ГЛАВА 12.
ПУСТОТА.

Целый день Медея просидела в зелёном подъёзде на подоконнике. Мимо неё проходили старушки с котомками. Дети, когда настало время возвращаться из школы, показывали на неё пальцами, поднимаясь по лестнице. Медее было всё равно. Она никого не слышала, даже себя. Он смотрела в одну точку. Поминутно вопил телефон, но она и этого не замечала. Ей было плохо. Очень плохо.
Когда на улице стемнело, она позвонила Павору и попросила себя забрать. Всю дорогу до «Цитадели» она молчала, а как зашла внутрь, сразу же поднялась в свою комнату и притворилась спящей, чтобы её никто не трогал.
Утром Медея снова пошла в школу, с твёрдым намерением на этот раз дойти. Вчера она никак не могла остановить слёзы. Она надеялась, что, будучи в школе, где она не может позволить себе даже всхлипнуть, ей будет хоть немножко, но легче.
Чтобы никто не помешал ей уйти, Медея выскользнула из дома пораньше, но всё равно умудрилась прийти с опозданием. Прошла уже половина первого урока. Словно по иронии судьбы, а вернее – по закону вечной подлости, первым уроком была любимая Медеей литература.
Прошмыгнув мимо дремлющей гардеробщицы, Медея повесила плащ на свободную вешалку рядом с курткой Кирилла. Интересно, а где же розовый пуховик Августины? Медея наскоро пробежалась взглядом по висящим курткам, но заметного ярко-розового пуховика не обнаружила.
- Эй, ты чо делаешь?! – проснулась гардеробщица. - Хорош по карманам шарить, сейчас охранника позову!
Медея вскарабкалась по лестнице на третий этаж, свернула направо, прошла до конца коридора и постучалась в последний кабинет. За дверью было тихо: наверняка писали какую-нибудь работу.
Не дождавшись ответа, Медея толкнула дверь и заглянула в класс. Все сидели по одному, перед каждым лежал листок с заданием. Все что-то лихорадочно строчили. Августины в классе не было.
- Извините за опоздание, можно войти? – глухо спросила Медея, смотря в пол.
Весь класс обернулся на неё. Медея почувствовала себя преступником, приговорённым к смертной казни через повешенье.
- Ну заходи, Могилина, - кивнула Алла Давыдовна, пристально рассматривая Медею.
Медея прошла на своё место, но чувство было таким, словно её только что прогнали «сквозь строй». Медея кинула сумку на пол и только потом обнаружила, что на её месте сидит модница Кирочка и грызёт карандаш.
- Здесь занято, Могилина, - липко улыбнулась она.
- Могилина, свободна первая парта, - позвала Алла Давыдовна. – Бери листок, садись и начинай работать.
Кирочка победоносно оскалилась. Медея отвернулась её, перетащила вещи на указанное место. Алла Давыдовна положила перед ней задание.
- Августина заболела, так что списать тебе не удастся, - радостно прошептала Алла Давыдовна на ухо Медее. – Если не напишешь хотя бы на три, мне придётся вызвать твоих родителей в школу. Удачи, - сказала она, и у Медеи возникло такое чувство, будто её только что заживо похоронили.
Медея склонилась над листком. Это были вопросы по «Войне и миру». Медея, естественно, не читала.
Авгу нет. Что делать?
Медея обернулась назад.
Кирилл!
- Могилина! – окликнула Алла Давыдовна. – Флиртовать будешь после урока.
Кирочка и её вечные подруги-подпевалы Лерочка и Машенька истерично захихикали. Их поддержала большая часть класса.
- У вас осталось 15 минут, затем сдаём работы. Я проверю и в конце урока скажу вам оценки.
Медея ещё раз заглянула в листок, но как можно отвечать на вопросы по тексту, если ты никогда не видел текста? Медея ещё раз осторожно повернулась к Кириллу. У него был другой вариант.
У Кирилла другой вариант, Авгуши нет, Медея сидит прямо перед учителем, она сейчас завалит контрольную… ну и что?
Медее было всё равно. До лампочки. В глазах у неё по-прежнему стояли слёзы, она так и не смогла успокоиться. Она плакала весь вечер после того, как дядюшка Анаксагор… Она плакала ночью на плече у мамы. Мама что-то говорила ей, но Медея не слышала и всё равно плакала. Пришлось выпить отвар из трав, чтобы заснуть. Но проспала Медея недолго: всего каких-то два с половиной часа. Не вытерпела кошмаров и проснулась. Обычно сны забываются, но Медея всё помнила. Ей снилось то, что совсем недавно было наяву: изуродованная рука Анаксагора, его омертвевшее лицо, и много крови. День в слезах – в зелёном подъезде.
И вот опять.
- Осталось 5 минут, - напомнила Алла Давыдовна.
Медея отодвинула от себя листок и положила ручку. Она чувствовала, что Алла Давыдовна смотрит на неё в упор, чувствовала, что она удивлена и рассержена, но ничего не могла с собой сделать. Сдавило горло.
- Сдаём работы!
Медея и опомниться не успела, как Алла Давыдовна выхватила у неё пустой листок, на котором Медея даже не успела чиркнуть свою фамилию. Впрочем, в этом не было никакой необходимости: ни для кого не секрет, кто сегодня схлопочет двойку.
- Пока я проверяю ваши ответы, спишите с доски домашнее задание.
Медея переписала всё в тетрадь и снова погрузилась в транс. Из транса её выдернули самым неприличным образом: ткнули ручкой в спину. Медея сначала подумала на Кирилла и хотела уже ему задать, но потом увидела Лерочку. Подружка модницы Кирочки, заметив, что Медея смотрит на неё, прицелилась и перекинула к Медее на парту скомканную записку.
- Что там? – спросил Кирилл шёпотом.
Медея осторожно развернула бумагу. На клетчатом листке была нарисована она, Медея. У нарисованной Медеи были кривые зубы и огромные глаза с сильно подтекшей тушью. Медея достала из сумки зеркало и взглянула в него: и правда, тушь растеклась. Сзади послышалось тихое всеобщее ржание. Кирочка наслаждалась эффектом: похоже, это была её идея. Медея скомкала бумажку и зашвырнула её в мусорку. Бумажка перелетела через весь класс и попала точно в корзину.
- Могилина! – вскричала Алла Давыдовна. – Что ты себе позволяешь?!
- Я же попала, - сказала Медея.
- Вот это точно: Могилина, ты попала…, - протянула Кирочка и снова разразилась смехом.
- Класс, хватит, - оборвала ржущих Алла Давыдовна. – Я проверила ваши работы. Могилина, раздай.
Медея поднялась со своего места и принялась раздавать работы. Это было настоящей пыткой: каждый, к кому она подходила, пялился на неё и начинал давиться от беспричинного смеха.
- Могилина, ну что ты возишься, как улитка?! – разозлилась Алла.
- Ага! – поддакнула Кирочка. – Её только за смертью посылать!
Медея уронила листки. Ей только что пришло в голову: а ведь это она виновата в смерти дядюшки Анаксагора! Она была с ним рядом, она могла его спасти, но не смогла. Зачем она отдала Уго телефон, зачем не позвонила сама? «Надо было сделать дядюшке искусственное дыхание, массаж сердца, не знаю, провести реанимацию»… А она не смогла. Не спасла. Испугалась. Из-за её тупости погиб человек. И не просто человек, а родной человек. Дядюшка Анаксагор, любимый дядюшка…
- Могилина, не испытывай моё терпение! Останешься после урока, я с тобой серьёзно поговорю!
Медея присела на корточки и сгребла работы с пола. Раздала оставшиеся листки и села на своё место.
- Теперь, когда все получили свои работы…
- Я не получила.
- Что, Могилина?
- Я не получила своей работы, - повторила Медея. Её голос дрожал от слёз, которые скопились в горле и неконтролируемо текли из глаз.
- О боже мой, она плачет! – воскликнула Кирочка. – Алла Давыдовна, отдайте ей работу, а то она нас затопит!
- Держи, Могилина, - Алла Давыдовна швырнула на стол пустой листок. – И прекрати реветь! Что ты, как маленькая?! Время, когда можно было вырёвывать оценки, давно прошло.
- Гы, а можно было? – всполошились на последней парте.
Класс снова предался своему любимому занятию – дикому ржанию.
Прозвенел спасительный звонок. Медея схватила свою работу, на которой красовалась жирная двойка, и поспешила к выходу. В дверях она столкнулась с Кирочкой. Та одной рукой вытолкнула её из общего потока, а второй утащила за собой Кирилла.
- Могилина, я просила тебя остаться, - повторила Алла Давыдовна.
Медея затворила серую дверь.
- Садись.
Медея села на последнюю парту. Аллу Дадыдовну такой вариант не устроил.
- Ко мне, - скомандовала она.
Медея взбесилась где-то глубоко внутри себя, но вслух ничего не сказала и переместилась на первую парту. Поставила сумку на колени и обняла её.
Алла Давыдовна смотрела на Медею своими большими строгими глазами. Смотрела очень долго и пристально, а потом сказала:
- Вчера ты прогуляла уроки, а сегодня получила двойку по литературе. Думаешь, мне не известно, что все прошлые твои сочинения – заслуга Августины?
Медея не посчитала нужным объяснять. Всё и так было понятно.
- Поэтому мне всё-таки придётся вызвать в школу твоих родителей.
- Вызывайте, - с нотками безразличия в голосе ответила Медея.
Гнев прошёл, и она вернулась к своему обычному на сегодня состоянию: глаза мокрые, всё дрожит и в голове ужасные мысли.
- И мне придётся серьёзно поговорить с ними.
- Как скажете.
- Хочешь, я сообщу о твоём поведении директору, и мы будем говорить уже вчетвером?
- Как сочтёте нужным.
- Могилина!!!
- Что?
- Ты совсем меня не слушаешь! Ты ведёшь себя просто отвратительно!
- Что я сделала?
Алла Давыдовна всплеснула руками.
- Нет, и она ещё спрашивает, что она сделала! Ты наглая, самоуверенная хамка, Могилина! Ты опоздала на урок, не прочитала роман, весь урок вертелась и пыталась списать!
Медея, не поднимая головы, поочерёдно ответила на каждое обвинение:
- Я извинилась за опоздание, и вы разрешили мне войти. Книга скучная. Я всего раз обернулась назад. Мне не у кого было списывать. И я не хамка.
- Могилина! Твои якобы умные ответы тебя не украшают, впрочем, и эта твоя ужасная одежда! Как тебя отпускают родители из дома в таком виде?! Как тебя вообще пропускают в школу в таком виде?! Нет, сегодня я точно поговорю с директором, и мы решим, что с тобой делать. А ещё я поговорю с охранником, чтобы он тебя в таком виде в школу больше никогда не пускал! Ты поняла меня?
Медея кивнула.
- Молодёжь совсем от рук отбилась! Подумать только, годами не вылезать из чёрных тряпок! Слушай, Медея, - склонилась над ней Алла Давыдовна, - ты часом не сектантка?
Медея встала с места.
- Могилина, я тебя никуда не отпускала!
- Сейчас будет звонок. У меня урок. Геометрия.
- Ничего-ничего, тебе же не впервой опаздывать. И не смотри на меня так злобно, Медея. Как твоя классная руководительница, я обязана нести за тебя ответственность. Я хочу, чтобы ты выросла нормальным членом этого общества. Ну, насколько это вообще возможно.
Прозвенел звонок на урок. Медея была даже рада этому. Сейчас к Алле нагрянет следующий класс и она её отпустит. Но минуты шли, Алла говорила что-то, а учеников всё не было. Все признаки на лицо: у училки «окно».
- … весь этот нелепый маскарад? – требовательно спросила Алла.
Медея опомнилась. Она не слышала вопроса.
- Что?
- Господи, ты опять меня не слушаешь!
- Попробуйте кричать громче, может, ОН вас и услышит.
- Совсем сдурела, Могилина!? Ты и раньше не блистала вежливостью, но сегодня ты переходишь все границы! Что с тобой сегодня?! Что, кто-то умер?!
- Да.
Алла Давыдовна осеклась. Медея воспользовалась этим, схватила сумку и вылетела вон из класса.
Что говорить, сегодня был тот ещё денёк. Медея опоздала на геометрию, но там попалась понимающая учительница. Она вполне адекватно отреагировала на то, что Медею задержала Алла Давыдовна. Но это не помешало ей вызвать Медею к доске и заставить решить ужасно запутанную задачу.
Так как Августины не было, Медея опять сидела одна. За её спиной перешёптывались Кирочка и Лерочка, две идиотки, всегда сидящие вместе. Кирилл Орлов несколько раз пытался заговорить с Медеей, но все его попытки завершились неудачей: каждый раз, как он звал её, Медея чувствовала приступ слёз к глазам и горлу, и только махала на него рукой, чтоб отстал. Она понимала, что этим обижает его, но ничего не могла с собой поделать. Она была очень зла на себя. Она сломала два карандаша, пока пыталась начертить параллелепипед.
Учительница геометрии не стала отпускать класс на пермену. Медея была этому рада: нет перемены – нет времени, чтобы разреветься, а на уроке Медея хоть как-то могла себя контролировать. К тому же, нет перемены – нет времени у Кирочки и её противных подружек отпустить в сторону Медеи парочку едких замечаний. Медея вовсе не считала замечания Кирочки едкими или хотя бы оригинальными, но класс возвёл богиню Киру на такой высокий пьедестал, что снизу не слышал, что именно она говорила. Поэтому и ржал над каждой её второсортной шуточкой. Медея рада бы была держаться от них подальше. В её голове промелькнула идея ещё разик сбежать из школы, но Алла собирается вызвать маму с папой к директору. «Блин, сейчас ну просто самое подходящее время… Тоже мне, хорошая дочь: сплошные от меня неприятности. Я плохая дочь и убийца».
- Медея, сколько у тебя получилось в задаче 446?
Медея с трудом вернулась к реальности. Так, она всё ещё на геометрии. Класс давно ушёл вперёд: Медея засела на задаче 442. Она знала, как решить её, но нужные мысли разбегались в стороны, освобождая место для других: дурацких, глупых и пугающих одновременно.
- Извините, я ещё не решила.
- Не решила? – удивилась математичка. – Странно. Медея, ты же была лучше всех в классе по математике. Кирилл, ты решил? Сколько у тебя?
Кирилл назвал ответ. Учительница улыбнулась ему.
- Молодец, Кирилл. А ты, Медея, останешься после урока.
Медея уронила голову на парту. Почему всем так не терпится говорить с ней сегодня? Сегодня, когда она предпочла бы остаться одна и никого не видеть. Может быть, права была мама, и ей следовало остаться дома? Ну уж нет! Медея знала, что не смогла бы там долго находиться. Особенно рядом с отцом. Он ведь тоже думает, что это она виновна в смерти Анаксагора.
Медея нисколько не хотела оставаться после урока, и потому, пока училка отчитывала двоечников, тихонько смылась в коридор. Там добежала до женского туалета, убедилась, что в кабинках нет никого, заперлась изнутри и с ногами уселась на подоконник.
Падал снег. Небо было по-зимнему серым и неприветливым. И никого на улице, ни единой живой души. Медея вновь принялась плакать. Она уже ненавидела себя за эти слёзы, дурацкие мысли и то беспомощное положение, в котором она оказалась. Она чувствовала себя ужасно виноватой, ненавидела себя за это, не понимала, как сегодня вернётся домой, и оттого ненавидела себя ещё больше.
Зазвонил телефон. Похоронная мелодия, нарушившая тишину женского туалета, вызвала у Медеи новый приступ слёз. Медея заглушила телефон, совсем отключила его и засунула на дно сумки. Только она успела это сделать, как в туалет начали ломиться. Сильно дёргали за дверь и орали, чтобы она им открыла. Медея узнала этот противный голос Аллы Давыдовны, казалось, уже доведённой до белого каления.
Медея лихорадочно соображала, но безрезультатно. А тем временем в дверь ломились с удвоенным рвением. В конце концов, Алла Давыдовна послала за плотником. Сейчас он явится и высадит дверь. Алла Давыдовна увидит Медею и всё поймёт. Это будет началом конца.
Больше ни о чём не думая, движимая единственной мыслью – сбежать и подальше, Медея выдернула из рамы поролон. Вскарабкалась ногами на подоконник и с трудом спихнула вверх заржавевшую задвижку. Спрыгнула на пол и потянула створку на себя.
- Сейчас мы её..., - кряхтел за дверью плотник.
Медея посмотрела вниз. Она стояла на подоконнике второго этажа. Прыгать? Полное безумие! Но ещё большее безумие встретиться сейчас лицом к лицу с разъярённой Аллой Давыдовной. Больше не утруждая себя мыслительным процессом, Медея сделала шаг вперёд. Не прыгнула даже, а просто сделала шаг. Ведь сделать шаг, всего один какой-то шаг, так просто.
Медея приземлилась в сугроб. Услышала, как на втором этаже высадили дверь – она упала на кафельный пол. Алла Давыдовна заголосила и высунулась наружу, где дул лютый ветер и валил снег. Медея прижалась спиной к школьной стене. Над ней был только узкий подоконник первого этажа, но вряд ли под ним можно было прятаться. Но Алла Давыдовна, очевидно, решила, что никто в здравом уме не стал бы прыгать со второго этажа. Не заметила она и разворошенного снега прямо под окнами – в этот сугроб приземлилась Медея.
- Ну что там, Алла Давыдовна? – громко спросил плотник.
- Никого. Видать, само защелкнулось.
- А окно почему открыто?
- Опять девчонки из 11-го курили! Ну, когда я до них доберусь…!
Голос и шаги Аллы Давыдовны утихли. Медея, не веря, что всё обошлось, попятилась в сторону школы. Внезапно кто-то напал на неё сзади и крепко-накрепко зажал рот рукой. Медея принялась вопить и пинаться ногами, но нападавший держал крепко. «Ну всё, финита ля комеди» - пронеслось в голове у Медеи – «хотя, какое уж тут комеди».
- Амненесеготевять, делайсомнойстохосес! – невнятно, в ладонь, прокричала она.
- Медея, т-с-с, это я, Идас!
Медея прекратила вырываться и пятками бить по коленкам. Идас отпустил её, стащил с себя куртку и плотно укутал в неё Медею, словно она была младенцем.
- Совсем офигел?! – возмущённо вскрикнула она, мешая Идасу себя укутывать.
- А ты ли не совсем офигела?! Ты что тут делаешь, на морозе?! Ты почему из окна прыгнула!? Что, не терпится встретиться с дядюшкой?!
Медея разревелась. Идас понял, какую ужасную вещь сказал, поспешно обнял Медею и изо всех сил принялся её успокаивать.
- Отпусти меня!
- Не могу! Вдруг ты решишь покончить с жизнью!
- А ну и что?!
- Как это «что»?!
- От меня никакого толку!
- Неправда!
- Почему?!
- Ты нужна мне!
- Зачем?! Найди себе другую жену!
- Не нужна мне никакая другая! Ты нужна!
Идас крепче сжал её в своих объятиях.
Медея успокаивалась медленно. До неё постепенно начинал доходить смысл того, что она сделала. Вернее, смысл того, что с ней могло случиться, если бы не подвернулся удачный сугроб.
«Вот дура!».
- Ну что, всё, отпустило? – тревожным голосом спросил Идас.
Медея кивнула и высвободилась на волю. Стянула с плеч Идасову куртку.
- Надень немедленно! Простудишься!
Медея помотала головой.
- Я пойду, наверное, обратно в школу.
- Хорошо. Сколько у тебя сегодня уроков?
- Восемь.
- У-у, как много… Ну ничего, я тебя подожду. А потом подвезу.
- Спасибо, Идас.
Медея отдала ему куртку и побежала к школе. Она забыла спросить его, откуда он появился так неожиданно, да теперь это было и не важно.


___________

окончание главы следующим постом. большая она.
осталось немного.