Все чаще, небо принималось осыпать землю белыми хлопьями снега – зима все же вступила в свои права... И словно вторя небу, все чаще хмурился ее гость, лишь изредка одаривая ее взглядом своих серых, бездонных глаз, в которых хотелось утонуть и забыться все сильнее... А однажды, вернувшись с очередной тренировки, Наяда вновь заметила рану на его левой ладони. Миро, как и в прошлый раз, позволил обработать место пореза, но от объяснений отказался. Она видела в нем явные перемены, но о причине старалась не думать. Казалось, что Миро что-то недоговаривает, даже в их, теперь уже недолгих разговорах, в его смехе и даже движениях улавливалась некая неловкость. Он старался как можно реже подолгу оставаться с ней наедине, зачастую пропадая в лесу с раннего утра, до позднего вечера, и даже непогода была не в силах остановить его.
- Завтра я покину тебя, - сообщил он ей непринужденно, когда вечером они сели ужинать, но голос заметно дрогнул.
Наяда подняла на него свои глаза, не решаясь сказать о том, что терзало ее последний месяц. Он лишь улыбнулся:
- Не печалься, все будет хорошо, нужно просто в это верить! Я уйду ближе к ночи...
- Но намечается пурга!.. – Наяда понимала, что это всего лишь жалкая попытка задержать его здесь, рядом с собой.
- Ничего, оно даже к лучшему, не оставлю после себя следов.
- Хорошо, как пожелаешь... – она поднялась и направилась к выходу из землянки. Уже у самой двери Миро окликнул ее:
- Наяда!
Женщина повернулась и выжидательно посмотрела на него.
- Ничего... Спасибо еще раз...
Она кивнула, и уже еле сдерживая слезы, вышла прочь из дома.
Сколько еще бед обрушится на ее хрупкие плечи? Она стояла, обняв себя руками, дрожь шла по всему телу от холода, а ветер лишь усугублял, трепал ее черные волосы. Почему? Почему именно она? За что? Слезы катились по щекам, разделяя лицо магички на три части. Небо посерело, пошел снег, а она так и стояла, не в силах вернуться назад, в теплую землянку. Сколько раз еще доведется ей терять близких людей, родных, да и просто друзей?.. Она вдруг запела. Затянула старинную песню на красивом, старославянском языке, песенку, которую часто пела ее покойная матушка. В ней говорилось про честь, отвагу и неземную любовь. Голос, тонкой нитью струился над озером, лесом, той поляной, где она находилась. Снег почти перестал сыпать свои холодные кристаллы на землю, даже ветер успокоился и стих, оставив замерзшие деревья в покое. Все смолкло. Природа, казалось, слушает ее пение, ее, не поземному красивый голос. Слезы уже не катились с ее глаз, а на губах заиграла улыбка; сейчас она не здесь, она там – в далеком прошлом, где была счастлива со своими родителями. Сейчас ей было тепло, она сидела с закрытыми глазами, пела, а вокруг нее, словно дымка, светился золотым ореолом туман, окутывающий ее нежно со всех сторон, словно пытаясь защитить и отгородить от всего зла, которое только может еще с ней приключиться.
Миро, который все это время стоял поодаль и наблюдал, не мог передать всего того, что он чувствовал сейчас, она пела на его родном языке и каждое слово обжигало.
- ты оправдала свое имя, Наяда – лишь произнес парень, когда она очнулась от своего забвения и песня постепенно смолкла. Женщина улыбнулась:
- Это любимая песенка моей матушки. Мне всегда она нравилась, вот и запомнила слова, сам язык мне, к сожалению не ведом.
- Зато, он ведом мне... Пойдем в дом, я не хочу, чтобы ты простудилась.

- Знаешь, я не хочу уходить... – сообщил он ей, когда они уже были в теплой землянке, и от кружек на столе тонкой струйкой поднимался пар.
Она вскинула голову, осмелившись посмотреть ему в глаза, и собрав в себе силы, произнесла:
- ну, так не уходи!
- Не могу, - словно эхом отозвался он, - не могу... Я не хочу, чтобы ты погибла по моей вине и из-за моей приверженности. Они придут за мной, они уже идут, меч чувствует их.
- Кто? Кто идет?
- Лорд, со своей шайкой... – он горько усмехнулся, - Меч никогда не подводил меня, и если в этот раз он прав, они будут тут через неделю. Тебе тоже следует покинуть это место, ты уж извини, что накликал беду... Со мной тебе нельзя, со мной ты будешь в еще большей опасности, а я не желаю тебе такой участи.
- Я вправе сама решать, какую участь мне нести, и какую дорогу выбирать... В тебе пылает жажда мести?
- Не совсем, месть – это не то слово. Справедливость, это да, но не месть...
- И во имя своей справедливости ты бежишь? – она с вызовом посмотрела на него.
- Раньше бежал, но не теперь, - он опустил взгляд, - раньше я принадлежал только себе, а теперь на моих плечах и твоя жизнь. Я завершил свой путь, найдя тебя и обретя, наконец, долгожданный дом, и теперь готов бросить Блейку вызов и если надо, погибнуть за свободу. Прошлое не оставит меня в покое, пока лорд жив, прошлое, вместе с ним идет за мной по пятам, а не избавившись от прошлого, я не смогу стать поистине свободным, понимаешь?
Она кивнула:
- Кажется да... Знаешь, я всю свою сознательную жизнь мечтала отомстить тому, кто вот так легко перерезал всю деревню, лишив меня тем самым близких мне людей. Сколько раз я представляла себе тот голос, и его обладателя, и что я сделаю с ним, когда пересекутся наши пути...
- А что будет потом?
- Что... – задумчиво произнесла женщина.
- Да. Что будет потом, после того, как ты отомстишь? Ты думаешь станет проще? Или может, вернет тебе родителей?
Она молчала.
- Своим гневом, ты ничего не изменишь, лишь уподобишься убийце.
- Неправда! – в ее голосе звучала боль.
- Я тоже так думал, - глубоко вздохнул парень, - я люто ненавидел, и чуть не погиб из-за своей же ненависти. Ты думаешь, что она придает силы? Нет, это обман, жестокий обман. Сила мести, дает лишь силы на то, чтобы жить с ней, с этой болью прошлого, она съедает тебя изнутри, и когда придет время, ты вдруг осознаешь, что бессильна, поскольку жажда этой самой мести высасывала твои силы всю жизнь, с того самого момента, как зародилась и вспыхнула в сердце адским пламенем. Даже если тебе удастся одержать верх в этом неравном поединке, даже если... Ты хоть раз задумывалась, что будет потом? Когда месть уйдет вместе с той жизнью, на которую обрушится? Будет ли тогда смысл жить дальше?
Наяда покорно молчала. Впервые она почувствовала в нем нечто такое, чего не замечала раньше. Вроде молодой совсем парень, а говорит так, словно прожил гораздо дольше, чем она сама...
- Пообещай мне, что никогда не вступишь в бой, в который будет вести только твоя жажда мести. Пообещай!..
Женщина не могла не кивнуть, соглашаясь с ним.
- Вот и хорошо, - уже спокойно произнес Миро. – А теперь, если тебе не трудно, подай мне мой меч.
Она встала, пошла в дальний уголок землянки, взяла оружие и ловко вынула его из ножен, снова почувствовав приятную тяжесть в руках. Миро внимательно следил за каждым ее движением. Вот она прокрутила клинок в руке, одной лишь кистью, без особых усилий; сделала шаг в сторону, развернулась, нанеся еще один рубящий удар, просвистел воздух, рассекаемый лезвием, и через какое-то мгновение она уже протянула к нему руки, где на раскрытых ладонях плашмя лежал меч.
- Ты уверена, что не обучалась мастерству владения оружием? – усмехнулся он, и принял меч из ее рук.
- Сама себе удивляюсь, - пожала плечами она и улыбнулась.
- Право хранителя все-таки существует... – задумчиво произнес парень, разглядывая оружие. – Помнишь начало моей истории?
Она кивнула.
- Пришло время рассказать тебе все полностью, потому, что боюсь, больше может не представиться такой возможности. Но не сейчас, а чуть позже. А пока...
Он не договорил, поднес левую ладонь к лезвию и с силой сомкнул на нем руку, зажмурившись от боли.
Наяда, даже не успела вскрикнуть от неожиданности, не то, чтоб остановить его, а кровь уже бежала по клинку тонкими струйками. Миро сжал ладонь сильнее, и она внезапно почувствовав его боль, обрела, наконец, дар речи:
- Перестань! Что ты делаешь?! – с ужасом воскликнула она, но осеклась, увидев, как камни, до этого совсем поблекшие, постепенно наливались ярким, рубиновым цветом. Оружие впитывало его кровь моментально, не пропуская ни одной капли, и камни становились цвета этой крови. Он разжал ладонь лишь тогда, когда оба камня полностью обрели свой жуткий и чарующий оттенок, засияли и засветились, а внутри них, словно бурлила какая-то жизнь, даруя тем самым им власть и силу. Она с изумлением и негодованием смотрела то на меч, то на его обладателя.
- Зачем? Зачем ты кормишь его?
- Я не могу не кормить детище, которое сам и создал...
- Так это твоя работа?!
- Да... – он тяжело вздохнул. Самое время продолжить рассказ, вернуться к его истокам.
Наяда обработала ему рану.
- А откуда ты знаешь язык моей родительницы?
Он лишь улыбнулся, нежно и с грустью в глазах посмотрев на нее.
- Я знаю множество языков... На вид мне не дашь и тридцати, я знаю, но внешность обманчива. Мне уже далеко за восемьдесят... – он снова вздохнул. – Выслушай меня, пожалуйста, времени у нас уже почти не осталось.
Она села поудобнее, приготовившись слушать его, да и слушать голос, который за столь короткое время стал для нее родным и любимым, было только в радость.
- Как я уже говорил, Блейку нужны были слезы дракона. Я, тогда еще совсем глупый не знал, что они собой представляют, и, как уже тебе известно, думал, что это просто слезы, застывшие и ставшие камнями.
Когда я передал лорду свою, уже законченную работу, он остался весьма доволен мной, и даже сказал, видимо в сердцах, что осталось совсем немного времени и меч обретет истинную славу в его руках. Даже тогда, я все еще не задумывался, о какой силе он толкует, и продолжал верой и правдой служить ему. А потом, вдруг пошла и потянулась длинным шлейфом полоса неудач. Я никогда не знал, в замке мой лорд, или же отсутствует, но это, в общем, мало меня интересовало. Пару раз я видел, как за пределы крепостных стен, выходили отряды его вооруженных людей и думал, что это просто очередной поход. Но они уже не возвращались – их приносили, и после хоронили с великими почестями, как павших в бою при осаде. Смерть за смертью, потеря за потерей. Лорд, уже казалось совсем забыл о моем существовании, и когда я пытался заговорить с ним, лишь отмахивался, как от надоедливой мухи и скрывался в своих покоях. Несколько раз я замечал яркие вспышки из под его двери, какой-то шум и неведомый мне гул, будто, ветер воет, но затем все стихало. Часто слышал его ругать, но не понимал ни слова из того, что он говорил. Однажды, на очередных похоронах я заметил, что ни одного ранения не присутствовало на телах погибших; вот тогда-то и закрались в мою голову первые подозрения, а через какое-то время убедился в них полностью, став случайным свидетелем одной картины.
Был вечер, и я тогда направлялся в покои Блейка, чтобы переговорить об очередной своей работе, и узнать ее сроки. Не знаю, что меня толкнуло спрятаться за угол, когда я увидел, что к нему направляется еще один человек, усталый воин из его свиты. Он постучал и вошел к нему, не затворив до конца за собой двери, а я так и стоял, чувствуя себя преступником, скрывающимся от наказания. Мое укрытие было слишком далеко, и я не мог разобрать о чем они толкуют, хотелось подойти ближе, но боялся быть замеченным, а когда все же решился и подошел, услышал следующее:
- Так вот, оказывается как можно добыть слезы... Неужели все так просто? – в задумчивости произнес Блейк.
- Да, господин, - радостно вторил ему воин, я сам был удивлен не меньше вашего!
- Ты ведь никому не рассказал о своем открытии?
- Нет, что вы?! Вы стали первым после меня, кто знает об этом
- Хорошо, - удовлетворенно произнес лорд, - и по пути ты тоже никого не встретил?
- Нет, никто не попадался мне, разве что стая пугливых оленей...
- Так все просто! Просто же! – сказал Блейк и радостно засмеялся. – Спасибо тебе, ты достойный и преданный человек.
- Рад служить!
- Но... – голос его внезапно стал жестким и холодным. Я подкрался еще ближе, и сквозь открытую щель мог видеть их.
- Но тайну я оставлю себе, а ты заберешь ее с собой в могилу!
Страх успел мелькнуть в глазах несчастного, но было уже поздно. С руки Блейка вдруг сорвался огненный шар, и прямиком направился к воину. Тот, даже не успел вскрикнуть, и замертво упал под ноги своему убийце, своему хозяину, которому так верил и служил.
Он пнул носком сапога бездыханное тело.
- Не волнуйся, остальные два камня я добуду сам, и закончу работу над своим оружием. Как же просто все было, и как я раньше сам до этого не додумался! – он снова зашелся в радостном смехе, уже не обращая никакого внимания на труп, находящийся в его комнате.
Я был в ужасе от увиденного. Мне удалось так же незаметно скрыться, как и приблизился к его покоям. Собственно это было не трудно, Блейк был безмерно счастлив и увлечен только что открытой ему, такой простой загадки. Он, кажется уже ничего не замечал, и даже открытая дверь его не беспокоила.
Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, ворочался со стороны на сторону. В глазах так и стояла та жуткая картина, свидетелем которой я стал, благодаря лишь случаю. Если он так просто убил человека, который наверняка не раз прикрывал его спину в бою, защищал его честь, то что он сделает с простым слугой-мечником, если вдруг узнает? Мне страшно было думать об этом. Рассказать ком- либо я не мог, друзей у меня не было, кроме кузни и молота, но они не могли дать совета. А когда, через пару дней этого бедолагу похоронили так же, как и предыдущих бойцов, в моем, уже воспаленном мозгу что-то щелкнуло, и я решил бежать. Бежать как можно дальше, и не оглядываясь. Но просто так этого сделать не мог – перед побегом я все-таки выкрал свой клинок, который мастерил целый год. Мне просто было жаль оставлять столь прекрасную работу, но когда я прикоснулся к нему, взял в руки, он внезапно выскользнул, проведя лезвием мне по руке. Я охнул, зажав рану ладонью, и с удивлением заметил, какой силой налились камни, вставленные в пасти змеек. Наклонившись, я поднял оружие, чувствуя холодные покалывания на коже, меч как будто сопротивлялся моим рукам, но потом рукоять нагрелась и неприятное ощущение холода пропало. Он помнил мои руки и мою любовь и заботу, с которой я относился к нему, когда создавал. В коридоре раздались знакомые шаги, раздумывать больше не было времени, и я ловко выскользнув за дверь, скрылся в тени коридоров замка, и, стараясь не покидать темных углов, которые создавали мне хоть и не надежную, но все же защиту, бежал прочь от лорда и его жажды власти. Меч удобно лежал в ладони, и его тяжесть только придавала мне сил и уверенности. Так начались мои скитания...
Всю свою сознательную жизнь, я только и делал, что искал сведения о слезах дракона, хотя даже не знал, как они выглядят. Мне врезались в память последние слова Блейка, сказанные мертвецу, что остальные камни он добудет сам, и тем самым закончит начатую мной работу. А поскольку в мече было, уже две таких слезы, мне оставалось найти лишь последнюю, что, как видишь, не удалось и до сих пор.
Миро вздохнул.
В том, что лорд не заметит пропажи, я сильно сомневался, как сомневался и в том, что оставит меня в покое после такого поступка. Несколько раз мне приходилось отбиваться от его людей, но лично с Блейком не скрещивали оружия. Пару раз, даже был ранен, но сбегал, и каким-то образом мне удалось, не только выжить, но и продолжить свое нелегкое путешествие в поиске этого злосчастного камня. Так прошел не один год.
То, что меч действительно был необычным, я понял почти сразу. Лорд довольно богатый человек, и ему не составляло труда заказать себе подобный клинок еще раз или даже сделать лучше, но почему-то ему был нужен именно этот. Много, что я узнал о своем оружии пока странствовал. Побывал не в одном поединке, и всегда побеждал, как мне казалось с большим преимуществом и легкостью. Не раз приходилось убивать, и наблюдать, как холодная сталь пьет, пока еще теплую кровь своей жертвы. Часто и во мне самом происходили перемены... Я мог внезапно стать грубым и жестоким, камни на рукояти темнели, а мне же хотелось просто убить кого-нибудь, неважно кого, и я благодарю Богов за то, что в такие мои порывы мне ни разу не встретился человек... животных я убивал, но чтобы безобидных людей, мне даже страшно представить себе подобное. Но мой гнев пропадал так же быстро, как и появлялся. И это было далеко не все, на что меч был способен.
Однажды, когда мне было особенно тяжко и хотелось есть, но карманы мои были пусты, я продал оружие одному торговцу, случайно натолкнувшись по пути на его караван. Как же мне трудно было расставаться со своим оружием, но другого выхода у меня не было, в противном случае я бы просто умер от голода... Я продал его за какие-то гроши, но спустя некоторое время меч снова оказался у меня, при весьма странных обстоятельствах. Позднее я узнал. Что тот караван ограбили, и всех перебили. Выкрали и мой клинок, продав его какому-то бойцу.
Я уже тогда и не надеялся встретить его вновь, но через пару месяцев забрел в деревню, в поиске очередного крова на ночь. Меня впустил к себе пожилой господин, и за ужином поведал мне, что погиб в бою его единственный сын. Он даже не стал брать с меня плату за ночлег, чему я очень удивился. А на утро, когда я уже собирался покинуть его гостеприимную обитель, он вдруг достает меч – мой меч, и приподносит его мне.
- Я вижу, что по твоим жилам течет кровь истинного воина. Пусть мой сын погиб в бою, но он отважно сражался. Я не воин уже давно, жизнь изрядно потрепала меня и теперь оружие сына мне не к чему. Продавать память о нем я не желаю, а хранить – просто не в силах. Прими это в дар, и пусть он хранит тебя... – со слезами на глазах старик вручил мне мой клинок, и мы простились.
Моя жизнь снова обрела смысл, и я продолжил свои скитания в поиске третьего камня. Второй раз я лишился своего оружия зимой. Я продрог, замерз и оголодал. Вышел к какой-то деревушке и возле ее дверей потерял сознание, видимо от усталости и голода, которые одолели меня. Очнулся уже в доме, где было тепло, уютно и пахло парным молоком. Вещей при себе не обнаружил, как и своего меча. Расспрашивать гостеприимных хозяев не имело смысла – они ото всего отрекались, говоря, что никакого оружия при мне не было. Я совсем приуныл, но клинок снова вернулся ко мне.
Я тогда забрел глубоко в леса, и до ближайшей деревни было дней шесть ходу. Пришлось заночевать прямиком в лесу, разбив небольшой лагерь. Ближе к ночи на мой костер вышел странный человек в потрепанном, ветхом плаще, и с большим наплечным мешком, который тянул к земле и так, уже порядком подуставшие кости странника. Я предложил незнакомцу обогреться у костра, на что тот радостно согласился, и разделить со мной мою скудную трапезу. Он оказался магом, уже в возрасте, много что повидавший на своем веку. Мы разговорились, и так получилось, что я поведал ему о своих злоключениях в последний раз, и как до сих пор жалею о пропаже своего оружия.
- Не это ли ты ищешь? – и он, развернув свой мешок, вручил мне меч.
Я был несказанно рад, признав в нем свою работу. В том, что это был именно мой клинок – не было сомнений. Маг лишь хмыкнул, увидя мою реакцию.
- Меч всегда будет возвращаться к своему хозяину или хранителю, можешь не бояться потерять его...
- Как это, к хранителю? – спросил я, забирая назад свое оружие.
- Сейчас у него единственный хозяин и хранитель – это ты. Но хранитель и отличается тем, что просто охраняет, пока не объявится истинный хозяин или тот, кто сможет заменить его.
- В смысле?
- А в таком... – маг вздохнул, словно обидевшись на то, что я не могу понять столь простой истины. – Хранитель просто держит его при себе до прихода того, кто сможет совладать с силой оружия. А сила-то темная...- он недовольно поцокал языком. - Ты не ощущал в себе никаких перемен?
- Ну да, было такое...
- Видишь камушки? - ткнул он костлявым пальцем на рукоять.
Я кивнул.
- Видеть то ты видишь, но вряд ли понимаешь их смысл. Они – символ власти, дарующие своему владельцу полное превосходство над оружием, и его послушание ему. Когда они померкнут – это будет значить, что меч голоден. Не думай, что бессмертие дается так просто. Меч будет дарить тебе защиту и надежную опору в любом поединке, пускай даже с неравными силами, но любой магический предмет требует отдачи от своего владельца. Знай же, бестолковый, что если камни погаснут, меч погаснет вместе с ними и станет простой, бесполезной железкой. Ему нужна кровь, чтобы жить, как и всему живому, как и тебе, ведь по твоим жилам тоже бежит кровь? – маг хрипло рассмеялся. – Мне знаком этот клинок. Ты слышал легенду о мече, который дарует бессмертие?
Я лишь кивнул, боясь, что он откажется говорить далее.
- Именно такой клинок тебе выпала честь, или участь держать сейчас в руках.
И тут мне стало все понятно. Понятно, почему лорд так усердно гоняется за мной. Его желание обрести бессмертие и вместе с ним власть – стало просто маниакальным. Сколько жизней тогда унесет он? Сколько невинных людей пострадает от столь безжалостных и свирепых рук, которые смогли так легко убить своего ближайшего подданного и верного солдата?
Мне стало дурно. Не за моим наказанием он шел за мной по пятам, а за властью, что в моих руках.
- Зря я создал это оружие, - с горечью в голосе только и смог промолвить я.
- Так его создал ты? – маг снова засмеялся своим хриплым смехом. – Создал ты? Простой смертный?! – залился вновь он.
- Я не знал! Ничего не знал!
- Не мудрено... Теперь мне только стало понятно, как все это время тебе удавалось сдерживать его силу к жажде крови. Просто в нем заключена душа мастера, то бишь твоя. Вы с ним теперь одно целое, а ты, как я ни посмотрю – светлый, и я надеюсь, Боги не позволят попасть такому оружию в руки темной сущности живого...
- Я уже понял, и постараюсь не допустить этого...
- Вот он, груз ответственности... – маг, вздохнув, улыбнулся мне. – Не волнуйся, не думаю, что кому-то удастся совладать с силой твоей души. Тем более меч сам выбирает себе хозяина и хранителя, остальным он не подчиниться, или же просто убьет их.
- Как? Каким образом?
- Я рассказал тебе все что мог, и почти все, что знал, а теперь прощай, и береги себя! – старик поднялся.
- Но подожди! Раз меч дарует бессмертие, почему ты вернул его мне? Неужели ты не хочешь обрести то, о чем мечтает любой смертный?
Маг лишь рассмеялся.
- Любой? Глупый ты еще, глупый... Мне не нужен меч Бога Войны, да и к тому же я не пользуюсь оружием... Прощай! – и он, развернувшись, побрел прочь, бормоча себе под нос не то слова песни, не то пророчество:

«И грянет гром средь бела дня.
И дождь пойдет в разгар зимы.
Тропою прожитого дня,
Мы все, в потемках видим сны.
И прочь все ссоры из избы
Когда в глазах горит огонь,
Когда во имя доброты
Два сердца примут смертный бой...»

Голос постепенно стихал, вместе с тем, как удалялся старый маг, унося вместе с собой множество ответов на незаданные мной вопросы. У меня было желание остановить его, расспросить поподробнее, но я не смог. Лишь слушал, пока голос и вовсе не растворился в мягких объятиях ночи. Он еще что-то говорил, но продолжения я уже не мог расслышать, как ни старался, и его слова постепенно слились с тишиной холодной, зимней полночи.