Сумрак. Хозяин Ночного Леса. Часть 4.
Но жизнь его, что сказать, оказалась не из легких. Люди в домах были вовсе не в восторге от того, что рядом с ними поселился бездомный щенок, и каждое его появление снаружи встречали руганью и камнями. Один такой метко пущенный булыжник едва не раздробил ему череп, и после этого Су-мрак понял: если он хочет выжить, то людям на глаза лучше не попадаться. Легче всего это, конечно, делать по ночам, хотя с заходом солнца столь полюбившиеся ему голуби прятались на крышах, и не было никаких шансов их оттуда выловить. Приходилось думать о другом источнике пропитания, да не одному – ведь в сумерках на улицах появлялись и другие бродяги, многие из которых были куда крупнее и сильнее двухмесячного щенка. Так однажды, когда, после часа рытья в помойном ящике, он все отыскал заплесневелую рыбью голову, то на него, шипя и плюясь, набросился громадный лохматый котище и едва не выцарапал ему глаза, так что Сумрак вынужден был бросить добычу и в спешном порядке спасаться бегством. А в другой раз на него, обгладывающего старую, но еще годную в пищу кость, рыча и вздыбив загривок, набросился другой бродячий пес и так оттрепал его, что наш герой потом долго скулил в своем логове, жалуясь и зализывая раны. Это был какой-то странный хаотичный мир, где выживал только самый наглый, самый сильный и самый удачливый, где не было никаких законов, кроме права разбоя, права клыка: выживает сильнейший! Здесь не было места слабому или больному – его тут же загрызали его же собратья. Значит, надо быть сильным! И Сумрак быстро учился, как надо выживать на улице. Он изучил все свалки и мусорные кучи в округе, от конца до конца улицы, и неплохо представлял, в каких и в какой день стоит поискать что-нибудь съестное, познакомился с людьми, жившими в домах и со своими собратьями по несчастью – собаками и кошками, узнал, чего стоит ждать от каждого из них, с кем можно поспорить, а кого лучше опасаться. С кошками он вообще предпочитал не связываться – несколько раз получив по носу острейшими когтями и едва не лишившись глаза, он понял, что с этим врагом ему пока не тягаться, а потому старался их избегать, на что они, к их же чести, отвечали полной взаимностью. С собаками было сложнее – они явно чувствовали в нем волчью кровь и не пропускали ни единого случая, чтобы не потрепать его и не загнать куда-нибудь в вонючую щель, а потом вдоволь полаять рядом, пока какой-нибудь двуногий не отгонит их прочь. Благодаря им Сумрак теперь прекрасно обследовал все укромные уголки и знал, куда в случае чего он может унести лапы. К тому же, со временем он понемногу подрастал, и некоторым слабым псам уже месяца через два вполне мог дать неплохой отпор. Он рос довольно угрюмым, замкнутым, необщительным зверем, что умел скорее рычать, чем вилять хвостом, а все добродушные детские черты, что проявлялись в его характере, когда он жил с матерью, почти полностью исчезли, соскобленные, уничтоженные грубостью окружающего мира. Даже сам образ матери стал понемногу стираться из его памяти – там, где он оказался, о ласке и нежности слыхом не слыхивали, и постепенно Умница становилась в его сознании чем-то вроде мечты, иллюзии, которой нет места в этой до ужаса жестокой борьбе за существование. Но он выживал, ибо, подобно всем диким и одичавшим домашним зверям, умел приспосабливаться к окружающей обстановке, находить ту тонкую, как волос грань, где сосредотачивалось некое подобие гармонии, управляющей этим бессмысленным хаосом, которую он всеми силами старался удержать. Все животные в той или иной мере довольно пластичны в своем поведении, и все умеют перевоплощаться, меняя свои привычки, а волку, пожалуй, самому живучему из всех диких зверей, это качество присуще в полной мере. И Сумрак, к его же счастью, успешно унаследовал эту черту от своего отца. Поэтому и жил, незавидно, в постоянной борьбе – но жил все-таки! Теперь, когда он стал довольно крупным, и уже не мог протиснуться в любую щель, его вражда с собаками достигла накала, и дня не обходилось без того, чтобы где-нибудь на задворках, а то и вовсе посреди улицы, не произошла свирепая грызня с каким-нибудь нахрапистым молодым кобелем, после которой Сумрак еще долго зализывал раны – впрочем, зная, что это не поможет, и завтра какой-нибудь другой пес снова набросится на него. Его еще молодые, неокрепшие челюсти не могли давать врагам существенный отпор, и его спасала только природная ловкость и скорость, позволяющая ему избегать серьезных ранений даже в схватках с противниками, что были вдвое больше и сильнее его, но со временем он стал чувствовать и другую проблему – голод. Еды ему требовалось все больше и больше, а на улицах ее не прибывало. К тому же, потихоньку надвигалась осень, становилось все холоднее, и приходилось драться за каждый кусок, чтобы не замерзнуть ночью и не упасть от слабости на глазах соперника. В поисках корма он скитался по всем улицам, не зная, что будет, когда ударят настоящие морозы. Вот если бы ему добраться до леса! Он вздыхал, когда вспоминал высокие деревья и звезды над головой, не закрытые никакими домами. Но – лес был где-то далеко, и он не знал, как до него добраться. А плутать в поисках его было небезопасно, ведь, кто знает, какие враги могли встретиться ему в других частях деревни! Поэтому лес стал для него еще одной мечтой, которой не суждено было сбыться, о которой он вспоминал днем, забившись куда-нибудь под забор, а с наступлением сумерек вновь отправлялся на промысел. И вот однажды ноги в поисках пищи занесли его в самый центр деревни – туда, где располагался небольшой районный рынок – рядов пять или шесть лавочек, некоторые из которых были заколочены, но от других приятно пахло мясом, рыбой, хлебом. Сумрак принюхался и слегка облизнул губы. Место, где так вкусно пахнет в такое голодное время, ему сразу понравилось. Но вряд ли и другие до него обходили его стороной. И в этом он сразу убедился, когда, крадучись, начал обходить рынок, знакомясь с местностью, и неожиданно, словно тени, откуда ни возьмись перед ним возникли два огромных лохматых пса, загородивших ему дорогу. Впрочем, он не испугался – его чуткие уши заранее предупредили его об их приближении, и он тут же отскочил назад, на всякий случай, вздыбив шерсть.
- Незнакомцам не всегда рады в нашей стае, - глухо и грозно пророкотал один из этих псов, такой мохнатый и могучий, что казалось, ему никакие, даже самые сильные морозы не страшны.
- Незнакомцы здесь долго не задерживаются, - добавил другой, немного полегче его сложением, с короткой шерстью, что не скрывала сильных тугих мышц, и свирепо оскалил клыки, - Так что лучше убирайся, пока мы тебя в клочья не разорвали, и не вздумай больше даже близко здесь появляться!
Сумрак молча смотрел на него.
- Ты что, глухой? Или не слышал, что бывает с теми, кто пересекает границу нашей территории? – второй пес сделал шаг вперед, и приблизил свою пасть к самым глазам Сумрака, горевшим бледным голубым огнем, а потом ни с того ни с сего прыгнул прямо на него и схватил за ухо... вернее, почти схватил. Для собаки он, может быть, был и ловок, но Сумраку его движения показались куда медленнее, чем должны быть, и он с легкостью отпрянул, заставив челюсти противника звонко щелкнуть в воздухе, а потом стремительно рванул назад, и его клыки погрузились в пеструю шкуру, располосовав ее, как ножом. Пес с воем отшатнулся прочь, и тут же на его место встал его товарищ. С этим было куда труднее – длинная шерсть гасила все удары, клыки просто тонули в ее гуще, не достигая тела, и после нескольких неудачных попыток Сумрак вынужден был сменить тактику. Он плясал, как бешеный, вовсю используя свою способность уворачиваться от ударов, тем временем пытаясь найти какое-нибудь уязвимое место на теле своего врага. Тем временем пестрый, оправившись от неожиданной раны, принялся кружить вокруг него, и наш герой оказался меж двух огней – два противника неумолимо зажимали его в кольцо, выжидая, когда он допустит ошибку, чтобы вцепиться нахальному юнцу в горло и убить. Может, он слегка переоценил свои силы? И было бы разумнее сразу уйти? Постепенно Сумрак склонялся к мысли, что да, но думать об этом было некогда – вот и сейчас пестрый пес тараном бросился на него, грозя смести с ног. Наш герой легко отпрыгнул в сторону, но тут на него сзади набросился лохматый громила, и он едва успел развернуться навстречу, как они сцепились и повалились на землю, грызя и молотя друг друга лапами. Противник был почти в три раза старше и во столько же раз тяжелее его, так что Сумрак стал быстро уставать и задыхаться под его тяжестью, но он не останавливался и из последних сил колошматил его, свирепо, по-волчьи рыча. Ему удалось ухватиться за вражеское ухо, и теперь он насмерть повис на нем, не давая врагу вцепиться в него, но сам при этом открыл шею, и пестрый не замедлил этим воспользоваться – он ударил его сзади, и длинные клыки его вошли в тело Сумрака в опасной близости от позвоночника. Дикая боль пронзила все тело нашего героя, дыхание сбилось, воздуха ощутимо не хватало, но он не от-пускал своего врага, хотя челюсти продолжали сжиматься, и вот-вот грозили достигнуть артерии или гортани, чтобы оборвать его такую недолгую и такую трагичную жизнь.
- Пестряк! Лохмач! Стойте! – неожиданно и словно издалека донесся до него чей-то голос. Клыки на его шее тут же разжались, и Сумрак, против воли выпустив ухо своей жертвы, упал на землю, хватая пастью воздух. Однако уличная выучка не прошла даром – он все же сумел повернуть голову в сторону приближающегося очень крупного и довольно старого серебристо-серого пса, тоже дворняги, но явно с примесью лайкиной крови – хвост его лежал на спине толстым калачом... точь-в-точь как у мамы.
- Ну, чего тебе, Серый? – спросил пестрый, - Прервал такую забаву!
- Ты считаешь, что убийство – это забава? – спокойно спросил серый пес, и, хотя внешне он оставался почти добродушен, пестрый явно почувствовал себя не слишком уютно, потому что тут же выпалил:
- Мы ведь защищали свою землю от чужака! Что тут не по закону?
- И напали вдвоем на одного? Причем на такого молодого? – в голосе серого послышалась ирония, - Напомни мне, пожалуйста, в каком из трех законов говорится о подобном поведении, и я тебя с удовольствием выслушаю.
- Мы... – пестрый совсем сконфузился и, запнувшись, умолк.
- А теперь скажи-ка, каков наш первый закон?
- Подчиняйся вожаку, - чуя, куда все идет, покорно ответил тот.
- А кто вожак нашей стаи?
- Ты, Серый.
- Правильно. Так что идите себе уж, а не то этот щенок сейчас встанет и из вас подстилку для себя сделает, - усмехнулся серый пес. Двое подчиненных – делать нечего! – поплелись прочь, явно досадуя, что не расправились с Сумраком до того, как появился вожак. Серый только улыбнулся им вслед и наконец-то посмотрел на уже успевшего подняться на лапы молодого волка, а поскольку тот явно не спешил начинать беседу и угрюмо смотрел на своего спасителя, то сказал:
- А ты неплохо дерешься для такого юнца.
- Если бы не ты, я бы погиб, - пробурчал в ответ Сумрак.
- Ну, не все же сразу. Еще научишься. Как тебя зовут?
- Сумрак.
- Сумрак? Необычное имя для бездомного пса, - он принюхался, - И пахнет от тебя не как от простого бродяги. Откуда ты, Сумрак?
Тот на секунду замолчал. Стоит ли говорить этому псу правду? Кажется, он очень неплохой, и, во всяком случае, первый, кто при встрече с ним не оскалил зубов. Совсем как Дракон, когда встретил его маму... Но проницатель-ные темные глаза уже впились в лицо нашего героя, а он никогда не отличался особым искусством врать.
- Из леса.
- А, тогда понятно... Твой отец – волк, верно?
- Да. Черный Дракон.
- А мама? Твоя мама... ее случайно не Умница звали?
- Откуда ты знаешь?
- Так значит, она выжила, - широко улыбнулся Серый, и столько нежности промелькнуло в его взгляде, что Сумрак даже невольно смягчился, но все же счел нужным угрюмо добавить:
- Мамы больше нет. Она... Ее убили много дней назад. Один человек... охотник... он застрелил ее.
- Но она выжила, - Серый упрямо тряхнул головой, - Она целый год провела в лесу, одна, и она выжила. И успела дать миру еще одну жизнь, - он улыбнулся Сумраку, - Впрочем, кто бы сомневался? Она всегда была особен-ной. Видно, даже Дракон это почувствовал... повезло ему, - он оторвался от своих мыслей и посмотрел на нашего героя, - Я хорошо знал твою маму, малыш. Можно даже сказать, был лично знаком. Она была просто замечатель-ной. И у тебя ее глаза, такие же точно. А в остальном... в остальном ты очень похож на своего отца. Да, я и с ним тоже встречался. Достойнейший волк.
- А когда... – начал было Сумрак, но Серый опять улыбнулся и зашагал себе прочь, помахивая хвостом. Сумрак посмотрел ему вслед, вздохнул и хотел юркнуть куда-нибудь за лавочки...
- Ты идешь?
- А... да, иду.
Серый привел его на самую окраину рынка, туда, где кучей валялись пустые деревянные ящики, большей частью разбитые топором вдребезги, но попадались и совсем неплохие, почти целые. В одном из них лежали какие-то старые лохмотья, заменявшие постель и, лишь слегка поведя носом, Сумрак сразу понял, что здесь и спит его новый знакомый.
- Вот здесь мое логово, говоря по-лесному, - усмехнулся Серый, - Правда, не самое роскошное, но, по крайней мере, от дождя и снега спрятаться можно. А ты выбирай себе ящик по вкусу и можешь считать, что ты и родился в нашей стае.
- Спасибо. Ты незаслуженно добр ко мне.
- О, мой друг, еще как заслуженно! Знал бы ты, скольким я сам обязан твоему отцу... Да и ради твоей мамы стоит постараться. Она была просто чудо, - он улыбнулся, грустно вздохнул и растворился в тени, а Сумрак, тоже вздохнув, отправился на поиски достаточно большого ящика, стараясь не наколоть лапы о тонкие острые щепки. В конце концов ему удалось отыскать подходящий, у которого крышка, в отличие от остальных, была не пробита, а вскрыта, и не щерилась целым снопом гвоздей. Обнюхав его и убедившись, что он никому не принадлежит, Сумрак схватил его и потащил к «конуре» Серого – там безопасней. Вскоре серый пес вернулся, да не с пустой пастью – принес кусок хлеба, видно, упавшего с прилавка, да не обнаруженного в густой пыли. Сумраку было неприятно объедать его – чай, и рыночные псы ели не настолько хорошо, чтобы при них нахлебником околачиваться, но Серый только улыбнулся в ответ:
- Ешь, не стесняйся. Тебе обязательно надо побольше есть, пока на твоих ребрах еще осталось хоть какое-то мясо. Скоро осень наступит, а за ней и зима не заставит ждать, и тогда уж еды будет совсем мало. Ты-то еще не знаешь, что такое настоящие морозы, так что послушай совета и ешь, пока дают. Сегодня отдохнешь, а завтра уже и вместе отправимся на промысел. Знаешь, что будет завтра?
- Откуда? – он не очень умело усмехнулся.
- Базарный день! Он каждую луну случается, на десятый день. Тогда только держись! Людей будет видимо-невидимо...
- Людей? – Сумрак свирепо вздыбил щетину, - Тогда я не выйду!
- И останешься голодным. Да ты не бойся, им до тебя не больно-то будет дела. Главное – им под ноги не попадаться, и все будет в порядке. А еще важнее – лови момент. Если тебе повезет, наешься так, что на три дня вперед хватит. И торопись, а не то другие прежде схватят, и тогда уж все, прозевал. Знаешь второй закон нашей стаи? «Кто успел – тот и съел». Так что не медли, а не то потом, когда зима наступит, будешь ого-го как сожалеть, что вовремя не старался жирку накопить. А теперь спи, - он зевнул, укладываясь поудобнее, - Завтра начнем твое обучение. И я не я буду, если через несколько дней из тебя не получится отличного рыночного пса!
Сумрак только плечами пожал и лег спать. Он и не знал, что на следую-щий день его ждет! Столько народу он не видел никогда в жизни, и даже представить не мог, что его столько на такой маленькой площади собраться может! Люди галдели, выкрикивали товар, ругались, плясали и пели, дети смеялись и плакали, лошади ржали, оглушительно орали петухи... Сумрака даже не заметили, его просто подхватило и понесло вместе с толпой. Тяжелые сапоги то и дело наступали ему на лапы, в ушах звенело, перед глазами все просто плыло от этого невообразимого калейдоскопа ярких красок, и когда его вытолкнуло куда-то между лавками, он чуть голову не потерял и шмыгнул в какой-то закуток, пытаясь отдышаться. Нет, к такому он готов не был! Но – нужно было собраться с духом и попытаться вклиниться в этот странный грохочущий хаос. Вздохнув поглубже, Сумрак решил попытаться. И снова его со всех сторон окружили люди, снова потащили куда-то прочь, но он не пошел вместе с ними и, стараясь не попасть под чей-нибудь сапог, побежал между ними. Кто-то явно попытался пнуть его в бок, но он успел вернуться, и пинок пришелся по чьей-то ноге. Пострадавший не замедлил ответить тем же, и разгорелась нешуточная драка. А пока двое здоровых мужчин охаживали друг друга кулаками, Сумрак, потянув носом воздух, залез к одному из них в сброшенный на землю вещевой мешок, и через мгновение уже мчался прочь с булкой хлеба в зубах, лавируя между людьми. Добежав до своего логова, он быстренько сунул добычу под кучу тряпья и снова отправился на площадь. Его привлек аппетитный запах откуда-то слева, и вот он увидел его источник – лавку торговца хлебом, возле которой уже бродило несколько голодных псов. Двое или трое, заметив его, оскалили клыки, но в драку не полезли – то ли Серого опасались, то ли не до этого им было. А едва Сумрак успел приблизиться, как торговец, видно, обнаружив на хлебе плесень, швырнул неплохой кусок псам. Те тут же бросились вперед, и началась свалка. Сумрак не хотел в нее лезть – да ну его, этот кусок! – но его не больно-то и спрашивали, вместе со всеми втянув в общую кучу. Так что пришлось действовать, и он, молча оскалив клыки, принялся пробиваться между рычащими псами, пока не увидел тот самый кусок – захваченные дракой между собой, остальные его даже не заметили, и он уже бросился вперед, готовясь схватить его в зубы, но тут на него навалилось чье-то тяжелое тело. Это оказался... тот самый Пестряк, с которым они так мило пообщались ночью.
- А, это ты, волчий выкормыш! – в глазах пестрого пса горели лютые огоньки, - Ну что, продолжим наш разговор? Серого здесь нет, и на этот раз никто твою шкуру не спасет! Таким, как ты, диким выродкам, здесь не место, и сейчас ты пожалеешь, что явился в наши края! – и, взревев и оскалив зубы, он бросился в атаку. Сумрак в ответ только обнажил длинные острые клыки, и они, обхватившись лапами, принялись таскать друг друга по земле, впиваясь во все незащищенные места на теле противника. Пестрый был старше, крупнее и явно сильнее нашего героя, но Сумраку было на это словно наплевать – он просто не привык сразу отступать, и если драка была неизбежна, то предпочитал никогда не сдаваться на милость победителя, даже если ему и казалось, что у него нет никаких шансов на успех. Вот и сейчас он, понимая, что в прямом столкновении у него мало шансов уцелеть, увернулся от первого прямого удара клыками, после чего, дико изогнувшись, поймал зубами за-гривок противника и навалился на него сверху, придавив к земле и изо всех сил полосуя врага. Тем временем кто-то более ловкий уже утащил брошенный кусок, но псы все рычали и грызли друг друга, ничего не замечая вокруг. Пестряк под лапами Сумрака выл и извивался, пытаясь ухватить его и стрях-нуть со своей спины, но молодой бродяга держался крепко, не разжимая челюстей, и отнюдь не собирался скоро отпускать своего врага. В его глазах полыхали лютые огоньки, и он свирепо рычал сквозь зубы, разрывая собачью шкуру и пятная землю алой кровью врага. От запаха крови, от ее вкуса на своих губах он почувствовал, как в душе его поднимается нечто дикое, пер-вобытное, и он все сильнее, все злобнее впивался клыками в бока и спину Пестряка, чуял, что теряет разум, превращаясь в... абсолютно дикого зверя. Он и раньше, еще во времена бродяжничества по улицам, время от времени чуял, как эти волчьи наклонности просыпаются в его душе, день ото дня все чаще и чаще, проявляясь в нем в минуты высшей ярости и давая ему способ-ность сражаться, не зная страха, не зная боли... не зная ни малейшей жалости... И, наверное, он бы убил Пестряка, разорвал его в клочья, как кошка рвет беззащитную мышь, зажатую в ее когтях... но тут чьи-то мощные челюсти, схватив его за шиворот, стащили рычащего и упирающегося Сумрака со спины его врага. Он вырывался настолько яростно, что держащему его псу волей-неволей пришлось сильно сжать клыки, едва не прокусив нашему герою загривок, и только густая жесткая шерсть уберегла его от серьезных ранений, когда он, ревя, как безумный, все пытался дотянуться до окровавленного, лежащего на земле Пестряка и закончить начатое.
- Сумрак! – раздался в его ушах громовой голос, и перед ним, мелькнув серебристой шерстью, возник Серый, - Сумрак, успокойся!
Оскалившийся зверь ответил ему лютым рычанием, его длинные клыки щелкнули в каком-то волоске от морды Серого. Но тот даже не попятился и пристально смотрел в глаза Сумрака, пока он свирепо бился в хватке могучего Лохмача... и, наконец, в глубине этих диких горящих глаз что-то погасло, а Сумрак, застонав, безвольно обвис, потеряв сознание, и Лохмач, еще раз встряхнув его, на всякий случай, опустил его на землю.
- Вот бешеный, - покачал он головой, сплевывая с губ несколько при-ставших к ним черных шерстинок.
- Бешеный? – Пестряк с трудом поднялся на трясущиеся ноги, но к Су-мраку, даже лежащему, и близко не подходил, а в голосе его послышались истерические нотки, - Да он же просто спятил! Он только что едва меня на этом же месте не прикончил! А, Серый? Видал, что здесь только что произошло? И как ты думаешь, после этого кто согласится, чтобы этот дикарь оставался в нашей стае? Да он, того смотри, возьмет и кого-нибудь из нас ночью в собст-венной норе прикончит и с костями сожрет!
Серый не ответил. Он просто внимательно обнюхал безжизненное тело Су-мрака, после чего подхватил его и понес прочь.
- Что скажешь, Серый? – рявкнул ему вслед Пестряк, так и не дождавшись ответа, - Ты сам все видел! Видел, как он меня рвал! И ты хочешь, чтобы этот волк жил среди нас?
Серый и на этот раз не удостоил его словом. Он просто протолкался ме-жду столпившимися псами – они расступались довольно неохотно, и втихо-молку явно что-то горячо обсуждали – и вскоре пропал в толпе...
- Я тебя подвел, - негромко и очень горько сказал Сумрак, лежа на земле и глядя куда-то в сторону. День уже кончился, народ схлынул с площади, и заходящее солнце подсвечивало красным пустые лавочки, среди которых рылись в земле слетевшиеся в поисках крошек хлеба голуби. Но Сумрак даже не смотрел на них – его неподвижный взгляд был направлен куда-то в сторону, причем, судя по всему, ему было все равно, на что именно он смотрит. Серый не ответил, и тогда он посмотрел на своего друга, думая, что тот так обиделся на него, что и разговаривать не хочет, но, встретившись с ним глазами, он увидел, что старый серый пес смотрит на него с лаской и пониманием, и мягко улыбается. Сумрак решил, что он попросту не понимает, что с ним происходит, считает его помешавшимся ребенком или вроде того, и попытался растолковать, - Я чувствую, как во мне живет... кто-то еще. Кто-то куда злее меня самого. Он словно спит... а иногда просыпается. И ты видел, как это происходит. Это еще давно началось, когда я на улицах жил. Там меня все травили, вот я и научился так выживать. И я не могу этому противостоять... – он вздохнул, - Мне кажется, ты зря позволил мне остаться здесь, Серый. Мне здесь и вправду не место. Мне нигде не место. Я не пес и не волк... и, наверное, не могу жить ни в городе, ни в лесу.
- Сумрак, - Серый подошел к нему и лег рядом, мягко положив лапу ему на спину, - Ты не виноват в своем происхождении, и никто в этом не повинен. Ты просто должен быть таким, каков ты есть, жить так, как считаешь нужным, и не оглядываться на других, спрашивая, что делать или как поступать. Не опуская глаз, друг мой, и не давай другим принимать решения за тебя, иначе твоя жизнь потеряет всякий смысл. У тебя свой путь, сын Дракона, свое предназначение в этом мире, и никому этого у тебя не отнять, - Сумрак открыл рот, собираясь что-то сказать, но Серый с улыбкой перебил его, - Ты – это в первую очередь ты сам, Сумрак, а не то зло, что живет в тебе – ведь у кого из нас не бывает недостатков? Эта сторона твоей души помогла тебе выжить в чуждом тебе мире, и за этой в какой-то мере ты можешь быть ей даже благодарен. Просто не забывай вовремя сдерживать себя, не давать слепой ярости затмить рассудок – и она никогда не сможет тобой овладеть, - после чего, потрепав его по спине, он встал, - Так что, первый твой базарный день окончился голодным животом? Ну что ж, так всегда, когда густо, а когда пусто... пойду, что ли, поищу чего пожевать...
- Погоди, - Сумрак вскочил на лапы, - У меня же есть кое-что!
- Что, клок пестряковой шерсти? – кривовато усмехнулся Серый, но эта ухмылка тут же сошла с его губ, сменившись выражением полного оцепенения, когда его воспитанник, нырнув в свою нору, вытащил оттуда целую булку хлеба – ту самую, что он утащил еще днем. Некоторое время он молча смотрел на это богатство, не зная, что и сказать, а потом расхохотался и от души огрел Сумрака по спине, воскликнув:
- Ну, что я говорил? Я не я буду, если из тебя матерого рыночного пса не сделаю! И вот, пожалуйста! Как же ты ухитрился ее уволочь, а?
- Да так, случайно, - Сумрак, кажется, был жутко рад похвале Серого, хотя и не показывал этого. Вдвоем они живо замолотили половину булки, оставив порядочный кусок про запас, а потом довольно разлеглись на земле, с удовлетворением ощущая приятную тяжесть в животах и с прищуром глядя на медленно спускающееся к горизонту золотисто-алое солнце, дарящее при-тихшей деревне свои ласковые последние лучи...






Новое от Candra

Читать далее
Сказва о умопомрачительно красивой принцессе

Читать далее
Моя книга. Глава 11

Читать далее

Автор поста
Аннаэйра  
Создан 23-06-2009, 23:37


364


2

Оцените пост
Нравится 0

Теги


Рандомный пост


  Нырнуть в портал!  

Популярное



ОММЕНТАРИИ





  1.       Дикая кошка
    Путник
    #1 Ответить
    Написано 24 июня 2009 08:09

    Ох, не говори ерунды angry
    Я всегда оставляю теме комментарии и я уверена, что еще многие люди читают эту серию)
    Сумрак вообще один из моих любимых персонажей) Не расстраивайся у всех бывают черные полоса, но это не повод перестать выкладывать свои замечательные творения) Ты пишешь намного лучше многих людей, так что соберись piratecz


  2.       Ларна
    Путник
    #2 Ответить
    Написано 24 июня 2009 12:44

    Мне нравится!!!!!



Добавление комментария


Наверх