Предисловие
Миры не имеют четких границ.
Никто не знает, где может пролегать граница мира, и где она будет через какое-то время.
Так и появляются они – Странники.
Странники – это те, кто случайно оказывается за границей мира, оказываясь в Межмирье. Странники – это те, кто может ходить по мирам. Это те, кто, побывав в Межмирье, не может не вернуться туда. Это те, кто слышат Зов и не могут ему противиться. Это те, кто устанавливает законы, которые нельзя нарушать.
Если мир нарушит самые главные законы Межмирья – мир умирает.



Возможно, все беды мира Зар идут оттого, что он находится как раз между Таргой и Аланвилем. Странники редко наведывались туда, а вскоре и вообще забыли об этих мирах. Тарга и Аланвиль утопли в собственных же войнах и погибли, а Зар продолжал жить. Но, утратив Веру и перестав соблюдать законы Межмирья, он погряз в междоусобных войнах...
Уже несколько веков длилась эта война, война между Светом и Тьмой. В этом мире не было четкого разделения между Добром и Злом, ведь и во Тьме встречаются неплохие ребята... Правда, таковых мало. Но воевали все – и честные, и лживые, и старые, и молодые, и люди, и эльфы, и кентавры, и гномы... И никто не мог победить, ибо силы Тьмы и Света были почти равны...
Для Зара настали такие времена, когда любой пленник сразу предавался казни, оружие пряталось везде, где можно, а любая попытка вернуть мир расценивалась, как предательство.
Возможно, это продолжалось бы еще много веков. Но однажды, после кровопролитной схватки близ Драконьей горы, пленников впервые не убили. Их отвели в подземную кузницу, где преобратили в сталь, из которой гномы и выковали Меч, с которого все и началось. Меч, который сражал лишь ненавидимого всем сердцем. То, что на создание этого Меча ушли десятки, сотни жизней, ни у кого колебаний не вызвало. Для Света были хороши все средства в борьбе с Тьмой.
Именно тогда и без того нечеткая грань между Светом и Тьмой рухнула. Светлые стали преобразовывать пленников в оружие и артефакты, Темные просто убивали направо и налево... Официально они еще разделялись и считались Светом и Тьмой... Для простых воинов ничего не изменилось, но военачальники и правители понимали и знали все, но войны не прекращали, хотя драться было уже не за что.
Мир начал разрушаться.
Вековая магия пошатнулась.
Солнца стали тускнеть, луны катиться медленней, ленивей... Земля стала приносить меньше плодов. Через пару веков этот мир бы умер...
Возможно, эта война продолжалась бы вечно. Но в Межмирье нет вечности, как бы того не хотелось. И война должна была кончиться. Никто не знал, когда это могло произойти – через год, два, тысячу лет... А может и через день. Но когда-нибудь этому аду настал бы конец.



Меч срезал пламя свечи. В зале стало темно и странно тихо. Воздух стал каким-то жестким и напряженным, в воздухе будто носилось вынужденное молчание. Послышался звук лезвия о ножны. Кто-то побежал, шлепая босыми ногами по каменному полу, упал, снова побежал...
- Лейф, ты опять срубил свечу, - раздался недовольный мальчишеский голос обладателя босых ног. – Ты же знаешь, что Ханае нельзя тратить много магии.
- Я хочу доказать им, что способен драться! – негромко произнес голос постарше. – Не могу висеть мертвым грузом на плечах Серого Совета...
- Зачем, Лейф, - устало возразил мальчишка. – Они все равно не возьмут тебя. Ты слеп, Лейф, ты слеп!
- Благодарю, что напомнил, - сухо сказал Лейф. – Без тебя не знал.
Заскрипела дверь. Тусклый свет наполнил залу – в дверях стояла девушка, на ладони которой плясал дрожащий язычок пламени. Он же освещал лицо девушки – худое, остроскулое, с маленьким курносым носом и крупным ртом, что, почему-то, ее не портило. Огонь отбрасывал блики на ее пепельно-серые локоны, обрамлявшие лицо, отражался в живых черных глазах, алел на щеках...
- Снова, - она мягко и ласково улыбнулась, глядя на обрубок свечи на дубовом столе. – Лейф, свечи кончаются. Тренируйся на чем-то другом...
Она перебросила огонек на мигом затеплившуюся свечу и сняла плащ, доселе скрывавший ее фигуру. Она оказалась тонка и нескладна. Легкие кожаные накладки поверх одежды служили ей чем-то вроде доспехов, а на поясе в когда-то богато украшенных серебряных ножнах висел короткий меч.
Лейф стоял рядом со столом, прямо держа спину и положив руку на рукоять меча. Лейф был крепок телом и духом, но он был слеп, о чем и свидетельствовала черная шелковая лента у него на глазах. Помимо того, что лента закрывала невидящий взор, она еще и стягивала длинные, опускающиеся ниже плеч, русые волосы. Улыбки на губах не было и в помине – да и какая улыбка может быть у слепца, которого все время этой слепотой попрекают?
- На Западной Окраине была драка с Темными, - вздохнула девушка. – Ребята там остались...
- А ты что? – подал голос мальчишка.
Он стоял в середине залы, тонкий, босой, высокий. Глядя на круги под ясными серыми глазами и взлохмаченные иссиня-черные волосы, становилось его почему-то жалко. Но зря...
- Мне уйти пришлось, - спокойно произнесла девушка, глядя на пламя свечи, горящее ровно и спокойно.
- Покинуть поле боя? – вознегодовал Лейф. – Да как ты могла, Ханаа!
Она резко повернулась. Кожаная накладка на правом ее бедре мягко чмокнула и на каменный пол упала тяжелая капля багровой крови. Мальчишка охнул и медленно осел на пол, неловко подогнув под себя одну ногу. Ханаа криво улыбнулась и прижала рану ладонью.
- Я убил бы тех, что ранили тебя, - прошептал мальчишка, сжимая кулаки.
- Не стоит, Анте. Уверена, Темные поплатятся... – Ханаа подошла к столу и взяла свечу. – Идем, ребята. Вы ведь подниметесь со мной в Угловую Башню? Мне надо перевязать ногу.
- Я останусь, - бросил Лейф. – Подожду остальных.
Анте пожал плечами и побежал открывать дверь, ведущую в коридоры. Ханаа дернула слепого за прядь волос, негромко засмеялась и пошла вслед за мальчишкой, стараясь не хромать.
Свеча дрожала, отбрасывая на стены испуганные тени. Пламя металось, то вспыхивая, то почти угасая. Некоторое время девушка и мальчишка шли молча, а потом Анте не выдержал.
- Кого-нибудь убили? – спросил он, неопределенно мотнув головой туда, где, по его мнению, находился Запад.
- Да, - просто ответила она, слегка дернувшись, отчего пламя свечи снова вздрогнуло. – Но Темных полегло больше.
- Когда ты ушла, много еще оставалось Темных? – продолжил спрашивать Анте, не глядя на девушку.
- Не очень, людей, кентавров и эльфов пятнадцать от силы... – Ханаа пожала плечами. – Нас – десять. Мы сильнее, беспокоиться не о чем...
- Хан... – мальчишка взял ее за руку и поднял доверчивый взгляд на старшую подругу. – Ты постарайся, чтобы тебя не убили... Без тебя мы с Лейфом долго не протянем... Серый Совет сразу нас выкинет...
- Не выкинет, - успокаивающе произнесла Ханаа.
Винтовая лестница закончилась, открывая несколько дверей. Одну из таких и толкнула девушка.
Вопреки пресловутым стереотипам, это не была самая высокая башня замка, где обитала прекрасная принцесса, да и Ханаа на последнюю не очень-то смахивала. Но это был верх какой-никакой башни, что девушке льстило. Вот только обставлена комната была бедно.
Анте сел на пол и стал покорно ждать, когда Ханаа перевяжет свою рану. Та, ничуть не стесненная его присутствием, обнажила худое бедро и стала аккуратно обматывать его широкой и длинной полосой светлой холщовой ткани, попутно рассказывая о сегодняшней драке.
- Они думали сначала, что мы Светлые. Ха! Конечно, бывали и те, но чтобы Серых считать Светлыми... – она коротко засмеялась. – Это нереально, мне кажется. И только к середине боя они догадались, что мы отнюдь не светлые! Все-таки хорошо, что о нас никто не знает...
- Хан, а тебе не приходило в голову, что один раз мы можем и проиграть? – неожиданно предположил Анте.
- Не каркай, - испугалась Ханаа. – И ты знаешь, что Серые сильнее Темных и Светлых, вместе взятых.
- А вдруг найдутся предатели? – не унимался мальчишка.
- Замолчи, Анте... – голос девушки стал прерываться. – Замолчи, или, я клянусь, я буду драться с тобой!
Анте умолк, глядя в пол. Ханаа перевязала ногу, натянула штаны из грубой серой ткани, привязала накладки и поднялась на ноги.
Спустились они молча, даже не глядя друг на друга. В Большом Тронном зале было шумно, дрожали тени от факелов, и тянуло запахом крови. Не сговариваясь, Анте и Ханаа направились туда.
В Большом Тронном стоял тревожный гул. На полу, в луже крови, лежал молодой мужчина лет тридцати. Он был бледен, вокруг рта его была запекшаяся розоватая пена. Страшное зрелище, но глаз никто не отводил – все привыкли к подобным картинам, видя их с самого детства.
- Он был один против четырех, - как бы оправдываясь, произнес кто-то.
- Его сильно ранили? – закусив губу, спросила Ханаа, подходя ближе и бегло оглядывая мужчину – он был ее братом.
- Не обессудь, Хан, - чьи-то тяжелые руки легли девушке на плечи. – Он врядли доживет до утра.
В зале стало тихо. К смертям в Серых Замках относились спокойно – слишком часто они бывали в Заре. Но все же почтить память умирающего надо было, надо – но недолго. Так было и сейчас – все ходили на цыпочках, разговаривать старались вполголоса (что не получалось), но знали – завтра все пойдет так, как раньше.
- Хан, тебе придется вступить в Серый Совет, - негромко произнес все тот же голос за спиной. – Вместо твоего брата.
- Я знаю, - почти шепотом отозвалась Ханаа.
- Отнесите меня на Открытую Башню, - тишину прорезал хриплый голос умирающего. – Я хочу увидеть луны...
Через некоторое время Ханаа и Редест (так звали умирающего) сидели на крыше. Вернее, Редест полулежал, облокотившись о стену башни, и мечтательно смотрел в небо. На тонкой белой сорочке проступили алые пятна, около рта кровавой пены уже не было. Всех, кроме сестры, Редест выгнал, и теперь они были на Открытой Башне одни. Какое-то время они молчали.
- Хан, тебя тоже ранили сегодня? – спросил Редест.
- Да... в ногу... – немного помявшись, ответила Ханаа. – Я смалодушничала, ушла.
- В этом нет ничего постыдного, - он, как мог, улыбнулся. – Если бы ты промедлила, то, возможно, тебя бы убили... Как меня...
- О чем ты? – испугалась она. – Тебя не убили, тебя ранили...
- Нет, Хан, - он покачал головой. – Мне легче думать, что я убит... Это честь для воина – умереть на поле боя... Ты скоро сама все поймешь... Когда возьмешь мой меч и станешь защищать жизнь Серых...
Они помолчали еще немного. Где-то рядом, в лесу, запел соловей, запел грустно, щемяще... Сверкнув диамантовой искрой, с неба упала звезда. Хан проследила за ней долгим грустным взглядом.
- Звезда упала, - хрипло сказал Редест. – Я загадал желание, чтобы тебе было не так сложно в Сером Совете...
- Я ничего не знаю о нем, - вздохнула Ханаа.
- Я расскажу. Серый Совет – это братство, которое правит нами, Серыми. Мы верим в Странников, в Межмирье, но нас мало, поэтому разрушить стены и призвать Странников мы не можем... Откуда мы взялись? Наших предков застали на самой грани Межмирья. Они видели его, понимаешь? Поэтому утратить веру они не смогли, передав ее нам... Когда Зар делился на Свет и Тьму, мы выбрали иной путь – путь Серых. Когда-то мы пытались быть наравне со Светлыми и Темными, но не преуспели. И поэтому мы прячемся. Для чего мы убиваем? – Редест осекся. – Иначе не выжить.
Черты его лица стали жестче – даже при смерти он оставался воином. А смерть была близка, даже ближе, чем казалось...
- Что я буду делать в Совете? – спросила девушка, глядя на брата.
- Делай то, что велит тебе сердце... – он протянул руку и потрепал ее по волосам. – Ты разберешься во всем сама...
Ханаа, вздрагивая, прижала к груди его руку.
На рассвете Редест Агвар, Татэк Глава Серого Совета, умер.