Жан       

                В далекой Дании Жан Эмануил Готье искал остатки такого счастья, что струится сквозь оконные щели и веет из морского прохладного воздуха. А запах свободы создает ощущение невесомости и вместе с тем значимости в этом городе света. Серые улочки и тротуары, витрины лавок и уличные торговцы, первый - одноколесный велосипед человека в шляпе, манекен из папье-маше за стеклом - все, будто сговорившись, твердило Жану: "Ищи!" И он подчинялся им...

Жан проходил вдоль арок и переулков, резко заворачивал в сторону. Перебегал по каменному мосту.

Мысли людей не давали ему покоя: он слышал каждый пульс мысли, жажду и цель человека. Чужие мысли путались в голове и оседали гнилыми нитями, неприятным темным комом. - Две маленькие девочки решили утопить котенка третьей, а милая с виду женщина-гувернантка собиралась подставить повариху за то, что та, не выслушав её воли, добавила в суп лука...

Человек стемился к покою. Воздух стал более влажен и морской ветер взерошил волосы - Жан сам не заметил, как пришел к морю. Он встал на большой прибережный камень и любовался гладью воды. Море прекрасно. Здесь ум молодости наконец-то нашел отдых от желаний, потребностей, жажды...

- О чем ты думаешь, свободная стихия!? - крикнул счастливый Жан. Море не ответило - оно дышало. Спокойно дышало полной грудью, нежно касаясь волнами края берега и небес...

Жан присел на большой камень и наблюдал за двумя далекими птицами, несущими спокойствие и свободу. Они то черпали крыльями воздух, то спускались и касались клювом воды. Казалось, чайки не могли выбрать: воздух или вода. Их тянуло ввысь, к гнездам на рифовых скалах, но море не желало отпускать друзей и, огорчившись, шептало: "Что же вы так торопитесь, останьтесь. До завтра еще так далеко..." И чайки в смятении вновь повторяли свой танец...

Наконец, когда одна чайка пропала, а за ней незаметно улетела и вторая, Жан словно очнулся: становилось прохладно, да и небо слегка нахмурилось. В воздухе запахло тревогой - наверное, будет гроза. Снятый на месяц дом находился неблизко от побережья, почти на другом конце города, а значит, придется снова петлять по узким душным улицам. А если...

Жан резко вскочил на камень. Если подняться на эти обрывы и пойти немного вдоль побережья, то обогнешь город, а там домик в двух шагах. Готье поторопился - гроза все отчетливее давала о себе знать. Взобраться на обрывы оказалось не так просто - еще теплые, но уже слегка влажные камни царапали руки, зато когда Жан очутился наверху, голова слегка закружилась от открывшейся красоты. Захотелось спрыгнуть прямо туда и парить как чайки, которые "бросили" его. "У них, наверное, полно важных дел. Да и тебе нужно бежать - вымокнуть до нитки не так приятно, как кажется", - попенял он себе и решительным шагом отправился в направлении города.

Так как Жан старался не потерять из виду очертания города, он почти не глядел под ноги. Неудивительно, что лодыжка резко подвернулась, когда опорой послужил непоседливый камень, и нога провалилась в трещину, издав жалобный хруст.

Вытащив сломанную ногу, Готье взвыл от досады и дикой боли. Вряд ли кому-то захочется отправиться к морю ночью, тем более в шторм.

Солнце скрывалось за пиками рифов, уступая мрачному небу и торопливому штормовому ветру, а на влажном обрыве лежал без сознания человек, уставший ждать неизвестнось и терпеть адскую боль...

Фриц и его сын Данте возвращались домой в прекрасном настроении. Улов был тот еще! За день они наловили столько рыбы, что в ближайшие четверо суток вовзращаться к морю не было надобности. Путь до города Данте нашел бы с закрытыми глазами, - так часто они с отцом наведывались к берегу, поэтому задумчиво разглядывал смуглые очертания рифов и бурлящую воду. Вдруг Данте заметил вдалеке что-то похожее на одинокую фигуру, чем ближе они приближались, тем отчетливее сын рыбака убеждался – там лежит человек.

- Отец, посмотри-ка туда. – Данте указал на человека. Фрэнк проследил за взглядом сына и брови его удивленно поползли вверх.

- Неужто парень мертв?

Перехватив поудобней сети, они спешили к лежавшему без сознания Готье.

Нога Данте первой ступила на обрыв. Едва там оказалась вторая, цепкими, натренированными поднимать полные рыбы сети, руками он помог взобраться отцу. Обронив ношу, рыбаки кинулись к человеку. Фрэнк приложил голову к груди, сосредоточенно слушая сердце...

- Жив! - Наконец выдохнул он и позволил себе смахнуть рукавом капли пота со лба . Данте выжидательно смотрел на отца., а тот уже хлестал по щекам, изображавшего спящую красавицу Жана. После четвертой пощечины юноша открыл еще туманные, подернутые дымкой глаза. С минуту он безразлично разглядывал лицо терпеливого Фрэнка, пока способность соображать постепенно возвращалась к Жану.

- Где я? - Решение встать на ноги было не лучшим решением Готье. - Острая боль пробежала по ноге, эхом отдалась в позвоночнике, и сознание, тихо ойкнув, спряталось во второй раз...

Продолжение следует.