Первые солнечные полосы пролегли на осенней лужайке, усыпанной маргаритками небывалой тигровой расцветки, бурые тени отшатнулись в лес, прячась в переплетении резных кленовых листьев, неслышно, неощутимо заползла пестрая змея на поросший мхом камень и приютилась меж его трещин, подставляя под свет и тепло сверкавшую словно гладь реки шкурку. Катарин устроилась поудобнее на мягкой пожелтелой траве, поднесла к губам тростниковую флейту и заиграла протяжную мелодию, приветствуя разгоравшийся день.
Музыка легкой птицей неслась над золотой поляной, над темным лесом, прозрачным в утренних лучах, достигала неба цвета бледной лазури и шепотом, дальним эхом возвращалась обратно, зачарованная самой собой и тонким горьким ароматом печали своей рыжеволосой создательницы. Катарин задумчиво прижимала веснушчатые пальцы к хрупкому инструменту, забывая о глухой, уносящейся вдаль тоске. Время застыло от удивления совершенством музыки и тихо присело рядом, стараясь не отвлекать своей назойливостью и поспешностью.
Шорох прошелся по заволновавшейся траве, и Катарин недовольно подняла глаза на пришельца. Волк с черной, присыпанной пылью шкурой, словно побитая собака полз по земле, оставляя за собой след из темной блестящей крови. Катарин, не прерывая мелодии, наблюдала, как медленно и тяжело поднимается зверь на лапы, шатаясь, проходит еще несколько шагов, падает на землю и, собираясь с силами, вновь пытается поднять искалеченное тело. Прекрасная мелодия струилась по поляне, растворяясь в свежем воздухе. Волк тяжело опустился у ног Катарин, уткнулся сухим носом ей в колени.
- Катарина, - прошептал оборотень, - Катарина, спаси меня…
Она недоуменно подняла бровь, не опуская флейты.
- Катарина, - волк лизал ее ноги шершавым горячим языком, густая вязкая кровь текла из его пасти - я умоляю тебя… Я прошу тебя, Катарина… Помоги мне…
Рыжеволосая музыкантша дернула плечом, словно поражаясь нелепости происходящего.
- Старый барон, проклятый подагрик, ночью услышал нас… Кметы сбежались со всей округи… пропороли мне брюхо… Устроили настоящую облаву, до сих пор не утихнут, шныряют по лесу…, - слабея, выдохнул оборотень. - Катарина, заклинаю тебя всеми твоими богами, помоги! Раньше ты никогда не была так жестока…
Песнь флейты резко оборвалась.
- Да, я была слишком добра к тебе, Габриель, неоправданно добра – горько усмехнулась она, - Но мне надоело терпеть твои выходки, будь добр, ограничься лишь тем, что пачкаешь мои колени, и не порть мне вид на долину.
- Я оставлю ее ради тебя, клянусь! Я сделаю что угодно…
- Она меня не волнует, на ее месте могла быть любая. Уходи, Габриель, наслаждайся своей свободой, ты заслужил то, что с тобой случилось.
- Но я же умираю, - оборотень затих у ее ног.
Тело волка начало меняться, густая жесткая шерсть пригладилась, словно ежовые иглы, открывая бледную человеческую кожу. Истекающий кровью мужчина дышал хрипло, с трудом втягивая теплый осенний воздух. Он потерял сознание, а Катарина все так же неотрывно глядела на него, теребя в руках замолчавшую флейту.
Наконец она протянула ладонь над залитой кровью грудью и волшебство, столь же естественное, сколь и невозможное, сорвалось с ее пальцев, радужными изумрудными каплями пролилось на страшные раны мужчины, впитываясь легко, словно живительный сок.
Мужчина открыл глаза, пошевелил рукой, не веря своим ощущениям, поднялся и ощупал место недавнего ранения.
- Катарина! – радостно воскликнул он. – Ты все-таки спасла меня! А я уже и не надеялся больше …
- Покуролесить? – ехидно заметила рыжеволосая.
- Ты не представляешь, как хочется после такого жить, куда–то бежать, что-то делать, - он задыхался от восторга, от неимоверного облегчения, от ужаса перед обошедшей стороной смертью. - О боги, Катарина, как мне тебя благодарить?
Мужчина упал на колени, взял свободную руку Катарины, принялся покрывать горячими поцелуями ладонь. Рыжеволосая флейтистка благосклонно позволяла дарить ей ласку, улыбаясь задумчиво и печально.
- Что это? – удивленно спросил Габриель, отнимая губы. На мягкой золотистой ладони лежал большой перстень из узловатого, словно сплетенного в несколько кос, темного дерева.
- Надень, - велела Катарина.
- Но…, - попытался возразить оборотень.
- Ну же, - приказала она. Мужчина послушно подчинился. Перстень был грубый и неприятный, больно оцарапавший кожу.
- Зачем? – спросил он.
- Отнеси своей баронесочке, да не тяни, - ответила Катарин.
- Ты хочешь, чтобы я… - ужаснулся Габриель.
- Именно, - кивнула она. – Ты сказал, что сделаешь для меня все, так ступай, оставь ей что-то на память. Больше она тебя не увидит.
- Как же облава?
- Я верю, что ты пройдешь. – Катарина откинула волосы с лица, - давай же, времени осталось мало.
- Катарин, но почему? Я не понимаю.
- Я же тебе объяснила, - лесная музыкантша улыбнулась, - вы оба это заслужили.
- Я скоро вернусь.
- Думай так.
Мужчина опустился на землю и уже черным волком потрусил через луг, залитый солнечным светом. Катарин провожала его долгим взглядом.
Яд бурлящим огнем выжжет его кровь, постепенно дойдет до кости, но сначала медленно, исподволь всосется в тело… Так медленно, что, возможно, даже девушка успеет примерить кольцо, хотя она не так и важна… Но это все лучше, чем убирать мертвое тело, пропустив чудесный восход солнца на золотом лугу.
Катарин поднесла флейту к губам и заиграла веселую мелодию, приветствуя наступающий день.