Утром мэр почувствовал себя лучше. Брайен, просидевший рядом с ним всю ночь, всё ещё выполнял его указания, не слишком бодро - это было бы не в его стиле, но без обид и оговорок.
- Шрам останется? – спросил мэр.
- Да, - Змея удивилась, - конечно. Даже несколько. Я удалила немало отмершей ткани, и она не вырастет снова. Хотя, возможно, вы и не будете хромать.
- Брайен, где мой чай? – тон мэра выдавал его недовольство ответом.
- Несут, сэр.
Аромат специй наполнил комнату. Мэр пил свой чай в одиночестве, не обращая внимания на Змею, пока та перевязывала его ногу.
Когда она, хмурясь, ушла, Брайен догнал её во внешнем зале.
- Лекарь, простите его. Он не привык болеть. Он считает, что всё должно крутиться вокруг него.
- Я это заметила.
- Я имею в виду… он считает себя изуродованным… Он чувствует все так, словно сам себя предал, - Брайен развёл руками, не в силах подобрать верные слова.
Люди, которые не могут поверить в то, что они могут заболеть, встречались нередко; Змее приходилось пользовать трудных пациентов, которые слишком рано хотели вернуться к обычной жизни и раздражались, когда понимали, что не могут этого.
- Это не даёт ему права обходиться с людьми таким образом.
Брайен уставился в пол.
- Он хороший человек, лекарь.
Извиняясь за то, что дала волю гневу, даже не гневу, а раздражению и уязвлённому самолюбию, она дотронулась до него и спросила уже спокойнее:
- Ты здесь крепостной?
- Нет-нет, лекарь. Я свободный. Мэр не допускает рабства в Маунтсайде. Владельцы, приходящие с крепостными, высылаются из города, а их рабы получают выбор уйти с хозяевами или отработать год на службе городу. Если они остаются, мэр выкупает их кабалу.
- Также было и с тобой?
Он заколебался, но, наконец, ответил.
- Не многие знают, что я был крепостным. Я один из первых, кого освободили. Через год он разорвал крепостную грамоту, которая была заключена на двадцать пять лет, а я отслужил только пять. До этого я не был уверен, что могу доверять ему или кому-либо ещё, но я поверил, - он пожал плечами, - и остался на службе.
- Я понимаю, почему ты благодарен мэру. Но это всё равно не даёт ему права распоряжаться тобой двадцать четыре часа в сутки.
- Я спал прошлой ночью.
- В кресле?
Брайен улыбнулся.
- Пошли кого-нибудь ещё присматривать за ним сейчас. Пойдём со мной.
- Вам требуется помощь, лекарь?
- Нет, я собираюсь спуститься к конюшням, а ты мог бы, наконец, вздремнуть, пока я хожу.
- Спасибо, лекарь, но я лучше останусь здесь.
- Как хочешь.
Она вышла из поместья и пересекла задний двор. Как хорошо было прогуляться прохладным утром, даже спускаясь по серпантину тропы, прорезанной в скале. Пастбища мэра раскинулись перед ней внизу. Задрав голову и хвост, серая кобыла в одиночестве носилась туда-сюда по зелёному лугу, резко останавливалась у изгороди, фыркала, потом разворачивалась и мчалась в другую сторону. Если бы она захотела удрать, то снесла бы загородку высотой по грудь и даже не заметила этого, но сейчас она бегала просто ради развлечения.

Змея по тропинке прошла к конюшне. Когда она приблизилась, то услышала шлепки и плач, потом громкий взбешённый голос
- Получай за работу!
Змея пробежала по тропинке последние несколько шагов и распахнула дверь конюшни. Внутри было почти совершенно темно. Она моргнула. Услышала шорох соломы и ощутила приятный крепкий запах вычищенного стойла. Вскоре глаза привыкли к полумраку, и она разглядела широкий, усыпанный соломой проход между двумя рядами стойл и конюха, повернувшегося к ней.
- Доброе утро, лекарь.
Конюх был здоровенным крепким мужиком почти двухметрового роста с курчавыми ярко-рыжими волосами и русой бородой.
Змея посмотрела на него.
- Что за шум?
Шум? Я не… Ах, это. Я просто выбивал кое из кого лень.
Должно быть, его методы были эффективными и весьма быстро отбивали у любого охоту лениться.
- В эти утренние часы поваляться в постели выглядит неплохой идеей.
- Ну, мы встаём рано, - конюх пропустил её в конюшню, - я устроил ваших ездовых здесь внизу. Отпустил кобылу побегать, но оставил пони внутри.
- Хорошо. Его надо перековать как можно скорее.
- Я послал за кузнецом. Он придёт к обеду.
- Замечательно, - она зашла в стойло к Белке.
Он потерся о неё и сжевал кусок хлеба, который она прихватила с собой. Шкура его лоснилась, грива и хвост были расчёсаны, а копыта даже смазаны маслом.
- Кто-то хорошо позаботился о нём.
- Мы стараемся угодить гостям мэра, - сказал здоровяк.
Он вежливо стоял рядом, пока она не вышла привести кобылу. После долгого времени, проведённого в пустыне, Свифт и Белка должны были привыкать к пастбищу постепенно, от свежей травы они могли заболеть.
Когда она вернулась, подскакав на Свифт к конюшне и управляя коленями, конюх был занят в дальнем конце строения. Змея спрыгнула со спины кобылы и завела её в стойло.
- Это я, госпожа, не он.
Замерев, Змея обернулась, но того, кто шептал не было ни в стойле, ни в проходе.
- Кто здесь? Где вы?
Вернувшись в стойло, она посмотрела наверх и увидела отверстие в потолке, откуда сгружали сено. Залезла на ясли, схватившись за край дыры, и выставила вперёд подбородок, чтобы заглянуть на чердак. Маленькая фигурка в страхе отпрыгнула и скрылась за тюком сена.
- Вылезай, я не обижу тебя.
Змея оказалась в нелепой позе, повиснув над серединой яслей, не имея возможности за что-нибудь уцепиться, чтобы забраться на чердак. Да ещё и Свифт покусывала ботинки.
- Давай, слазь, - сказала она и спрыгнула на землю.
Она смогла разглядеть на сеновале только чьи-то очертания, но не подробности.
«Это дитя, - подумала она, -всего лишь маленький ребёнок»
- Это пустяки, госпожа, - сказал ребёнок, - просто он всегда говорит, что один делает всю работу, но другие тоже все работают. Ничего.
- Спустись, пожалуйста. Ты очень хорошо поработала со Свифт и Белкой. Я хочу поблагодарить тебя.
- Вашей благодарности достаточно, госпожа.
- Не называй меня так. Меня зовут Змея. А как тебя?
Но ребёнок убежал.

Горожане как пациенты, так и посыльные уже ждали её, когда она поднялась на утёс, ведя Свифт. Неспешного завтрака сегодня не получалось.
До вечера она посетила довольно многих в Маунтсайде. В течение долгих часов она напряжённо, быстро и тяжело работала, и была довольна, но когда заканчивала с одним пациентом и шла осматривать следующего, каждый раз опасалась услышать, что её попросят помочь умирающему, кому-нибудь вроде Джесси, для кого она ничего не могла сделать.
Сегодня такого не случилось.
Вечером она скакала на Свифт вдоль реки, протекающей левее города, и луч солнца прорвался через облака и коснулся западных пиков гор. Длинные тени настигли, когда она добралась до пастбищ и конюшни мэра. Никого вокруг не увидев, сама завела Свифт в конюшню, расседлала и начала чистить мягкую пятнистую шкуру. Возвращаться в поместье мэра, в эту атмосферу страдания и собачей преданности, не очень-то хотелось.
- Госпожа, не надо этого делать. Дайте мне. Идите наверх, на холм.
- Нет уж, давай-ка спускайся, - ответила Змея бесплотному шёпоту, - Можешь помочь. И не называй меня госпожой.
- Уходите, пожалуйста, госпожа.
Змея чистила плечи Свифт и не ответила. Когда ничего не произошло, она подумала, что ребёнок ушёл; а потом позади раздался шорох соломы. Инстинктивно она дёрнула щёткой против шерсти. Через мгновение ребёнок был рядом с ней и мягко забрал щётку из рук.
- Вот видите, госпожа…
- Змея.
- Эта работа не для вас. Вы умеете лечить, я чистить лошадей.
Змея улыбнулась.
Маленькая тщедушная девочка девяти или десяти лет. Сейчас она не смотрела на Змею, расчёсывая снова взъерошенную шерсть на боку кобылы. У неё были ярко-рыжие волосы и грязные обгрызенные ногти.
- Ты права. У тебя получается лучше.
Ребёнок помолчал немного:
- Вы шутите надо мной, - угрюмо сказала она, не поворачиваясь.
- Чуть-чуть, - согласилась Змея, - Но я хотела, а ты не позволяла поблагодарить тебя с глазу на глаз.
Ребёнок развернулся, уставившись на неё.
- Ну, так благодарите! – закричала она.
Левая сторона лица девочки была изуродована ужасным шрамом.
«Ожог третьей степени, - определила Змея, - бедное дитя!» А потом подумала: «Если бы рядом оказался лекарь, шрам не был бы так страшен»
Но помимо того, она заметила синяк и на правой стороне детского личика. Змея опустилась на колени и девочка отшатнулась, не желая, чтобы её касались, и отвернулась так, чтобы шрам был менее заметен. Змея осторожно дотронулась до синяка.
- Я слышала, как конюх кричал на кого-то этим утром. На тебя, не так ли? Он ударил тебя.
Девочка обернулась и посмотрела на неё широко раскрытым правым глазом, левый почти закрывала зарубцевавшаяся ткань.
- Со мной всё в порядке, - сказала она, а потом взбежала по лестнице и скрылась в темноте.
- Пожалуйста вернись, - звала Змея, но ребёнок пропал, и даже когда она пошла за ней на сеновал, не смогла отыскать.

Змея пошла по тропе к поместью и её тень металась туда-сюда в свете раскачивающегося переносного фонаря. Она думала о безымянной маленькой девочке, стыдящейся выйти на свет. Синяк располагался в опасном месте, прямо на виске. Но она не вздрогнула от прикосновения, по крайней мере, не теребила его, и не было никаких сиптомов сотрясения. Змею не беспокоило теперешнее состояние здоровья ребёнка. Но что будет потом?
Она хотела как-то помочь, но понимала, что если сейчас сделать конюху выговор, это не останется для девочки без последствий, когда Змея уйдёт.
Она поднялась по лестнице в комнату мэра.
Брайан выглядел измученным, а мэр бодрым. Опухоль на его ноге значительно спала. Ранки от укуса покрылись струпом, но Брайан проделал большую работу, сохраняя главную рану чистой и открытой.
- Когда я смогу встать? Мне нужно работать. Встречаться с людьми. Разрешать споры.
- Можете встать хоть сейчас, если вас не заботит то, что потом проведёте в постели в три раза больше времени.
- Я настаиваю…
- Просто оставайтесь в постели, - устало сказала Змея.
Она знала, что он не послушается. Брайен, как обычно пошёл за ней в зал.
- Если рана ночью откроется, позови меня.
Она знала, что так и будет, если мэр встанет и не хотела, чтобы старый слуга остался один на один с раной.
- С ним всё хорошо? Будет хорошо?
- Да, если он не перетрудится. Он выздоравливает довольно успешно.
- Спасибо, лекарь.
- Где Габриэль?
- Он больше не поднимался сюда.
- Брайен, что произошло между ним и отцом?
- Извините, лекарь, не могу сказать.
«Точнее, не хочешь», - подумала Змея.
Змея стояла, глядя на тёмную долину. Спать ещё не хотелось. Большую часть времени она проводила в постели в одиночестве; именно это ей и не очень-то нравилось в текущем году. Слишком многие люди в посещённых местах знали о лекарях только понаслышке и боялись. Даже Аревин поначалу опасался, а потом, когда страх исчез, и их обоюдное уважение сменилось влечением, Змея ушла. У них не было ни единого шанса остаться вместе.
Она прижалась лбом к холодному стеклу.
Когда Змея впервые пересекала пустыню, это была экспедиция, чтобы посмотреть места, которые лекари не посещали десятилетиями или же не появлялись вовсе. Возможно, она была самонадеянна, или даже глупа, делая то, что не делали и не собирались делать учителя. Лекарей не хватало даже на этой стороне пустыни. Если Змее удастся визит в город, всё изменится. Но единственным отличием между ней и другими лекарями, ходившими в Центр за знаниями, было только джессино имя. Если она потерпит неудачу… Учителя добрые люди, терпимы к различиям и странностям, но как они отреагируют на совершённые ошибки, она не знала.

Стук в дверь помог ей отвлечься от мыслей.
- Войдите.
Габриэль вошёл, и она вновь поразилась его красоте.
- Брайан сказал, что дела отца идут на лад.
- Вполне удовлетворительно.
- Спасибо, что помогли ему. Я знаю, как трудно с ним бывает, - он поколебался, огляделся и пожал плечами, - Я… Просто пришёл посмотреть, не могу ли я что-нибудь сделать для вас…
Несмотря на свою озабоченность, он казался ласковым и нежным – качества, которые она ценила так же, как и телесную красоту. И она была одинока. Змея решила принять его вежливое предложение.
- Да. Благодарю.
Она остановилась перед ним, коснулась щеки, взяла за руку и направилась к кушетке. Фляга вина и несколько стаканов стояли на низком столике возле окна.
Змея почувствовала, как Габриэль медленно залился румянцем.
Пусть она и не знала обычаев пустыни, но знала обычаи гор: она не преступила привилегий гостя, и он предложил первым. Змея посмотрела в лицо Габриэля и взяла его за локоть. Он побледнел.
- Габриэль, что случилось?
- Я… Я оговорился. Я не имел в виду… Если хотите, я пришлю кого-нибудь для вас…
Она нахмурилась.
- Если бы я хотела «кого-нибудь», я бы сняла его в городе. Я хочу того, кто мне нравится.
Он пристально посмотрел на неё с быстрой, еле заметной благодарной улыбкой. Наверное, когда он решил покинуть отцовский дом, он прекратил сдерживать рост волос и начал отпускать бороду, на его щеках показался лёгкий золотисто-рыжий пушок.
- Спасибо вам за это.
Она подвела его к кушетке, усадила и сама села рядом.
- Что-то не так?
Он затряс головой. Его волосы упали на лоб, наполовину скрыв глаза.
- Габриэль, ты не замечал, что красив?
- Да, - он уныло усмехнулся, - я знаю это.
- Могу я узнать, в чём причина? Во мне? Боги знают, может быть, я не соответствую критериям маунтсайдцев. Или, наверное, ты предпочитаешь мужчин, - она не угадала, почему он всё ещё отстранялся; юноша не отреагировал ни на одно из предположений, - ты болен? Так я первая, кому ты должен об этом сказать!
- Я не болен, - сказал он тихо, пряча от неё глаза, - и дело не в тебе. Я хочу сказать, что если бы у меня был какой-нибудь выбор… Я польщён, что ты предпочла меня.
Змея ждала, когда он продолжит.
- Это будет несправедливо по отношению к тебе, если я останусь. Я могу…
Когда он снова замолчал, Змея сказала:
- В этом проблема между тобой и отцом. Поэтому ты хочешь уйти.
Габриэль кивнул.
- И он прав, желая, чтобы я ушёл.
- Потому что ты не оправдываешь его ожиданий? – она покачала головой. - Наказание не поможет. Это глупость и самоудовлетворение. Ложись, Габриэль, я не буду от тебя ничего требовать.
- Ты не поняла, - сказал в отчаянии Габриэль. Он взял её руку и поднёс к своему лицу, проведя кончиками пальцев по мягкой тонкой щетине, - я не могу выполнять свою часть соглашения между любовниками. Я не знаю почему. У меня был хороший учитель, но биоконтроль мне не доступен. Я пытался. Видят боги, я пытался.
Его голубые глаза заблестели. Он убрал руку. Змея погладила его по щеке и обняла за плечи, скрывая своё удивление. Импотенция – ещё ладно, но отсутствие контроля!… Она не знала, что ответить, и он больше ничего не мог сказать из того, о чём отчаянно хотел поговорить; она ощущала, как он трясётся всем телом. Его кулаки сжались. Змея не хотела на него давить; юноше и без того было слишком больно. Она обнаружила, что пытается найти способ мягко и обиняками сказать то, о чём привыкла говорить прямо.
- Всё в порядке. Я поняла, что ты сказал. Не волнуйся. Со мной этого не случится.
Он смотрел на неё такими же широко раскрытыми удивлёнными глазами, как девочка на конюшне, когда Змея рассматривала свежий синяк вместо ужасного шрама.
- Ты не поймёшь. Я не могу рассказать об этом никому. Они будут чувствовать отвращение ко мне, как мой отец. Я не виню их.
- Можешь рассказать мне, я не осужу тебя.
Он ещё немного поколебался, а потом слова, сдерживаемые годами, хлынули из него:
- У меня была подружка по имени Лия. Три года назад, когда мне было пятнадцать, ей было двенадцать. Она захотела первый раз заняться любовью с кем-нибудь, просто ради развлечения и, как ты догадываешься, выбрала меня. Она ещё не закончила своё обучение, но это было не страшно, так как закончил я, как тогда думал.
Он сидел рядом со Змеёй, положив голову ей на плечо и глядя в тёмные окна отсутствующим взглядом.
- Может быть, я и выбрал бы другой способ предохранения, но не мог даже подумать, что способен к оплодотворению. Я никогда не слышал ни о ком, кто не мог бы управлять биоконтролем. Разве что на уровне чувств, но не в плане оплодотворения, - он горько усмехнулся, - и усов, но они тогда ещё и не начинали расти.
Змея почувствовала его пожатие плечами по тому, как материал рубашки скользнул по грубой ткани её новой блузки.
- Через несколько месяцев мы устроили для неё вечеринку, потому что решили, что она обучилась биоконтролю раньше, чем обычно. Никто не удивился. Все собрались у Лии. Она сияла.
Он прервался и просто навалился на Змею, дыша медленно и глубоко. Габриэль взглянул на неё.
- Но не биоконтроль прекратил её менструации. Она забеременела от меня. Ей было двенадцать, она была моей подругой и выбрала меня, а я почти разрушил её жизнь.
Теперь Змея поняла всё: застенчивость Габриэля, его неуверенность, стыд и даже то, почему он прятал свою красоту под плащом, когда выходил; не хотел, чтобы его узнали, даже не хотел, чтобы кто-нибудь пригласил разделить ложе.
- Бедный мальчик.
- Я думал, что мы, в конечном счёте, станем партнёрами, когда оба решим, чем хотим заниматься. Потом бы мы определились. Но кому нужен партнёр, который себя не контролирует? Постоянно думать, что нельзя даже немного ослабить контроль, так как у другого его нет вовсе, - он навалился на неё, - более того, она не хотела опозорить меня. Никому ничего не сказала. Выкинула плод, но была одна, а её обучение было ещё недостаточным для этого. Она чуть не истекла кровью.
- Ты не должен относиться к себе так, словно причинил ей боль со зла.
Змея знала, что просто слов недостаточно, чтобы Габриэль прекратил презирать себя, или чтобы отец изменил своё отношение к нему. Он не мог знать, что способен к оплодотворению, если только не проходил дополнительных исследований, но в них обычно не было необходимости. Змея слышала о людях, неспособных к биоконтролю, но не часто. Только человек не умеющий заботится о других, мог бы не обратить внимание, если бы с ним произошло то же, что и с Габриэлем. Но Габриэль не такой.
- С ней всё закончилось хорошо, но я превратил в кошмар то, что должно было принести ей удовольствие. Лия… Я думаю, она хотела встретиться со мной снова, но не могла заставить себя. Если б в этом был какой-то смысл.
- Да, - сказала Змея.
Двенадцать лет, возможно, Лия впервые поняла, что другие могут влиять на её жизнь так, что она не может это контролировать и даже знать об этом; это не тот урок, которому дети учатся легко и охотно.
- Она хотела стать стеклоделом, и уже получила место помощника у Эшли.
Змея тихо присвистнула от восхищения. Стеклодел – нужная и уважаемая профессия. Только лучшие из людей могли создавать солнечные батареи. Надо долго учиться, чтобы просто суметь изготовить приличные трубчатые панели или изогнутые стёкла, такие как в башне. Эшли не одна из лучших. Она просто лучшая.
- Лие пришлось отказаться от этого?
- Да, и это могло быть навсегда. Она уехала через год, но этот год пропал из её жизни, - он произнёс это медленно и осторожно, но без эмоций, словно прокручивал в уме так много раз, что сейчас заставил себя вспоминать это отстранённо, - конечно же, я вернулся к учителю, но когда он проверил дополнительно мои реакции, оказалась, что времени, на которое я могу изменить температуру своего тела недостаточно.
- Нет, - задумчиво сказала Змея, размышляя, насколько действительно был хорош наставник Габриэля.
Габриэль отодвинулся, чтобы посмотреть ей в лицо:
- Так что, видишь сама, я не могу остаться с тобой на ночь.
- Можешь. Пожалуйста, останься. Мы оба одиноки и можем помочь друг другу.
У него перехватило дыхание, и он резко встал
- Ты не поняла! – выкрикнул он.
- Габриэль.
Он медленно сел, не касаясь её.
- Мне не двенадцать лет. Тебе не нужно бояться сделать ребёнка, которого я не хочу. У лекарей не бывает детей. Мы отвечаем только за себя, потому что не можем разделить ответственность с партнёрами.
- У вас никогда не бывает детей?
- Никогда. Женщины не вынашивают их, а мужчины не становятся отцами.
Он уставился на неё.
- Ты веришь мне?
- Ты действительно всё ещё хочешь, даже зная?…
В ответ Змея встала и начала расстёгивать блузку. Неразработанные петли были тугими, и пришлось стянуть одежду через голову. Габриэль медленно поднялся и стыдливо смотрел на неё. Змея расстегнула его рубашку и брюки, когда он потянулся обнять её. Когда брюки соскользнули с узких бёдер, он покраснел.
- Что случилось?
- Я ни перед кем не раздевался с пятнадцати лет.
- Ну, - усмехнулась Змея, - пора.
Тело Габриэля было таким же прекрасным, как его лицо. Змея стянула штаны и отбросила их в груду одежды на полу.
Увлекая Габриэля на кровать, Змея скользнула под простыню позади него. Мягкий свет лампы играл на его русых волосах и светлой коже. Он дрожал.
- Расслабься, - прошептала Змея, - не торопись, и всё будет отлично.
Она начала массировать ему плечи, и напряжение постепенно покидало его. Она поняла, что тоже напряжена от страсти и желания. Стало интересно, что делает Аревин.
Габриэль тоже ощутил желание и потянулся к ней. Они ласкали друг друга, и Змея улыбнулась про себя, подумав, что, хотя единственный опыт не сможет компенсировать Габриэлю потерянные три года, лучшего начала для неё не придумать.
Однако вскоре она поняла, что он не торопится переходить от ласк дальше. Он старался доставить ей удовольствие, всё ещё слишком много раздумывая и беспокоясь, словно она была Лией, двенадцатилетней девочкой, чьё впечатление от первого сексуального опыта всецело зависело от него. Змея не получала удовольствия, если её удовлетворяли по обязанности. Он также, со вновь растущим смущением, всё слабее и слабее отвечал на её ласки. Змея нежно коснулась губами его волос.
Габриэль отшатнулся и, отвернувшись, сгорбился на своей стороне кровати.
- Извини, - его голос прозвучал так резко, что Змея подумала, что он заплачет. Она присела перед ним и погладила по плечам.
- Я говорила тебе, что мне от тебя ничего не нужно.
- Я всё ещё вспоминаю…
Она поцеловала ямку на его плече, пощекотав своим дыханием
- Не стоит вспоминать.
- Это не зависит от меня. Всё, что я могу предложить другим – проблемы и боль. А теперь даже не могу доставить удовольствие другому. Наверное, это справедливо.
- Габриэль, даже импотент может доставить удовольствие другому. Ты должен это знать. Мы говорим о твоём удовлетворении.
Он не ответил, не взглянул на неё: вздрогнул, когда она сказала «импотент», это было то, в чём Габриэль не признавался себе до сих пор.
-Ты не веришь, что мне безопасно с тобой, так ведь?
Он обернулся и посмотрел на неё.
- Лие не было безопасно со мной.
Змея подтянула колени к груди и положила подбородок на кулаки. Долго смотрела на Габриэля, вздохнула и протянула руку так, чтобы он смог увидеть шрамы и порезы от змеиных укусов.
- Каждый из этих укусов, убил бы любого, кроме лекаря. Быстро и неприятно или медленно и неприятно.
Она сделала паузу, чтобы он проникся её словами.
- Я провела много времени, вырабатывая иммунитет от ядов, и это довольно мучительно. Я никогда не заболею и ничем не заражусь. У меня не может быть рака. Мои зубы не гниют. Иммунитет лекарей настолько эффективен, что реагирует на всё необычное. Большинство из нас бесплодны, потому что мы вырабатываем антитела даже против собственных половых клеток. Никто так не одинок, как мы.
Габриэль упал на одно колено.
- Тогда… если ты не можешь иметь детей, поэтому ты сказала, что лекари не могут позволить себе иметь их? Я думал, что ты имела в виду, что у вас нет времени. Так, если я…
- Мы растим детей. Мы усыновляем их. Но первые лекари пытались вынашивать. Большинство не смогло. Некоторые смогли, но дети были уродливы и слабоумны.
Он повернулся на спину, уставился в потолок и глубоко вздохнул
- Боги.
- Мы хорошо изучили контроль над оплодотворением.
Габриэль не ответил.
- Ты всё ещё беспокоишься, - Змея улеглась на локтях рядом, но пока не касалась его.
Он взглянул с невесёлой ироничной улыбкой, на лице промелькнуло сомнение.
- Мне кажется, я напуган.
- Я знаю.
- Ты когда-нибудь боялась? По-настоящему?
- О, да.
Она положила руку ему на живот, перебирая кончиками пальцев по гладкой коже и шелковистым тёмно-золотистым волоскам. Он не выглядел потрясённым, но она чувствовала его глубокую постоянную, опасливую дрожь.
- Лежи спокойно. Не двигайся, пока я не скажу, - она начала гладить его по животу, бокам, бёдрам, ягодицам, каждый раз всё ближе подбираясь к гениталиям, но пока не касаясь их.
- Что ты делаешь?
- Тс-с. Лежи спокойно.
Она продолжала ласкать его; и говорила, придав голосу гипнотически успокаивающую монотонность. Видела, что он старается не двигаться, борется с собой, и дрожь прекратилась, когда он перестал обращать на неё внимание.
- Змея!
- Что? – спросила она невинно. - Что-то не так?
- Я не могу…
- Тс-с.
Он простонал и уже не трясся от страха. Змея улыбнулась, улеглась рядом с ним и повернула его лицом к себе.
- Можешь двигаться.
По какой-то причине, то ли от её ласк, то ли потому, что Змея явила себя такой же уязвимой, каким был он, и он смог ей поверить, или же, возможно, просто потому, что он был молодым, здоровым и восемнадцатилетним и последние три года добровольно воздерживался, но был он просто великолепен.
Змее казалось, что она смотрит со стороны, но не пошлым соглядатаем, а спокойным, почти невозмутимым наблюдателем. И это было странно. Габриэль был нежен от природы, и Змею охватила страсть. Хотя её собственная кульминация была удовлетворительной - желанным освобождением от эмоционального напряжения, которое накопилось за долгое время, проведённое в одиночестве, её, в основном, заботил Габриэль. Хоть она и ответила на его страсть с нетерпением, всё же не смогла удержаться от мысли, каков был бы секс с Аревином.
Змея и Габриэль лежали, обнявшись, сплетясь руками, мокрые от пота, тяжело дышавшие. Для Змеи дружеское общение было настолько же важным, как и сам секс. Даже более важным, сексуальное напряжение довольно легко было снять. Уединение и одиночество было чем-то другим. Она наклонилась и поцеловала Габриэля в шею и подбородок.
- Спасибо, - прошептал он.
Змея почувствовала вибрацию его слов на своих губах.
- Ты гостеприимен, но я не просила от тебя такого самопожертвования.
Он пока лежал спокойно, пальцы обхватили изгиб её талии. Змея похлопала его по руке. «Он милый мальчик», - она знала, что эта мысль была снисходительной, но ничего не могла поделать, не могла сдержать пожелания той своей части, которая была сторонним наблюдателем, чтобы на этом месте был Аревин. Ей нужен был кто-то, с кем можно быть на равных, а не тот, кто будет ей благодарен.
Габриэль внезапно крепко прижал её и спрятал лицо на плече. Она погладила короткие кудри на его шее.
- Что мне теперь делать? – голос был приглушённым, тепло дыхания щекотало кожу. - Куда мне идти?
Змея держала и качала его. Внезапно подумала что, разве не было бы лучше для него, если бы он ушёл, когда предложил позвать кого-нибудь ещё, не лучше ли было не прерывать его воздержания. А ещё она не могла поверить, что он был одним из тех немногочисленных несчастных существ, которые вовсе не способны обучиться биоконтролю.
- Габриэль, какие тесты ты проходил? На какое время ты мог изменять температуру? Они давали тебе жетон?
- Что за жетон?
- Маленький диск с реактивами внутри, которые меняют цвет в зависимости от температуры. Большинство из тех, что я видела, становились красными, когда мужчина достаточно высоко поднимал температуру своих гениталий, - она ухмыльнулась, вспомнив знакомого, который гордился интенсивностью цвета своего диска, и его с трудом можно было уговорить снять жетон, прежде чем отправляться в постель.
Но Габриэль нахмурился
- Достаточно высоко?
- Конечно, достаточно высоко. Разве ты делал не так?
Его светлые брови поднялись. Страдание и удивление смешались на лице.
- Наш наставник учил нас снижать температуру.
Воспоминания о её самодовольном друге и множество непристойных шуток промелькнули в голове Змеи. Ей хотелось расхохотаться. Каким-то образом удалось ответить Габриэлю с совершенно серьёзным видом.
- Габриэль, дорогой, сколько лет было твоему наставнику? Сотня?
- Да. Не меньше. Очень мудрый старик. Он всё ещё жив.
- Мудрый, уверена, но затворник. Устарел на восемьдесят лет. Низкая температура может сделать тебя неспособным к оплодотворению, но повышение температуры более эффективно. И, кажется, этому легче научиться.
- Но он сказал, что я никогда не смогу правильно себя контролировать…
Змея нахмурилась, но не сказала, того что подумала: что ни один учитель не должен говорить ученикам такое.
- Ну, зачастую у кого-то с кем-то не ладится, и всё, что нужно – сменить наставника.
- Думаешь, смогу научиться?
- Да, - она сдержалась от резкого комментария по поводу мудрости и способностей первого наставника Габриэля. Лучше, если юноша сам поймёт ошибки своего учителя. Очевидно, что он всё ещё испытывал к нему восхищение и уважение, а Змея не хотела заставлять его вставать на защиту старика, человека, который, возможно, причинил Габриэлю самый большой вред.
Габриэль схватил Змею за руку
- Что мне делать? Куда идти? – сейчас в его голосе была надежда и взволнованность.
- Куда угодно, где мужские наставники знают технику более свежую столетней давности.
- Я… Я ещё не решил, - он отвернулся.
- Сложно уйти. Я знаю. Но так будет лучше всего. Проведи некоторое время, присматриваясь. Реши, что тебе будет лучше.
- Найди новое место, - грустно сказал Габриэль.
- Можешь пойти в Мидлпат. Лучшие учителя, как я слышала, живут там. А когда закончишь, можешь вернуться. Не останется причин уходить.
- Я думаю, так и сделаю, но не смогу вернуться снова, даже если я научусь, местные всё равно будут интересоваться мной. Слухи никуда не денутся, - он передёрнулся, - но я уйду в любом случае. Я обещал. Я пойду в Мидлпат.
- Хорошо, - Змея подалась назад и прикрутила лампу до маленького огонька, - новая техника имеет и другие преимущества, я расскажу.
- Что ты имеешь в виду?
- Такая техника нуждается в усилении кровообращения в области гениталий, что повышает выносливость и чувствительность.
- Интересно, у меня ещё осталась выносливость?
Змея начала было отвечать серьёзно, а потом поняла, что это была первая неловкая шутка Габриэля о сексе.
- Давай посмотрим.

Торопливый стук в дверь разбудил Змею перед рассветом. Комната была серой и призрачной, подсвеченной оттенками розового и оранжевого от приглушённого света лампы. Габриэль крепко спал, едва улыбаясь, его длинные светлые ресницы мягко касались щёк. Он отбросил одеяло, и стройное прекрасное тело лежало непокрытым до середины бёдер. Змея неохотно повернулась к двери.
- Войдите.
Потрясающе красивая молодая служанка неуверенно вошла, и свет из коридора упал на кровать.
- Лекарь, мэр… - она распахнула рот и замерла, уставившись на Габриэля, забыв про кровь на своих руках, - мэр…
- Сейчас подойду, - Змея встала, влезла в штаны и жёсткую новую блузку и пошла за молодой женщиной в кабинет мэра.
Кровь из открывшейся раны пропитала простыню, но Брайан всё сделал правильно. Кровотечение почти прекратилось. Мэр был мертвенно бледен, его руки дрожали.
- Не были бы вы так больны, я бы сказала всё, что вы заслуживаете, - она занялась перевязкой, - вам повезло, что у вас такая сиделка, - сказала она, когда Брайен вернулся со свежими простынями и мог её расслышать, - надеюсь вы платите ему так, как он того заслуживает.
- Я думал…
- Думайте, что хотите. Великолепное занятие, но не пытайтесь снова встать.
- Хорошо, - пробормотал он, и Змея приняла это за обещание.
Она решила, что не будет помогать менять простыни. Когда это необходимо, или если человек ей нравился, она не гнушалась черной работы. Но иногда в ней просыпалась гордость. Змея знала, что была непростительно резка с мэром, но ничего не могла поделать.
Молодая служанка была выше, чем Змея и сильнее, чем Брайен; Змея решила, что та с лёгкостью выполнит свою часть работы по переворачиванию мэра и большую часть работы Брайена. Но служанка озабоченно посмотрела, когда Змея вышла из комнаты и отправилась досыпать, шлёпая босыми ногами по коридору.
- Госпожа?..
Змея обернулась. Молодая служанка осмотрелась, словно боялась, что кто-то увидит их вместе.
- Как тебя зовут?
- Лэррил.
- Лэррил, меня зовут Змея, и я ненавижу, когда называют «госпожа». Договорились?
Лэррил кивнула, но звать по имени не стала.
Змея вздохнула про себя.
- Что случилось?
- Лекарь… В вашей комнате я заметила… слугам не стоит замечать такие вещи. Я не хочу опозорить никого из членов семьи, - её голос напрягся и стал пронзительным, - но… но Габриэль… он… - слова оборвались от смущения и стыда, - если я спрошу Брайена, что делать, он расскажет хозяину. Это будет… нехорошо. Но вы не должны пострадать. Я никогда не думала, что сын мэра сможет…
- Лэррил, всё в порядке. Он всё рассказал мне. Вся ответственность на мне.
- Вы знаете о… об опасности.
- Он рассказал мне всё, - повторила она, - для меня опасности нет.
- Вы что-то сделали? – резко спросила Лэррил.
- Чушь. У меня опыт контроля гораздо больше, чем у двенадцатилетней девочки или восемнадцатилетнего юноши, вот и всё.
Лэррил отвела взгляд.
- Так что я… И я чувствую себя виноватой перед ним. Но я… я испугалась. Он так красив, кто-нибудь может подумать о… кто-то может ошибиться, не зная. Я не могла позволить случиться такому. Мне осталось шесть месяцев, а потом моя жизнь снова будет принадлежать мне.
- Ты была крепостной?
Лэррил кивнула
- Я родилась в Маунтсайде. Мои родители продали меня. Пока мэр не принял новые законы, они могли так поступить, - дрожь в её голосе противоречила спокойствию слов, - прошло много времени, прежде чем до меня дошли слухи, что здесь запрещена кабала, но тогда я решилась, убежала и вернулась, - она, почти плача, закатила глаза, - я не нарушила слово… - она выпрямилась и произнесла увереннее, - я была ребёнком и не я выбрала кабалу. Я не клялась в верности хозяину. Но город выкупил мою крепость. Я должна быть лояльна к мэру.
Змея представила, сколько храбрости потребовалось Лэррил, чтобы сказать это.
- Спасибо. Расскажи мне о Габриэле. Обещаю, дальше меня это не уйдёт.
- Ох, нет, лекарь, я не хочу…
В голосе Лэррил проявилась некая внезапная стыдливость, и Змея забеспокоилась. Она догадалась, что у Лэррил были собственные мотивы завязать этот разговор.
- Я имею в виду, могу ли я чем-нибудь помочь тебе?
Лэррил быстро качнула головой, сделала отрицательный жест и сказала, обращаясь больше к себе, чем к Змее:
- Думаю, никто не поможет мне.
- Расскажи.
Лэррил поколебалась, села на пол и поддёрнула вверх края штанов.
Змея присела рядом на корточки.
- О, боги!
Пятка Лэррил была проколота между костью и ахилловым сухожилием. На взгляд Змеи, было похоже, что кто-то сделал прокол раскалённым железом. В рану было вставлено кольцо из серого, кристаллического материала. Змея взяла ногу Лэррил и коснулась кольца. Никакого места соединения не было заметно.
Змея нахмурилась
- Это просто ужасно.
- Если осушаешься, они имеют право заклеймить тебя. Я пыталась сбежать, и они сказали, что укажут мне моё место, - гнев прорвался сквозь спокойствие её голоса. Змея поёжилась.
- Они всегда будут на мне. Если бы это были просто шрамы, я бы не думала об этом так часто, - она высвободила ногу из рук Змеи, - Видели купола в горах? Они из того же, из чего сделаны кольца.
Змея посмотрела на другую пятку – такой же шрам, такое же кольцо. Теперь она угадала серый полупрозрачный материал. Но она не видела раньше ничего из него, кроме таинственных и нерушимых куполов, расположенных в самых неожиданных местах.
- Кузнец пытался разрубить одно. Когда не смог даже поцарапать, то так смутился, что сломал железный прут одним ударом, просто чтобы доказать своё умение, - она прикоснулась к тонкой проволоке, охватывающей кольцом её сухожилие, - однажды кристалл затвердеет и останется там навсегда, как купола в горах. Можно разрезать сухожилие, но тогда охромеешь. Иногда я думаю, что это стоит того, - она одёрнула край штанов, чтобы прикрыть кольцо, - видите, никто не сможет помочь. Всё это тщетно, я знаю. Вскоре я буду свободна, невзирая на значение этой штуки.
- Здесь я не смогу помочь тебе, - сказала Змея, - кроме того, это может быть опасно.
- Вы хотите сказать, что можете сделать это.
- Это может быть сделано, можно попробовать на станции лекарей.
- Ох, лекарь.
- Лэррил, это довольно рискованно, - на собственном колене она показала, что можно было бы сделать, - мы не разрежем сухожилие, а отделим его. Потом кольцо снимется, но придётся довольно долго походить в гипсе. И нет уверенности, что сухожилия приживутся правильно, может быть твои ноги не будут такими же крепкими как сейчас. Сухожилия могут и вовсе не срастись.
- Я поняла… - сказала Лэррил с такой надеждой и радостью в голосе, что возможно, она даже не слышала, что ей говорила Змея.
- Пообещаешь мне одну вещь?
- Да, лекарь, конечно.
- Пока не принимай решения. Не решай сразу после того, как закончится твоя служба Маунтсайду. Подожди несколько месяцев. Определись. Может быть, когда станешь свободной, то решишь, что оно не стоит того.
Лэррил посмотрела вопросительно, и Змея решила, что она бы спросила, как сам бы лекарь чувствовал себя в её положении, но даже мысль о таком вопросе была оскорбительна.
- Обещаешь?
- Да, лекарь, обещаю.
Они поднялись.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, лекарь.
Змея пошла по коридору.
- Лекарь?
- Да?
Лэррил обвила руками Змею и крепко обняла
- Спасибо, - смутилась и отступила.
Они пошли каждая своей дорогой, но Змея обернулась.
- Лэррил, где хозяева брали кольца? Я никогда не слышала, чтобы кто-то мог обрабатывать этот материал.
- Люди из города давали им. Только кольца и больше ничего полезного.
- Спасибо.
Змея вернулась в кровать, размышляя о Центре, который даёт кольца для рабов, но отказывается разговаривать с лекарями.