А тем временем Демон, черный как будто его вываляли в саже или измазали дегтем, показался из-за поворота. Деревья заскрипели еще протяжнее. Гора взревела, словно голодный зверь, почуяв добычу. Святая гора скрежетала, она звала его, того, кто должен прийти в ее чрево.
- Я подойду к нему. Поздороваюсь, что ли…– Кинул я Фашисту, и пошел к демону, у которого горели только белки глаз, да зрачки, полыхающие огнем, словно в голове его горел костер, а зрачки были дырками. Казалось, он растворился в ночной тьме, как человек невидимка или стертый ластиком силуэт.
- Иди. Я тут постою – я его категорически не перевариваю. Особенно как он нас окатил тогда, как вспомню, так… - Прокряхтел мне вслед Фашист, словно старик, уставший от жизни и всех окружающих, что жаловался на судьбу-злодейку. Хотя он может быть и действительно устал, его срок на этом месте, а точнее всадника Войны, переваливал за отметку 4 с половиной тысячи лет. Он так сказал мне. Можно было ли верить его словам или он просто передо мной красовался, я не знаю.
- Привет, Моль. – Довольно дружелюбно поприветствовал я Молоха. – Это ж какими судьбами? Сколько лет, как говориться сколько зим. Не буду тебе говорить, что ты молодеешь, не люблю льстить.
- Здравствуй, Смертник. А ты все смотрю, не меняешься, такой же плоский юмор, как и раньше. – Демон остановился, и старался держаться прямо, но я то видел, как его шатает, как он словно порывается идти дальше, дергается, а заставляет себе со мной говорить. Его глаза все время устремлялись к ней, к Святой горе.
- Я уже давно не ношу это имя. – Фыркнул я. Это он специально, хочет мне напомнить, нашу незабываемую встречу, хотя после нее кто больше нашел, а кто потерял определить сложно.
- Я тоже не ношу имя Молох с тех пор как стал…как влез в это тело. А молью меня еще никто не называл, я кое-что пострашнее, этой серой бабочки. – Ага, бабочки, что жрет втихаря шубу в шкафу. Так же и ты Молох, только не шубу съедаешь, а все вокруг себя.
- Конечно, ты страшнее моли, да ты страшнее атомной войны – «А их-то я уж насмотрелся не один десяток». - Бытует мнение, что в принципе мужик и должен быть чуть красивее обезьяны, но сдается мне, что и обезьяна тебя бы в привлекательности перещеголяла.
- Время идет, а ты Смерть все тот же, такой же…
- Это какой же? – Очень интересно послушать умного нечеловека. Я думаю, Моль и сам до сих пор не мог разобраться, а в вид какого существа он собственно влез, не глядя. По мне так стоило выбирать тщательней.
- Все такой же как и в начале… - Я прислушался, ну что там, давай уже быстрее, заинтриговал прям. - без мозгов. – Тю, а я-то думал, чего нового про себя узнать. Мне уже стало казаться, что они с Победоносным сговорились, меня допечь до белого каления, тот то же самое мне вдалбливал постоянно. Он постоянно нудил при случае - когда же это все закончиться и вечно мои хиханьки и хаханьки. А, скучные педанты, куда вам меня понять.
- Лучше уж совсем без мозгов, чем с твоими. Тем более у тебя они сейчас вообще набекрень, твоя Святая гора из них там уже фарш сделала, я уверен. – И я посыпал подколками в него дальше, куда ему до меня, жалкому демону.
- Я смотрю, ты пришел проводить меня? – Резко сменил тему Моль. И начал тут вилять и переводить стрелки, он словно говорил: «ну что это мы все обо мне, да обо мне, давай теперь поговорим о тебе Смерть. Как оно? Как твое ничего?»
- Как видишь, а почему нет, все же старые знакомые.
- Теперь ты значит за дворецкого или мажордома? Вот кем тебя определил сам - ОН. – Он не мог произносить имя Господа, его язык начинал гореть, так если бы он, например, начал бы креститься, то вспыхнули бы пальцы и грудь. Тут все понятно - демон, раз уж упал, будь готов получить сполна и никакого намека на реабилитацию. - Есть чем гордиться Смертник. – Какой же он, однако, язвительный, я уже и забыл. Даже падение его не изменило, когда был ангелом, там прыти и самомнения было ничуть не меньше.
– А я смотрю, тебя ждут? Вон она, посмотри на нее. Сияет своим провалом портала, как будто ее разрезали посередине. Ты, наверное, и женщину никогда так не хотел как ее, да? Ваша Святая гора. – Старался я его поддеть еще больнее, зная как ему трудно сопротивляться, тем более, когда я заостряю внимание на предмете его вожделения.
- Да, да, да…да-а-а – Он запустил свои пальцы в волосы и вцепился ногтями в голову, как будто пытался разломить ее на две части. – Свобода… свободны… - Гора втаптывала свои зов в его сознание, говорила его голосом, и чем дольше он сопротивлялся, тем сильнее она давила на него и вынуждала нести подобную ахинею.
- Свобода? - Я усмехнулся. – Ну что ж. Я желаю тебе свободы, а также, чтобы тебя закинуло куда-нибудь подальше, в один из вшивых мирков, что я никогда не посещаю.
- Я тоже надеюсь на это. Взаимно, Смертник. У меня за это время также не прибавилось желания тебя видеть.– Он резко дернулся. Блеснула вспышка от горы сопровождаемая яростным ревом, как из берлоги медведя. Видать, она его совсем заждалась - Святая гора. Меня посетила догадка - «может она ревнует?», что я тут завладел его вниманием и задерживаю.
- Знаешь, я бы с удовольствием посмотрел, как ты попадешь обратно, в свое пекло, когда инферно вырвется и поглотить... в общем все поглотит. Но Господь, Мой спаситель, – глаза демона, черные, как у голодной акулы, полыхнули огнем от боли, при упоминании Творца, - не может нам этого позволить. Отче наш не желает, чтобы такие отверженные как ты, обратно пополнили легион Падшего, который все не теряет надежды организовать второе пришествие. Все никак не успокоиться и не уймется. – «Вот тебе – получи в обратку, это я специально и очень даже преднамеренно. Я тоже знаю, чем тебя зацепить Моль».
- Я доволен. – Он помолчал, отводя глаза, он сияющего пламени горы в ее центре. - Теперь, наконец, меня оставят в покое и дадут отдохнуть.
- А-то, радуйся Моль, живи…
- Живу. Я смотрю, Смертник тебя это сильно цепляет? Зависть берет? Что я живу, а ты нет? – О, куда это его не в ту степь понесло. Где-то во мне внутренний голосок шептал «он прав», я тут же ответил этим странным мелким мыслишкам «я сам хотел этого».
- Было бы чему завидовать. Тому, что ты проклят? Может тому, что ты изгнан самим Господом Богом? Который отверг и отказался от тебя. Тому, что тебе оторвали крылья? Вываляли в пепле? Или может тому, что ты как последний трус оставил своего Господина? Ты даже и Сатану и того предал. Ты «Лжец, убийца, демон*». - Теперь я точно знал, откуда эти слова, сколько в них смысла, объяснения, такие простые, а как открывают глаза слепцам, надо просто вдуматься. – «Вернись в реку Арас*», в вашу реку ада, что из нефти, там тебе место. Да мне противна твоя доля, я бы ее никогда не принял.
- Конечно. Смертник. Но я с тобой не стану препираться. Я знаю, для твоего понимания это не доступно. Человек не в силах понять такое. А ты Смертник, кем бы ты сейчас не был, ты человек, и думаешь человеческими мыслями, вашими убогими понятиями, выдвигаешь свои надуманные теории, а действительность…она-то от тебя ускользает,…тебя ж там не было. – Он прав, не было, тогда я только начинал, тогда я только практиковался в своей профессии, в пыточных казематах пытался постичь цену мучения над ближним своим, страха, боли, ну и естественно - смерти. – Скажи мне, что ты можешь знать об этом? Ты тут с таким запалом сейчас мне же еще и объяснял, мне - Молоху, который прошел все эту небесную битву от самого начала и до самой концовочки. Так что Смертник или Смерть, тебе просто не дано понять меня, ты глуп в своей уверенности, и я знаю о свободе больше. Сейчас я свободен, а войдя в гору, освобожусь полностью. Я потеряюсь с глаз ваших, и я найду свое место, где мне не будут мешать собратья, как было здесь. – Он будто скривился, хотя в темноте и при его темной коже, трудно было бы сказать точно. - А ты…ты сам раб. Ты кричал мне о Господине, а ты сам под чьим зорким оком ходишь? Под чьим игом? Под ЕГО.
- Не смей...да как ты… Господь - пастырь мой, я раб его смиренный, только ты ведь путаешь… Я по собственной воле.. Я понял…Это я свобод…Мой Бог дает свободу в душе моей. – Он хмыкнул, словно не веря: «В душе, которой нет?» - Так почему же ты предал его? - Этим вопросам многие века задавались историки, последователи христианства, проповедники учения Библии, но почему же я решил, что именно я узнаю ответ.
Но Молох уже не слушал меня. Он задел меня плечом и устремился дальше по дороге, идя прямо к горе, что казалось, ревела, но уже тише, даже приветственно, словно сменила свой гнев на милость. Он казался тенью от солнца, портал освещал его, бредущего спотыкаясь, словно на мираж в пустыне. Демона качало из стороны в сторону, как пьяного, и он опять закричал.
- Сво-о-б-о-о-да! Свобо-одны…– И это был его ответ. Он просто хотел быть свободным. - Я иду к тебе! Иду… Жди меня…Святая гора! – Молох заговорил на языке, которого я не знал, то он выл, словно пес, то смеялся как гиена. Этот звериный язык, язык ада. Он разговаривал со своей горой - Святой, какое кощунство так ее называть, с горой мрака, горящей огнем пожарищ.

« И все они придут под склон святой горы,
Знаем мы, что ты не…»*

Я некоторое время смотрел ему вслед. От сигареты давно остался только бычок, зажатый между моих пальцев. Я тупо уставился на него, выкинул, раздосадованный, что придется стрелять у Фашиста новую. Так я и не затянулся ни разу, заговорился как-то.

____________________________________________
*Группа System of a down – песня Holy Mountains