Мэйнвиль.

Убедившись, что погони нет, Эдвин с друзьями наконец-то расслабились. Впервые за все это время ребята почувствовали себя в безопасности.
На второй день пути они заехали в деревню, на самом краю Ферна. Оказывается, вести о трагических событиях в Кеймане успели долететь даже сюда. Дэнорен нарочно не стал упоминать об этом при Эдвине и его товарищах, не желая тревожить еще свежие душевные раны.
Люди выглядели очень встревоженными. Разумеется, что случилось, никто не знал, и эта таинственность не только рождала необычные толки, но и побуждала строить самые дикие версии. Порой они были настолько немыслимы, что Эдвин удивлялся, как вообще человеческое воображение способно такое выдавать. «Хотя, если подумать, то, что случилось на самом деле, выглядит не менее фантастически», – размышлял он.
В Фернском лесу тоже было неспокойно. Разбойники, некогда изгнанные из этих мест Эоном Праймом, в последнее время возобновили свой промысел. Друзья встречали телеги, экипажи и даже целые обозы, и у всех были обеспокоенные лица, подозрительный взгляд, а руки лежали на оружии.
Впрочем, друзья не боялись грабителей. Дейла регулярно проверяла дорогу на предмет враждебных аур и всегда могла предупредить об опасности. Она, к слову, уже уверенно держалась в седле и с охотой принимала участие в соревнованиях молодых людей на скорость. Однажды даже победила и потом битый час безуспешно уверяла Раина, что не существует чар, заставляющих лошадь скакать быстрее.
Почти каждый вечер, когда друзья забывались сном, Эдвин разворачивал Карту. Он сам не знал, зачем делает это, ведь видел там всегда одно и то же, разве что зеленая точка чуть смещалась на восток. Вдоволь насмотревшись на бумагу, ожидая от нее неизвестно чего, Эдвин, наконец, ложился спать. А спал он до сих пор плохо, ему не переставали сниться кошмары, порой заставлявшие просыпаться в холодном поту.
Наступил первый день лета, и шестой день с тех пор, как они покинули Рулсвилд. Дело шло к вечеру, когда до них долетел звук звона металла.
– Вы слышали? – спросил Эдвин, который первый обратил на него внимание.
Раин и Дейла прервали спор, занимавший их последние полчаса, и прислушались.
– Похоже, кто-то дерется на мечах, – заметил Раин и, пришпорив коня, поскакал к источнику.
Они проехали немного вперед, затем пришлось свернуть на звериную тропу. Теперь уже отчетливо различался лязг скрещивающихся клинков и голоса людей. Друзья выбрались на небольшую поляну, служившую местом сражения.
Пять человек, вооруженные чем попало, наседали на могучего рыжебородого мужчину. Он яростно размахивал во все стороны секирой, не подпуская разбойников. Из глубокого пореза на его бедре сочилась кровь.
Недолго думая, Эдвин поскакал на помощь, а Раин на ходу пустил стрелу прямо в грудь одному из бандитов. Внезапное появление всадников сильно ошеломило грабителей, и, пользуясь их смятением, рыжебородый ударом левой сломал другому из них нос. Окончательно утратив дух, разбойники бросились наутек.
Эдвин спрыгнул прямо перед незнакомцем.
– Вы как, целы?
Силач сел на землю и положил рядом секиру, принялся осматривать бедро.
– Пустяки! – сплюнул он. – Спасибо, судари, век не забуду! Без вас бы точно пировать этим воронам над моими костями! Меня зовут Шерг, гвардеец его сиятельства, лорда Харрентора. Агрр! Ох, и задали мы перцу этим прохвостам!
Друзья переглянулись. Мускулистые руки, косой шрам на скуле, нестриженые волосы и эта его секира настолько контрастировали с приветливым и благодарным выражением лица Шерга, что в глазах рябило.
Какой-то инстинкт, не оставлявший Эдвина в покое все последнее время, советовал ему представиться вымышленными именами, но некая необъяснимая симпатия к Шергу, симпатия, несомненно, рождавшаяся в каждом, кто с ним знакомился, покорила Эдвина, и против всех правил осторожности он назвал их настоящее имена. Добродушный тон разговора Шерга был настолько искренен и неподделен, что невольно трое друзей мигом почувствовали расположение к нему.
Дейла обработала рану, отчего силач стал краснее помидора, а Раин предложил разделить ужин.
– Мой лорд-то как приехал в столицу, сразу давай увеселяться, – рассказывал Шерг во время трапезы, – а мне что, я человек простой, непривычный к этим всем делам столичным. Я ж привык к Бантису, уж восемь лет как живу и служу там. Городишко не самый большой, жизнь там размеренная… А то, что в Мэйнвиле творится… нет, не по душе мне это, не по душе. Ну, вот я и говорю, разрешите, мол, съездить в родную деревню на время праздника, то бишь. Я тут недалеко родился, в деревне Лир, авось слыхали?
– Да, мы проезжали через нее недавно. Славное местечко.
– Тут не поспоришь, Эдвин, прекрасное место. Люди добрейшие, природа прекраснейшая… – и Шерг еще долго описывал все достоинства деревне Лир, потом Бантиса, и, наконец, опять переходил к ругани Мэйнвиля за праздность и распущенность нравов.
Они проговорили до глубокой ночи, и ни разу еще Эдвин, Дейла и Раин не чувствовали такой радости от простого общения с тех пор, как отправились в свое путешествие. На душе стало намного свободнее, скрылись в закоулках памяти страшные мысли о тех ужасах, что они видели в Кеймане.

***

На утро они распрощались с Шергом. Погода испортилась, небо скрылось за черными тучами, и сильная гроза накрыла странников, превращая дорогу в грязевое месиво.
В течение оставшихся двух дней пути до восточной границы леса ливень не утихал ни на минуту.
Они прибыли как раз к кануну самого главного праздника Садрнэя – Дня Единства – итога длинного и тяжелого пути к созданию целостного государства.
– Король Пермер X из династии Праймов не зря звался Хитрым Честолюбцем. Его предки могли похвастаться львиной отвагой, выдающимся великодушием и благочестием… но только не умом. Не то чтобы все они были непроходимыми дураками, но кого-то воистину великого среди них не вышло. Пермер X представлял из себя вовсе не доброго, милостивого толстячка, каким его малевали поэты и певцы. Напротив, к врагам он не питал никакой жалости, щедростью и вежливостью не блистал. Единственная правда в песнях это то, что покушать король любил.
Но в хитрости и дальновидности он превзошел всех. Еще с детства, глядя на карту четырех королевств, он мечтал стать верховным владыкой всех этих земель. Когда он наследовал трон, будучи молодым энергичным человеком, он приложил все силы к тому, чтобы воплотить мечту в жизнь. Три года он устраивал брак своего старшего сына и ундуйской принцессы Лионетт в надежде, что ее хворый брат, принц Райзек, умрет, так и не оставив наследника. Король также заключил перемирие с Торкаллом, выдав за престарелого Квентина свою еще молодую сестру. На севере Пермер расширял границы засчет слабости Айрана, скованного непрекращающимся противостоянием с даготами. Еще десятилетие тонкой дипломатии, интриг и силового давления привели к Тоурнской Унии, по которой весь Север был присоединен. Но это стало последним достижением Пермера – на обратной дороге из Тоурна, король утонул при переправе через реку.
– Стой! Дейла, умоляю! Я все понял, пожалуйста, прекрати! – взмолился Раин.
– Ну уж нет, ты выслушаешь до конца, и в будущем, может, начнешь следить за языком.
Эдвин фыркнул. Дейла рассказывала ему кое-что из истории, когда Раин назвал ее «энциклопедией в платье». Орудием мести чародейка избрала настоящую энциклопедическую статью. Как жестоко…
– Страна оказалась на гране новой войны. И все могло пойти прахом… если бы не Джайлс, сын Пермера. Железной рукой он подавил на корню мятеж на севере и пресек попытки короля Квентина прибрать к рукам его земли. В это время пришло известие о смерти бездетного принца Райзека. Пользуясь создавшейся смутой в Ундуе, Джайлс предъявил свои права на трон и без особых трудов отодвинул двоюродных братьев и дядей Райзека. Таким образом, территория Садрнэя расширилась до самого Ноллендора на востоке и Резных Холмов на юге.
Вековые противники – Садрнэй и Торкалл – подошли к финалу своей борьбы. Объединение мощи Садрнэя, Ундуя и Айрана поставило точку в этом вопросе. А начавшиеся восстания народа, ненавидевшего своего монарха, только на руку сыграли молодому завоевателю. Война окончилась, так и не успев начаться. Города без боя открывали ворота, приветствуя Джайлса как героя. Квентина убили собственные слуги, принеся его голову в дар Прайму. Хоть какое-то сопротивление попытался оказать выдающийся торкальский маршал Ваурс, но чуда не случилось. Его разбили, и всем остальным ничего не осталось, кроме как преклонить колено.
С тех пор каждый год по всему королевству устраиваются торжества в честь великого Короля-Объединителя. И самое грандиозное пятидневное празднество проходит здесь, в Мэйнвиле. Конец.
– С тобой свихнуться можно…
Огромный и прекрасный Мэйнвиль. Рулсвилд смотрелся бы рядом с ним примерно как котенок около взрослого льва. Это был один из первых крупных городов, заложенных людьми, прибывшими из-за моря более тысячи лет назад. Местом для основания была выбрана богатая равнина к востоку от Ферна. В самом центре стоял пышный Королевский дворец, на высоких шпилях которого реял стяг Роланда Арквайта – латная перчатка, сжатая в кулак. Интересной особенностью плана города являлось наличие трех крепостных стен. Строились они постепенно, с ростом и развитием города, беря под защиту с каждым разом все большую площадь.
Таким образом, Мэйнвиль делился не просто на кварталы, а на три уровня, считая от окраин. В результате нескольких пожаров и крупных перестроек, эти уровни приобрели особенное значение. Внешний уровень занимали, большей частью, небольшие жилые дома, принадлежащие ремесленникам, рабочим и прочему мелкому люду. На среднем уровне жили зажиточные торговцы и ростовщики, актеры и мелкие чиновники; размещались мастерские и постоялые дворы, базары и рынки, площади и казармы и много чего еще. Внутренний уровень не мог похвастаться такой живостью, но в этом и не было необходимости – он все затмевал своею роскошью. Помимо поражающего красотой дворца, здесь можно было увидеть не менее впечатляющие дома знати, храмы, театры, живописнейшие сады и грандиозные монументы.
Вот что представляла собой эта величественная твердыня, через ворота которой в лучах заходящего солнца проезжали многочисленные путники, в том числе Эдвин, Раин и Дейла.
¬– Я так голоден, что быка бы съел, – пожаловался Раин.
– Да, поесть бы не помешало, ¬– согласился Эдвин, вспоминая, что последние запасы провизии были уничтожены сегодня утром. – Но сначала надо отвести лошадей в конюшню.
Щедро заплатив конюху за то, чтобы он хорошенько ухаживал за их скакунами, друзья отправились в ближайший трактир. Поиски проходили недолго, благо здесь, на втором уровне, этих заведений было больше чем достаточно. Зайдя в одно из них со странным названием «На седьмом небе», они обнаружили, что там полным-полно народу. Заняв последний свободный столик и сделав заказ, они с большим аппетитом набросились на еду.
– Редагаю отжить поики насатра – промычал Раин с набитым ртом.
¬– Переведи, – повернулась Дейла к Эдвину.
Тот ухмыльнулся и сказал:
– Давайте примемся искать мага завтра.
Раин довольно кивнул.
– Вы неисправимые невежи, – покачала головой Дейла.
Раин подавился от смеха, и картошка повалилась у него изо рта.

***

Эдвин проснулся поздно. В голове все еще шумел хмель, с которым он вчера вечером явно переборщил. Не без труда поднявшись, он умылся и оделся.
К нему зашла Дейла.
– На, выпей, – она протянула ему стакан с темно-синей жидкостью.
Эдвин присел на кровать и выпил. Вкус был отвратительный, но еще более отвратительный был во рту до этого, поэтому он заставил себя выпить все до ккапли. И уже минут через пять почувствовал облегчение.
Когда утренняя трапеза была закончена, и жена хозяина гостиницы подошла, чтобы забрать грязную посуду, Дейла поспешила обратиться к ней:
– Скажите, вы не знаете волшебника Фабернэла?
– Фабернэла? Кто ж его не знает, это наш городской маг. Хороший человек, часто помогал городу.
– А где мы могли бы его найти?
¬– Он живет на улице Правосудия, около… Впрочем, это слишком длинно будет объяснять. Квин!
Откуда-то из подсобных помещений появилась сначала голова, а затем и целиком все тело мальчика лет двенадцати.
– Да, мама?
– Отведи этих господ к дому мейса Фабернэла.
– Да, мама, – смиренно повторил Квин, и обратился к господам уже более задорно. – Идем.
На улице было прохладно, дул ветер. Бодрым шагом они прошли весь Торговый квартал и через Июньские ворота попали в Алмазный Круг, как между собой называли внутренний уровень жители Мэйнвиля. Достаточно было взглянуть на крайние кварталы, чтобы понять, как хорошо название отражало действительность. Нет, здания вовсе не были сделаны из алмазов, но от этого они не выглядели менее роскошно. Что ни дом, то был украшен портиком или колоннадой, в свою очередь увенчанной аттиком, изысканными барельефами и статуями, декоративными капителями и фронтонами. Величественный храм Аврэля, бога плодородия, мимо которого Квин вел клиентов матери, поражал наповал своим величием. Высокие башни, разнообразные орнаменты, стрельчатые арки и порталы, разноцветные витражи – такой красоты Эдвин не мог даже представить.
Фабернэл жил на восточной стороне Круга, противоположной той, с которой пришли путники. Надо было сказать большое спасибо хозяйке трактира: без ее сына даже самые подробные объяснения не помогли бы друзьям самостоятельно найти нужное здание. Долго плутая между богатыми особняками, они вышли к дивному саду с экзотическими растениями.
Квин болтал без умолку, побивая все рекорды скорости говорения. Показывал все достопримечательности, обсуждал хозяев домов, делился слухами.
– А это кто? – указал Раин на величественную статую молодого человека, в приветсвенном жесте поднявшем левую руку.
Квин прыснул.
– Ты серьезно не знаешь?! В его честь сегодня праздник! Это король Джайлс!
Раин попросил у друга монету и скептически начал сравнивать лица.
– Что-то не очень…
– Вообще этот монумент считается одним из самых совершенных, – перебил мальчик. – Выполнен в мельчайших деталях. У него даже королевская печать на руке есть.
Эдвин присмотрелся. Действительно, на обращенной к ним ладони был высечен символ: полумесяц, внутри которого лежали три точки, а с выгнутой стороны полумесяца – прямая черта.
– Что еще за королевская печать?
– Да вы с какой луны упали-то? – расхохотался малец.
– Я тебе сейчас! – рассердился Раин.
– Оставь его! – вмешалась Дейла. – Королевская печать – это особая магическая руна, которую могли носить только члены семьи Праймов. И это стыдно не знать!
Эдвин смущенно отвернулся.
– А вот и дом мейса Фабернэла, – кивнул проводник на здание напротив сада.
– Спасибо, Квин, ты нам очень помог, – поблагодарила девушка и сунула тому медяк.
Мальчишка, недолго думая, принял вознаграждение, поклонился и бегом бросился домой.
– Лишние траты, – с сожалением вздохнул Раин.
– А ты не только невежда, но и скряга…
Жилище волшебника представляло собой небольшой двухэтажный дом, на фоне других построек выглядевшее довольно скромно. Ни орнаментов, ни мраморных статуй не было и в помине. Судя по всему, здешний обыватель вел довольно умеренный образ жизни.
Друзья переглянулись и, взойдя на крыльцо, постучали в дверь. Никто не ответил.
– Может, его нет дома? – предположил Эдвин.
В ответ на это дверь сама собой медленно открылась, а в воздухе послышался голос: «Входите».
Прием был вполне в духе магов, хоть и показался бы донельзя бестактным и фамильярным какому-нибудь лорду. Впрочем, эти сибариты по гостям не ходили – они щелкали пальцами, и чародеи появлялись сами. Эдвин пошел первым, за ним Дейла и Раин.
Внутри убранство дома оказалось существенно богаче: на стенах висели портреты в позолоченных рамах, на полу стелились мягкие ковры эльфийской работы, вдоль прохода стояли декоративные урны и вазы с изображением многих исторических событий. Свет здесь, помимо того, что лился из окон, исходил от магических огоньков на изящных серебряных канделябрах, где не было ни одной настоящей свечи.
Пересекши прихожую, они попали в просторный холл, где и обнаружили хозяина, удобно расположившегося в кресле около очага. Его волосы выглядели более седыми, чем у Гестера, ровно подстриженная борода раза в два короче, а в остальном – вылитый учитель Дейлы. Он кутался в ярко-красную мантию, будто за окном бушевал метелями январь, а не июнь.
– Чем могу помочь, молодые люди? – он говорил приятным баритоном.
– Вы мейс Фабернэл? – счел нужным уточнить Эдвин.
– Он самый.
– Нас послал к вам мейс Гестер. В башне авритов случилась большая беда.
Выражение вежливого ожидания исчезло с лица волшебника. Он вскочил и направился к винтовой лестнице, приглашая гостей следовать за ним.
¬– Пожалуйте в мой кабинет. Старая привычка, знаете ли. Не люблю обсуждать серьезные вещи где-либо еще.
Ничего предосудительного Эдвин в этом не нашел и отправился за хозяином. Они поднялись на второй этаж, и, пройдя по коридору, очутились в уютной комнатке, служившей кабинетом. У стены стоял мощный стол из красного дерева, заваленный разными пергаментами. Сбоку – массивный секретер, заставленный книгами всех цветов и размеров. Все остальное пространство занимали элементы декора и три кресла, то ли оказавшиеся здесь случайно, то ли еще из холла наколдованные предусмотрительным магом.
Небрежным движением руки Фабернэл смахнул пергаменты, прошел и сел за стол, жестом предлагая сделать остальным то же самое.
– Ну а теперь, господа, я вас внимательно слушаю.
Не зная, с чего начать, Эдвин, прежде всего, представил себя и своих спутников. Далее он сначала сбивчиво и робко, но потом все более твердо, рассказывать, что случилось с ними за последние две недели. Фабернэл слушал с величайшим вниманием и холодным спокойствием, ни разу не перебив и ни о чем не спросив. Когда рассказ подошел к концу, он долго сидел, глядя в точку, где-то над правым плечом Эдвина.
– Силы небесные, – наконец проговорил маг. – Ну что за кретин этот Скимп! Он должен был сразу сообщить сюда об этом, как только узнал! – он опять помолчал. – Значит, Карта сейчас у вас?
– Да, вот она, – Эдвин вытащил бумагу из-за пазухи и протянул магу.
Тот развернул ее с большой осторожностью и внимательно изучил.
– Она самая. Молодые люди, от имени всего Ордена Авритов и даже всего королевства благодарю вас. Дальше дело за мной. Думаю, вам не стоит…
Он вдруг запнулся, пристально уставившись на Эдвина.
– Что-то не так? – смутился Эдвин, почесавший в этот момент лоб.
– Нет, все в порядке, – выдохнул Фабернэл. – О чем это я? Ах, ну да. Карту необходимо перепрятать, ей нельзя оставаться здесь. На севере в другом на тайномшем убежище она будет в безопасности. Но чтобы довезти ее туда мне понадобится охрана. Грех не воспользоваться помощью таких отважных и преданных людей. Тем более, что кроме вас я никому не могу доверять. Готовы ли вы помочь мне?
Эдвин колебался не более секунды. По дороге в Мэйнвиль он предвидел подобное предложение и думал над ответом. Переглянувшись с товарищами, он понял, что решение единогласное.
– Мы ваши.
– Я очень вам признателен, даю слово, что Орден не забудет этой услуги. Мы поедем в Ривенхолл. Там Карту никто не найдет. Когда вы будете готовы отправиться в путь?
– Да хоть сейчас.
– Нет, это слишком рано. Мне нужно закончить кое-какие дела и послать весть, чтобы нас встретили. В то же время тянуть тоже нельзя. – Он глянул на большие настенные часы, показывавшие почти полдень. – Вот что. Вы, наверняка, еще не отдохнули толком с дороги, так используйте для этого сегодняшний день. Сходите на ярмарку, прогуляйтесь по базарам, посетите театр. А завтра, часов в девять утра, я жду вас у крыльца этого дома, готовых к путешествию. Все понятно?
Они дружно закивали. Фабернэл проводил гостей до выхода, и сам побежал по своим делам.
Предоставленные самим себе, друзья принялись осматривать Алмазный Круг, на что потратили несколько часов. Затем, вернувшись в Торговый квартал, застали там настоящую вакханалию. Народ вовсю гулял и веселился. На площадях выступали циркачи и фокусники, танцоры и шуты. На самодельных сценах ставили известные комедии, собиравшие толпы народа. Рынки были завалены самыми разнообразными товарами, начиная от вина и заканчивая экзотическими удавами. Право, складывалось ощущение, что весь город сошел с ума.
Это повсеместно царившее безумие захватило ребят с головой. Раин закружился в танце с Дейлой, Эдвин с азартом принимал участие в состязании лучников. Словно и не хранило печальных событий прошлое, словно и не несли ответственность за важную миссию.

***

В половину девятого Эдвин, Дейла и Раин в полном сборе ждали Фабернэла у крыльца его дома. А в девять часов туда же, сделав последние приготовления, подтянулся и сам волшебник. Он вел за собой навьюченного сумками статного вороного мерина, под стать даже королевской особе.
– Вы уже здесь? Очень хорошо. Ох, сколько еды набрали!
Город начал оживляться, поэтому путники прибавили ходу, опасаясь застрять в стихийном людском потоке. В этом отношении удача явно сопутствовала им: через час они без ощутимых задержек покинули Мэйнвиль и направились широким трактом на север.
Если не считать нападения дикой кабанихи на Дейлу, когда девушка искала ручей – пополнить запасы свежей воды ¬– то, можно сказать, путешествие проходило спокойно. На тракте стояло немало гостиниц, так что редко когда путникам приходилось ночевать в чистом поле. На дороге сновал люд всех пород и мастей: крестьяне с нагруженными осликами, торговцы с целыми караванами продуктов, межевые рыцари, наемники и простые бедняки. Один раз им даже попался эскорт какого-то лорда с гербом в виде еловой шишки.
По началу Эдвин, Дейла и Раин вели себя немного скованно в присутствии Фабернэла, но мало-помалу стеснение прошло и они вернулись к своим дорожным развлечениям: возобновились скачки на скорость, соревнования в фехтовании и стрельбе. Более того, с появлением Фабернэла добавилось пара новых. Он обучал Дейлу новым магическим приемам, показывал фокусы, рассказывал уйму интересных историй. Посмотрев на них со стороны, никак нельзя было подумать, что цель их странствия – защитить могучие артефакты.
– Сегодня сворачиваем с тракта на северо-запад, – через неделю объявил Фабернэл. – Там, конечно, не слишком удобная дорога, но зато существенно срежем.
Дорога и впрямь оказалась не из легких, – путь в гору перекрывало множество оврагов и каньонов. Скоро с большим трудом они пробрались в северную часть Ферна.
– Мы почти на месте, – сообщил волшебник где-то в середине дня, когда они выбрались на небольшую полянку, – поэтому предлагаю устроить привал.
Эдвин спрыгнул с седла и уже собирался стреножить лошадей, когда услышал за спиной низкий скрипучий голос:
– Ну, наконец-то, а то мы вас уже заждались.
Эдвин медленно повернулся. Поляна была окружена вооруженными людьми в серых плащах. Впереди стоял самый здоровый, и Эдвин мигом вспомнил его – это он тогда, сидя на коне, приказал убить их.
Инстинктивно Эдвин снял с седла лук и, вытащив стрелу из колчана, пустил ее в главаря. Расстояние было всего несколько шагов, и даже доспех не спас бы своего обладателя от гибели. Но, не долетев меньше метра, стрела вдруг взорвалась.
Эдвин резко повернул голову. В воздухе замерла рука Фабернэла.