Миримэ не могла точно сказать, сколько времени разбойники вели их в самую чащу леса. Но зато она успела разглядеть всех, кто шел рядом с ними. И даже скорее это были не разбойники, а дезертиры, уставшие от войны. Но то, что Хэллон возглавлял отступников… Между деревьями стелился клочьями синеватый туман, обволакивая их ватными руками. Из-за него с ветвей капало, и Миримэ вскоре промокла насквозь. Под ногами сновали большие красные муравьи, деловито подготавливая свой дом к весне; мягко пружинил мох и сосновые иголки. Разбойники, словно призраки, появлялись и исчезали в тумане, негромко переговариваясь.
Девушка не ведала, узнал ли Хэллона Терн, но надеялась, что пока он промолчит. Наконец, они поднялись на крошечную полянку на возвышении, где стояли пяток убогих хижин и около большого костра готовили три женщины. Не похоже было, что они здесь пленницы. Туиреда, Сейро и Терна бросили в одну из хижин, предварительно проверив надежность узлов на запястьях. Миримэ толкнули в центральную, которая была и побольше и получше. И руки ей не связали. Как только закрылась дверь, она огляделась. Земляной пол, койка, застеленная драным одеялом, сундук, стол и стул. Миримэ подошла к столу и увидела бережно завернутые в кожу от сырости листы пергамента и рядом личная хэллонская печать: сокол, раскрывший в полете крылья. И там же ее последнее письмо: о похоронах отца, о трудной зиме, о долге, что свалился на ее плечи…
--Что ты здесь делаешь?
Миримэ обернулась: она и не заметила, как он вошел.
--Я?
--Ты, ты, - Хэллон обошел стол и, устало опустившись на стул, откинулся на спинку.
Миримэ молчала, не зная, что сказать: это совсем не тот Хэллон, которого она знала.
--В любом случае один из моих людей проводит тебя домой, сестра.
--Ну уж нет! – Миримэ ударила руками по столу. – Это ты мне скажи: что все это такое? Что ты делаешь среди предателей и бандитов? Что все это значит?
Хэллон равнодушно пожал плечами.
--Это реальность. Это не детские сказки о могучих воинах. Это самая настоящая война. А на войне нет месте глупым подвигам. Тем более ради человека, который презирает тебя.
--Хэллон, - пораженно покачала головой Миримэ, - так это правда? Вы с отцом ненавидели друг друга?
--Терн сказал? – ничуть не удивился брат. – Я рад его видеть, хоть он и пресмыкался перед Вэйхольмом.
--Хэллон, - слова замерли на ее губах. – Ты изменился, очень сильно изменился…
--Ты думаешь, что знала меня? – усмехнулся он уголками губ. – Все мы ходили на цыпочках перед сестрой, лишь бы она ничего не узнала, лишь бы верила в свои глупые сказки.
--О чем ты?
--Так этот старый ублюдок тебе ничего не сказал? – Миримэ сжала кулаки. – Он не сказал, что Имриэль не твоя мать?
--Что?.. – хриплым шепотом переспросила Миримэ.
--Как у такой безмозглой куклы как она могла родиться ты? Ты не думала об этом? Сколько себя помню, она никогда не заботилась о нас, она думала только о нарядах. А когда Вэйхольм привез тебя, то пожала плечами: ей было все равно, спал он с другой женщиной или нет, ей важны были только украшения и платья. Ну и рисовать-то она не умела. Этот зимний пейзаж сделала Вайра.
--Вайра?..- таким же шепотом спросила Миримэ.
--Насколько я знаю, она одна из магов Башен. Один раз я видел ее: если не знать, то сходства у вас с ней не найдешь, но глаза твои – ее глаза…
--Замолчи, - прошептала побелевшими губами девушка, закрывая глаза, словно этим пытаясь отгородиться от всего. – Это неправда…
--Это правда! – жестко сказал Хэллон, вставая и опрокидывая стул. – Открой глаза и пойми, наконец, Миримэ! Твое неведенье было твоей стеной – ради Вэйхольма и его прихотей. Будь моя воля – я бы давно все тебе рассказал. Мне было больно видеть как ты заблуждаешься…
--Молчи, Хэллон! – Миримэ как маленькая девочка прижала руки к ушам.
--Нет, не буду! – он подскочил и с силой оторвал ее ладони от висков. – Я больше не буду молчать! Я хотел написать тебе письмо, но не мог найти человека, которому мог бы довериться. Когда здесь был Дарейн, твое письмо еще не дошло.
--Но теперь он мертв! – с силой вырвав руки, закричала Миримэ. – Откуда ты знаешь, что мне надо? Может, действительно лучше, чтобы я ничего не знала? Нет, Хэллон, это ты меня не знаешь! Все мое детство ты провел невесть где! Ты приезжал и уезжал на другой день, лишь бы не быть рядом с ним! – она вдруг задохнулась и, отвернувшись, сжала голову руками. Казалось, что весь гнев выпустили из ее, словно раскаленный клинок окатили водой.
--Если ты так ненавидел его, - тихо и горько сказала Миримэ, не поворачиваясь, из-за чего ее слова звучали глухо, - почему же ты молчал? Почему не сказал, а лгал?
--Я узнал это пять лет назад от самого Вэйхольма. Он напился, - она обернулась,- (о, да - в последние годы он делал это часто!) и начал болтать при мне. Так я узнал, что твоя мать – колдунья Вайра. Сначала я растерялся и даже испугался, но пытался поговорить об этом с Вэйхольмом. Он наорал на меня и под страхом смерти заставил молчать. И отправил на войну, надеясь, что я сдохну. Как ты думаешь, - он усмехнулся, - я потерял глаз в битве? А? Нет, моя милая сестра, его лишил меня наш благородный батюшка полгода назад, когда я опять начал разговор на эту тему. Швырнул в меня кочергу в пьяном бреду.
--Возможно, у него были свои причины это скрывать, - ледяным тоном сказала Миримэ.
--Да, Миримэ. Он боялся, что высшие королевские прихвостни узнают о тебе. Думаешь, почему нас с братьями брали во дворец Айваруна, а тебя нет?
--Потому что я женщина?
--Потому что ты дочь Вайры. Думаешь, на балах Айваруна не было женщин? Думаешь, это всегда были военные советы? Он стыдился тебя!
Это было уже слишком. Миримэ отвела руку назад для удара и внезапно передумала. А ведь, если подумать, то так оно и было. Он приходил в ее комнату, когда она была ребенком, и тяжело вздыхал. Вэйхольм не брал ее за пределы княжества, а когда приезжали гости из других земель, то находил ей кучу и еще одно дело за пределами поместья. О дочери Вэйхольма знали многие, но никто ее не видел.
--И что теперь? – тихо спросила она безжизненным голосом.
--Попытайся жить. Как я. Я не подчиняюсь больше глупым приказам. Я живу для себя и в первую очередь думаю о себе. Как все люди.
--Но… если бы все думали только о себе, существовал ли этот мир?
--Слишком сложные вопросы задаешь, сестренка, - усмехнулся Хэллон. – Люди – эгоисты и снобы. Для тебя любимого никто и пальцем не пошевелит. Всегда думай о себе! – вот мой сегодняшний закон и никто не в праве меня осудить.
--И поэтому ты переложил на мои плечи княжество?
--Да, как бы отвратно это ни звучало.
--И как разбойник живешь здесь в окружение дезертиров, когда люди умирают?
--Люди умирают? – Хэллон сел на пол и стал рыться в сундуке. – Умирают только слабые глупцы, которые не в силах защитить себя. Жизнь слишком ценна, чтобы отдавать ее за того, кто на тебя, калеку без ноги, и не посмотрит, а то и плюнет. Оставь свой идеализм, милая сестренка, живи ради себя, а не ради толстой торговки.
Хэллон достал из сундука мутную пузатую бутылку и кубки. Миримэ с отрешенным видом смотрела как он откупоривает ее и разливает светлую жидкость.
--Норгольское, урожая 2304. Двадцать лет выдержки. Этот старый черт смыслил в хорошем вине, - Хэллон протянул сестре кубок. Она приняла его ослабевшими пальцами.- Давай выпьем за этот мир! За этот проклятый героями прошлого Да Аноэт, Мир-Под-Небом! Самое веселое что созвучное «анаэт» есть «тюрьма» в древнем языке.
Девушка наблюдала как он осушил бокал. Нет, это не Хэллон. Это чары, наваждение. Все это сон, просто дурной сон. Этого не может быть! Она не могла поверить в его слова. Нельзя жить только для себя! Нельзя!
--Что с моими спутниками?
Хэллон осушил второй бокал и глянул на нее.
--Эти трое? С Терном говорить бесполезно: он верен Вэйхольму и никогда меня не послушает. Гм-м, не знаю, - он глянул через стол на нее. – Помнишь старую легенду о Небесной Деве Да Тириат? –похоже, что вино окончательно развязало ему язык, а глаза заблестели. – Был период, когда люди забыли о Небесной Деве, и только несколько жриц оставалось, которые помнили. Одна из них, Нулиара, Смерть Победившая (как еще говорят), упросив Курганщиков, прошла живой через Водопад Вен-Тиру и встретилась с Вен-Алире. Вен Алире всегда были покровительницами моря и судоходства, сестры, разные как зима и лето: у одной волосы были изумрудно – зеленые и карие глаза, как воды и камыш в реках. Другая – синеволосая и черноглазая, будто море и ночное небо. Нулиара просила доказательств, что Да Тириат действительно существует. И тогда Небесная Дева снизошла и подарила Посох со Слезой Дракона людям в знак своего участия. Нулиара вернулась. Но люди, слишком фанатично неверующие, просто не хотели ее слушать, будучи уверенными в своей правоте. Нулиару, Презревшую Смерть, повешали на площади. А ведь Нулиара еще и помогала Тэрросу в войне с помощью курганщиков… Так и с Терном. Он верен ему, даже мертвому, верен, несмотря на его явную неправоту, на очевидные факты. А вот остальные…
--Я не хочу больше ничего слышать, Хэллон, - Миримэ поставила нетронутый бокал на стол. – Все твои слова похожи на бред.
--Бред – это то, чем я называю эту войну. Анарендил еще в первый год своей войны переметнулся на сторону Вэйлора. Отчасти он прав.
--Он на стороне Вэйлора?
--Да, после того как убил Лаирасула.
При этих словах Миримэ не выдержала. Она смахнула рукой бутыль с вином, опрокинула стул и не поняла, каким образом оказалась на улице и пронеслась мимо озадаченных людей. Она бежала сквозь лес, путаясь в собственном плаще и не обращая внимания на царапающие ветви. Она бежала до тех пор, пока не запнулась и без сил, как трава, скошенная весной, рухнула в сосновые иголки и мох. Некоторое время девушка бездумно лежала, уткнувшись носом в холодную землю. Ее колотил озноб как при лихорадке. Миримэ перевернулась на спину и со злостью ударила руками по мягкому лесному ковру. Темные руки-ветви стонали и пели своими скрипучими голосами реквием по ней. Все оказалось совсем не так. Так не должно быть! Просто не может!.. Анарендил – братоубийца и предатель. Хэллон – эгоистичный, опьяненный собственной свободой, как крепким элем, дезертир, способный на предательство и разбой. Отец… Пьяница и трус, который не в силах был ответить за свои поступки, подобострастный вассал, исполняющий все прихоти брюзгливого короля. А она, Миримэ Морния, кто? Дочь какой-то там колдуньи Вайры? Может, Хэллон прав? Может, она действительно слишком долго верила в сказки о благородстве и чести? У нее никогда не было настоящих друзей, ее семья – отвратительные люди, не способные справиться с собой. А она сама – дура, никчемная идиотка, ненужная никому в Да Аноэт. Потом она долго лежала без мысли, следя глазами за хмурыми тучами, появляющимися между кронами и исчезающими где-то вдали...
Миримэ резко села. В волосах запутались листья и иголки. Девушка с неприсущей себе яростью зарычала и, вынув нож, и обкорнала их до плеч, срезав жесткие темные пряди. Только после этого она, немного успокоившись, отшвырнула нож и крепко задумалась. Миримэ умерла. Больше нет наивной идиотки, мечтающей о славе и сверкающем мече против войны. Родилась новая Миримэ, которая не будет, как Хэллон, думать всегда только о себе. Она не станет как Анарендил, - да будет он проклят героями прошлого! – предателем своей семьи и страны. Она найдет иной путь. Для себя. Без Свитка княгини. Она найдет свой путь сама, без чьей – либо помощи и советов. Но влезать в войну она не будет. Пусть люди сами разбираются в том, что заварили. Миримэ отныне идет по своей дороге, не сворачивая, не переходя на другие тропки. Только прямо.
Девушка отстегнула пряжку на перевязи и меч почти бесшумно упал на землю. Миримэ в последний раз взглянула на него: гарда – крылья и голова циано, хвосты – рукоять и причудливое украшение для клинка. Морган сказала, что этот меч Вэйхольму подарила их старейшина. Из–за этого меча ее многие узнавали. Что ж. Девушка схватила меч и резко высвободила его из ножен, отшвырнув их куда подальше. Перехватила двумя руками и с силой вогнала его в дерево. Клинок вошел в кору как в масло и тонко зазвенел. Миримэ усмехнулась. И зашагала прочь от стоянки Хэллона, опять без вещей, с одним ножом за поясом, без фляги и коня. То это уже другая Миримэ, не та, что прежде, рыдающая в лесу из-за такой мелочи как еда. Эта другая Миримэ сможет защитить себя.
Но ей не удалось отойти на большое расстояние. Выйдя на открытое пространство на морщинистую голову холма - кажется, это был Сторожевой Пес,- девушка сначала услышала, а потом и увидела прямо перед собой круто забирающую на восток Вен Митрэ, Звенящую. В этом месте река была спокойна, но не она так удивила девушку. В Долине Поющей Воды в нескольких десятках миль от нее шла битва. Сверкали заклинания, перестраивались конницы, слышался шум битвы. Вэйлор и Тэррос вновь за полгода сошлись в открытую. Миримэ чуть было не расхохоталась: обещала самой себе, что в войну влезать не будет, но война нашла ее сама.
Над Долиной парила птица, делая невероятные маневры. Миримэ сначала, прищурившись, смотрела на то как птица резко заложила вираж, а потом… дохнула огнем? Дракон? Точно, птица не может быть таких размеров. Неужто сам Король-Дракон присутствует на поле боя? Миримэ очень мало знала о таком явлении как короли-драконы Вэйлора, которые при смерти старого короля с помощью некого ритуала получали себе Глаз Дракона. А дракон получал человеческий. Такой вот равноценный обмен. При этом Семицветные Змеи никогда не жили в городах или стойлах, словно глупые животные. Они приходили на войну или праздники и только по личному желанию. Попробуй-ка против воли заставить полуторатонного змея что-либо сделать!
Миримэ с замиранием сердца следила как лиловый Змей, вынырнув из сложной петли, устремился ближе к Вен Нелеб. Девушка еще некоторое время наблюдала как над полем боя поднимается пыль. Потом снова задумалась. Далеко она так все равно не уйдет. Придется немного позаимствовать у разбойников. Хотя бы свои вещи.
Девушка отправилась обратно через лес в лагерь, но найти его оказалось не так-то просто. Проплутав около часа, она все же вышла к хижинам с северной стороны. Первое, что насторожило девушку, было отсутствие голосов. Хотя лагерь и тайный, в нем не молчали все-таки. Краем уха Миримэ уловила треск веток под чьей-то ногой: так крался очень осторожный человек и, если бы не тишина, царившая вокруг, она бы его не расслышала. Они возникли из-за поворота тропы: люди в сером, в масках, с луками. Разведчики. Но вот чьи?..
--Стой! – крикнул крайний слева. – Кто такая и откуда?
Миримэ медлила, но не растерялась, а быстро соображала. Даже разведчики должны иметь отличительные знаки, чтобы свои могли отличить. Девушка не успела рассмотреть их: из кустов вылез третий и сообщил, что один из пленников попытался совершить побег и был застрелен. У Миримэ кольнуло сердце от острого предчувствия.
--Свяжите ее, - сказал тот же, крайний. – Разберемся потом.
Девушке вновь заломили руки за спину, и один из разведчиков в масках за локоть повел ее по тропе. Девушка покорно шла, лихорадочно соображая, что делать. Если это вэйлорцы – ее, скорее всего, убьют, если из Тэрроса – тоже ничего хорошего. Некоторое время они шли по тропе, потом свернули и пошли напрямик через лес. Скоро со всех сторон раздались голоса, будто небольшой лагерь остановился неподалеку. Так оно и было.
Миримэ вывели на лесную прогалину, где расположился небольшой, но внушительный отряд разведчиков и плененные разбойники, включая Хэллона, Туиреда и Сейро. Миримэ немного успокоилась, увидев их, но Терна не было… Потом поймала на себе растерянный и скорбный взгляд Сейро. Он глазами ей указал на тело, бережно укрытое плащом. Девушка сглотнула поступающий к горлу комок.
--Ты, Хэллон, сын Вэйхольма из Лайтаурэ, что в Тэрросе, - Миримэ отвела взгляд от тела и увидела картину: мертвецки пьяный Хэллон на коленях перед светловолосым разведчиком, - приговариваешься именем короля Вэйлора Ши Келендила к смерти за дезертирство и разбой, без суда. Я, капитан Лесных Воинов, Эзнор, исполняю приговор.
--Покажи лицо, ублюдок! – взвыл Хэллон, еле ворочая языком. Миримэ удивленно встрепенулась: Эзнор-то был без маски. – Я знаю, что ты здесь, предатель! – продолжал орать Хэллон, пока его не ткнули древком в спину. Он уткнулся лицом в молодую траву и мох, потом еле как поднялся, отплевываясь и бормоча проклятья всему Да Аноэт.
--У тебя есть последнее желание, - бесстрастным тоном сказал Эзнор.
Хэллон поднял на него красный, слезящийся глаз и расхохотался. Повязка сползла, обнажая пустую глазницу. Впервые за эти часы Миримэ стало жаль брата. Он был жалок и пьян. Он совсем разучился верить людям и разочаровался в жизни. Девушка заплакала бы раньше. Но сейчас, после всего увиденного и услышанного, она просто не могла. Слишком много для одного человека.
--Последнее желание… - усмехнулся он, трезвея на глазах. – Отпустите девочку, - он указал на Миримэ и все взоры обратились на нее.
--Я не могу ее отпустить, так не велит наш закон, - сказал Эзнор. - Но я могу своим именем и именем короля поклясться, что ни один волосок не упадет с ее головы.
--Что ж, давайте, - устало сказал Хэллон другим голосом. – Мне все это чертовски надоело! Зато я повидаюсь со старым ублюдком в смердящих чертогах Заррона. Нам есть, что обсудить с ним.
Девушка потрясла головой. Как так? Нет, не может быть, нет… Хэллон взглянул на сестру и, сняв с шею деревянную птичку, швырнул ей в ноги. Миримэ и шага не сделала, чтобы ее поднять, смотря брату прямо в глаза.
--Прости, что обрезал птичке крылышки, но я не мог больше молчать, - сказал он.
--Приговор исполняется, - сурово вскричал Эзнор.
Миримэ сжала кулаки, наблюдая, как брата подняли и посадили на колени около старого пня. Голову он положил сам и блаженно закрыл глаза, ожидая, когда меч опустится на его шею. Рядом с Миримэ шевельнулся воин в маске, тот самый, который на полянке сообщил о том, что Терна застрелили. Он медленно сдернул тонкую ткань с лица. Такой же красивый как и в день их расставания. Хэллон словно почувствовал это и, открыв глаза, уставился прямо на Анарендила. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Хэллон вновь закрыл глаза.
Миримэ не могла смотреть. Она отвернулась, но все же слышала как меч, рассекая со свистом воздух, глухо ударил. Потом что-то откатилось в траву. Девушка упала на колени и закрыла лицо руками. Она хотела бы отдать все сокровища мира за хоть одну слезинку! Но слез не было, только плечи мелко дрожали. Она медленно взглянула на Анарендила, который отводил взгляд, потом встала и ударила его кулаком со всей дури, на которую была способна. Воины рядом схватили и скрутили ее, заламывая руки.
--Нет! Стойте! – крикнул брат, вытирая кровь, шедшую носом. – Помните, что говорил капитан? Мы не можем ее трогать!
--Но она ведь ударила тебя! – удивились воины.
--Значит, я это заслужил, - сказал он и ушел.
Миримэ оставили в покое. Она сидела на земле и под шум начинающегося дождя смотрела на свои дрожащие руки. Что-то блеснула в траве. Она подползла и взяла корявую деревянную птичку, которую подарила ему десять лет назад. Тела давно унесли, а серые воины разбили лагерь. Кто-то мягко тронул девушку за плечо: женщина в сером плаще.
--Прощу вас пройти за мной.
Миримэ встала и покорно пошла в шатер Эзнора. Когда их оставили, она смотрела в землю, прижимая к себе птичку.
--Миримэ… сестренка… - девушка подняла глаза на Анарендила, стоящего рядом с капитаном.
--Ты мне не брат, - сказала она тихо. – Я тебя ненавижу.
--Я заслужил это, - покорно сказал Анарендил.
--Не делай такой вид, будто ты соболезнуешь!
--Но я действительно…
--Значит, - вмешался Эзнор, - она и вправду твоя сестра.
--Да, капитан.
--Она наша пленница, - заметил Эзнор.
--Я знаю, мой капитан.
--Что ж, я выполню свое обещание: вас никто не тронет. Вас не будут связывать при условии, что вы не попытаетесь бежать. Через два дня я и мои люди отправляемся в Венире да Ард-Верда на встречу с королем, чтобы отпраздновать победу.
--Вы победили? – тихо спросила Миримэ.
--Да, - бесстрастным тоном ответил Эзнор.
--Могу я увидеть своих спутников Туиреда и Сейро? – довольно резко спросила девушка.
--Под твою ответственность, Анарендил, - сказал капитан и махнул рукой, показывая, что они могут идти.
Выйдя из шатра, Миримэ втянула носом воздух, несущий запахи теплой земли и крови. Как сомнамбула она последовала за братом, прижимая к груди птичку. Она больше не чувствовала уверенности ни в чем. Ей хотелось мести. Ей хотелось плакать, забыться, никогда не рождаться на этой земле. Ее никто никогда не любил, ее все ненавидели. Но разве она виновата, что рождена вне брака? Боль, ужас, отчаяние, жалость затопляли ее душу и отравляли ее сердце.
Миримэ взглянула в спину брата. Он приветливо разговаривал с людьми, которые им встречались. Та миловидная разведчица в сером плаще на мгновение положила ему руку на плечо и сочувственно улыбнулась Миримэ. Девушка отвернулась. Они ей сочувствовали? Они убили ее брата, они покоряют ее страну. Миримэ все казалось ложью, туманом.
Нескольких разбойников сторожили пять человек. Анарендил что-то сказал одному, и им привели Сейро и Туиреда. Бывший бродяга выглядел встревоженным: он грубо растолкал своих охранников и подошел к Миримэ. Они встретились взглядами и поняли друг друга. Сейро, растеряно моргая красными глазами, растирал запястья.
--Миледи Миримэ! – тихо сказал он. – Вы должны быть сильной.
Девушка вяло кивнула.
--Ей нужно отдохнуть, - резко сказал Туиред.
Анарендил кивнул и, взяв сестру за руку, повел в маленькую палатку. Напоследок Анарендил явно хотел что-то сказать, но девушка отвернулась и засунула в карман птичку. Несколько мгновений он стоял, придерживая клапан палатки, но потом, едва слышно вздохнув, оставил ее. Миримэ в самом деле чувствовала себя отвратительно. Короткие волосы лезли в лицо, болели многократно заломанные руки, но голова оставалась ясной. Вскоре зарядил дождь, и девушка решила, что все планы отложит на потом и опустилась на одеяло, рассматривая медальон.

Лиловый Змей Сидхе Ши Катероме, более известный среди людей как просто Сидхе, с нескрываемым любопытством наблюдал с высоты полета своих крыльев как странные высокие существа создают могилы. Битва закончилась и отвратительно пахнущая смертью долина не вызывала ничего, кроме отвращения. Дракон ненавидел запах битвы. Это был не только запах крови и пыли, это был запах смерти, запах тления и боли, запах страданий и незаконченных дел. Но последние шесть лет он только и делал, что чувствовал его, неся на своей спине Ши Келиндила навстречу ветру. Для дракона Сидхе был еще очень молод, но это не значило, что он был глуп. Ему довелось повидать достаточно войн и народов, чтобы ненавидеть битвы.
На Змея накатило чужое раздражение: наверное, опять король спорит с этой колдуньей. Встречи короля и Иоллет всегда заканчивались взаимными упреками и головной болью, что весьма не нравилось дракону. Ши Катероме развернулся, величаво лавируя среди воздушных потоков, и мягко (для дракона, конечно) приземлился, гася крыльями скорость. Высокие создания, Аноэт Заррон, как называли их на древнем языке – те, кто покоят души, не обратили внимания на дракона. Их не интересовали живые, только мертвые. Даже для дракона они были высокого роста, серокожие, красноглазые, с огромными мускулистыми ручищами. Люди звали их Хранителями Курганов. Один из курганщиков приложил руки к земле и искореженные людские тела втянулись внутрь. Некоторые оставались на поверхности: их тут же подбирали лекари и на носилках тащили в развернутый неподалеку госпиталь, значит, люди были еще живы. Этот молчаливый обряд внушал смертным суеверный ужас, а дракону - уважение. Он склонил рогатую голову и на мудрой морде, с серебряным зрачком и лиловой радужкой змеиного глаза и карим человеческим, отразилось новое чувство.
Когда дракон достиг места, на котором шел совет, гнев короля чуть уменьшился. Змей фыркнул про себя и склонил голову над креслом, на котором сидел Келендил. Иоллет, госпожа четверной Башни, изрядно потрепанная, с признаками сильной усталости на лице, говорила, что надо немедленно продолжать бой и нанести новый удар, который Тэррос не предвидит.
--Да, у нас большие потери, но у них в два раза больше! Княжество Лайтаурэ у нас в руках и если бы не немертвые, то Даакур и Необжитые Земли уже покорились. Ты знаешь, король, - зашипела она, от раздражения переходя на «ты», - что эта война уже порядком надоела всем. И чем раньше мы ее закончим, тем раньше я разберусь с Верховным Магом: старик подчинил себе страшные силы…
--Никогда не поверю, что вы сражаетесь за всеобщее благо, - иронично покачал головой король. Дракон заметил, что за эти шесть лет ниточки серебра появились в рыжих волосах Келендила, да и сам он выглядел изможденным, словно его пожирала болезнь. Драконий лиловый глаз и карий человеческий создавали такой контраст на лице, что мало кто мог долго смотреть ему в глаза.
--Да, госпожа Иоллет, - со стула с большим трудом поднялся раненый сегодня в ногу граф Брион. – Все мы прекрасно знаем, что вы сражаетесь только за посох Рианды, который каким-то образом заполучил архимаг.
--И что? – усмехнулась Иоллет. Колдунья казалось молодой женщиной, но все прекрасно знали, что это магические силы и кольца, которые были на всех пальцах, помогали поддерживать ее молодость. Иоллет была мудрой, но очень тщеславной и корыстной. Как эти качества в ней уживались – никто не знал.
Граф не растерялся и ядовито продолжил:
--И поэтому ваши суждения не вполне верны.
--Вы в курсе, - Иоллет явно начала выходить из себя, отчего ее узкое лицо в обрамлении длинных темных волос стало хищным как у ястреба, - что архимаг Нагон с помощью этого посоха призвал немертвых и троллей-Хаш из-за Водопада Вен-Тиру?
Мужчины невольно издали сдавленные вздохи.
--Госпожа Иоллет! – краснея от гнева на глазах, зарычал Брион. – Не произносите название этого проклятого места!
--Да? – язвительно подняв бровь, усмехнулась колдунья. – От того, что я буду говорить Вен-Тиру или Воды Отчаяния – ничего не изменится. Факт остается фактом. Нельзя договориться с существами по ту сторону воды без особых обещаний. Что он хочет отдать им, граф Брион? Тэррос? Вэйлор? Или, может, ваше поместье?
--Замолчи!
--Хватит! – строго прикрикнул на них король, останавливая взмахом руки вскочившего и побелевшего от боли графа. – Ссорами мы так и нечего не решим. Берегите себя, Брион, прошу вас. Как я понял вас, госпожа Иоллет, эти бесплотные твари, которые уничтожаются только магическим огнем и есть немертвые. И вы говорите, что Нагон может вызвать тварей посильнее и пострашнее.
--Да, - женщина кивнула и расправила складки своего одеяния, - только для этого ему нужен огромный источник переходной силы.
--В смысле? – не понял генерал Райан.
--Посох Рианды сам по себе страшная сила. Для владения всей силой ему нужен специальный амулет из темного, как его еще называют теневого, металла. Я объясню на примере. Видите мои кольца? – она показала всем свою тонкую руку, на каждом пальце которой было надето по тонкому серебряному кольцу с драгоценными камнями. – Сами по себе кольца почти не представляют ценности: они не обладают магической силой. Они служат для накопления сил, черпая их из природы и сил мага. Поэтому они и делаются из серебра или из золота на худой конец. Кольцами я обычно пользуюсь, чтобы увеличить свои силы или же для более важных манипуляций. Если надо, то могу и сама накачивать их магией. Посох Рианды, который принадлежал Небесной Деве, является самым мощным хранителем магии и запас ее практически неисчерпаем. Но дело в том, что чем чаще им пользуешься, тем слабее ты сам. Используя посох, ослабляешь свои силы.
--Это значит, - Ши Келендил нахмурил брови, - что архимагу нужен этот амулет, чтобы, не используя свои силы, пользоваться посохом, так?
--Совершенно верно, - кивнула Иоллет. – И теневой металл служит отличным проводником для открытия путей.
--Говорят, - вмешался один из магов, - что у Вэйхольма из Лайтаурэ был медальон из теневого металла.
--Был, - довольно жестко отозвалась Иоллет, - он украл его у меня. И теперь я не могу проследить его судьбу: она скрыта от меня какой-то пеленой.
--И что же делать? – устало спросил Брион.
--Я уже выразила свою точку зрения, - заметила Иоллет.
--Ши Келендил? – вопросительно протянул Райан.
Король молчал. Сидхе чувствовал его замешательство и усталость, которая для чуткого драконьего носа висела над поляной удушливым облаком. Король устремил взгляд вдаль, куда-то за темнеющий горизонт, над которым вились дождевые тучи и виднелись темные полосы приближающегося дождя.
--Я…
--Мой король! – в круг вбежал запыхавшийся гонец.
--В чем дело?
--Капитан Эзнор сегодня казнил разбойника Хэллона, сына Вэйхольма!
Король на это никак не отреагировал, но вот Иоллет сильно побледнела.
--Что еще?
--В плену осталось несколько человек, включая Миримэ Морнию, сестру Хэллона.
--Хорошо, я поговорю с ней потом.
--Дочь Вэйхольма здесь, - едва слышно пробормотала Иоллет.
--Отдохни, гонец, - посоветовал ему Брион и когда тот удалился, поинтересовался: - И что теперь?
--Госпожа Иоллет, думаю, возьмет на себя заботу о теневом металле, - колдунья кивнула. – Мы же постараемся препятствовать Тэрросу и архимагу нашими мечами. Сейчас всем нужен отдых. Останемся в Долине на несколько дней.
Слова Ши Келендила всех устроили. Люди, тихо переговариваясь, разошлись по своим палаткам. Иоллет, на мгновение встретившись глазами с драконом, оставила у Ши Катероме странный осадок. Волнение? Искренняя тревога? Страх? Для дракона, чей взгляд проникал в самую суть человеческих сердец, Иоллет открылась как усталая, одинокая и немолодая женщина, которая боялась…