Глаза обоих при каждом глотке поднимались к потолку веранды, а потом обращались вдаль: на залитую солнцем тайгу, высокие ели, тоненькие березки, которые, как сплетницы, собирались в кучки; на едва выглядывающийся из-за своих собратьев могучий дуб, широко раскинувшими руками-сучьями ограждавший себя от остальных деревьев; на панцири холмов, еле видневшихся за лесом и медленные облака, похожие на сметану, размазанную по голубой скатерти. Созерцая эту картину, старики пили и поддерживали диалог. Если бы кто-нибудь слушал их, то наверняка показалась, что сидят два старых ворчуна. Разговор иногда перерастал в горячий спор, из которого никто не выходил победителем, ибо не было судий.
- Слушай ты меня.
- Нет, лучше ты меня послушай, старое корыто. Как можно так говорить про нас? Ты ж никогда не был в Британии!? Ну, с чего ты взял?
Старикан скорчил удивленное лицо и, опустив вниз, раскинул руки.
- Да абордажный лом тебе с хреном! И не надо мне быть в вашей полосатой, зачаеванной стране! Я ездил по свету и многое видел, а еще больше слышал!
Подняв все еще мускулистую руку и вздернув «указующий перст», краснея лицом, выпалил седой моряк.
- Вот собака брешущая. Да что ты всяким сплетням веришь? Ну почему вы, русские, верите всяким сплетням?! Как у вас говорят « собака лает – ветер носит», так вроде? Так вот, не все, что «ветер носит» – правда!
Последнюю фразу англичанин произнес спокойно и с улыбкой подставил металлическую кружку поближе к столу и слегка ее наклонил.
- Я же подданный его величества!
И высоко вздернув большой нос с горбинкой, собеседник улыбнулся желтеющими зубами своему другу.
- Чтоб ты провалился, старая перечница.
Подняв початую бутылку из-под стола, мужчина налил в поднесенный стакан еще рубиновой жидкости. Стакан наполнился, и англичанин поднес его к стакану русского.
- Давай выпьем, брат, за наших товарищей, за флот и наших дальновидных правителей.
Последние три слова были растянуты и так понравились говорившему, что он улыбнулся сам себе. Стаканы гулко звякнули и доставили ароматное питье до последней инстанции в виде ртов приятелей. Мужчины смачно почавкали, продлевая приятные ощущения и ,снова расслабившись, уставились в светящуюся даль.
Высоко над головой громыхнуло, как во время грозы. По-над лесом разнеслось эхо. Старички подняли глаза на потолок и стали смотреть так, будто видели что-то сквозь доски и краску. Лучи солнца высветили на лицах собеседников улыбки. Но это были улыбки не радости, а печали и сладких воспоминаний молодости.
На голубом небе по-прежнему не было ни облачка. Птицы, заслышав гром, вспорхнули с крон старых деревьев, заметались по голубой вышине. На чистом полотне небес помаленьку расплывались две кляксы облаков, они росли вместе с громом. Вон они уже были похожи на мыльную пену в ванной, растекались и увеличивались на мирной глади. Деды переглянулись и увидели улыбки на своих лицах. Один почесал лоб и провел рукой по морщинам на лице, плавно перешел к раздвоенному подбородку и тихо произнес: «Пойдем глянем?».
Ответом послужил твердый и заинтересованный взгляд. Англичанин встал с кресла, как лорд, выпрямив спину, и вышел с веранды. Русский согнулся, закряхтел и встал, сморщив лицо, и, шаркая, вышел за другом. Старики переглянулись снова.
-Что это ты, старое корыто, кряхтишь, как сломанный баркас?
Улыбка подчеркунала намек.
- А что, и на пенсии нельзя повыеживаться?
Со смехом произнес дед и, толкнув в плечо иностранного друга, вышел на свет божий. Оба уставились на небо. В глаза ударили лучи солнца, и от этого они засветились еще большим интересом.
От размазанного следа отделились точки. Со стороны это выглядело также, как и полет птиц высоко в небе. Затем они резко увеличили скорость, заложили вираж и выкинули из себя блестящие на солнце, похожие на искры или сахар на скатерти, предметы. После этого птицы улетели ввысь, стали едва заметны, а затем и растворились в скучной высоте.
Искры падали на землю, не издавая ни звука. Пара секунд, и они превратились в цилиндры с выпуклым дном, летящие вниз, беспорядочно вращаясь. Старички одновременно облизнули губы и сглотнули слюну, не отводя глаз от них. Казалось, еще через пару секунд эти цилиндры-капсулы разобьются о землю, разнесется по лесу грохот, а птицы, все еще кружащие в небесах, усядутся на ветки, снова заговорят о своем, услаждая слух двух друзей. Между тем капсулы были все ближе были к земле, летели и вращались, не соприкасаясь со своими собратьями по несчастью, крутились и вертелись, выписывая странные кульбиты.
Фигуры около веранды замерли, всматриваясь в балет светящихся на солнце капсул. Англичанин прикусил язык, по вискам побежали вздувшиеся вены, пальцы чуть вздрагивали. Русский смотрел на свистопляску в небе и медленно выводил губами какие-то слова. «Оп», - тихо выговорил старик.
Капсулы все, как одна, разлетелись на мелкие осколки. Среди них показались силуэты в причудливых костюмах. Казалось, соприкосновение с землей будет для них смертельным, но по какой-то причине люди начали падать все медленнее. Они приближались к земле так, как камень уходит под воду. Вдруг десантники (ну кто же это еще мог быть?) резко, как человек сгибает палец, вывернулись и упали на ноги, кувыркнувшись на траве, вскочили и побежали в лес.