Я – птица Гермеса, я крылья пожрал,
Те, что позволяли парить среди скал.
И сердце, привыкшее вечно любить,
Стараньем других превратил я в металл.

Был я изгоем у всех на устах,
Был изгнан туда, где лишь горе и страх.
Но даже в аду не нашлось места птице –
В мир смертных был сослан, рассыпавшись в прах.

Лишь там отыскались подобные монстры.
Лишить для них жизни другого так просто!
Но не обретают их души покоя,
И нежить с тоской покидает погосты.

Чеканят шаги в ржавых касках солдаты,
Поправшие солнечный символ когда-то.
Вновь вены врага стиснут мертвые пальцы.
Пробьют их клыки, рассмеются камрады.

Навстречу им тянутся белые пики –
То капюшоны, закрывшие лики.
Вот только наместники Бога жестоки,
Как и все люди. В крови их туники.

А в центре, как будто бы в тесном вольере,
Стоят присягнувшие рыцарской вере.
Но нет ни мечей, да и латы забыты –
Врасплох их застали рожденные в сере.

И чем-то патроны на копья похожи,
Когда забирают невинные души.
И те, кто принес слово божье на землю,
Уже показали бесовские рожи.

И встрепенулась забытая птица,
Расправила крылья, взвилась кобылицей.
И ринулся я прямо в гущу сраженья,
Стремясь справедливости в жизни добиться.

Восстали вновь те, кто пал жертвой моею.
Чью выпил я кровь, становясь все сильнее.
За кровь как монету скупаются души.
И души мне служат, я ими владею.

Раздвинет туман юный шулер-пижон,
В неравном бою был он мною сражен.
Очки вновь поправит Волшебный Охотник,
Его не волнует, что он окружен.

Войска янычаров вновь в бой поспешат,
Гремя казанами на длинных шестах.
Их кони не знают ни страха, ни боли,
А раны поныне все кровью точат.

И успеваю я лишь удивиться,
Что нежить способна и к правде стремиться.
Но вот накатили противника волны.
Я – птица Гермеса! Свободная птица!