на стене, но не смогла разглядеть рану на шее. Взяла в помощь еще одно зеркальце и повернулась спиной к большому. Подняв волосы с затылка, она разглядела какой-то знак красного цвета.
- Это рук Рудрайга! – Почесала она знак и вновь захныкала. Ей так было обидно расставаться с сыном ведьмы, но он отпустил ее, чтобы сберечь. Ей срочно надо было уезжать из Санритона, но куда? К Эльвиде подбежала кошечка и промяукала. Она улыбнулась ей.
- Дорогуша, мы уезжаем. Уверенна, Рудрайг найдет меня, ведь я ему нужна. И он … любит меня.
Она не сомневалась, что знак на шее Рудрайг оставил неслучайно. Вернувшись к своим вещам, она нашла мешочек, который она прятала под юбками. Все было на месте, а особенно четки. Их стало меньше, но ей казалось, что они очень важны и пригодятся ей в будущем.