Авторы: Эстель Грэйдо и Эллениэль

...Когда мы увидели "Две Крепости", битву в Хельмовой Пади, долго не могли примириться с гибелью Халдира. Это было слишком несправедливо. И потому мы воскресили его.
Эллениэль.


...Битва окончилась. Солнце поднялось высоко и остатки войска Изенгарда постыдно бежали, спасаясь от роханских всадников.
Арагорн устало вытер грязь, кровь и пот со лба, сел на камень от разрушенной внешней стены.
"Гэндальф сдержал слово. Но мы все равно потеряли многих... Многие могли бы вместе с нами встретить этот рассвет, если бы... Если бы!"
—Мы не можем изменить прошлое, Арагорн,—рядом сел Леголас. Он тоже выглядел уставшим, что нехарактерно для эльфа.—Не можем. К сожалению.
—Ты так спокоен.
—Я скорблю о тех, кого уже нет с нами, Арагорн, но скорбь эльфов иная,—Леголас повернулся к нему, и дунадан увидел в его глазах боль.
Мимо них медленно прошли эльфы с носилками. Небольшой отряд, вошедший не так давно в ворота крепости, уменьшился на четверть. Леголас поднялся и пошел за ними. Арагорн же отвернулся.
Боль. Отчаянье.
Смерть.
Ему часто доводилось терять в бою друзей, но привыкнуть к этому нельзя. Невозможно.
Когда твой друг умирает у тебя на руках, и ты не можешь ничем помочь, когда ты бессилен, ты ненавидишь и проклинаешь несправедливый мир.
Снова и снова Арагорн переживал тот страшный момент ночного боя, когда увидел вдруг, как согнулся и стал падать Халдир, до этого яростно рубившийся в гуще урук-хаев. Арагорн закричал и рванулся к нему, замечая множество вещей.
Позади Халдира оказался здоровенный урук-хай и занес меч.
Леголас тоже увидел это, и побежал на помощь, но его тут же окружило с полдесятка урук-хаев, и драгоценный миг был упущен.
Меч опустился, Арагорн был уже рядом и зарубил врага, но было поздно. Халдир упал ему на руки, жестокая боль исказила его лицо, он что-то прошептал, но в грохоте боя Арагорн не расслышал ничего.
Сияние глаз эльфа померкло, Арагорну даже показалось, он видел, как дух покинул тело... И не верил.
Но бой продолжался.
...Арагорн тряхнул головой. Как глупо, нелепо! Он сам вышел из битвы невредимым, а лучший из лориэнских воинов погиб.
...В большом зале Хорнбурга теперь был лазарет. Сюда принесли всех раненных, и женщины хлопотали повсюду. Белый плащ Гэндальфа мелькал то здесь, то там. Арагорн обратил внимание на группу эльфов, молчаливо стоящую в дальнем углу зала. Он направился туда.
На небольшом каменном возвышении у окна были расстелены серые лориэнские плащи, а на них... неподвижно лежали трое эльфов.
Одним из них был Халдир. Двух других Арагорн не знал. Измятые доспехи лежали рядом жалкой, бесполезной грудой, и эльфийка с каменным лицом осматривала раны. Подняла голову и сказала по-эльфийски:
—Раны излечимы, Рамил. Но их души ушли в Чертоги Ожидания.
—Надежда есть?
—Ты же знаешь, это зависит еще и от них самих,—она аккуратно застегнула кафтан Халдира и накрыла его плащом.—Возможно, они вернутся. Если пожелают.
Эльфы расступились, к возвышению подошли Леголас и Гэндальф. Волшебник обратился к эльфийке:
—Ариен, я не целитель, и вернуть ушедших не в моей власти. Но попытаюсь помочь.
Он провел рукой над Халдиром.
—Сердце не повреждено, позвоночник тоже... Раны его вполне излечимы, но я не смог бы сделать этого. Я оставлю ему огонь жизни, вернувшись, он сам вылечит себя. Другие... Вэннадан потерял много крови, это плохо, и он ранен в живот. У Мириэль несколько глубоких ран, но... Я дам и им огонь жизни,—белое пламя заструилось с пальцев мага, впитываясь в раны. Арагорн знал, что и Гэндальфу не по силам полностью исцелить их. Но раны теперь выглядели не так ужасно...
Опираясь на посох, Гэндальф стоял, глядя на эльфов. Наконец, Рамил нарушил молчание:
—Митрандир, скажи мне: можно ли по своей воле вернуться из Чертогов Ожидания? Вернуться быстро?
—Можно. Но надо очень желать этого. Даже я, не окончивший многих дел, не смог устоять перед покоем и свободой духа. Мое возвращение произошло по воле Валаров.
Рамил опустил голову и тихо проговорил:
—Вэннадан возвращался два раза... Глорфиндэйл тоже... Но ждать мы не можем. Мы должны идти с вами к Изенгарду.
Леголас сказал:
—Я понимаю тебя, Рамил. Халдир—мой друг. Я тоже не хочу оставлять его так... Но и хоронить его тоже не хочу, пока есть надежда.
—Рамил, здесь остается небольшой гарнизон, остаются тяжелораненые и женщины, которые будут ухаживать за ними. Оставь Халдира, Вэннадана и Мириэль здесь, на их попечение. Потом ты сможешь вернуться за ними... Только скажу тебе: огонь жизни будет гореть не очень долго... В моей власти дать его лишь на сорок дней. Затем он начнет понемногу угасать.
Гэндальф замолчал. Рамил, приняв решение, достаточно громко сказал:
—Хорошо. У нас нет другого выбора,—он повернулся, эльфы расступились перед ним и он направился к трем женщинам, уверенно распоряжавшимся в этом лазарете.
Морвен смешивала порошки трав для лечебной мази, когда кто-то легонько тронул ее за плечо. Обернувшись, она увидела того самого эльфа, что пришел вместе с Арагорном и этим забавным гномом. Она даже вспомнила его имя: Леголас. Рядом с ним стоял еще один эльф. И Гэндальф.
—Что вам угодно, господин эльф?
—Ты умеешь врачевать, Морвен. Нам нужна твоя помощь,—Леголас показал туда, где, как знала Морвен, лежали три раненых эльфа. Она встала:
—Но я умею лечить лишь людей и лошадей, и...—но ее прервал волшебник:
—Я не умею и этого. Идем, Морвен.
Увидев лежащих неподвижно эльфов, Морвен несмело приблизилась к ним, прикоснулась к руке Халдира. Теплая. Не холодная, как у мертвеца. Хотя в остальном эти трое ничем от мертвых не отличались. Как она ни старалась, не смогла уловить ни биения сердца, ни дыхания.
—Мне очень жаль, но помочь им уже нельзя ничем...
Эльфы о чем-то заговорили между собой, наконец, Леголас обратился к женщине:
—Морвен, эльфы не умирают, как люди. Плоть их не подвержена тлению, и они могут вернуться в свое тело, если оно не повреждено так, что в нем нельзя больше существовать... Вот почему мы не можем похоронить их, как других... Но и оставаться здесь мы не можем. И мы просим тебя о помощи. В течение сорока дней наблюдайте за ними. Если же пройдет этот срок, а тела их будут по-прежнему бездыханны, тогда... Оставьте их здесь, мы вернемся за ними и похороним по нашему обычаю.
Морвен заметила дрожащие в уголках его глаз слезы, и у нее у самой тугой ком подкатил к горлу: столько страдания было в этих словах!
...Морвен, в который раз приготавливая лечебную мазь, вспоминала это, и время от времени поглядывала туда, где лежали эльфы. Сейчас рядом с ними сидела Иарет, дочь Гаймы, совсем еще юная, но известная своим необыкновенным даром исцелять.
"Чудно, однако, это. Недвижны, бездыханны, словно мертвые, но теплые, словно спящие. Умереть и вернуться снова... Да, воистину Дивный народ эльфы..."
Смешав снадобье, Морвен пошла делать перевязки.
Иарет щипала корпию, скатывала бинты и время от времени поглядывала на эльфов. Все трое выглядели одинаково молодыми и красивыми, но девушка уже заметила, что они все-таки разные. Она слыхала когда-то, что эльфы бессмертны, но их можно убить. И этому красивому юноше с длинными белыми волосами может быть и тысяча лет. Почему-то Халдир привлекал ее внимание больше Вэннадана и Мириэль. На Мириэль она не могла смотреть без слез.
Наверняка есть кто-то, кто любит ее, не может быть, чтобы эту красавицу никто не любил! А она лежит здесь, на холодном камне, не живая, но и не совсем мертвая... Иарет вздохнула. Вэннадан казался чем-то похожим на ее отца. Она не смогла бы сказать, чем, только чувствовала в них что-то общее. А Халдир никого не напоминал ей.
Иарет прикоснулась к его руке. Гладкая кожа была теплой, лишь чуть прохладнее, чем ее собственная. Но раскрытые глаза были тусклы и безжизненны.
—Надо закрыть им глаза, Иарет.
Девушка вздрогнула и уронила сверток тряпиц, которые раздергивала на корпию. Морвен села рядом.
—Надо закрыть им глаза, не годится так...
—Но тогда они будут похожи на мертвых! Это ведь только мертвецам закрывают глаза!
—Иарет...
—Тетушка Морвен, не надо. Они ведь еще не мертвы, Гэндальф так сказал...
Морвен покачала головой:
—Мертвы, дочка. Точно так же, как многие из наших. Только это—эльфы, и они могут вернуться... Хотя мне кажется, что их сородичи зря надеются...
—Почему?
—Слишком грустные у них были лица.
Иарет снова посмотрела на Халдира.
—Нет, не надо закрывать ему глаза... Я слышала, что эльфы спят с открытыми глазами. Может быть, это просто очень глубокий сон?
Она погладила его белые волосы. Морвен ушла, вздыхая про себя: "Ох, не дело это, любить эльфа... Мертвого эльфа!"

...Свобода. Абсолютная, совершенная свобода.
Ничто больше не сковывало его дух.
Но... вот возник какой-то тянущий зов... он попытался противостоять ему и не смог. Зов повлек его за собой, странно сочетаясь с той удивительной свободой, что по-прежнему восторгала его.
Свет. Впереди—свет.
Свет и покой, и отдохновение. Нет больше ничего: ни боли, ни страха, ни ненависти... ни любви.
Только покой.
Звезды струились вокруг, свивались в спирали и уносились в бесконечность, свет приближался.
Промелькнула дивная страна, он не успел разглядеть ее, да и не желал этого, полностью устремившись на зов. Потом—тень. Замок, словно сотканный из теней... Тени не были тяжкими и мрачными, они дышали легкой грустью, безмятежной памятью и печалью.
Полет... да, именно полет, завершался здесь. Он увидел серую искрящуюся тропу и опустился на нее. Теперь он принял подобие той формы, какую имел когда-то...
Тропа. Нет, кипарисовая аллея, ведущая к высоким вратам из клубящихся теней.
Врата тянули его к себе, он двинулся по аллее и каждый шаг отдавался шепчущим эхом где-то в окружающем пространстве. Выйдя на площадку перед вратами, он вдруг понял, что не один. Его окружали многие такие же, как он сам, и он знал их.
Понимание происходящего пришло мгновенно.
И в этот же миг отворились врата, на пороге возникла величественная и мрачная фигура.
"Вы пришли ко мне, и я приму вас. Здесь вы обретете покой и отдохновение, исцелитесь от усталости и забот. Чертоги ждут вас"
И почти все, кто был с ним, устремились туда. Но он колебался. О нет, его тоже манили Чертоги, но он еще помнил и свою жизнь.
"Владыка Судеб, прошу, позволь мне вернуться!"
"Зачем?"
"Я не завершил пути"
"Все пути и все судьбы твоего народа известны мне. И я не вижу, ради чего тебе стоит вновь обрекать себя на жизнь в бренной Арде"
"Я оставил там многое, что мне дорого. Я еще не устал жить, и я нужен в той великой битве, что начинается там. Я хочу вернуться"
Трудно, трудно удержаться на пороге и не войти туда. Намо ответил: "Твое тело изранено. Ты можешь выжить, но можешь и умереть, и тогда ты опять окажешься здесь. Ну что же, если ты так желаешь, иди. Все равно рано или поздно все приходят ко мне. А вы, стоящие рядом с ним, вы тоже хотите уйти?"
Двое еще оставались на пороге. В последний момент что-то удержало их...
"Нет. Я жил слишком долго и возвращался не раз. Я выбираю Чертоги"
И тот, кто был Вэннадан, скользнул в туманные врата. За ним вошла Мириэль.
Врата закрылись.
И его словно отбросило назад.
И снова звезды сплетались и уносились прочь, снова полет и снова ощущение бесконечности...
И плен. И тьма.
И боль.
Океан боли.
"Жить—это так больно!"
Еще в темноте, но уже не свободен.
Он ощутил свое тело. Да. Раны слишком тяжелы. Разрублены три ребра и осколками порвано легкое. Это от удара в спину... кинжал, которым его пырнули в грудь, прошел, к счастью, чуть в стороне от сердца.
Он снова был в мире Арды...
Между жизнью, между смертью в океане боли.
Но что это?
Огонь жизни еще не покинул его тело?! Нет... это чей-то щедрый дар. Дар, который поможет ему исцелиться.
"Я возвращаюсь"

...Рассвет. Еще очень тихо, все спят, кроме Иарет. Она, тихо напевая простенькую песенку, зашивает рубашку...
Странный, всхлипывающий звук отвлек ее.
Один из эльфов возвращался. Иарет отбросила шитье и кинулась к нему.
Тот самый. Беловолосый предводитель эльфов.
Глаза по-прежнему были мутны, безжизненны, но грудь судорожно вздымалась, на губах появилась кровавая пена.
—Тетушка Морвен! Тетушка Морвен!
—Я здесь, деточка. Что...—увидев, что происходит, она быстро приподняла его голову:
—Подсунь что-нибудь, это судороги. Он пытается дышать!
Иарет свернула недошитую рубашку и положила ему под голову. Морвен опустила эльфа на эту "подушку" и прикоснулась к шее, там, где у людей сонная артерия.
—Раз...Два...Три...—ее лицо озарилось улыбкой.—Иарет, сердце его бьется! Медленно, слабо. Но он ожил. Подождем немного, может, он сейчас полностью очнется!
—Тетушка, остальные... они по-прежнему неподвижны...—Иарет потрогала шею Мириэль.
—Может быть, их время еще придет...
Иарет смочила в воде тряпицу и осторожно вытерла губы эльфа от кровавой пены. Пена появилась вновь, но теперь кровь была ярко-алой, а не темной. На лбу проступила испарина.
...Темнота...Боль...
Халдир попытался вдохнуть. Боль усилилась, но воздух вошел в порванные легкие. Выдох дался не меньшим трудом, но дальше стало легче. Сердце забилось. Он чувствовал, что огонь начинает исцелять. Халдир попытался пошевелить рукой, но не смог. Он чувствовал свое тело, в основном как квинтэссенцию боли.
"Запомни, Халдир: боль можно победить и сделать своей служанкой. Не бывает исцеления без боли. Пройдя через боль, ты сможешь сам исцелить свои раны"
Вэннадан!
Вэннадан остался в Чертогах...
Халдир чувствовал, что он не один. Кто-то сидит рядом с ним и заботливо и нежно вытирает с губ кровавую пену, испарину со лба... Но он ничего не видел.
Это пройдет. Очень скоро, как только он восстановит контроль над телом.
Но говорить он может?
—Где...
—Что?—немного испуганно спросил женский голос на роханском наречии. Халдир не ответил. Не хватало пока сил.
Иарет, услышав его прерывающийся шепот, обрадовалась, но он больше не говорил. Она позвала двух воинов:
—Помогите мне, его надо перенести на постель! Живой не должен лежать рядом с мертвыми,— Морвен уже постелила на широкой деревянной скамье толстое одеяло. Другой постели в Хорнбурге предложить не могли никому. Два рослых воина осторожно подняли Халдира.
—Да он легкий, как перо!—удивленно воскликнул один из них.
—Смотрите, его раны снова кровоточат!—испугалась Иарет. Морвен успокоила ее:
—Конечно, ведь сердце работает. Сейчас мы перевяжем его.
Эльфа уложили на скамью, Иарет склонилась над ним, в который раз вытирая кровь на губах, и вдруг глаза его ожили, засияли слабым светом, она увидела, что они серо-голубые. Его взгляд остановился на ней. Губы шевельнулись, но Иарет не расслышала и склонилась ниже.
...Девушка. Очень молодая. Роханка, судя по характерным чертам и светлым длинным локонам. Но это ничего не значит, кроме того, что он не среди эльфов.
—Где...я?—спросил он уже на Вестроне. Девушка ответила:
—В крепости Хорнбург.
—По...победа?...
—Да! Мы победили войско Изенгарда. На рассвете пришел Гэндальф и привел войско Эомера. Они разгромили врага и пошли на Изенгард.
Халдир снова сосредоточил внимание на своих ранах. Руки по-прежнему ему не подчинялись, но это ненадолго. Он уже чувствовал, что начинает излечиваться. Расслабившись, он снова нырнул вглубь своего сознания, полностью отдавшись борьбе с болью. Перед глазами проносились видения битвы, и он опустил веки, но это не избавило его от собственных снов. Где-то на границе восприятия он ощущал прикосновения чужих рук, снимающих с него рубашку, промывающих раны. Отметил, что снадобье с ацеласом, очень щиплет. Это хорошо.
Закончив перевязку, Морвен накрыла эльфа одеялом и сказала:
—Думаю, теперь он не умрет. Когда очнется, наверняка попросит пить. Дашь ему немного этого отвара, но только немного. Потом, через некоторое время еще чуть-чуть. Не знаю, как для эльфов, но для людей это очень сильное питье.
Иарет поставила чашу у изголовья Халдира и снова занялась корпией и бинтами, время от времени поглядывая на него. Кровь на губах по-прежнему пенилась при каждом выдохе, но уже не так сильно, и дыхание стало ровным.
Борьба с болью завершилась его победой. Он подчинил ее себе.
Открыл глаза. Темно. Видимо, наступил вечер? Та девушка, которую он увидел при возвращении, снова сидела у его ложа.
—Кто...ты?
Иарет вздрогнула, наклонилась над ним. Он повторил вопрос, уже громче. Девушка, обтерев мокрым платком его лицо, что принесло некоторое облегчение (ему казалось, что воздух очень горяч и сух) и ответила:
—Меня зовут Иарет.
—Иарет... Красивое имя... Мое имя... Халдир.
—Тебе не надо говорить, ты еще очень нездоров.
Халдир попытался улыбнуться и у него это получилось:
—Я жив...
Девушка улыбнулась в ответ, поправила подушку. Взяла чашу с питьем:
—Хочешь пить?
—Да...
—Только немного,—она приподняла его голову и поднесла чашу к губам. Халдир безошибочно определил отвар ацеласа и здравники, и осторожно глотнул. Прохладная, но обжигающая жидкость мгновенно уничтожила жажду и прибавила сил. Сделав еще два глотка, он сам опустился на подушку.
—Спасибо... Сколько прошло времени?
—После битвы? Двадцать шесть дней. Ты очнулся два дня назад. Очнулся, а потом заснул или...
—Заснул...—Халдир не стал объяснять, что на самом деле входил в глубокий транс.—Расскажи, что было после битвы...
—Когда Эомер прогнал врага, мы вышли из пещер, искать раненых, помогать очистить крепость. У вас было много погибших. Эльфы... насыпали курган недалеко от ворот крепости, рядом с тем, где мы похоронили наших воинов. А троих они принесли сюда. Тебя и еще двоих. Никто не верил, что вы живы, кроме эльфов. Гэндальф и Леголас сказали нам, что вы можете вернуться...
—Можем...Иногда.
—Потом войско ушло на Изенгард, а вчера прискакал гонец с вестью о том, что Саруман повержен, а Изенгард разрушен.
Халдир прикрыл глаза.
"Что ж, Галадриэль была права. Мы поступили верно"
...Прошло сорок дней после битвы. Халдир очень быстро выздоравливал, восстанавливал силы.
Когда он впервые встал без посторонней помощи, подошел к окну, у которого лежали Вэннадан и Мириэль. Долго смотрел на них. Стоящая рядом Иарет заметила слезы на его лице. Он ласково закрыл им глаза, посмотрел на Иарет и Морвен:
—Они уже не вернутся. Они ушли в Чертоги Ожидания, и обрели там покой и отдохновение... Когда-нибудь я снова встречусь с ними...
—Но почему ты вернулся, а они нет?—озадаченно спросила Морвен. Халдир ответил, гася в голосе грусть:
—Вэннадан прожил долгую жизнь, он помнит все три эпохи, и захотел покоя. А Мириэль любила его и пошла за ним. Мне будет не хватать их в земной жизни. Они были моими друзьями в течение многих веков. Мы прошли через многое вместе, но вот только вернуться вместе не смогли.

...Ветер. Здесь, в Хельмовой Пади, ветер почти всегда. Халдир стоял на крепостной стене, ветер развевал его длинные волосы, звал в путь. Пора. Давно пора уходить. Он посмотрел на свежий могильный холм, над которым всю ночь тихо пел прощальную песню. Теперь, на рассвете, под действием древней таинственной силы эльфов, заключенной во всем, что принадлежит им, а более того—в их песнях, на невысоком холме зеленела трава.
Прощайте, друзья. Когда-нибудь, в бесконечности нашего бытия, мы встретимся снова, и это вселяет надежду. Мы знаем, что для нас нет настоящей смерти и забвения.
Именно так.

—Халдир...—Иарет смотрела на него, и он понимал все ее чувства.—Ты скоро уйдешь, я знаю. Я хочу уйти с тобой...
—Нет,—он взял ее за руку.—Не нужно. У нас разные пути, разные судьбы, Иарет. Ты—человек, я—эльф. Я очень благодарен тебе за все, Иарет, и не забуду тебя никогда. Помни и ты меня, но любить меня не стоит... Не терзай себя,—он поцеловал ее руку. Рамил, держа за поводья двух лошадей, стоял неподалеку, ожидая. Иарет заплакала. Халдир ласково вытер слезы с ее щек, улыбнулся ей:
—Прощай, может быть, мы еще встретимся? Возьми,—он расстегнул фибулу-листок и вложил в ее ладонь:
—Будь счастлива, Иарет!
...Девушка стояла на мосту, сжимая в руке фибулу, и смотрела вслед двум всадникам в серых эльфийских плащах. На душе у нее было светло, грустно и спокойно...

Мы не могли оставить его среди мертвых.
Estell Grey Daw