Андрэа

Кровь… Темно-алая, густая, вязкая..Стекает по руке, падает на землю, пачкая изумрудно-зеленую траву. Но почему-то совсем не страшно, только больно.. совсем чуть-чуть. Но еще полчаса, максимум – час, и все. Но я буду сопротивляться. До последнего вздоха.
- Ну что же, вот и встретились. – Говорить тяжело, как и дышать, впрочем. По подбородку немедленно потекла тягучая струйка. Прижимаю руку к ране еще сильнее, шипя сквозь зубы. – А я скучала.
Задыхаюсь. Больно. И страшно. Но ведь я же не думала, что эта гонка будет длиться вечность, правда?
Не думала. Но надеялась.
Не получилось счастливой жизни. Вот так-то.
Глупо сейчас врать самой себе, что не мечтала об этой самой жизни.
Но хоть умру с гордо поднятой головой. Потом обо мне напишут: умерла, сопротивляясь поимке до последнего.
Хоть какое-то утешение.
С клинка, зажатого в левой руке, тоже капает кровь. Моя – не моя, уже не важно, уже безразлично. Эх… Лишь бы клинок потом очистили. А то жалко, хороший и дорогой…
- Отпусти меня, Ритэн. Прошу… Я все равно.. не доживу до завтрашнего дня, - почти шепчу. Губы уже почти не слушаются, дышать больно. Легкое отбили, не иначе. Или пару ребер сломали, что не намного лучше. – Отпусти…
Он должен собой гордиться. Я его почти умоляю. Но это лишь в память о былой дружбе, не больше. В другом случае я бы просто молчала.
Перед глазами плывут какие-то тени, больше всего на свете хочется сесть и закрыть глаза. Но нельзя.. Я же никогда не сдаюсь.
Дышать тяжело, говорить – тоже. Невероятно, невыносимо сложно. Но я это уже упоминала. Так что не буду повторяться и просто умру.
С гордо поднятой головой. Пусть потом думают что угодно, мне плевать. Мне уже плевать.
Прижимаю руку к ране посильнее и шиплю от боли. З-з-зараза…
Не время спрашивать и пытаться понять, за что мне все это…
- Я не могу отпустить тебя, Андрэа, - горько шепчет мой бывший друг. – Понимаешь? Не могу…
- Понимаю. Ты лишишься должности. – Собрав остатки сил, остатки гордости и свободолюбия, я усмехаюсь. Горько, слегка насмешливо и очень язвительно.
Ритэн дергается, как от удара. Такую меня он не знал. А я сама себя иногда не узнавала.
- Андрэа… Что же нам теперь делать? – В его глазах отчаяние, но сейчас мне это безразлично. Это раньше я бы сразу принялась бы его утешать и пытаться вызнать, в чем дело, что не так…
Он все-таки был мне другом. Пусть даже ключевое слово здесь «был»
Кашляю, и от этого кашля становится еще хуже. Ноги подкашиваются, не желают больше удерживать мою тушку. А жаль…


Ритэн

Я смотрю на нее… И судорожно пытаюсь понять: та ли Андрэа стоит передо мной, одной рукой зажимая страшную рану, а в другой сжимая побелевшими от напряжения пальцами клинок. Очень красивый клинок, кстати.
Она ли это? Неужели передо мной та самая смешливая, ехидная девчонка, что вечно помогала мне уж если не советом, то крепким словцом? Неужели эта та, которую я даже какое-то время считал почти сестрой? Но тогда действительно казалось, что она мне как сестра.
А сейчас… Нет, к сестре не хочется прикасаться… Сестру не хочется поцеловать. В губы.
Чужая ли? Вовсе нет. Родная, близкая, необходимая, как воздух… Но такая далекая.
У нее глаза раньше темнее были, вспомнилось некстати. А сейчас – серые, как рассветное небо, когда небо уже посветлело, а солнце еще не взошло.
И столько в этих глазах боли… Я отсюда вижу…
С каждой каплей крови из ее тела уходит жизнь. Но она будет держаться до последнего, уж это-то мне известно. Упертая девчонка. Сдалась бы еще тогда – легко бы отделалась. А так…
Но что сейчас вспоминать…
Так хочется закричать, что я если бы я узнал раньше, если бы…
Смог бы я тогда ее спасти?
Вряд ли. Но надежда всегда остается.
- Андрэа… Что же нам теперь делать? – в голосе неприкрытое отчаяние. Да и к чему скрывать это от человека, который знает меня как облупленного?
- Ничего. – Каждое слово дается ей все тяжелее. – Я ничего не буду делать вместе с тобой, предатель…
Гордячка.
- Почему я предатель? – вырвалось непроизвольно. – Я до последнего не знал, на кого ведется охота.
В ответ получил только презрительное фырканье. Но потом они все-таки заговорила, медленно, периодически срываясь на кашель:
- После того, как ты… закончил Академию… Ты не ответил… ни на одно письмо.. Я надеялась.. ждала… потом поняла: зря… - Она посмотрела так, будто видела перед собой нечто отвратительное.
Стало вдруг очень больно.. Но я.. я же…
Не заслуженная обида целиком завладела сердцем.
- Андрюшка, я же не получил ни одного письма от тебя… Я думал, это ты не желаешь больше знать меня… - Получилось растерянно.
А тогда – ждал, надеялся… Она же обещала…
Но какое это теперь имеет значение? Все равно исправить уже ничего нельзя…
- Почему это.. нельзя? – тихо спросила магичка. Оказывается, последнюю фразу я произнес вслух. – Из любой ситуации есть по меньшей мере два выхода. Нужно только не отчаиваться и искать, даже если это мышиные норы.
Упертая девчонка! Почему так хочется подойти, обнять, прижать к себе и больше никуда не отпускать?
Но.. слишком поздно…
Только один вопрос мучает: почему раньше ничего не понял?! Почему не хотел ничего понимать? Менял подружек, как перчатки, потом бежал к ней жаловаться, и жил вполне счастливо…
Раньше.
А она смотрит. Но не так, как раньше… До этого она даже глазами могла улыбаться. А сейчас будто стену пустую перед собой видит. Даже обидно.
Нет, все таки она изменилась. Даже нет, не так. Стала еще лучше. Маленькая, хрупкая, а на самом деле сильная и упертая. Волосы черные, как вороново крыло, даже с отливом в синеву, короткие, и топорщатся забавно в разные стороны. Я помню, она любит, когда ей расчесывают волосы, просто мурчит от удовольствия…
- Но у нас с тобой выхода нет, - горько сказал я. Она только усмехнулась в ответ.