Небо становилось серым, с синими изъянами, становилось тяжёлым и давило своей тяжестью на людей. Небо перед грозой.
Жители городов прятались в своих домах, с ужасом умоляя богов сжалиться над ними. Море послушно подыгрывало небу, прибивая к берегу жёлтую пену. Ветер пел задушевную, но грозную песню собирающемуся дождю, рисовал на песке перьями своих могучих крыл.
Раскаты грома пронеслись по небу.

В округе никого не осталось. Узкая тропинка, ведущая на очередной холм.
За воем ветра совершенно не слышно шагов старца. Неуверенно шагая, опираясь на трость, он смотрел в небо. Как и всех старых людей, его не пугал вид грозного неба. Но, казалось, что буре не нравилось его бесстрашие.
Старик Аркор был одет в старый изношенный халат серого цвета, подвязанный толстой конопляной верёвкой. Лёгкие сандалии на ногах давно уже сносились. Через плечо весела тряпичная льняная сумка, в которой лежала большая книга. Внешность старца чем-то пугала: может быть, тёмно-серый цвет его кожи, может быть длинная борода, а может и длинный тоненький шрам, проходящий через всё лицо.
Старый диолф решил узнать мир. Узнать людей. Выйти из моря.
Вот и осерчало небо. Ушёл из воды. Ушёл от своих богов.
Но Аркору всё больше нравился окружающий его мир, деревья, поля, леса. Каждое чудо, которое он видел на своём пути, подробно описывал в книге.
Теперь он шёл к людям.
Ветер поднимал с земли листья, бросая их в лицо старику. На вершине холма он увидел поселение. Аркор сильно устал и решил отдохнуть с дороги. Направился к крайнему дому.
В окне горел свет. От дома веяло теплом. Старик вежливо постучал в дверь. Через мгновение на пороге появилась женщина.
- Чего тебе, старик? – нахмурилась она.
- Мне бы, госпожа, переждать грозу. Не найдётся ли места мне?
- Странный ты старик, – женщина обвела взглядом Аркора. - У нас вон сесть детям негде. Да и накормить нечем. Так что иди-ка!
Дверь захлопнулась перед самым носом диолфа. Краешек халата застрял в двери. Но Аркор так и стоял. На душе творилось что-то странное, неприятное. Руки тряслись, разум не слушался.
«У этой женщины страшные глаза. В ней столько ненависти. Но за что? На кого она так зла? Неужели на меня?»
Старик резко дёрнул свой халат. Послышался треск ткани.
«Ну вот, испортил. Теперь нужно новую одежду покупать. Хотя, зачем она мне? И такую ещё можно долго снашивать».
Пару капель упали на лицо Аркора. Он поднял глаза в небо. Начинался дождь.
Старик и не хотел прятаться от дождя. Он любил воду. И дождь был для него воспоминанием о родном доме, о море, о синем, лазурном небе.
Аркор хотел лишь познакомиться с людьми, узнать их поближе.

Неохотно шагая вперёд, старец увидел таверну.
Вывеска над дверями раскачивалась от ветра и скрипела. Буквы уже стёрлись, остался лишь их облик и какой-то непонятный завиток. Толи рисунок, толи выбоина на старом куске дерева.
Дверь была приоткрыта, и старик несмело зашёл внутрь.
В огромной комнате пахло брагой, копчёным мясом. Для диолфа это было непривычно, но что-то заставляло радоваться. Это был запах, которого он не знал прежде.
Вокруг стояли столы и такие же грязные лавки, а вокруг сидели люди. Женщины разносили на подносах еду. Старик сел в дальнем углу, где запахло хлебом. Аркор закрыл глаза и представил, что может пахнуть именно так. К нему подошла женщина.
- Чего желаете?
- Скажите, госпожа, чем здесь так приятно пахнет?
- Хлебом, вроде бы, - недоумевая, взглянула в ответ женщина.
- А можно мне этого самого хлеба?
- Хорошо.
Мужики, которые сидели за соседним столиком затихли и с ухмылками поглядывали на диолфа. По столам прошёлся подозрительный шёпот, многие устремили свои взгляды на странного старика.
Внимательно изучая помещение, Аркор не обращал внимания на всех окружающих. Ему принесли заказ. На тарелочке лежало пару кусков чёрного хлеба. От них исходил пар и приятный запах.
Почему-то диолф по-другому представлял себе хлеб. Больше, чище.… Отломав кусочек, он положил его себе в рот. И на вкус хлеб казался ему более вкусным и приятным. А этот отдавал горечью.
Чтобы не забыть, Аркор сразу достал из сумки книгу и начал записывать свои мысли.
«Наверное, я не понимаю мира людей. Я попробовал хлеб. Но на вкус он должен быть другим. Не горьким, наполненным любовью. Мне кажется именно так. Ведь через запах просачивалась именно такая сущность этого изделия. Но, пожалуй, я не прав. Наверное, так и надо, чтобы хлеб был горьким, пресным и с таким угольным цветом. Пожалуй, так и должно быть…»
Аркор встал из-за стола, отодвинув тарелочку с надломанным хлебом подальше. Рука сама так дёрнулась.
К нему быстро подбежала женщина, которая и приносила этот хлеб.
- Вы забыли оплатить ваш заказ.
- А чем я должен его оплатить? – спросил старик.
- Деньгами, чем же ещё?
- А что это такое, госпожа?
По таверне прокатилась волна смеха. Надрывисто. Издевательски. Презрительно.
- Значит, у вас нет денег? Зачем было тогда заказ делать? И ещё придуриваться? Думал, сможешь бесплатно поесть? Здесь бесплатно ничего не делается! – хозяйка хлопнула по столу ладонью.
Из соседнего стола встали двое мужчин и направились к старцу. Аркор лишь схватился за сумку и прижал её к себе.
- О, значит, у тебя всё-таки есть деньги!
Они схватили его за шкирку и потащили на улицу. У Аркора даже сил не было сопротивляться молодой силе.
Буря разыгралась. По неровной дороге стекала вода. Лишь ветер стал немного слабее и совсем не чувствовался запах пыли.
Диолфа бросили на землю. Один из мужиков схватили сумку, порвав ручку, и начал тщательно из неё вытряхивать. Другой же, который был ещё выше и мускулистее начал избивать старика ногами. Удары, казалось, ломали все кости бедняги.
Кровь смешалась с водой. Стекала вниз по склону. Кровавая дождевая вода.
- Успокойся, у него ничего нет, только какая-то книжонка.
Ещё раз ударив старика, громилы ушли обратно в таверну.
Сон? Явь? Сумка валялась рядом, вся мокрая и в грязи. Аркор прижимал к себе запачканную книгу, но встать не мог. Молчал. Резкая боль пронзала тело. Холод жестоко овладевал им. А дождь и не думал прекращаться.
Кровавая река.

Перевернувшись на спину, старику вдруг очень захотелось вырвать все листья из своего дневника, вырвать все те прекрасные мгновения и написать всё, что с ним случилось. Но что-то ему все-таки не давало сделать такое.
Он начал медленно записывать всё, что с ним произошло сегодня. Дождь размывал буквы, превращая слова в чернильные слёзы. Казалось сама книга плачет от записываемого в нее. Боль, вырывающаяся между строк, сочилась слезами с промокших страниц.
Небо. Дождь. У него иссякли силы. Небо стало ясным.
Последняя буква. Точка.
Всё больше чувствовал себя лишним в этом мире старый оборотень. Но…

Но.
Шаги не быстрые, но широкие, уверенные. Диолф всё ещё надеялся узнать людей. Он думал о том, как хорошо будет прожить остаток своих дней среди людского общества. Научиться чему-то новому. Попробовать что-то более приятное на вкус, чем хлеб.

Окраина деревни перерастала в большой город. Здания росли. Становилось более людно. По улицам расхаживали купцы с телегами. Разнообразнейший товар так и манил с прилавков. Но Аркор уже знал, что в этом мире ничего не бывает бесплатно. Нужны были деньги. А он даже не знал как они выглядят. Диолф надеялся прожить и без денег в мире людей.
Площадь походила на неровный овал, от которого исходили дороги в разные стороны. Вели. Приводили обратно. Здесь было особенно много народу. Толпа.
Они толпились возле высокого бревна в центре площади. Кричали. Смеялись.
Аркор был уверен, что у них какое-то представление или концерт. С улыбкой он направился к ним.
Боль. Страх. Эти чувства пронзали насквозь, заставляя все мучительные воспоминания возрождаться вновь.
К столбу была привязана девушка. Молодая и красивая. Ещё совсем девчонка. Льняные косы расплелись и шёлковистыми прядями свисали на плечи и грудь девушки. Лицо было грязное, в пыли. Запёкшаяся кровь покрывала руки до самого плеча. Платье изодрано в клочья.
Глаза девушки были пустыми. Пустыми до такой степени, что казалось она спит с открытыми глазами.
Старик оглянулся. Люди напротив о чём-то ожесточенно спорили. Аркор вслушался.
- Я первый его схватил!
- Нет я первая! Какой же ты жадный, братец, жалко тебе даже камня для сестры!
- Жалко, а чем мне кидаться? – парень вырвал из рук девочки большой камень. – Найди себе свой.
Диолф удивлённо смотрел на людей. Как можно ругаться из-за простого камня? Но между братом и сестрой выросла стена. Как молния прошлась между ними. И оборотню казалось, что если встать между спорящей парочкой, то станет невыносимо больно и тяжело.
Зажмурился. Страшно.
Открыл глаза, а камень уже летит. И тень его презренно волочится за ним по земле. А чего так медленно-то летит? Куда летит-то?
Глухо ударился. Упал на землю. Лежит камень. Теперь уже в компании своих сородичей.
В компании? Ударился?
Старец поднял голову. Только сейчас он понял, что все камни разных размеров направлены на девушку. Люди кричат именно ей. И эти молнии и стены между ними тоже направлены на девушку. Всё ей. И даже тени от камней должны были причинять боль именно ей. И причиняли.
Какая-то паника охватила Аркора. Нужно было срочно что-то предпринять. Или… А вдруг…
Старик бросился к девушке, разорвал руками верёвки, которые и так были давно ослаблены, подхватил девушку и закрыл её собой. Он повернулся лицом к толпе.
Затихли. Как мухи, которые попались в ладони человека.
- За что же вы её так? Она же тоже человек!
Тишина? Луч солнца пробежал по крыше и скрылся из виду.
- Да она ведь воровка!
- Да! Да! Воровка! – поддержала толпа чей-то возглас.
И откуда они берут камни? Их теперь и морская пена не остановит.
Какие-то люди в форме прибежала… с палками. А что больнее: палка или камень? А может быть молния и тень?
Диолф подхватил девчонку и быстрыми шагами подался прочь, за старый дом, по переулкам.
А толпа ещё кричит. Даже и сейчас слышно, на окраине города. Дерутся.
Ну и пускай. Всё потом. Потом драки, камни, тени… Потом.
Аркор аккуратно положил девушку на мягкую, пушистую траву. Солнце начало припекать. Оборотень уселся рядом с девчушкой и начал смотреть на облака. Нет, он не сидел. Он всем сердцем желал, чтобы девушка очнулась, чтобы с ней всё было хорошо.
Глаза его смотрели вдаль, наполнялись синевой, наполнялись морем.
Девушка пошевелилась. Посмотрела на Аркора и села. Непонимающе она смотрела на него, наверное, пытаясь вспомнить, кто он такой.
- Я спас тебя от той толпы. Меня Аркор звать. С тобой всё в порядке? У меня мазь лечебная где-то была…
Воровка резко зашевелилась, как будто что-то потеряла. Но избитое в кровь колено не дало ей даже подняться на ноги с первого раза.
- Да кто вам право-то дал в чужую жизнь вмешиваться?! Мне суждено было сегодня умереть. Лучше бы меня толпа растерзала. А где я жить-то буду? Где работать? На кого? И в город-то мне не вернуться! – она задыхалась от крика.
- А разве вы никогда не мечтали о свободе? Стать странником, увидеть другие города, других людей. Написать свою книгу, оставить её наследникам, людям, которые наверняка захотят стать такой же, как вы? Почему бы просто не радоваться тому, что вы живы и живёте сейчас?..
- И издохнуть на улице?
- Или быть убитой на площади? Вам так важно то, что о вас думают другие люди. Я понимаю, - старик поднялся с земли, - теперь я начинаю понимать людей. А ведь, пожалуй, вам так хотелось свободы, ещё пару дней назад, когда вы сидели в ожидании казни. А теперь вы желаете запустить камнем в меня. Что ж… ваша воля.
Аркор развернулся и медленно зашагал к широкой дороге. Он ожидал камня. Но ничего не последовало. Видимо девушка пыталась найти ответ на какой-то вопрос. Вопрос и ответ, как брат и сестра…
На ходу диолф пытался записать мысли в свой дневник. Как-то всё не складывалось. Людские поступки просто не имели никакого смысла в его понимании, не выстраивались в какую-либо логическую цепочку.
«Сначала избили меня, теперь вот эту девушку. А казалось бы даже и не за что. И деньги в этом людском мире имеют такое же огромное значение, как и мнение других людей. Обидно. Ведь столь многое люди не могут увидеть только из-за того, что бояться осуждения со стороны других. И эта тень от камней. Необычная она была. Наполненная злобой, с острыми когтями. Хотя стар я. Может всё вовсе и не так. Мне просто не повезло. И день не тот».

Опять накрапывал дождь. Аркор положил книгу в сумку и взглянул на горы, которые окружали и защищали узкую королевну-речку будто мощная охрана в полном доспехе. Недалеко стоял одинокий домик. Рядом желтело поле и что-то шептало в ответ дождю. Старик спускался к речке и опять удивлялся красоте этого мира, люди казались ему самыми добрыми и справедливыми, а он всего лишь непонятливый старик.
Тучи, гонимые ветром, как вата комочками припадали к солнцу и так же легко разлетались в разные стороны, исчезали совсем, растворялись.
Диолф уселся возле реки. Камень был тёплый и гладкий на ощупь. Речка задорно журчала. Аркор напился воды, она показалась ему слаще любой другой.
Заскучал. По дому. По морю. По морскому дну, что так же красиво, просто привычнее, чем этот внешний мир.
За спиной что-то зашевелилось. Повеяло холодом.
Он обернулся. В нескольких шагах от него стоял мальчик. Небольшой, лет 14. Коричневые штанишки были немного коротковаты. Грудь оголена, а во рту длинная соломинка. Волосы чёрные как смоль. Глаза светлые. Слишком серьёзные.
- Здравствуйте, дедушка.
- Здоровым будешь, мальчик.
- А вам лучше бы уходить из этого места. Эта земля принадлежит моему хозяину. А он скупердяй. И с вас налог возьмёт за то, что вы здесь просто сидите и воду пьёте. Скажет, что и вода его. А не дадите денег, так ещё велит избить вас.
-Мм.. – протянул Аркор и поманил пальцем мальчугана. – А пусть он попробует со мной, стариком справиться. Я хоть и стар, но…
- Да что вы, дедушка, - махнул рукой мальчик и подошёл ближе, - у него ведь солдат тьма, да и сам. Нет, вам с ним не справиться, дедуля.
- Может быть, может быть. – Закивал головой старец.- Скажи, мальчик, как тебя зовут?
- Мендолг меня зовут. А вас как?
- Аркор. Расскажи мне, мальчик, расскажи мне про людей.
- А ты, дедушка Аркор, что, никогда людей не видел?
- Да вот последние два дня хожу и вижу, а до этого как-то не часто доводилось.
- Смешной ты, - засмеялся мальчик, - даже и не верится, что есть такие люди, которые прожили всю жизнь в полном одиночестве. Ну ладно, раз ты просишь, я тебе расскажу как мы живём.
Парнишка присел рядом с диолфом. Посмотрел на реку. Закрыл глаза.
Аркор не выдержал.
- Мендолг, скажи, почему люди так любят деньги? Почему они убивают друг друга.
- Не знаю. Деньги давно кто-то придумал. Люди говорят, что придумал их дьявол, но любить их не перестают. Всё крутится вокруг них, - мальчик взял в руки краешек дедушкиного халата, - и я вижу ты уже понял. Если кто-то отберёт у кого-то деньги, то потом его накажут. Некоторых убивают, кого-то избивают.
- Но я знаю, что люди хотят быть независимыми, так почему же не уйти, не бросить всех и всё?
- У страха глаза велики. Никто не хочет остаться без крыши, даже если она дырявая и протекает. Даже если эта крыша не твоя и жить под ней даётся больших усилий. Наверное, каждый думает, что помогает другому, а на самом деле все одинаково лгут друг другу и никто даже и во сне не думает о том, чтобы взять бесплатно кого-то к себе домой.
- Как же всё ужасно, - прошептал Аркор, поглаживая свою бороду.- Одна лишь природа приносит в мою душу покой и тишину. Умиротворение. Хоть ради этого можно жить здесь.
- Люди не ценят природу. Для них это пустой звук. Каждый из нас уничтожает всё вокруг себя. Мы живём на мёртвой земле, и эта зона всё время расширяется, растёт и захватывает новые просторы. Скоро и эта река исчезнет. На ней построят что-нибудь. А вот тот лес вырубят, чтобы не замерзнуть ночью… летом. Эх, ладно, дедушка Аркор, мне пора идти заколачивать окна во всех хижинах.
- А зачем же их заколачивать?
- Хозяин велел.
- Как? Окна?
- Ага, - Мендолг выплюнул соломинку, - он захотел, чтобы солнечный свет светил только ему и только для него. Он неделю лежал в постели и жаловался, что у него никого нет, кто бы за ним поухаживал. Что лишь немногие понимают его (хоть он сильно в этом сомневается). Да и вообще именно он должен быть центром внимания и все его должны слушать, так как жена его ушла к другому и он теперь слишком одинок. А жена как раз ушла с каким-то путешественником.
Мендолг развернулся, почесал затылок и прибавил:
- А ты, дедуль, всё же лучше уйди хотя бы на километр от этой хижины. А то и тебе заколотят окна.
Он ушёл. Долго трава шелестела ему вслед, а Аркор молча, сидел на камне. Умный мальчик. Не по годам. А может и по годам, просто в этом мире по-другому нельзя.

Дневник открыт. Старик дописывает последний мысли, чувства, знания.
А что вообще можно написать?
Разочарование. Да как вообще можно жить в таком мире? Каждый нежится в своём собственном эгоизме и радуется. Теперь он понял, почему та девушка не смогла уйти от людей. А кто же будет жалеть её? Избитую и несчастную? Эгоизм слишком привлекателен для неё. Даже слаще свободы. Каждый делает из себя мученика. О да. Это не его мир, не мир оборотня.
Солнце скрылось. Вернее укрылось ночным покрывалом. Спит. Сопит. Вздыхает речными перекатами.
Аркор сложил книжку пополам: обложка к обложке. Средние страницы как-то странно слипались. Диолф поднёс к горлу книгу. В речке что-то нервно булькнуло. Затихло.

Рывок руки…..
Странички впились в горло. Дряхлое тело упало на траву. Алая кровь медленно потекла по муравьиным дорожкам морщин на коже. Растекалась по траве, окрашивая её в коричневый, бурый цвет. Книга пропиталась сладким, густым вином жизни. Жизни, что уходила в воду, столь родную, столь похожую.
Затвердела. Заледенела. Со звоном упала на мелкие камешки у реки. Остекленевшие страницы заблестели, отражая последние блики дня и начала ночи.

Вдалеке слышались глухие удары молотка. Кто-то плакал. Тени шуршали по земле, рыская в поисках новой жертвы.
Недалеко заколачивали окна.