Слово "фея" происходит от латинского слова "судьба", означавшего "божественный страж человеческой судьбы". В прошлые времена верили, что они восседают над колыбелью новорожденного, как крестная фея из сказки о Спящей красавице. Нимфы и другие малозначительные божества превратились в фей, и многие считают прекрасных Дана 0'Ши полузабытыми ирландскими божествами.
Ирландский поэт В. Б. Йетс, увлеченно писавший о волшебных традициях, называл фей земными богами. Он считал их бессмертными и с удовольствием цитировал одну пожилую даму, которая как-то сказала ему, что не верит ни в ад, "выдуманный священниками", ни в привидения, "которым не следует позволять шляться по земле только потому, что им этого хочется", но верит в "фей, и в маленьких карликов, и в водяных коней, и в падших ангелов".
Многие поэты и оккультные писатели всех времен и стран были убеждены в том, что видимый мир окружен множеством невидимых разумных созданий, "происходящих не с небес, но с земли, не имеющих постоянной формы, но меняющих ее по своему желанию или в зависимости от того, кто их видит". Согласно Джефри Ходсону, "оккультисту неведома "мертвая материя", - в каждом булыжнике видно трепетание жизни, у каждого камня есть собственное, пусть крошечное, сознание. Трава и деревья пульсируют от прикосновений маленьких рабочих, чьи магнетические тела служат матрицей, вызывающей к жизни чудо роста и цвета".
Ходсон и другие современные последователи их верований, как, например, Эдвард Гарднер и лорд Даудинг, считали абсолютно всех фей духами природы, чьей задачей является опылять растения и присматривать за их ростом и цветением. Ходсон утверждал, что он видел растущую луковицу, вокруг которой суетились микроскопические создания, занятые каждый своим делом. Более могущественные духи, по его мнению, с необходимой заботой опекают этих смиренных тружеников и направляют их по пути, предначертанному Природой.
Более скептически настроенные исследователи называют фей всего лишь плодом нашего воображения, символами страхов и подавленных желаний. Они подчеркивают наличие тем, общих для всех волшебных историй: бессилие и отчаяние человека, опутанного колдовской паутиной целых полчищ фей, или похищение прекрасной невесты злобным и отвратительным чудовищем.
Причины такой устойчивой веры в фей так же разнообразны, как и сами феи. Вероятно, есть крупицы правды во всем том, что о них рассказывают. Безусловно, 99 процентов всех свидетельств являются вымыслами и заблуждениями, но как же быть с оставшимся одним процентом? Сможем ли мы поверить, как верил Конан Доил, в то, что наша планета населена мириадами невидимых существ, мерцающими перед закрытыми глазами? Или мазь цивилизации сделала нас навсегда слепыми к грезам и кошмарам Волшебной страны?