Выданная мне комната оказалась просторной спальней с огромным, хоть и единственным окном, завешенным зелеными портьерами. Чтобы впустить в довольно прохладный и застоявшийся воздух комнаты немного солнечного света и тепла, я чуть раздвинула тяжелые шторы. Оказалось, что окно отсутствовало, а вместо него была широкая арка, ведущая на маленький балкон длиной всего шага в три. Я вышла на него и ахнула: весь сад лежал передо мною как на ладони, несмотря на то, что балкон находился в метрах пяти от земли. Теперь мне было видно все, что росло здесь: от тонких и беззащитных девушек - рябин, до хмурых дедов - ясеней. Я перегнулась через перила балкона и взглянула вниз. Прямо под балконом, робко прижимаясь к стене, тянулись к солнцу четыре маленьких деревца под названием альтон. Это растение, я знала по рассказам матери, росло только на Севере. Оставшись абсолютно довольной от увиденного, я уже собиралась вернуться в комнату, как вдруг мне показалось, что неясная тень промелькнула меж листвы деревьев и исчезла из виду, кинувшись к стене. Я, думая, что это какой-нибудь зверь, вновь начала перегибаться через каменный бортик, чтобы выяснить, кто это, как вдруг в дверь моей комнаты ясно и четко постучали. Стук был короток, но так настойчив, что я бросилась открывать пришедшему человеку, забыв и о таинственных тенях, и о великолепии сада. Тугая щеколда, которую я с такой легкостью задвинула, войдя в комнату, долго не отворялась, но все же поддалась. Я застыла, широко раскрыв глаза и держась за дверной косяк. На пороге стоял мужчина неопределенного возраста, но я предположила, что ему, как и моему отцу пятьдесят с лишним лет.
- Здравствуй,- коротко и довольно приветливо произнес он, хотя ни единая мышца не дрогнула на его лице. Но глаза - две темно-зеленые, цвета молодой хвои капли, чуть усмехались, и от этой скрытой улыбки лицо пронзили мелкие, несмотря на возраст, морщинки. Что-то притягательное и необычное было в его облике, в его манере держаться и говорить. А еще этот непонятный запах... То ли пахло чем-то сладким, то ли чем-то смутно отдававшим гнилью. Но это были уже второстепенные проблемы, и я энергично кивнула головой в знак приветствия, удивляясь такой редкой привлекательности.
- Ты не видела моих детей: девушку, наверное, твою ровесницу и мужчину лет тридцати?
Я помотала головой, надеясь, что незнакомец поймет причину моей молчаливости.
- Наверное, опять придут после заката. Что за радость гулять в наше время, пока безумствуют эти бандиты-варртанги? И опять у отца не спросили разрешения!
Я продолжала вежливо кивать и уже собиралась написать мужчине на листе, что со мной бесполезно разговаривать, как он пробормотал что-то насчет беспокойного вечера, мельком попрощался со мною и ушел на нижний этаж. Я внезапно вспомнила о тени под балконом и поспешила выглянуть на улицу. Но, обернувшись, опешила: шторы были раздвинуты намного больше, чем это сделала я, но самое интересное было в том, что они колыхались, словно только что кто-то прошел рядом, задев их. Ох, не зря я так не полюбила этот дом. Чуяло мое сердце, что это только начало всех странностей здесь. Только сейчас я поняла, что до невозможности устала, а пышная кровать с высоким пологом так и манила меня. Все ритуалы прошения благословления у богов были закончены лишь тогда, когда я попросила покоя для матери у Киартхо. Я уже и отвыкла спать на мягкой постели под теплым одеялом, но сон не дал мне времени вновь привыкнуть к этому, и я погрузилась в сон, оставив на потом все свои сомнения и страхи.
Утро началось с того, что в дверь опять кто-то постучал, и мне волей-неволей пришлось идти открывать. На пороге стоял совсем не тот человек, которого я ждала, а ждала я Рейгана. В коридоре с довольно внушительным свертком в руке стояла Натана и по-обычному приветливо улыбалась. Но она не дождалась в ответ подобной реакции, ибо я понимала, что отец заменил Амиль именно этой женщиной.
- Позволь мне войти. Пожалуйста,- мягко попросила она
Я пожала плечами и продвинулась, давая ей пройти. Она по-хозяйски направилась к кровати, положила свой сверток туда и стала аккуратно его разворачивать. Я настороженно следила за каждым ее движением. Она, заметив это, добродушно произнесла:
- Не беспокойся, слуги в столовой уже приготовили завтрак, поэтому я принесла кое-какие вещи, которые, надеюсь, тебе подойдут. Чтобы ты спустилась вниз.
Она вздохнула и сделала шаг ко мне.
- Я знаю, ты считаешь, будто я виновата перед тобой и Рейганом, но ты даже не представляешь, чего мне стоит жизнь с твоим отцом. Он не то...- она задумалась над продолжением фразы, но отчего-то замолчала на середине речи и исправилась,- Он никогда не возвратит то, что потерял: тебя, Рейгана, Амиль. Для него уже все в прошлом, а теперь он старается жить по-новому. Возможно, слишком усердно старается.
Было много вопросов на уме, но даже будь я самым наилучшим рассказчиком, каким была моя мать, мне было бы не под силу задать их правильно все. Поэтому я сорвала с пояса драгоценный белоснежный листок, на котором еще были мои прошлые вопросы; писала я мелко, стараясь сохранить надолго бумагу. Обмакнув перо в постепенно засыхающих чернилах, написала: "Как тебе стало известно, что придем именно мы? А еще наши с матерью имена... Неужели, отец рассказывал тебе о нас?"
Не по годам молодое лицо Натаны потускнело и сделалось настолько грустным и потерянным, что я растерялась. Она отвернулась от меня, подошла к балкону и устало прислонилась к стене, устремив взор на север. Я невольно тоже посмотрела туда, куда окрыленный задумчивостью взлетел ее взгляд, и мелкая дрожь нестройной чередой пробежала по спине.
Юг, откуда пришли столь ненавистные мне варртанги, пылал розоватым огнем, играющим всеми своими оттенками в небе. Запад был невидим из моей комнаты, но на Западе и не было ничего такого, что заставляло мое сердце трепетать от восхищения, бессилия и надежды. Восток, недавно покинутый мною стоял еще мутный и темный от ночной дымки. Но Север... Север был великолепен! Его небо сверкало и переливалось как грани сапфиарита, и эта красота терялась где-то за горами Тшолофело, ниспадая на землю удивительным блеском. Внезапно подул ветер, и с такой силой дернул раздвинутые шторы, что те поднялись почти до потолка. Натана, точно как и я, очнулась от раздумий и задернула шторы, хотя это было уже лишним: ветер, истратив свой гнев на первый порыв, утих.
- Ты еще многого не знаешь об этом мире, Лирона. Всему когда-нибудь придет начало, равно как и конец. Ты найдешь ответ на все свои вопросы, но не сейчас, еще рано.
С этими словами она обернулась и, не глядя на меня, быстро направилась к двери. Я заметила на ее глазах слезы. Странно, от чего они?
Вещи, принесенные Натаной, оказались мне впору, но я чувствовала себя так неуютно и непривычно, что до жути боялась выходить в этом из комнаты. Это была традиционная женская одежда: платье с длинным подолом, мягкие туфли из телячьей кожи и заколка для волос. Единственное, что я сейчас чувствовала, это был стыд. Сняв все, что было на мне, было подобно тому, что я сбросила с себя свою прошлую жизнь, прижилась в доме врага и предала мать, брата и все духовные ценности, что были прежде. Насколько это правда, я понять не могла, но корила себя серьезно, пытаясь призвать в помощь собственную совесть. Но все без толку: мне была необходима поддержка Рейгана.
В столовую я спустилась, когда слуги, воодушевленно гремя тарелками и прочей кухонной утварью, раскладывали еду, от ароматного запаха которой у меня свело в животе. Натана уже сидела за столом и о чем-то оживленно беседовала с одной из служанок. Мой отец сидел во главе стола и то бросал нетерпеливые взгляды на нервничавшую от его тихой ярости прислугу, то, чуть удивленные, на Натану.
Наконец он увидел меня, спускавшуюся по лестнице и беспрерывно одергивающую во всех местах свое старое-новое платье, и лицо его исказилось. Так продолжалось всего одно мгновение, но весь этот миг я отчетливо чувствовала, как меня буквально сжигают взглядом и затаптывают в землю. Но только лишь я подошла вплотную к столу и, хоть через силу, но радостно улыбнулась всем присутствующим, лицо Тксомина тотчас же приняло доброжелательный оттенок. Что толку притворяться, если он меня всей душой ненавидит? Я спокойно села за стол, но приготовленный кухарками гусь хоть и выглядел аппетитно, но отчего-то вызывал у меня только отвращение.
- Ты должна поесть,- строго сказала Натана, будто бы забывшая об утреннем происшествии, и я тут же вспомнила Амиль. Только она имела надо мной полноценную власть, и только она могла заставить меня сделать то, что мне категорически не хотелось. Но матери больше не было, а свободы я не ощущала, только слабость и груз на сердце. Ком к горле подкатил совсем неожиданно, но ни одна слеза не показалась на моих глазах. "Я не предам тебя, мама. Я буду держаться. И Рейган тоже". Но где Рейган? Я, как могла, объяснила свой вопрос всем присутствующим, а в особенности Натане, которая тотчас же отправила одного из слуг на второй этаж к Рею.
Внезапно Тксомин вскочил с такой поспешностью, что стол качнулся и мой кубок с сиропом наполовину опустошился. Слуги в тот же миг подскочили с тряпками, чтобы вытереть со стола, но мне было не до этого.
Тксомин наклонил голову, здороваясь с кем-то позади меня. Я машинально обернулась и замерла в изумлении. В проходе, казалось, не решаясь войти, стояли трое. Один из них уже был мне знаком, и его хвойные глаза, чуть прикрытые длинными ресницами, мимолетно и насмешливо поглядывали на меня. Сцепленные за спиной руки постоянно шевелились, пальцы извивались, и я, больше не чувствуя в себе сил смотреть на этого странного человека, перевела взгляд далее. Девушка,- как я поняла, дочь этого человека,- имела столь большое сходство с дикой кошкой - стройная, порывистая, гордая,- что я усомнилась в ее родственных узах с первым мужчиной. Ее темные длинные волосы разметались по плечам, и лишь тонкая полоска ткани, перетягивающая их на лбу и на затылке, не давала им бесчинствовать по всей голове. Глаза, хотя нет, один глаз, был такой же зеленый и вечно насмехающийся, как и у ее отца, но в нем не было такой глубины, скорее уж голая нескрываемая ярость и бунт против всего. Второй глаз был скрыт черной повязкой, существовавшей там, по-видимому, уже давно. Стоящий рядом со стеной молодой мужчина находился с семьей, и в то же время как бы не с ними. Он, в отличие от сестры и отца, не поглядывал в сторону стола с прямым интересом, а смотрел куда-то мимо него, в открытое окно. Светло-серые, почти серебряные глаза холодно мерцали в рассеянном солнечном свете, тонкие черты лица, придающие мужчине бесстрастный вид, казалось, были высечены из камня. Тксомин пригласил заинтриговавшую меня семью к столу и бросил на меня короткий взгляд. Похоже, он решал, как именно представлять меня гостям. Троица двинулась к нам, и я повторно затаила дыхание, неотрывно глядя за их повадками. Каждый двигался своеобразно, но что-то общее, что я еще не поняла, присутствовало у каждого. Отец семейства двигался настороженно и с любопытством осматривал все вокруг. Девица шагала по-хозяйски с независимым видом, и насмешливая улыбка то и дело проскальзывала на ее губах. Сероглазый мужчина не смотрел ни по сторонам, ни перед собой, казалось, что его мысли витают далеко отсюда. Но его походка не была лишена грации, спокойствия и величия.
Глядя на этих людей, я совершенно забыла о своем брате, и теперь, словно проснувшись, вопросительно поглядела на Натану. Женщина сразу поняла, о чем я хочу спросить.
- Сейчас Рейгана оповестят о завтраке. А пока, Лирона, познакомься с нашими постояльцами. Они в Элихане не так давно, но сразу поселились у нас. Это глава семьи Фебер Гран и его дети Моргана и Лейтер Гран.