Отворотное зелье. Глава 2
Бухта Лашер, Дарвааленд.
Городок Лашеран находился примерно в пятнадцати лектах от замка. Сотни две каменных домов, высокий шпиль храма даведаров, да россыпь деревянных хибарок по берегу разбавляли мрачноватый пейзаж окрестностей, выдержанный в строгих серо-коричневых тонах.
Городок ютился вокруг небольшой удобной бухточки, утыканной со всех сторон острыми клыкообразными скалами.
По субботам традиционная ярмарка немного взбаламучивала сонное болото, как называли это место сами жители. В Лашеране никогда ничего не происходило, и иногда этот факт невыносимо давил на молодых и жаждущих перемен горожан. Старики, впрочем, успевали смириться с таким положением вещей.
Но если в городке все же что-нибудь происходило, то событие это запоминалось надолго, записывалось в летописную книгу храма, и через неделю-другую входило в разряд преданий, обрастая все новыми и новыми подробностями, давая пищу для разговоров у семейных очагов и на ярмарочной площади. Например, сгоревший амбар купца Извира, или младенец-утопленник, найденный в открытом море рыбаками лет десять тому, или совсем недавнее появление на переполненной людьми площади – небывалое происшествие! – старой Эдны, ведьмы с острова Дин.
Весь Лашеран три недели кряду судачил о том, как старая ведьма осаждала магистрат в поисках управы на пятерых местных рыбаков, которые нечаянно подожгли ее сарай. Не найдя поддержки у бургомистра, Эдна поклялась навести на несчастных такую порчу, какой свет не видывал, и удалилась на старой лодке по направлению к островку. Причем даже самый зоркий наблюдатель не мог разобрать, кто же сидит на веслах.
Все в Лашеране были уверены, что старуха Эдна отправилась к праотцам еще позапрошлой зимой, но забраться на крутые скалы Дина отваживался не всякий – все-таки остров слыл дурным местом для добрых граждан Дарвааленда. Угораздило же этих остолопов сунуться во владения выжившей из ума ведьмы!

– А сегодня парни с рыбацкого хуторка рассказывали, будто к ним подъехала карета самого принца, и знатная госпожа попросила переправить ее на остров за щедрую плату. Сказывают, будто бы девица – писаная красавица, а с нею старая нянька Рината, особа в городе известная, и мальчонка, сын кузнеца Диймы, что ходит в пажах его высочества,– сообщил завсегдатаю Большой Квир, хозяин таверны на ярмарочной площади.
– Здорово заливают, конечно, хуторские, однако же, расплачиваются, глядите, золотым, самым, что ни на есть, полновесным луандром!
– Откуда у бедных рыбаков золото? Клад, поди, нашли, или грабанули кого?
Про то население Лашерана не ведало, но разговоры приняло к сведению – а вдруг правда?
Еще один вопрос мучил достопочтенных горожан – кто же прекрасная незнакомка, не невеста ли принца?
Дай-то боги, говорили рыбачки на площади, и наш господин остепенится, наследника заделает. Перестанет в округе волком рыскать, честных граждан пугать до полусмерти…

Зря лашеранцы не доверяли рассказу хуторских, а между тем, все так и было. Карета с гербом принца свернула с ухабистой дороги и остановилась недалеко от хибары, вокруг которой сушились на распорках дырявые сети. Хозяин сидел тут же, на чем-то вроде табурета, сделанного из китового позвонка, и заделывал дыру, споро орудуя деревянным челноком со скрученной жилкой.
Молодой паж недовольно поеживался на козлах кареты, из которой выбрались две женщины, и направились к рыбаку, не прервавшему работу даже тогда, когда они остановились напротив.
Лид не расслышал, о чем говорили его подопечные с хозяином хибары. Он только с тревогой наблюдал, как рыбак вначале отрицательно мотал головой, но после недолгих уговоров отложил работу, и, махнув кому-то рукой, двинулся к лодке.
Подбежали трое парней, перевернули ее, и оттащили к воде. Затем девушка властным жестом отправила экономку обратно, а сама, подбирая повыше юбки, запрыгнула на борт рыбацкого баркаса. Гребцы расселись по местам, и вскоре суденышко было уже далеко от берега. Рыбаки отложили весла, поставили мачту и распустили косой, весь в заплатах парус.
Незнакомка сидела молча, стараясь не смотреть на гребцов. Они работали слаженно, и поднявшийся ветер помогал им бороться с течением, в которое они попали на выходе из фьорда.
Солнце стояло уже довольно высоко, но до полудня было далековато. Девушка задумалась, погрузившись в свои мысли, и провела в таком состоянии почти всю дорогу до острова. Очнулась она от резкого толчка, едва удержавшись на скамье.
– Приехали, госпожа! Кунц проводит вас наверх. Только ради всех богов, не задерживайтесь долго!– попросил хозяин лодки.
Никке кивнула, и поспешила вслед за провожатым вверх по крутой каменистой тропинке. Они довольно быстро взобрались на узкое плато, двинулись вглубь острова через заросли густого кустарника, и вскоре увидели прислонившийся к скале домик, из трубы которого вился сизый дымок. Забрехала собака с обрывком веревки на шее, норовя кинуться под ноги. Кунц тронул девушку за рукав:
– Вот хибара Эдны-ведуньи. Вы это… идите, а я здесь подожду.
Никке кивнула и заспешила к дому. Кунц на всякий случай снова крикнул вслед, чтобы она не задерживалась.

Наружная дверь была окинута и болталась на единственной уцелевшей кожаной петле. Собака, преследовавшая девушку, отстала где-то на пол дороги, и ее лай доносился теперь приглушенно и еще более злобно. Скорее всего, Кунц запустил в нее камнем, подумала Никке, заглядывая через порог.
– Ну, кого это там принесло?– раздался скрипучий голос из темноты.
– Эдна? – крикнула Никке, вступая в полумрак сеней.
– Заходи, я здесь,– ответили ей из глубины хибарки.
Девушка отворила еще одну дверь, обитую шкурами диких коз, и очутилась в небольшой комнатушке, заваленной разным хламом. Покосившаяся печурка испускала неимоверный жар, и давала чуть-чуть света, из-за просыпавшихся в поддувало углей. Окон в комнате не было.
– Чего тебе?– прошамкала старуха, лежа на ворохе шкур, заменяющих ей постель.
– Рината сказала, что ты можешь приготовить зелье.
– Приворотное?– хитро прищурила глаз ведьма.
Никке усмехнулась:
– Ой, нет, скорее, с обратным эффектом.
– А-а, вот куда клонишь,– протянула старуха,– Отворотное, что ль? А зачем тебе? Не люб жених, значит.
– Дай-ка руку, – приказала вдруг Эдна, и схватила изящную кисть девушки.
Никке почувствовала, как цепкие пальцы сдирают с нее тонкую кожаную перчатку, но не сопротивлялась. У старухи была на редкость сухая и костлявая ладошка. Крепко зажав руку девушки, старуха с минуту молчала, а потом неожиданно отпустила ее, бормоча себе что-то под нос.
– Что ты там высмотрела?– удивилась Никке ее реакции.
– Уходи, я ничего не могу тебе дать! Не мне тягаться с Великими… О, боги, дайте же мне спокойно умереть!
– Эдна, объясни толком, я ничего не понимаю.
– Я видела во сне,– прошептала ведьма,– Человек, выбранный Великими магами, принесет мне смерть. А у тебя сдвиг линий на ладони, как будто высшая магия вмешалась в твою судьбу.
– Чушь! Я даже не знакома ни с одним из Великих. И вовсе не желаю твоей смерти. Мне всего-навсего нужно отворотное зелье для одного человека. И я не уеду отсюда, пока не получу его.
Старуха внимательно смотрела на Никке несколько долгих минут, затем кивнула:
– Хорошо, назови мне его имя и дату рождения.
– Его зовут Фрай, родился он в месяце июне, 15 дня.
– Погоди, это часом не сын Свезара, покойного короля?– ахнула старуха.
– Младший, – уточнила девушка, – а мне старший нужен.
– Так ты дочь Эврена? Глупая девка,– заворчала Эдна,– Зачем ты это затеяла? Короны тебе не видать, так не лучше ли покориться судьбе?
– Да что мне все так упорно твердят про эту корону? Нужна она мне, как прошлогодний снег!
– Не уж то? Ну, да ладно, не мое это дело…
– Вот именно,– нетерпеливо произнесла Никке. – Я заплачу, сколько скажешь, только дай мне то, что я прошу.
Эдна, бормоча что-то, полезла в заваленный хламом угол, и с помощью девушки выволокла на середину комнаты большой, окованный железом сундук.
– Ну-ка, открой дверь, не видно ничего,– Эдна откинула крышку и стала перебирать пыльные флаконы и коробочки с надписями. Надписи были сделаны на незнакомом языке. Никке с интересом разглядывала письмена на емкостях, плотно закупоренных пробками.
– Вот, нашла то, что тебе нужно,– старуха вынула пробку и понюхала содержимое. Затем она произнесла несколько слов над флаконом, и взболтала темную жидкость. – Держи, подмешаешь в вино. Когда зелье начнет действовать, прикажи, чтобы принц отпустил тебя. Он сделает все, что ты захочешь. А теперь бери флакон и уходи.
– Спасибо!– девушка потянулась к свисающему с пояса увесистому кошелю, который дала ей перед отъездом Рината.
– Иди, не теряй времени,– прервала ее старуха, жестом отвергая плату,– мне ничего не нужно.
Никке уже бежала по тропинке, но тут Эдна с порога крикнула ей в след:
– Имя запомни на всякий случай – Вортагерт из Кавендара! Он может знать.

Девушка зажала заветный пузырек с волшебным снадобьем, и поспешила к поджидавшему ее рыбаку. «Что он может знать? И вообще, кто такой этот Вортагерт, и где этот Кавендар?» – думала Никке, пока они спускались к морю.

Едва лодка уткнулась носом в берег, подоспела запыхавшаяся Рината. Никке молча кивнула ей и, взяв няньку под руку, заспешила к карете, оставив на сидении лодки тяжелый мешочек, перетянутый шелковым шнурком. Пока лодку тянули по песку, мешочек мелодично позвякивал.

Карета въехала во двор замка, когда было уже далеко за полдень. Прежде чем открыть дверцу, Рината произнесла:
– Дай-ка сюда скляночку, вдруг чего… Я схороню до поры.
В пухлую ладонь экономки легла неожиданно тяжелая бутылочка синего стекла с безнадежно выцветшей этикеткой. И как только старуха разбиралась в этих склянках?
– Что сказала старуха?– кивнув на флакон, поинтересовалась Рината.
– С вином смешать. Идем, сейчас нам от твоего высочества достанется на орехи.
– Ничего, что опоздали, зато такого шелку достали! Не грех было поторговаться с прохвостом Баргой! Все-таки, не зря по ярмарке потолкались?– удовлетворенно произнесла женщина.
Лид отворил дверцу кареты и помог дамам выбраться на волю.
– Ну, идем, дорогая,– потащила за собой девушку Рината.
Оказалось, что волновались они напрасно – Фрай отбыл куда-то по своим делам.
Тем лучше, подумала Никке, поднимаясь наверх, в свою келью. Не забыть бы флакон у Ринаты забрать…
Она решила не медлить, и за ужином попытаться незаметно подлить зелье принцу в кубок.
Но прошло несколько часов, а хозяин замка все еще не вернулся. Девушке захотелось узнать, в чем дело, и она направилась к выходу, чтобы расспросить стража. Однако в этот момент дубовая дверь распахнулась, и на пороге возник поваренок из числа кухонной прислуги, сгибаясь под тяжестью уставленного блюдами подноса.
– Рината приказала доставить это вам, госпожа,– произнес мальчик, оглядываясь в поисках стола, на который можно было бы все это сгрузить. Но не найдя ничего подходящего, он воспользовался табуретом, который пододвинул поближе к кровати.
– Скажи-ка, а где твой хозяин?– спросила Никке, перед тем, как приступить к трапезе.
– Он еще не вернулся, госпожа, и возможно, прибудет только утром. Ужин велели накрыть только на одну персону,– и он указал рукой на поднос.
Мальчик удалился, захлопнув за собой дверь. С той стороны тот час же послышался звук запираемого засова.

Ну и ладно, подумала Никке, отправляя в рот изрядный кусочек рыбной котлетки, тем лучше. Она приведет свой план в исполнение завтра утром, и к обеду, скорее всего, несостоявшуюся невесту посадят в карету, и отправят назад в Унари.
Арберт, наверное, с ног сбился, разыскивая ее. Да и отец поволновался. Пора выбираться из этого разбойничьего гнезда.
Никке мечтательно закрыла глаза, представляя выражение лица Арберта, когда она войдет в тронный зал посреди какого-нибудь приема. В свое время ей было позволено находиться рядом с королем во время обсуждения государственных дел. Никке никогда не произносила ни слова во время разговора короля с советниками, и вообще старалась не привлекать к себе внимания. Ей нравилось слушать, как Арберт отчитывает министра или разговаривает с послами других держав. Ее никогда не просили молчать об услышанном, но Никке и сама прекрасно понимала, что все сказанное – это государственная тайна.
Иногда Арберт спрашивал, что она думала об услышанном, и Никке отвечала в присущей ей непосредственной манере: «Этот посол Нордмарка – напыщенный индюк. Он слушает свой голос, как будто это божественная музыка Ольдара», или «Кажется, Его Высочество Тимрис Бренгерский любит выпить. Посмотри-ка на его нос! Если его чуть-чуть подпоить, клянусь, он сдаст тебе своего папашу с потрохами».
При этих воспоминаниях губы девушки растянулись в улыбке, и она подхватила с подноса серебряный кубок, смакуя драгоценное бренгерское вино.

С утра ее разбудила Рината, шурша кремовым шелком, который она несла на вытянутых руках.
– А ну, красавица, надевай, да осторожней! Я всю ночь глаз не смыкала. И внучки мои, Ива и Верба, подол жемчугом вышивали. Ай, да мастерицы!– она с удовольствием смотрела на хмурую, неохотно облачившуюся в свадебное платье девушку. – Замечательно! Ну, а как ты себя чувствуешь? Ничего не заметила еще?
– О чем это ты говоришь?– подозрительно спросила Никке, на всякий случай, прислушиваясь к себе.
– Ну, я говорю, не подействовало?
– Что?
– Да зелье твое приворотное, что же еще!

Внезапно подогнулись колени, и пленница упала на кровать. Вспомнилось ей вчерашнее вино с необычно терпким привкусом пряных трав и легкое головокружение после.
– Ты вылила зелье в мое вино? – вскрикнула Никке,– Ах я, глупая, зачем отдала тебе флакон!
Озадаченная нянька отступила на шаг:
– Что ты такое говоришь, девочка? Мы разве не за зельем к старухе Эдне ездили?
– А ты думаешь, зачем я тебя на берегу дожидаться просила?– в сердцах выкрикнула Никке.– Чтобы ты не видела, какое именно зелье даст мне ведьма!
– Даведа всемогущий! Ты задумала извести моего Фраюшку?– мелькнула в глазах няньки страшная догадка.
– Ох, нет,– тихо ответила девушка, – это не отрава. Это намного хуже,– и она закрыла лицо руками.
– Что это было?– Рината схватила девушку за плечи, и развернула к себе, заставляя смотреть ей в глаза.
Никке дернулась, как от удара, и слезы отчаяния потекли по щекам.
– Ну, хватит реветь,– строго произнесла женщина.– Быстро умывайся, и нечего рассиживаться, платье помнешь.
Девушка послушно подошла к рукомойнику и плеснула в лицо прохладной водой.
– Послушала бы меня… Эх, да поздно уж! – махнула рукой нянька,– Теперь горевать не о чем. Стало быть, приворот наоборот просила у старой Эдны?– догадалась она.
Никке обернулась, отнимая руки от распухшего лица, и тут тетушка Ри ойкнула и медленно осела на пол.
– Эй, кто-нибудь, на помощь!– позвала Никке, бросившись к няньке.
Пока она пыталась поднять женщину и дотащить ее до кровати, стражник, дежуривший за дверью, вбежал в комнату.
– Помоги мне,– взмолилась она, задыхаясь под тяжестью тела Ринаты.
Гвардеец Фрая был высок и крепок, однако тетушка Ри оказалась и для него неподъемным грузом. Хуже всего было то, что когда он мельком взглянул на Никке, глаза его расширились от ужаса. Бросив все, он упал на колени, и принялся отбивать поклоны, молясь во весь голос милосердному Даведе.
Девушка медленно поднялась, чтобы встретиться глазами со своим отражением в зеркале. Мгновение – и сердце покрылось ледяной коркой. По ту сторону полированной пластины на нее смотрело существо с разметавшимися по плечам волосами, в светлом шелковом платье. Огромные черные глазищи под буграми косматых бровей и торчащие в разные стороны полудюймовые клыки даже на очень храброго человека могли произвести неизгладимое впечатление.
Еще не веря своим глазам, Никке ощупала руками свое лицо. Пальцы натыкались на острые клыки, торчащие из-под вывернутых губ, на пучки шерсти, покрывшие щеки, на какие-то твердые костяные наросты на лбу. Только ее чудесные волосы остались такими, как прежде.
Лицо Никке изменилось. Да так, что теперь все демоны ада будут принимать ее за свою.
Нужно немедля бежать к колдунье, решила Никке, сдирая с кровати разноцветное покрывало.
Снизу донеслись звуки быстрых шагов, и не успела девушка спрятать голову под тканью, как перед ней возник сам принц.
Реакция его была молниеносной. Бросив взгляд на распростертую на полу няньку и отбивающего поклоны гвардейца, он выхватил из ножен меч и шагнул навстречу.
Никке опустила руки, и отступила к стене. Она была потрясена – ее красота, которой она так гордилась, исчезла, превратилась в жуткое звериное рыло.
– Наверное, я это заслужила,– еле слышно произнесла она, и зажмурилась. Смотреть в глаза смерти было тяжело, и, предчувствуя удар, она затряслась всем телом, ненавидя себя за слабость, и медленно опустилась на пол.
Оказавшись на коленях перед Фраем, Никке решилась, наконец, приоткрыть глаза.
Принц застыл перед ней, как громом пораженный. Меч со звоном выпал из рук.
Он коснулся ее волос, пропустил сквозь пальцы светлую прядь.
– Что это? – выдавил он через силу.
– Я..,– шепотом произнесла девушка. – Никке.
– Врешь! – принц замахнулся, но не ударил.– Глянь сюда,– взревел он, встряхнув девушку за плечи, заставляя подняться с колен, и посмотреть в зеркало.
– Разве это Никке, бестия? Отвечай, где она, или я выпущу тебе кишки и намотаю на эту толстую шею!
– Фраюшка, нет! Не трогай ее!– взмолилась Рината, сидя на полу. Она уже успела прийти в себя, но все еще не могла подняться.
– Да, господин, если это демон, его обычным мечом не возьмешь. Давайте ее свяжем и бросим в подземелье,– гвардеец набил на лбу основательную шишку, пока к нему не вернулось самообладание, и он не услышал голос своего командира. Спеша реабилитироваться, он подобрал упавшее покрывало и набросил его на страшное существо.
– Отпусти ее, мой мальчик, не бери грех на душу!
– Молчать! – рявкнул совершенно озверевший принц, и бросился к выходу.
Стражник поволок упирающуюся девушку вниз по ступеням.
От пережитого ужаса по дороге она потеряла сознание, облегчив тем самым работу гвардейца. За испытанное чувство страха и унижения он швырнул ее в камеру со всей силой, на которую был способен, и запер дверь.
Очнулась Никке от резкой боли. Кругом была кромешная тьма, и воздух тяжелый, пропитанный сыростью. Холодные, склизкие стены, до которых можно было дотянуться рукой, даже сидя в самом центре камеры.
Боль была ужасной, не вздохнуть, ни пошевелиться. Рукой она ощупала больное место – одно ребро было сломано, и платье намокло от крови. Надо было что-нибудь предпринять, чтобы перекрыть кровотечение, подумала она, но следующая мысль остановила ее.
Она успокоилась, приняв решение. Боль медленно отступила, и больше не тревожила ее. Жизнь понемногу вытекала, как вода из треснувшего сосуда. Никке раскинула на полу руки, словно готовилась взлететь над миром, но в ладонь вдруг уткнулась чья-то усатая мордочка, и шершавенький язычок принялся быстро слизывать капельки крови.
Ничего она в своей жизни не боялась так, как серых подвальных крыс.
Откуда они взялись в этом каменном мешке, и куда потом убегали, неизвестно, но именно крысы привели Никке в чувство. Умереть, истекая кровью, куда ни шло, но быть заживо съеденной крысами… Бррр!
С трудом она стащила с себя безнадежно испорченное платье, оставшись в одной нижней рубашке. Рану на боку пришлось растревожить, выправляя сломанное ребро, пропоровшее кожу, при этом она опять потеряла сознание, и очнулась спустя некоторое время от легкого прикосновения. Нахальный грызун забрался на неподвижное тело, и щекотал своими лапками нежную кожу. Задохнувшись от ужаса, Никке смахнула зверька на пол и вжалась в угол камеры. Недовольный крыс злобно пискнул и ретировался в неизвестном направлении.
Нашарив на полу брошенное платье, она пыталась разорвать его на части, но прочный шелк не поддавался ее усилиям. От боли темнело в глазах. Пришлось снова лечь на пол. Тогда и вспомнились жуткие клыки, которые увидела она в зеркале. С помощью клыков ей удалось справиться с тканью, разделив ее на широкие длинные полосы.
Никке принялась обматывать вокруг талии кусок ткани, стараясь как можно туже затянуть повязку, и закрепить сломанное ребро. Когда с этим было покончено, Никке облегченно вздохнула.
Она лежала в полной темноте, прислушиваясь к малейшему шороху. Сколько времени провела она здесь? Да и существовало ли время в замкнутом пространстве темницы? Ей казалось, что вселенной больше не существует, и она висит внутри черной пустоты, одинокая и отчаявшаяся.
Слезы снова брызнули из огромных глаз. Она не плакала столько за всю свою жизнь. Внезапно звякнуло железо отпираемого замка, и в камере стало светло от чадящего факела.
Несмотря на слабый источник, свет все же больно резанул по глазам.
– Ты еще жива, дочка?– тихо спросила нянька, переступая порог и осторожно спускаясь по ступеням.
– Рината?– удивилась Никке,– Да, уж лучше бы умереть поскорей, – добавила она, вытирая мокрые от слез глаза.
– Встать сможешь?
– Наверное. Только не смотри на меня,– выдохнула она.
– Даведа упаси!.. Ох, прости, меня, деточка,– спохватилась Рината.
– Ничего.
С трудом, поднявшись на нетвердо стоящих ногах, Никке оперлась о стену.
– Я тебе одежду принесла, и еды немного,– опустив глаза, произнесла Рината,– Бежать тебе надо. Фрай сейчас не в себе, по замку мечется. Второй кувшин вина ему отнесла, а все мало. Не верит он глазам своим, и мне не верит. Говорит: выжила из ума старуха, раз демона отвратного доченькой называет. А у меня сердце болит, кровью обливается. Что же делать теперь, ума не приложу. Но из замка тебе бежать надо, не медля.
– Куда мне бежать-то теперь? Пусть будет, как будет,– Никке прикрыла глаза от яркого, как ей показалось, света.
– Да ты в своем уме? Даведары тебя живьем спалят на рыночной площади!
– Пусть,– она устало махнула рукой.– Все равно не смогу жить с такой мордой.
– Запомни, дочка, в твоей груди бьется человеческое сердце! А что до лица, так это все магия. Это я, дура старая, виновата! Черт дернул за язык сказать тебе про Эдну…


Никке путалась в длинной шерстяной юбке, к тому же спадающей с бедер. Юбка принадлежала самой Ринате, и была соответствующих размеров.
– Поторопись, скоро стражник придет. Я его кое-куда отправила, но он все равно может вернуться раньше времени.
Рината помогла ей одеться и принялась обматывать шарфом лицо девушки так, что на виду остались одни глаза, затем подала ей короткую меховую куртку и широкий плащ с капюшоном.
– Теперь ступай за мной. И ни звука, а то все пропало!

Ночной ветер привычно свистел над зубчатыми стенами, заглушая тихие шаги двух закутанных в длинные плащи фигур. Рината вела беглянку за руку вдоль стены, во двор, где были хозяйственные постройки.
– С этой стороны охраны нет,– прошептала женщина, проскальзывая в узкий проход между каким-то строением и замковой стеной.
– Подержи-ка это, – в руки Никке упал увесистый сверток, и Рината скрылась за выступом стены. – Ага, вот она! Давай, дочка, лезь наверх, да осторожней. Здесь высоко. Когда будешь наверху, поднимешь веревку и опустишь на ту сторону. Глаза закроешь – будет не так страшно. Как спустишься, иди под стеной, там тропинка узенькая до самого моста. Сейчас он опущен; Фрай ждал гонца от кого-то. По мосту не беги, иди спокойно. Ежели окликнет кто, дуй прямо дорогою к лесу. Там тебя ждет оседланный конь.
Его милость удар хватит, когда он заметит пропажу Салима, ну да ничего, тебе он нужнее.
– Я не смогу,– дрожащим голосом ответила Никке.
– Значит, напрасно я днем собственной шеей рисковала, привязывая веревку, и коня свела из хозяйских конюшен!– Рината зашипела на нее громче.
– Зачем?– горько вздохнула девушка.
– Не хочу смотреть на костер в следующий ярмарочный день,– ответила она и жестом подтолкнула девушку к веревке, на которой было завязано множество узлов. – Давай, а то, как бы погони не случилось.
Когда беглянка преодолела половину пути, Рината тихо произнесла ей вслед:
– Пусть хранит тебя Даведа, дочка. Съезди на остров к Эдне, может, она что-нибудь сможет сделать.






\"Одна душа на двоих\" Глава 8

Читать далее
Украшения и рисунки от Kay Sommers


Читать далее
Светлые головы

Читать далее

Автор поста
Мильва Барринг {user-xf-profit}
Создан 5-04-2009, 22:18


423


0

Оцените пост
Нравится 0

Теги


Рандомный пост


  Нырнуть в портал!  

Популярное



ОММЕНТАРИИ






Добавление комментария


Наверх