Фанфары гудели, как стадо простуженных слонов. По ковровой дорожке шествовали туфли с пряжками, покрытыми драгоценной эмалью, за ними волочился шикарный полупрозрачный шлейф, накинутый поверх цветного шёлка, золотых узоров и кружев. Камзол действительно был великолепен, и король это чувствовал. Чтобы понять, какой шедевр сотворили новые ткачи, ему не надо было прислушиваться к восторженному гудению подданных. Всё было очевидно и в доказательствах не нуждалось.

— А король-то голый! — вдруг пискнул кто-то с краю. Тонкий голосок пронизал гул толпы, как портновская игла протыкает тонкую ткань.

Слуги, несшие балдахин, споткнулись и остановились. Вокруг смельчака немедленно образовалось пустое пространство. Нарушителем порядка оказался какой-то чернявый мальчуган, лет семи на вид; он ещё не понял, что произошло, и с любопытством оглядывался на пятящихся людей.

Бравый полковник шагнул к мальчику и навис над ним, грозно шевеля усами.

— Чей?.. — каркнул он во весь голос. Малыш от неожиданности сел прямо на землю и заревел.

Зеваки тихо шушукались. Иностранец, стоявший на пороге трактира, заметил, как через сутолоку прокладывает путь какой-то черноволосый тип, подозрительно похожий на мальчика. Пару раз энергично двинув локтями, мужчина выскользнул из толпы, оглянулся, вытер со лба пот и тут же исчез в ближайшем переулке.

Король уже поднял руку, намереваясь отдать какой-то приказ, как вдруг из-за угла вышел человек в строгом сюртуке и шляпе с высокой тульей. Обозначив лёгкий поклон в сторону застывшего монарха, он подошёл к ребёнку, поднял его с земли, отряхнул малышу штаны, ласково улыбнулся и что-то негромко произнёс. Мальчик, зачарованно глядя на мужчину, вложил ладошку ему в руку, и они спокойно пошли вниз по примыкающей улице. Позади растревоженным ульем гудела толпа. Полковник двинулся было за странной парочкой, но король тут же остановил его повелительным выкриком, и вояка лишь плюнул им вслед со злостью. Фанфары опять заныли, и королевский балдахин, плавно покачиваясь, поплыл дальше.

Иностранец тронул за локоть хозяйку трактира, ухитрявшуюся одновременно чистить картошку и внимательно следить за происходящим.

— Госпожа, — почтительно проговорил он с лёгким акцентом, — вы не могли бы объяснить, что это всё означает?

— Ещё один сказочник объявился, — быстро сообщила тётка, не отводя глаз от процессии.

— Сказочник? Этот ребёнок?

— Мгм.

— Но он же совсем маленький!

— Чудак человек, — хмыкнула трактирщица, окидывая взглядом собеседника. — Сразу видно, что не из наших краёв. У нас каждому молокососу известно, кто такой сказочник. Бывает, в совершенно приличной семье рождается такой... До поры до времени вроде нормальный, и вдруг ни с того ни с сего начинает разные дурацкие небывальщины сочинять.

— Но что в этом плохого? — с недоумением поглядел на неё иностранец. — От сказок жить веселей. Хорошее дело.

— Да чего ж хорошего, коли человек драконов видит, а штанов, прости господи, не замечает? Поверьте мне: опасное это дело. Ладно ещё, коли сказочник сам себе с цветами разговаривает или над зверушками королевский суд устраивает. В худшем случае отрубит голову какой-нибудь животине. Это ещё тихое помешательство. И совсем другое дело — как сегодня. Сами посудите: ну вы-то своими глазами всё видели и знаете, как дело обстояло, а коли кто из соседей услышит из третьих уст или того хуже — прочтёт сказку, так он же потом будет пальцем тыкать: вот, мол, ваш король совсем сдурел, голяка по улицам расхаживает. И поди докажи, что это сказочник всё наплёл. Люди верят тому, что интересно, а не тому, что правда. Так если б только верили и по закуткам судачили... Хуже всего, что это заразно. Одна такая любительница сказок как-то дочку свою, совсем ещё девчонку, на самом деле послала к бабке через лес, полный волков. Та со страху и рехнулась: до сих пор в красной шапочке и с лукошком бегает, всем улыбается и пирожками из песка накормить пытается, хотя ей, почитай, годков двадцать уже стукнуло. Только при виде охотника с ружьём и успокаивается ненадолго. А этот ужасный случай с нотариусом! Тоже начитался всяких несуразных историй и за завтраком пришиб свою супругу за то, что она, мол, была дурна собой и совершенно не умела готовить. Да таких жён у нас полгорода наберётся — и что, всех на тот свет отправлять?

— А кто этот сударь в шляпе? — поинтересовался внимательно слушавший иностранец.

— Учитель из ихнего загородного интерната, тоже сказочник. Правильно король решил насчёт этих лишенцев: отселять их надо, к чёрту на рога, с самого малого возраста.

— Если эти люди так опасны, — мужчина посмотрел по сторонам, наклонился к уху собеседницы и понизил голос, — почему же они ещё живы?

— С ними никто связываться не желает... — поджала губы женщина. — А вдруг другие сказочники прознают? Себе дороже выйдет.

— Как это?

— Так я ж вам говорю: ладно ещё, без штанов по городу надумает пустить, это ещё не беда; а если завтра сочинит, к примеру, что наш король, милейший человек с лёгким заскоком насчёт одежды, когда-то брату в ухо или ещё в какую дырку отраву влил, а тот всё-таки умудрился от этого помереть, стал привидением и мести требует? Ведь племяш королевский дяде сразу пузо проткнёт, даже не попытавшись разобраться в этой ахинее, они ж в таком возрасте все горячие и дурные до невозможности... Не-не-не, лучше этих поганцев не трогать. Пускай себе спокойно про разных эльфов да гномов сочиняют. Для себя. И где-нибудь подальше от нас.



Олег Пелипейченко.