Луна смутно освещала великолепную дорогу на Маунтсайд. Аревин ехал поздней ночью, так как был настолько погружён в свои мысли, что не заметил, как догорел дневной свет и наступил сумрак. В днях пути на севере позади него находилась станция лекарей, а он до сих пор не встретил никого, кто бы слышал о Змее. Южнее Маунтсайда не было ничего, и город оказался последним местом, где она могла находиться. На восточном обрезе его карты центральных гор были пастушья тропа и старый, неиспользуемый перевал. Там карта и заканчивалась. Ни народ Аревина, ни горцы-путешественники не рисковали отправляться так далеко на юг от мест их проживания.

Аревин старался не задаваться вопросом, что он будет делать, если не найдёт там Змею. Он ещё не достиг гребня перевала, когда мельком увидел восточную пустыню, поразившую его. Если мужчина не заметил начавшихся бурь, значит, тёплая погода в этом году задержалась дольше обычного.

Аревин сделал широкую петлю, взглянул вверх и, прищурившись, прикрыл фонарь. Над головой светили бледно-жёлтые огни газовых фонарей. Город был похож на корзину углей, высыпанную на склон, большая их часть держалась вместе, но некоторые рассеялись по дну долины.

Хотя он и видел во время своих поисков несколько городов, Аревин не уставал поражаться, как много людей работает и занимается делами после наступления темноты. Он решил добраться до Маунтсайда этой ночью: может быть удастся получить какие-нибудь сведения о Змее ещё до утра. Спасаясь от ночной прохлады, он поплотнее закутался в халат.

Совершенно того не желая, Аревин задремал и не просыпался до тех пор, пока копыта лошади не застучали по булыжнику. Не заметив никого здесь, он проехал до городского центра с его тавернами и прочими увеселительными заведениями. Тут было светло как днём, а люди вели себя, словно ночь и не наступала. Через дверь таверны он разглядел нескольких рабочих, обнявших друг друга за плечи и слегка фальшиво подпевавших контральто певицы. Таверна совмещалась с постоялым двором, так что он остановил лошадь и спешился. Совет Тэда насчёт добычи информации на постоялых дворах ещё звучал в его ушах, хотя до сих пор ни один из содержателей, с которыми он говорил, не дал ему никаких сведений.

Он вошёл в таверну. Певцы всё ещё пели, заглушая аккомпанемент, или что там пыталась играть флейтистка в углу. Она отложила инструмент на колени, подняла глиняную кружку и отхлебнула. «Пиво», - решил Аревин. Приятный дрожжевой запах растёкся по таверне.

Певцы начали новую песню, но контральто внезапно захлопнула рот и уставилась на Аревина. Один из мужчин заметил это. Песня быстро умирала по мере того, как он и его товарищи переводили глаза вслед за её взглядом. Мелодия флейты взлетела вверх, рухнула вниз и смолкла. Внимание всех в комнате сконцентрировалось на Аревине.

- Я вас приветствую, - сказал он официально, - мне бы хотелось поговорить с владельцем, если это возможно.

Никто не шелохнулся. Только певица внезапно оступилась, споткнувшись о стул.

- Я… Я гляну. Смогу ли я отыскать её, - она пропала за занавеской дверного проёма.

Никто, даже бармен, ничего не говорил. Аревин не представлял, что сказать ещё. Он не думал, что был настолько грязен и пропылён, чтобы повергнуть всех в молчание, да и, разумеется, в торговом городе, подобном этому, люди должны были привыкнуть к его одежде. Всё, до чего он додумался – вернуть им пристальный взгляд и ждать. Может, они вернутся к пению, продолжат пить своё пиво или предложат ему кружечку.

Они не сделали ничего. Аревин ждал.

Он почувствовал некоторую неловкость. Шагнул вперёд, пытаясь нарушить напряжённость, действуя так, словно всё было в порядке. Но как только двинулся, все в таверне затаили дыхание и отшатнулись от него. Напряжённость в комнате была не такова, когда люди изучают незнакомца; все словно затаились в ожидании врага. Кто-то что-то прошептал другому. Слов было не разобрать, но звучали они зловеще.

Занавесь отодвинулась, и высокая фигура остановилась в тени. Хозяйка вышла на свет и посмотрела на Аревина без тени страха.

- Ты хотел поговорить со мной?
Она была одного роста с Аревиным, элегантная и суровая. Она не улыбнулась. Горцы не скрывали своих чувств, и Аревин решил, что он, наверное, вломился в частный дом или нарушил какой-то неизвестный ему обычай.

- Да. Я ищу лекаря по имени Змея. Надеялся, что встречу её в вашем городе.

- С чего ты решил, что найдёшь её здесь?

Если здесь так грубо встречали всех приезжих, то Аревин поразился, как Маунтсайд смог стать таким процветающим.
- Если её здесь нет, значит, она вообще не добралась до гор… должно быть она всё ещё в западной пустыне. Начинаются бури.

- Зачем ты ищешь её?

Аревин позволил себе нахмурится, вопросы уже перешли грань приличий.
- Я не думаю, что вам есть до этого дело. Если приличное общение не входит в обычаи этого дома, я спрошу где-нибудь ещё.

Он повернулся и чуть не налетел на двоих со значками на воротниках и цепями в руках.
- Пройдемте с нами.
- Чего ради?
- Подозрение в нападении, - сказал один из них.

Аревин уставился на него в полнейшем изумлении:
- Нападении? Да я пробыл здесь всего несколько минут.
- Разберёмся, - сказала другая.
Она потянулась к его запястьям, чтобы заковать. Он отшатнулся в отвращении, но она крепко схватила его. Аревин дернулся, и они оба набросились на него. Через мгновение они молотили друг друга под крики одобрения завсегдатаев. Аревин отбивался от двоих нападавших, и ему почти удалось удержаться на ногах. Кто-то врезал ему сбоку по голове. Аревин почувствовал, как его колени слабеют, и потерял сознание.

Аревин очнулся в маленькой каменной камере с единственным окном наверху. Голова раскалывалась. Он не понимал, что произошло; торговцы, которым его клан продавал шерсть, говорили, что в Маунтсайде живут честные люди. Может быть, эти городские бандиты нападают только на одиноких путешественников и оставляют в покое хорошо охраняемые караваны. Его пояс со всеми деньгами и нож пропали. Он не знал, почему не остался валяться мёртвым где-нибудь в переулке. По крайней мере, он не скован.

Осторожно сев и подождав пока голова перестанет кружиться, он огляделся. Услышав шаги в коридоре, вскочил на ноги, споткнулся и подтянулся, чтобы выглянуть в маленькое зарешёченное отверстие в двери. Шаги торопливо удалились.

- Так вы относитесь к гостям вашего города? – крикнул Аревин.
Его сложно было вывести из себя, сейчас же мужчина разозлился.

Никто не ответил. Он отпустил решётку и опустился на пол. За пределами своей тюрьмы он не увидел ничего, кроме противоположной стены. До окна было слишком высоко, даже если он подтащит тяжёлые нары и встанет на них, всё равно не дотянется. Единственным светом в комнате было смутное солнечное пятно внизу на стене напротив окна. Кто-то забрал халат и ботинки, не оставив ничего кроме длинных шаровар для верховой езды.

Медленно успокаиваясь, он заставил себя ждать.
Запинающиеся шаги: кто-то хромой, с тростью, приближался по каменному коридору к его камере.

Загремели ключи, и дверь распахнулась. Охранники с такими же значками, как были на тех, кто напал на него ночью, осторожно вошли первыми. Трое - это показалось странным Аревину, вчера он не справился и с двумя. Он не очень хорошо дрался. В его клане взрослые мягко разнимали детские драки, предпочитая разрешать их споры словами.

Поддерживаемый слугой и опираясь на трость, крупный черноволосый мужчина вошёл в камеру. Аревин не стал вставать и приветствовать его. Некоторое время они внимательно разглядывали друг друга.

- Наконец-то лекарь защищена от тебя, - сказал здоровяк.
Слуга на мгновение оставил его, чтобы притащить кресло из коридора. Когда мужчина уселся, Аревин заметил, что он не калека, а только поранен, его правая нога была плотно забинтована.
- Она и тебе помогла. Тогда почему ты нападаешь на тех, кто хочет разыскать её?
- Ты хорошо притворяешься, но я уверен, стоит продержать тебя несколько дней, и ты вернешься к своему сумасшествию.
- Конечно, свихнусь, если вы меня здесь закроете надолго.
- Думаешь, мы тебя выпустим, чтобы снова преследовал лекаря?
- Она здесь? – встревожился Аревин, отбросив сдержанность. - Значит, она нормально выбралась из пустыни, если вы её видели.

Черноволосый пристально посмотрел на него.
- Странно слышать от тебя речи о её безопасности, но, полагаю, такое несоответствие именно то, чего и стоит ожидать от психа.
- Психа?!
- Спокойно. Мы знаем, что ты напал на неё.
- Напал?… На неё напали? С ней всё в порядке? Где она?
- Думаю, для её безопасности будет лучше, если я ничего не отвечу.

Аревин отвернулся, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Странная смесь замешательства и облегчения овладела им. По крайней мере, Змея вышла из пустыни. Должно быть, она в безопасности.

Трещина в каменной кладке поймала солнечный луч. Аревин уставился на яркое пятно, успокаиваясь.
Он повернулся, слегка улыбнувшись:
- Дурацкий довод. Попроси её прийти сюда. Она скажет, что мы друзья.
- Неужели? И кто, мы скажем, хочет её видеть?
- Скажи ей… один из тех, чьё имя она знает.

Здоровяк нахмурился:
- Ты варвар, и все эти твои суеверия!..
- Она знает, кто я, - Аревин постарался подавить злость.
- Ты бы встретился с лекарем лицом к лицу?
- Лицом к лицу с ней?!

Здоровяк откинулся на кресле и взглянул на своего помощника:
- Что скажешь Брайан? Его речь совершенно не похожа на речь психа.
- Да, сэр, - сказал старик.

Крупный мужчина посмотрел на Аревина, но сконцентрировал свой взгляд где-то на стене камеры позади него.
- Хотел бы я, чтобы Габриэль… - он оборвал себя и глянул на помощника, - у него бывали неплохие идеи в таких случаях, - это прозвучало слегка смущённо.
- Да, мэр, бывали.

Повисла долгая, напряжённая тишина. Аревину показалось, что через мгновение охрана, мэр и старик Брайан уйдут и оставят его одного в крошечной тесной камере. Он почувствовал, как капля пота покатилась по его спине.
- Ну… - начал мэр.
- Сэр… - нерешительно произнёсла одна из охранниц.

Мэр повернулся к ней.
- Ну, говори, давай. Я терпеть не могу сажать невиновных, но у нас до недавнего времени слишком много психов разгуливало на свободе.
- Прошлой ночью, когда мы его арестовывали, он удивился. Сейчас я уверена, что изумление было искренним. Госпожа Змея дралась с психом, мэр. Я видела её, когда она вернулась. Её ударили, и она получила довольно большую ссадину. На этом же мужчине нет ни одного синяка.

Услышав, что Змея получила ранение, Аревин едва удержался, снова спросить, всё ли с ней в порядке. Но он не собирался ничего просить у этих людей.
- Звучит логично. Ты очень наблюдательна, - похвалил мэр охранницу, - У тебя есть синяки, - повернулся он к Аревину.
- Нет.
- Извини, но я должен убедиться в этом.
Аревин поднялся. Мысль о том, что придётся раздеваться перед незнакомцами, ему совершенно не нравилась, но он расстегнул штаны и позволил им свалиться к лодыжкам. Он дал мэру осмотреть себя, а потом медленно повернулся. В последний момент Аревин вспомнил, что дрался прошлой ночью, и где-нибудь могут появиться синяки. Но никто ничего не сказал, он развернулся и натянул штаны.

К нему подошёл старик. Охрана напряглась. Аревин стоял очень спокойно. Эти люди могли любое движение счесть за угрозу.

- Осторожнее, Брайан, - сказал мэр.

Брайан поднял руки Аевина, осмотрел их тыльную сторону, повернул, изучил ладони и отпустил. Он вернулся на своё место рядом с мэром.

- Он не носит колец. Уверен, что никогда не носил. У него задубевшие руки и на них нет никаких следов. Лекарь говорила, что царапина на её лбу была сделана кольцом.

Мэр фыркнул:
- И что ты думаешь?
- Как вы говорили, сэр, его речь не похожа на речь психа. Кроме того, псих – не значит идиот, а нужно быть либо полным глупцом, либо невиновным в преступлении и ничего о нём не знать, чтобы расспрашивать о лекаре, будучи одетым в пустынный халат. Я склонен поверить словам этого человека.

Мэр быстро перевёл взгляд с помощника на охранницу.
- Надеюсь, - в его тоне не было и намёка на насмешку, - что вы честно предупредите меня, если соберётесь занять моё место.
Он снова взглянул на Аревина:
- Если мы позволим тебе увидеться с лекарем, согласишься ли ты носить цепи, пока она не узнает тебя?

Аревин с прошлой ночи всё еще чувствовал пробирающий до костей холод сковывающего его железа. Но Змея просто посмеётся над ними, когда они предложат заковать его в цепи. Аревин улыбнулся:
- Просто передайте ей моё сообщение, а потом решите, нужны ли оковы.

Брайан помог мэру встать на ноги. Тот глянул на охранницу, которая решила, что Аревин невиновен:
- Будь готова. Я пришлю за ним.
Она кивнула:
- Хорошо, сэр.

Охранница вернулась со своими напарницами и цепями. Аревин в ужасе уставился на лязгающее железо. Он-то надеялся, что Змея будет следующей, кто войдёт в эту дверь. Он обречено встал, когда охранница подошла к нему.
- Извините, - она закрепила холодный металлический пояс на его талии, сковала левую руку, пропустила цепь через кольцо на поясе и защёлкнула наручник вокруг правого запястья. Они вывели его в коридор.

Он надеялся, что Змея не знала об этом. Если же знала, то та, что существовала в его воображении, не имела ничего общего с реальной Змеёй. Ему было легче принять её или даже свою смерть, чем согласиться с этим.

Может быть, охрана не так поняла. Им передали искажённый приказ или послали так поспешно, что забыли предупредить, что цепи не нужны. Аревин решил перенести это унижение с гордостью и юмором.
Охрана вывела его на солнечный свет, который моментально ослепил его. Потом снова завели внутрь, но его глаза уже отвыкли от сумрака. Он вслепую взобрался по лестнице, то и дело спотыкаясь.

Комната, куда его привели, была почти совершенно тёмной. Он задержался в дверном проёме и едва смог разглядеть сидящую спиной к нему фигуру, закутанную в плед.
- Лекарь, - сказала одна из охранниц, - здесь человек, который говорит, что он твой друг.
Она не шелохнулась и не ответила.
Аревин застыл от ужаса. Если кто-то напал на неё… если она пострадала так, что не смогла ни пошевелиться, ни заговорить, ни засмеяться, когда ей сказали про цепи… Он сделал один робкий шаг к ней, ещё один, желая одновременно: броситься вперёд и сказать, что будет заботиться о ней; и бежать прочь и никогда не вспоминать её иначе, чем здоровой, сильной и невредимой.
Он увидел её безвольно свисающие руки, упал на колени перед закутанной фигурой:
- Змея…
Кандалы сковывали движения. Он взял её руку и потянулся поцеловать.
Как только он коснулся её, даже раньше, чем разглядел гладкую, не исцарапанную кожу, он понял, что это не Змея. Аревин в гневе отшатнулся:
- Где она?
Закутанная фигура, плача от стыда, отбросила одеяло. Незнакомая девушка встала на колени перед Аревиным и протянула к нему руки. Слёзы катились по её щекам:
- Извините. Пожалуйста, простите меня… - она уронила голову, длинные волосы упали на прекрасное лицо.
Из тёмного угла комнаты появился мэр. Брайан помог Аревину подняться, и через миг цепи лязгнули, свалившись на пол.
- Мне нужны доказательства получше синяков и колец, - сказал мэр, - я верю тебе.
Аревин слышал слова, но не понимал их смысла. Всё, что он понял, так это что Змеи здесь нет. Она бы никогда не согласилась участвовать в этом фарсе.
- Где она? – прошептал он.
- Она ушла. Она ушла в город. В Центр.

Аревин сидел на великолепном диванчике в одной из гостевых комнат мэра. Это была та самая комната, в которой останавливалась Змея, но сейчас, как не пытался, Аревин не чувствовал ни малейшего признака её пребывания здесь.
Тьма стояла за открытыми шторами. Аревин не двигался с тех пор, как вернулся с обзорной площадки, откуда смотрел на западную пустыню и клубящуюся массу штормовых облаков над ней. Убийственные ветра превращали острые крупинки песка в смертоносное оружие. Во время бури ни смелость, ни отчаяние, ни крепкая одежда не спасли бы Аревина. Несколько минут в пустыне убьют его, через час его кости будут очищены от плоти, а к весне не останется ни следа его существования.
Он не плакал. Когда Аревин узнал, что она ушла, он опечалился, но не поверил, что она мертва. Он знал, как бы глупо это не казалось, что почувствует, если её больше нет в живых. Он думал о себе по-разному, но никогда не считал себя дураком. Старший отец Ставина, кузен Аревина, почувствовал, что малыш заболел, и вернулся со стадом на месяц раньше. Его связывали со Ставиным любовь и семья, а не кровные узы. Аревин уверял себя, что те же способности сработают и в его случае.
В дверь постучали.
- Войдите, - неохотно разрешил он.
Лэррил, служанка, которая изображала Змею, вошла в комнату.
- Ты в порядке?
- Да.
- Будешь обедать?
- Думаю, она в безопасности, - сказал Аревин, - но она в пустыне, а бури уже начались.
- У неё было время добраться до Центра. Она ушла с большим запасом.
- Я слышал много разного о городе. Эти люди могут быть бессердечны. Что если они не пустили её?
- У неё оставалось время вернуться.
- Но она не вернулась. Никто её не видел. Если она была здесь, кто-нибудь знал об этом.
Он посчитал молчание Лэррил за согласие, и они оба мрачно уставились в окно.
- Может… - Лэррил оборвала себя.
- Что?
- Может, останешься и подождёшь её, ты и так обошёл много мест…
- Ты хотела сказать не это.
- Нет…
- Пожалуйста, скажи мне.
- К югу есть ещё один перевал. Им больше никто не пользуется, но он ближе к Центру, чем наш.
- Ты права, - медленно проговорил он, пытаясь в уме представить карту во всех подробностях. - Она могла пойти туда.
- Ты должно быть часто это слышал?
- Да.
- Извини.
- Но я всё равно благодарен тебе. Я бы, наверное, увидел это и сам, когда снова взглянул бы на карту, иначе окончательно потерял бы надежду. Я ухожу завтра, - он вздрогнул, - однажды я уже пытался её ждать, но если попробую снова, то стану тем психом, за которого вы меня приняли. Я в долгу у тебя.
Она отвернулась:
- Все в этом доме перед тобой в таком долгу, который вряд ли смогут оплатить.
- Ничего. Это забыто.
Почувствовав, что немного успокоил её, Аревин снова посмотрел в окно.
- Лекарь была добра ко мне, а ты её друг. Могу я что-нибудь сделать для тебя?
- Нет. Ничего не надо.
Она поколебалась, развернулась и вышла из комнаты. Через миг Аревин понял, что не слышит стука закрывшейся двери, он оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда та захлопнулась.

Псих так и не вспомнил, а может, не захотел вспоминать своё имя.
"А вдруг, - подумала Змея, - он выходец из клана, подобного аревинскому, и не называет своё имя незнакомцам".
Змея не могла себе представить психа в клане Аревина. Те люди были горды и сдержаны, а псих – жалок и неуравновешен. Только что он благодарил её за обещание змеи сновидений, а через минуту начинал ныть, что лучше бы ему было умереть и что Север убьёт его. Требования замолчать не оказывали на него никакого влияния.
Змея была счастлива вернуться в горы, где можно было передвигаться днём. Утро было холодным и хмурым, тропинки сужались и скрывались в дымке. Лошади пробирались сквозь туман, как некие морские создания, вокруг чьих ног вились щупальца. Змея глубоко вздохнула, и холодный воздух обжёг лёгкие. Она чувствовала запахи тумана, жирного перегноя и едва уловимый сосновый аромат. Листья на склонившихся ветвях ещё не поменяли окраску. Выше в горах темнели вечнозелёные деревья, казавшиеся почти чёрными в тумане.
Мелисса скакала сразу позади, молчаливая и настороженная. Она не собиралась подходить к психу ближе, чем необходимо. Он был слышен, но невидим где-то позади них. Его старая кляча не могла сравниться с Белкой или Свифт, но Змея была рада, по крайней мере уже тому, что больше не приходилось ехать с ним вдвоём на одной лошади.
Его голос становился всё тише и тише. Змея раздражённо нетерпеливо придержала Свифт, чтобы дать ему время догнать. Мелисса остановилась с ещё большей неохотой. Псих отказывался брать любое животное; только эта кляча оказалась достаточно смирной для него. Змее едва удалось всучить молодым конюхам плату за неё; и она не думала, что те отказывались продавать, потому что та была так хороша или потому, что хотели выручить больше. Джен и Кев смущались. Ну, по крайней мере, не меньше, чем сама Змея.
Лошади брели через туман, прикрыв веки и прядя ушами. Псих фальшиво напевал.
- Эта тропа тебе уже знакома?
Псих с улыбкой уставился на неё:
- По мне, так они все одинаковы, - и засмеялся.
Ругаться, уговаривать и угрожать ему было бесполезно. Он ни в чём не нуждался и не чувствовал боли с тех пор, как ему пообещали змею сновидений, словно одно только ожидание этого поддерживало в нём силы. Он бормотал и напевал себе под нос, выдавал одному ему понятные шутки, а иногда спохватывался, выпрямлялся в седле, восклицал: «Только на юг!», - и, снова сгорбившись, продолжал фальшиво напевать. Змея вздохнула и пропустила вперёд кобылу психа, чтобы он вёл их.
- Змея, не думаю, что он приведёт нас куда-нибудь, - сказала Мелисса, - кажется, он просто водит нас кругами, чтобы мы заботились о нём. Нужно бросить его здесь и отправляться дальше.
Псих застыл. Он медленно обернулся. Старая кляча остановилась. Змея поразилась, увидев слёзы, катящиеся из его глаз и стекающие по щекам.
- Не бросайте меня, - выражение лица и тон его голоса были совершенно несчастными. Перед этим он не казался способным переживать по поводу чего бы то ни было.
Псих уставился на Мелиссу, моргая веками, лишёнными ресниц:
- Ты права, не доверяя мне, малышка. Но, пожалуйста, не оставляйте меня, - Его глаза расфокусировались, а слова пришли откуда-то издалека, - оставайтесь со мной до разрушенного купола, и мы с тобой получим по змее сновидений. Не сомневаюсь, твоя госпожа даст тебе одну, - он потянулся к ней, скрючив пальцы наподобие челюстей змеи, - и ты забудешь о бедах и горестях, забудешь о своих шрамах.
С неразборчивым проклятием, вызванным удивлением и страхом, Мелисса отшатнулась. Она сжала ногами бока Белки и пустила тигрового пони с места в галоп, прижавшись к его шее и ни разу не оглянувшись. Через мгновение их скрыли деревья, но приглушённый стук копыт был ещё слышен.
Змея негодующе взглянула на психа:
- Как ты мог сказать ей такое?
Он растеряно заморгал:
- А что я такого сказал?
- Иди за нами, понял? Не сворачивай с тропы. Я разыщу ее, и мы тебя подождём.
Она тронула коленями бока Свифт и поскакала за Мелиссой. Непонимающий голос психа стихал позади неё:
- Но почему она так отреагировала?
Змея не беспокоилась за Мелиссу. Её дочь могла весь день скакать на любой лошади в этих горах, не подвергаясь ни малейшей опасности. На надёжном тигровом пони она была защищена вдвойне. Но псих причинил ей боль, и сейчас Змее не хотелось оставлять её одну.

Она не убежала далеко. Там, где тропинка начинала вновь подниматься, поворачивая к склону долины и на следующий холм, Мелисса стояла, прижавшись к шее Белки. Её плечи содрогались. Услышав приближение Свифт, Мелисса вытерла лицо рукавом и оглянулась. Змея спешилась и подошла к ней.
- Я боялась, что ты ускачешь далеко. Рада, что этого не случилось.
- Нельзя ещё недавно хромавшую лошадь гнать вверх по склону, - сказала, как ни в чём не бывало Мелисса, но её слова несли тень обиды.
Змея протянула Мелиссе поводья Свифт:
- Если хочешь скакать так быстро и долго, как только сможешь, возьми Свифт.
Мелисса пристально посмотрела на Змею, пытаясь отыскать на её лице выражение сарказма, которое отсутствовало в голосе, но не нашла.
- Нет. Не надо. Может, это и помогло бы, но со мной всё в порядке. Я просто… Я не хочу забывать. Во всяком случае, таким способом.
Змея кивнула:
- Понимаю.
Мелисса обхватила её одним из своих порывистых, застенчивых объятий. Змея погладила её по плечу:
- Он же псих.
- Ага, - Мелисса тихонько отстранилась, - Я знаю, что он может помочь тебе. Извини, что я не смогла сдержать свою неприязнь к нему. Я попытаюсь.
- Я тоже, - сказала Змея.
Они уселись ждать, когда псих доковыляет до них на своей кляче.

Ещё до того, как псих начал узнавать местность или тропу, Змея увидела разрушенный купол. Она поначалу некоторое время смотрела на исполинские очертания, прежде чем поняла, что это такое. С первого взгляда он выглядел, как ещё одна вершина горного кряжа; его цвет, серый, а не черный, привлёк внимание Змеи. Она ожидала увидеть обычную полусферу, а не громадное, неправильной формы сооружение, лежащее на склоне холма подобно замершей амёбе. Серая полупрозрачная поверхность, пронизанная цветными полосами, розовела под закатным солнцем. Был ли он сразу построен таким асимметричным, или же вначале представлял собой круглый пластиковый пузырь, а потом был оплавлен и повреждён оружием прежней цивилизации, Змея не могла сказать; но он пребывал в таком состоянии долгое и долгое время. В трещины и разломы на его поверхности нанесло земли, и деревья, трава и кустарник буйно разрослись в укромных выбоинах.
Минуту-другую Змея ехала молча, с трудом веря, что наконец-то достигла места назначения. Она коснулась плеча Мелиссы, девочка резко оторвалась от разглядывания одной ей видимой точки на шее Белки. Змея указала рукой. Мелисса увидела купол, негромко вскрикнула и улыбнулась радостно и облегчённо. Змея вернула ей улыбку.
Псих напевал позади, не обращая внимания на цель их путешествия. Разрушенный купол. Странное сочетание слов. Купола не разрушаются, они не дома – они неизменны. Они просто есть, загадочные и непостижимые.
Змея остановилась, поджидая психа. Когда старая лошадь вскарабкалась наверх и остановилась рядом, лекарь указала вперёд. Псих проследил взглядом направление. Он заморгал, словно не веря своим глазам.
- Это он? – спросила Змея.
- Нет. Ещё нет. Я не готов.
- Как туда добраться? Лошади пройдут?
- Нас увидит Север.
Змея пожала плечами и спешилась. Путь к куполу был крут, и она не видела ни одной тропы.
- Тогда пойдём пешком, - Она расстегнула подпругу, - Мелисса…
- Нет! – резко возразила Мелисса, - я не хочу оставаться внизу, пока ты будешь одна ходить с этим. Белка и Свифт будут в порядке, и никто их случайно не побеспокоит. Кроме разве что, ещё одного психа, тогда он получит, что заслуживает.
Змея начала понимать, почему её собственное упрямство так раздражало пожилых учителей, когда она сама была в мелиссином возрасте. Но на станции ей никогда не грозила серьёзная опасность. И они могли себе позволить потворствовать ей.
Змея присела на поваленный ствол и пригласила Мелиссу сесть рядом. Мелисса так и сделала, не глядя на Змею и вызывающе расправив плечи.
- Мне нужна твоя помощь. Без тебя ничего не получится. Если со мной что-то случится…
- Этого не будет!
- Всё может быть. Мелисса… лекарям необходимы змеи сновидений. Наверху, в куполе, их достаточно, чтобы использовать ради прихоти. Я разузнаю, откуда они получили их. Но если я не смогу, если не вернусь, только ты сможешь рассказать лекарям, что случилось со мной и почему это произошло. Ты единственная, от кого они смогут узнать о змеях сновидений.
Мелисса уставилась в землю, скребя костяшки пальцев одной руки ногтями другой.
- Это же ведь так важно для тебя?
- Да.
Мелисса вздохнула. Её кулаки были сжаты.
- Хорошо. Что мне делать?
Змея крепко прижала её к себе
- Если я не вернусь через, допустим, два дня, бери Белку и Свифт и скачи на север. Проезжай мимо Маунтсайда и Миддлпаса. Путь долог, но в сумке достаточно денег, и ты знаешь, как ими распорядиться.
- У меня есть моя зарплата.
- Замечательно, но и остальные тоже твои. Не открывай Туман и Песок. Они проживут до дома, - она впервые допустила реальную возможность того, что Мелисса сможет совершить это путешествие в одиночку, - Песок и так растолстел, - Змея заставила себя улыбнуться.
- Но… - Мелисса оборвала себя.
- Что?
- Если я проделаю весь путь до станции, то не успею вернуться во время, чтобы спасти тебя.
- Если я не вернусь, значит, мне уже не помочь. Не ходи за мной, пожалуйста. Я должна знать, что ты этого не сделаешь.
- Если ты не вернёшься через три дня, то я уйду и расскажу твоему народу о змеях сновидений.
Змея позволила ей выторговать дополнительный день, чему на самом деле была рада.
- Спасибо, Мелисса.
Они отпустили тигрового пони и серую кобылу на полянку рядом с тропой. Вместо того, чтобы резвиться на лугу или кататься по траве, они встали рядом друг с другом, насторожённые и встревоженные. Кляча психа стояла в стороне в тени, наклонив голову. Мелисса, плотно сжав губы, наблюдала за ней.
Псих остался там, где спешился, со слезами на глазах глядя на Змею.
- Мелисса, - сказала Змея, - если тебе придётся вернуться домой одной, скажи им, что я удочерила тебя. Тогда… тогда они будут знать, что ты и их дочь тоже.
- Я не хочу становиться их дочерью. Я хочу быть твоей.
- Так и есть. Это не имеет значения, - она глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух. - Там есть вход? - обратилась Змея к психу, - как туда побыстрее добраться?
- Нет входа… он просто открывается передо мной и закрывается позади.
Змея заметила, что Мелисса едва удержалась от ехидного замечания.
- Тогда сходим и посмотрим, сработает ли твоя магия больше, чем для одного человека.
Она в последний раз крепко обняла Мелиссу, так прижалась к ней и не хотела отпускать.
- Всё будет хорошо, - сказала Змея, - Не волнуйся.

Псих карабкался на удивление споро, словно действительно существовала открытая только ему тропа. Змея едва поспевала за ним, и пот заливал её глаза. Она проползла ещё несколько метров вверх и схватила его за халат.
- Не так быстро.
Его дыхание участилось, но это была не усталость, а возбуждение.
- Змеи сновидений рядом, - он выдернул полу из её руки и удрал вверх по отвесной скале. Змея стерла рукавом пот со лба и полезла дальше.
Снова догнав, она схватила его за плечо и не отпускала, пока он не опустился на каменный уступ.
- Отдохнём здесь, а потом пойдём дальше, медленнее и тише. Иначе, твои друзья узнают о нашем прибытии раньше, чем мы будем к этому готовы.
- Змеи сновидений…
- Между ними и нами Север. Если он увидит тебя первым, он позволит тебе войти?
- Ты дашь мне змею сновидений? Одну, мне лично, а не так как Север?
- Не так, как Север, - сказала Змея, усевшись в узкой полоске тени и откинувшись головой на вулканическую скалу.

В долине внизу между тёмными вечнозелёными ветвями виднелся краешек луга, но ни Белки, ни Свифт не было видно в этом проёме. На таком расстоянии это было похоже на бархатный лоскут. Внезапно Змея ощутила, как она покинута и одинока.
Вблизи скала оказалась не такой безжизненной, как представлялась издалека. Тут и там лежали пятна серо-зелёного лишайника, небольшие суккуленты с толстыми листьями гнездились в затенённых нишах. Змея потянулась, чтобы разглядеть один из них поближе. В тени на фоне тёмной скалы его цвет было не определить.
Она резко отшатнулась.
Подобрав осколок скалы, Змея снова потянулась вперёд и присела на корточки над зелёно-голубым растением. Она ткнула его листья, те сжались.
«Оно сбежало, - подумала Змея, - оно из разрушенного купола»
Чего-то подобного она ожидала; стоило предполагать, что здесь обнаружатся вещи, не принадлежащие этой планете. Она снова ткнула это с той же стороны. Вне всякого сомнения, оно двигалось, если позволить, то и совсем спустится с горы. Змея подсунула под него осколок и выковырнула растение из расщелины, перевернув вверх ногами. Если не считать щетинки корешков, то с этой стороны оно выглядело точно так же; его блестящие бирюзовые листья крутились на черешках в поисках опоры. Этого вида Змея раньше не встречала, но видела похожих тварей; неподдающиеся обычной классификации растения, пробравшись ночью на поле, отравили почву так, что там потом ничего не росло. Однажды летом несколько лет назад она с другими лекарями помогала выжигать их рой на соседней ферме. Больше они не роились, но до сих пор время от времени появлялись их небольшие колонии, и поля, которые они захватывали, становились бесплодными.

Она хотела его сжечь, но не могла рисковать, разводя костёр. Она вышвырнула его из тени на солнечный свет, и тварь тут же туго сжалась. Теперь Змея заметила, что тут и там валялись серебристые остовы других ползунов, мертвых и высушенных солнцем, побеждённых бесплодными скалами.
- Пошли, - сказала Змея скорее себе, чем психу.

Она подтянулась над краем утёса, за которым во впадине лежал разрушенный купол. Странность этого места ошеломила Змею. Чужеродная растительность разрослась от основания полуразрушенного строения почти до самого утёса, не оставляя пустого места. Змея совершенно не представляла, что именно покрывало землю; это не было ни травой, ни кустарником, ни полукустарником. Какой-то плоский безграничный ярко-красный лист. Приглядевшись, Змея увидела, что он не был сплошным: каждая его секция неправильных очертаний длиной примерно в два её роста соединялась с соседней системой переплетённых волосков; там, где соединялось более двух, из места пересечения на ширину ладони поднимался нежный побег. В местах, где камень рассекали трещины, бирюзовые полосы ползунов делили красное покрывало земли, намереваясь укрыться в тени, точно так же, как красные листья намеренно раскинулись в поисках света. Однажды когда-нибудь, когда погода, жара и холод проделают больше укромных трещин в камнях, сразу несколько ползунов преодолеют длинный покатый склон утёса и захватят долину внизу.

Впадины на поверхности купола сохранили несколько привычных растений; для вегетативных усиков ползунов там было слишком высоко. Если эти виды походили на ранее виденные Змеёй, то семян они не давали. Но другие чужеродные растения достигли вершины купола. Оплавленные впадины были случайно заполнены: где привычным зелёным, а где – яркими неземными цветами. Высоко над землёй в опалённых выбоинах цвета воевали друг с другом, но никто ещё не одержал победы.

Внутри полупрозрачного купола длинные фигуры выглядели, как смутные и странные тени. Между куполом и краем утёса не было ни покрытия, ни какой-либо иной дорожки. Змея болезненно осознала, что её силуэт прекрасно видим на фоне неба.
Псих вскарабкался наверх позади неё
- Нам туда, - он показал через плосколист, который не пересекало ни одной тропинки. Кое-где тёмные прожилки ползунов шли поперёк направления, в котором он указывал.
Змея шагнула вперёд и осторожно поставила ботинок на край плосколиста. Ничего не произошло. Словно шагать по обычным листьям. Под ним земля казалась такой же твёрдой, как и любой другой камень.
Псих обогнал её, заторопившись к куполу. Змея схватила его за плечо.
- Змеи сновидений! - закричал он, - ты обещала!
- Ты забыл, что Север прогнал тебя? Если можешь просто вернуться сюда, то зачем разыскивал меня?
Псих уставился в землю:
- Он не хочет видеть меня, - прошептал он.
- Оставайся позади. Всё будет в порядке.
Змея двинулась через слегка пружинящие листья, осторожно ставя ноги на случай, если под широкими листьями прятались трещины с ещё не выбравшимися на поверхность ползунами. Псих пошёл за ней.
- Северу нравятся новички. Он любит когда они приходят и просят его дать им сны, - его голос стал задумчивым, - может быть я снова понравлюсь ему.

Ботинки Змеи оставляли следы на красном плосколисте, указывая её путь через плато, на котором стоял разрушенный купол. Она обернулась только однажды: её следы оставались ярко фиолетовыми синяками на красном, отмечая места, где она прошла от края скалы. Следы психа были гораздо слабее. Он крался позади и немного в стороне так, чтобы купол всегда оставался в поле зрения; не столько из-за страха перед этим типом, Севером, сколько из-за тяги к змеям сновидений.
Вытянутый пузырь оказался гораздо больше, чем выглядел с утёса. Его громадные стены поднимались на большую высоту и плавно изгибались к вершине, на высоте, во много раз превышающей рост Змеи. Сторона, к которой она приблизилась, была пронизана разноцветными прожилками. Они не сливались с серым фоном, пока не достигали дальнего конца купола справа от Змеи. Слева прожилки становились ярче по мере приближения к узкому концу здания. Змея подошла к куполу. Возле него плосколист разросся до уровня её колен, но выше пластик был чистым. Змея приблизила лицо к стене и, закрывшись руками от солнца, вглядывалась внутрь между оранжевой и фиолетовой полосами, но очертания фигур внутри всё также оставались размытыми и таинственными. Ничто не двигалось. Она пошла туда, где цвета полос становились ярче.
Обогнув узкий конец, она увидела, почему это называют разрушенный купол. Змея понятия не имела, что оплавило и пробило отверстие в материале, который она считала неразрушимым. Радужные полосы разбегались от дыры вдоль изгибов пластика. Жар кристаллизовал материал по краям пробитого отверстия, оставив огромный зазубренный вход. Потёки флуоресцирующего пластика блестели на земле среди листьев чужеродных растений.
Змея осторожно приблизилась ко входу. Псих снова затянул своё нытьё.
- Тс-с, - она не обернулась, но он притих.
Зачарованная, Змея протиснулась через дыру. Она чувствовала под ладонью острые края, но едва замечала это. Позади отверстия, где стена некогда поднималась, изгибаясь и образуя крышу, огромный арочный пластиковый свод рухнул на высоту чуть больше роста Змеи. То тут, то там от пола до потолка свисали нити расплавленного и потёкшего пластика. Змея подошла и осторожно дотронулась одной. Та зазвенела, как струна гигантской арфы, и она быстро схватила её рукой, заставляя замолчать.Внутри стоял розоватый сумрак. Змея моргнула, пытаясь прояснить зрение, но с ним было всё в порядке, если не считать того, что она так и не привыкла к неземному ландшафту. Купол скрывал инопланетные, уже одичавшие джунгли, и гораздо больше видов, помимо ползунов и плосколистов, покрывало землю. Огромные стебли лианы обхватом больше, чем стволы самых крупных, виденных Змеёй деревьев, карабкались по стенам, гигантские присоски ощупывали теперь уже хрупкий пластик, пробиваясь сквозь зияющие дыры купола. Лиана балдахином расползлась по потолку, покрыв его синеватыми тонкими, нежными листьями и цветами огромными, но составленными из тысяч белых лепестков ещё более мелких, чем листья.Змея двинулась дальше, где разрушений было несколько меньше, и они не затронули потолок. Кое-где, там где пластик был слишком прочным, чтобы сквозь него пробиться и слишком скользким, чтобы уцепится за него, лиана опускалась на землю и стлалась вдоль стены. Позади лиан начинались владения деревьев или того, что внутри купола считалось деревьями. Одно стояло на ближайшем холме – спутанная масса древесных стволов или ветвей, перекрученная и переплетённая высоко над головой Змеи, постепенно расширяющаяся кверху, придавая очертаниям растения вид конуса.Вспомнив расплывчатые описания психа, Змея указала вперёд на центральный холм, который возвышался, почти касаясь пластикового неба:
- Туда? – она поймала себя на том, что шепчет.
Присев позади неё, псих пробормотал нечто похожее на согласие. Змея двинулась вперед, проходя под кружевными тенями древопута и через иногда встречающиеся области цветных пятен там, где солнечные лучи проникали сквозь радужные раны купола. Пока Змея шла, она прислушивалась, пытаясь различить людские голоса, шипение змей, гнездящихся в траве, хоть что-то, но даже воздух был неподвижен.

Поверхность начала подниматься. Они достигли подножия холма. То тут, то там вулканическая скала пронзала верхний слой почвы; инопланетной почвы, как догадалась змея. В отличие от растений, земля выглядела совершенно обыденно. Здесь землю покрывало нечто, похожее на каштановые волосы и такое же гладкое на ощупь. Псих повёл Змею за собой, следуя одному ему видимой тропой. Склон становился круче, и пот бисером выступил на лбу. Снова заболели колени. Она вполголоса ругалась себе под нос. Голыш крутнулся под волосянкой, на которую она ступила, ботинок соскользнул по нему. Змея схватилась за траву, чтобы остановить падение. Та оказалась достаточно крепкой, чтобы удержать её, но когда Змея снова встала на ноги, в руке оказался зажат пучок травы. У каждого стебелька был свой собственный нежный корешок, как у настоящих волос.

Они карабкались всё выше, а с ними до сих пор ничего не произошло. Воздух становился прохладней; пот на лбу Змеи высох. Псих ухмылялся и бормотал про себя, карабкаясь всё более охотней. Холодало. Лёгкий ветерок струился вниз по склону, словно вода. Змея думала, что на вершине холма под сводом купола будет жарче от накопившегося тепла, но чем выше она забиралась, тем холоднее и сильнее становился ветер.

Они пересекли область волосянки и вошли ещё под одну стену деревьев, похожих на те, что росли ниже, образованные сплетением ветвей с тонкими листьями и плотно скрученными вместе корнями. Однако, здесь они достигали высоты всего лишь нескольких метров и тесно смыкались, образуя небольшие рощицы из трёх и более деревьев и деформируя друг друга. Лес густел. Наконец, извиваясь среди перекрученных стволов появилась тропа. Как только лес сомкнулся над ней, Змея схватила психа и остановила его.
- Теперь держись позади, хорошо?
Он кивнул, не глядя на неё.

Теней не было. Купол рассеивал солнечные лучи, и свет едва проникал сквозь сплетённые над головой узловатые ветви. Листья трепетали на прохладном ветру, дующем в лесном коридоре. Змея двинулась вперёд. Камни под её ботинками сменились мягкой почвой и опавшей листвой.
Справа огромный скальный останец с лёгким уклоном поднимался от склона холма, образовывая уступ, с которого открывался вид на большую часть купола. Змея собиралась залезть на него, но решила, что окажется на виду. Она не хотела, чтобы Север и его люди могли обвинить её в шпионаже и не желала, чтобы они узнали о её присутствии до того, как она доберётся до их лагеря. Заторопившись, она поёжилась; бриз перерос в холодный ветер.

Она обернулась убедиться, что псих идёт за ней. Как только она это сделала, он запрыгнул на край скалы, раскинув руки. Испугавшись, Змея заколебалась. Первой её мыслью было, что он снова решил умереть. В этот момент Мелисса бросилась за ним.
- Север! – закричал он, и Мелисса кинулась ему под колени, ударив плечом и повалив на землю. Змея побежала к ним, Мелисса боролась, пытаясь не дать ему подняться, а он старался освободиться. Его единственный выкрик снова и снова отражался эхом от стен и оплавленных поверхностей купола. Мелисса сражалась с ним, наполовину запутавшись в его тонких конечностях и многослойных пустынных одеждах, нащупывая нож и пытаясь помешать ему встать на ноги.

Со всей возможной осторожностью Змея оттолкнула Мелиссу. Псих затрепыхался, готовясь закричать вновь. Змея выхватила свой нож и сунула ему под подбородок. Её другая рука сжалась в кулак. Она медленно разжала ладонь, прогоняя гнев.
- Почему ты сделал это? Зачем? Мы же договорились.
- Север, - прошептал он, - Север разозлится на меня. Но если я приведу ему новых людей… - его голос затих.

Змея посмотрела на Мелиссу, а та уставилась в землю.
- Я не обещала не ходить следом. Я в этом уверена. Знаю, что это уловка, но… - она подняла голову и встретилась глазами со Змеёй, - ты многого не знаешь о людях. Ты слишком доверяешь им. Есть многое, чего не знаю и я, но это совсем другое.
- Всё верно. Ты права, я слишком доверяла ему. Спасибо, что остановила его.
Мелисса пожала плечами:
- Толку-то с этого. Теперь, где бы они ни были, они знают, что мы здесь.
Псих начал перекатываться по земле, обхватив себя руками:
- Я снова понравлюсь Северу.
- Да заткнись, ты, - сказала Змея и спрятала нож в ножны, - Мелисса, ты должна покинуть купол, пока никто не пришёл.
- Пожалуйста, пошли со мной. Здесь нечего делать.
- Кто-то должен рассказать моему народу об этом месте.
- Мне нет дела до твоего народа! Я беспокоюсь за тебя! Как я могу вернуться к ним и рассказать, что позволила тебе быть убитой психом?!
- Мелисса, пожалуйста, сейчас не время спорить.
Мелисса крутила уголок своего платка в пальцах, подтянув его вперёд, чтобы ткань скрыла шрам на щеке. Хотя Змея и переоделась в обычную одежду, когда они вышли из пустыни, Мелисса этого не сделала.
- Лучше бы ты разрешила остаться с тобой, - Мелисса развернулась, опустила плечи и пошла вниз по тропе.
- Твоё желание исполнится, малышка, - голос был глубоким и вежливым. На мгновение Змея подумала, что это псих заговорил нормально, но он вжался в поверхность скалы за её спиной. Четверо вышли на тропу. Мелисса резко остановилась и попятилась.
- Север! - крикнул псих, - Север, я привёл тебе новичков. Я предупредил тебя и не позволил им подкрасться. Ты слышал меня?
- Я слышал тебя, и хочу знать, почему ты ослушался и вернулся.
- Я думал, тебе нравятся новые люди.
- И это всё?
- Да!
- Ты уверен? – учтивость в голосе осталась, но скрывала желание подразнить, а улыбка мужчины была скорее злобной, чем приятной. Его очертания в тусклом свете казались жуткими. Он был настолько высок, что ему приходилось горбиться в древесном туннеле, патологически высок. «Гипофизарный гигантизм», - подумала Змея. Ненормальная худоба только подчёркивала общую асимметричность его тела. Одетый в белое, он и сам был альбиносом с меловой белизны ресницами, бровями и волосами и очень бледными голубыми глазами.
- Да, Север, - это всё.

С появлением Севера над лесом повисла тяжёлая тишина. Змее казалось, что она может различить какое-то движение среди деревьев, но не была в этом уверена. Чаща выглядела слишком густой и непроходимой, чтобы в ней прятаться. Наверное, в густом инопланетном лесу деревья сплетали и расплетали ветви так же легко, как любовники переплетали руки. Змея поёжилась.

- Пожалуйста, Север… - разреши мне вернуться. Я привёл тебе двоих последователей…
Змея ткнула психа в плечо, и он замолчал.
- Зачем вы здесь?
За последние несколько недель у Змеи окрепла уверенность, что не стоит сразу открывать Северу, что она лекарь.
- По той же причине, что и остальные, - сказала она, - я пришла из-за змей сновидений.
- Ты не похожа на людей, которые обычно разыскивают их.
Он шагнул вперёд, нависнув над ней в полумраке, посмотрел на неё, на психа, потом на Мелиссу. Его взгляд смягчился.
- А-а, вижу. Ты пришла ради неё.
Мелисса едва не зарычала от возмущения. Змея увидела, как в ней начала закипать ярость, а потом девочка заставила себя успокоиться.
- Мы втроём, - сказала Змея, - пришли по одной и той же причине.
Она почувствовала движение психа, словно тот собирался броситься к Северу и кинулась ему к ногам. Змея нажала на точку возле кости на плече, и он вновь погрузился в летаргию.
- И что вы принесли мне, чтобы быть принятыми?
- Не понимаю.
По лицу Севера скользнуло хмурое раздражение и растворилось в смехе
- Именно это я и ожидал от этого дурачка. Он привёл вас сюда, не рассказав про наши правила.
- Но я привёл их, Север. Я привёл их тебе.
- А они привели тебя ко мне? Вряд ли это будет достойной платой.
- О плате можем договориться, когда придём к соглашению.

То, что Север выставлял себя божком, требуя дани, и использовал свою власть над змеями сновидений для поддержания авторитета, разозлило Змею даже больше, чем всё, что она слышала раньше. Даже, скорее, не разозлило, а оскорбило. Змею учили, и сама она искренне верила, что использовать змей лекарями для самоутверждения непростительно и аморально. Посещая пациентов, она слышала детские сказки, в которых злодей или трагический герой, используя магические способности, становился тираном; и все они заканчивались плохо. Но у лекарей не было таких сказок, и не из опасения возможного злоупотребления своими возможностями, а из чувства собственного достоинства.

Север проковылял ещё несколько шагов вперёд:
- Дитя моё, ты не поняла. Как только вы попадёте в мой лагерь, вы не покинете его до тех пор, пока я не буду уверен в вашей преданности. Во-первых, вы сами не захотите уходить, а во-вторых, когда я отпускаю кого-то, значит, я в нём уверен. Это честь.
Змея кивнула на психа.
- А он?
Север невесело рассмеялся:
- Я не отпускал его, а выгнал.
- Но я знаю, где их вещи, Север! – псих вырвался у Змеи. Теперь она из отвращения отпустила его. - Ты им не нужен, только мне, - упав на колени, он обхватил ноги Севера, - всё в долине. Нужно только спуститься и забрать.
Змея вздрогнула, когда Север быстро перевёл взгляд с психа на неё.
- Они хорошо защищены. Он может и доведёт тебя до багажа, но ты не сможешь его взять.
Она всё ещё не говорила ему, кто она. Север выпутался из рук психа:
- Я не силён. Я не пойду в долину.
Маленький тяжёлый мешочек шлёпнулся к ногам Севера. Он и Змея посмотрели на Мелиссу.
- Если у вас нужно платить только за то, чтобы поговорить с кем-то, - воинственно сказала Мелисса, - то, вот.
Север болезненно согнулся и подобрал плату. Он открыл кошель и высыпал монеты в руку. Золото заблестело даже в лесном сумраке. Он задумчиво взвесил золотые на ладони.
- Хорошо, пусть это будет авансом. Вы сейчас отдадите всё своё оружие, и потом пойдём ко мне.
Змея отстегнула нож от пояса и бросила на землю.
- Змея… - прошептала Мелисса. Она поражённо глядела на неё, явно удивляясь тому, что Змея поступила так, как поступила. Её пальцы сжались на рукояти собственного ножа.
- Если мы хотим, чтобы он поверил нам, то должны доверять ему.
Она сама всё ещё не верила ему, да и не хотела верить. Всё равно от ножа мало пользы против группы людей, а она не думала, что Север пришёл один.
«Доченька, - подумала Змея, - я никогда не говорила, что будет просто».
Мелисса отшатнулась, когда Север шагнул к ней. Костяшки её пальцев побелели.
- Не бойся меня, малышка. И не пытайся быть умнее. У меня столько возможностей, что ты и представить не можешь.
Мелисса, глядя в землю, медленно вытащила нож и уронила к ногам. Быстрым кивком головы Север указал на Мелиссу и приказал психу:
- Обыщи её.
Змея положила руку на плечо Мелиссы. Ребёнок напрягся и дрожал.
- Не нужно ему обыскивать её. Даю слово, что у неё нет другого оружия.
Змея чувствовала, что выдержка Мелиссы подходит к концу. Её неприязнь и отвращение к психу могли зайти дальше, чем хватало её терпения.
- Тем больше причин обыскать её, - сказал Север, - мы не будем усердствовать. Хочешь быть первой?
- Так будет лучше.
Змея подняла рук, но он толкнул её и заставил наклониться, вытянуть руки обхватить перекрученные ветви дерева. Если бы не беспокойство за Мелиссу, то театральность всего происходящего позабавила бы Змею.
Показалось, что довольно долго ничего не происходило. Змея начала поворачиваться, но Север коснулся кончиком своего бледного пальца свежих лоснящихся пунктирных ранок на её руке.
- О! – сказал он тихо и так близко, что она почувствовала его горячее несвежее дыхание, - ты лекарь.

Она услышала щелчок арбалета сразу, как только болт вонзился в плечо, и боль моментально волной захлестнула её. Колени ослабели, но упасть она не смогла. Энергия болта вибрацией передалась по стволу дерева и раскачивала вверх и вниз тело Змеи. Мелисса в ярости завопила. Змея услышала позади других людей. Горячая кровь заструилась по груди и лопатке. Левой рукой она пыталась нащупать тонкий черенок болта там, где он, пробив плоть, вошёл в дерево, но пальцы соскальзывали, а живое дерево крепко держало наконечник. Мелисса оказалась рядом, изо всех сил стараясь помочь ей удержаться на ногах. Голоса за спиной сплелись в длинное полотно.

Кто-то схватил арбалетный болт и мучительно выдрал его через мышцы. От царапанья дерева по кости у неё перехватило дыхание. Холодный, гладкий металлический наконечник выскользнул из раны.
- Теперь убей её, - сказал псих. От волнения он быстро проговаривал слова, - убей и оставь её здесь, как предупреждение.
Сердце Змеи выплеснуло горячую кровь вниз по плечу. Она пошатнулась, постояла, и рухнула на колени. Сильный удар в поясницу отдался вибрирующей болью; как она не пыталась сдержаться, но всё же съёжилась и извивалась от боли, как бедный маленький Трава с перебитым позвоночником.

Мелисса стояла перед ней. Изуродованное лицо и рыжие волосы открылись, когда она, смаргивая слёзы и успокоительно шепча, словно успокаивая лошадь, пыталась перевязать рану своим головным платком. «Как много крови от такой маленькой стрелы», - подумала Змея и потеряла сознание.

Сперва ее разбудил холод. Даже придя в сознание, она с трудом поверила, что вообще может его чувствовать. Ненависть в голосе Севера, когда он догадался о её профессии, не оставляла надежды. Плечо свирепо болело, но уже не той терзающей, пожирающей мысли болью. Она согнула правую руку. Было больно, но она действовала.
Змея с трудом поднялась, дрожа и моргая. Перед глазами всё плыло.
- Мелисса? – прошептала она.
Рядом рассмеялся Север:
- Она ещё не лекарь и не пострадала.
Её обтекал холодный ветер. Змея потрясла головой и провела рукавом по глазам. Зрение внезапно прояснилось. Попытка сесть бросила её в пот, который на ветру казался ледяным. Север, улыбаясь, присел перед ней, окружённый своими людьми, которые кольцом обступили её. Кровь на рубашке везде, кроме как над раной, побурела: она довольно долго пробыла без сознания.
- Где она?
- В безопасности. Она может остаться с нами. Не волнуйся, тут она будет счастлива.
- Она первая не хотела сюда идти. Это не то счастье, которое она хотела. Отпусти её домой.
- Я уже говорил, что ничего против неё не имею.
- А что ты имеешь против лекарей?
Север вперил в неё долгий, пристальный взгляд:
- Думаю, это очевидно.
- Извини. Мы могли бы вернуть тебе некоторую способность к воспроизводству меланина, но мы не волшебники. Ледяной ветер дул из пещеры позади, обволакивал, покрывая руки мурашками. Ботинки пропали; холодный камень высасывал тепло через босые ступни, но притуплял боль в плече. Она резко вздрогнула, и боль вспыхнула с новой силой. Змея ахнула и на мгновение прикрыла глаза, потом замерла, погрузившись внутрь себя, глубоко вздохнула и отстранила своё восприятие от боли в ране. Она снова закровоточила на спине, куда едва можно было дотянуться. Змея надеялась, что Мелисса где-то в более тёплом месте, и задалась вопросом, где змеи сновидений; чтобы выжить, им необходимо тепло. Змея открыла глаза.
- И твой рост…
Север горько рассмеялся:
- Я много чего могу сказать про лекарей, но никогда не скажу, что им не хватает наглости.
- Что? – Змея запнулась. На середине фразы у неё от потери крови закружилась голова. - Мы могли бы помочь тебе, если бы встретили тебя раньше. Ты, должно быть, повзрослел прежде, чем кто-нибудь отвёл тебя к лекарям…
Лицо Севера порозовело от ярости:
- Заткнись! Он вскочил на ноги и поволок Змею вверх. Она прижала правую руку к боку.
- Думаешь, я хочу это слушать? Думаешь, я хочу слышать, что мог бы стать нормальным? Он толкнул её к пещере. Ветер сбил её с ног, но Север вновь потащил её.
- Лекари! Где вы были, когда я в вас нуждался?.. Я дам тебе прочувствовать, каково мне…
- Север, пожалуйста, Север!
Знакомый псих выскользнул из толпы измождённых последователей Севера, которые сейчас представлялись Змее всего лишь расплывчатыми фигурами.
- Север, она помогла мне, я займу её место.
Псих, стеная и умоляя, дернул его за рукав. Север оттолкнул его, он упал и замер.
- Или у тебя в мозгах бардак, - сказал Север, - или ты решил, что у меня.

Внутри пещера мерцала в тусклом свете чадящих факелов, стены были инкрустированы драгоценным льдом. На камне выше факелов виднелись большие закопченные пятна. Талая вода образовывала грязные лужи, которые растекались по полу и сливались, образуя ручеёк. Повсюду с кристально чистым звуком капала вода. Каждый шаг отдавался в плечо, а у неё больше не было сил отстраняться от ощущений. Густой воздух пропитывал запах горящей смолы. Постепенно Змея начала ощущать низкий гул механизмов, скорее почувствовав, чем услышав. Он пронизывал всё её тело до самых костей. Впереди туннеля посветлело. Внезапно он кончился, открыв впадину на вершине холма похожую на рукотворный кратер. Змея остановилась в устье ледяного туннеля и заморгала, глупо оглядываясь. На неё уставились чёрные глаза других пещер. Купол над головой образовывал серое размытое небо. Из самого большого туннеля напротив неё вырывался поток холодного воздуха, формируя почти осязаемое озеро, которое впитывали меньшие туннели. Север снова толкнул её вперёд Она что-то видела, что-то чувствовала, но никак не реагировала. Просто не могла.
- Спускайся туда. Лезь.
Север столкнул ногой моток верёвок и досок, и они застучали по стенам глубокой каменной расселины в центре кратера. Клубок развернулся в верёвочную лестницу. Змея видела её верхний конец, но низ скрывался в темноте.
- Лезь, - повторил Север, - или сброшу.
- Север, пожалуйста, - простонал псих, и Змея внезапно поняла, куда её отправляют
Пока она хохотала, Север изумлённо смотрел на неё. Змея почувствовала, как сила, данная ветром и землёй, наполняет её.
- Значит, так ты пытаешь лекарей? – спросила она.
Она неуклюже, но энергично полезла в расщелину. Однорукая. Она спускалась шаг за шагом в морозную темноту, нащупывая босой ногой каждую ступеньку и оттягивая её наружу для опоры. Она услышала, как наверху заходился в беспомощных рыданиях псих.
- Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать утром.
Псих в ужасе завизжал:
- Она убьёт всех змей сновидений, Север! Север, вот зачем она шла сюда.
- Хотел бы я посмотреть на лекаря, убивающего змей сновидений.

По эху, кольцом отражённому от стен расщелины, Змея поняла, что почти достигла дна. Мрак не был полным, но глаза привыкали довольно долго. Взмокнув от пота и вновь задрожав, она остановилась, упёршись лбом в холодный камень. Пальцы ног и левой руки покрыли болезненные царапины из-за того, что лестница вплотную прилегала к скале.
Вот сейчас, наконец, она услышала, как скользят, шурша, маленькие змеи. Повиснув на верёвке напротив каменной стены, Змея вгляделась в полумрак внизу. Свет длинной узкой полосой падал в центр расщелины.
Змеи плавно скользили от одного края темноты до другого.
Змея неловко проползла последние несколько метров, шагнув на пол так осторожно, как только могла. Она ощупывала землю онемевшей босой ногой, пока не убедилась, что под ней ничего не шевелится. Она упала на четвереньки. Холодные зазубренные камни врезались в колени, единственным источником тепла оказалась свежая кровь на плече. Однако, она двигалась среди обломков очень осторожно. Кончики её пальцев задевали мягкую чешую змей, когда те проскальзывали мимо. Она снова протянула руку, на этот раз подготовившись, и схватила следующую, которая её коснулась. В руку вонзились две тонких иголки. Змея улыбнулась и осторожно взяла змею сновидений позади головы, по привычке сберегая её яд. Этот был диким, а не ручным и ласковым, как Трава. Он извивался и хлестал по руке; его нежный язык-трезубец осторожно коснулся её, пробуя запах, и снова скрылся. Но змей не шипел, как не шипел и Трава.
По мере того, как её глаза привыкали к темноте, Змея смогла разглядеть всю расселину и остальных змей сновидений: всяческих размеров, одиночных, собранных в группы, сплетённых в клубки – больше, чем она когда-либо видела в своей жизни даже больше, чем весь её народ мог собрать вместе, если бы все лекари одновременно принесли змей сновидений домой.
Змей, которого она держала, пригрелся и притих в слабом тепле её руки. По капле крови выступили над каждой пунктирной ранкой, но боль от яда длилась всего мгновение. Змея села на корточки и погладила гада по голове. Она снова рассмеялась. Она понимала, что нужно держать себя в руках: смех был скорее истеричным, чем весёлым, но сейчас она смеялась.
- Посмейся, посмейся, - голос Севера мрачным эхом отразился от скалы, - посмотрим, как долго ты будешь смеяться.
- Дурак, - ликующе крикнула она, окружённая змеями и держа одну в руке.
Она смеялась над нелепостью такого наказания, словно детские сказки вдруг стали реальностью. Смеялась до слёз, пока не заплакала по-настоящему, поняв, что когда эта пытка не причинит ей вреда, Север придумает что-нибудь другое. Она фыркнула, откашлялась и вытерла лицо подолом рубашки, по крайней мере, немного времени у неё есть.

А потом увидела Мелиссу.

Дочь, скрючившись, лежала на щебёнке в узком конце ущелья. Змея осторожно двинулась к ней, стараясь не покалечить змей сновидений, которые ползали на её пути и не испугать тех, что лежали, обвивая руки Мелиссы, или свернулись кольцом на её теле. Они казались зелёными щупальцами в её ярко рыжих волосах.

Змея присела рядом с Мелиссой и бережно и осторожно согнала диких змей. Люди Севера забрали её рубашку и обрезали по колено штаны. Руки девочки были обнажены, а ботинки, как и обувь Змеи, пропали. Ей связали руки и ноги, верёвка оставила ссадины на запястьях, когда она пыталась освободиться. Маленькие кровоточащие пятнышки укусов покрывали голые руки и ноги. Змея сновидений ужалила: её клыки вонзились в плоть лекаря, и тварь отпрянула, слишком быстро, чтобы можно было её разглядеть. Стиснув зубы, Змея вспомнила слова психа: «Лучше всего, когда они кусают все сразу…»

Закрыв Мелиссу собственным телом от гадов, Змея освобождала её запястья, неловко ощупывая узлы левой рукой. Кожа Мелиссы была сухой и холодной. Змея качала её левой рукой, пока змеи ползали по её собственным голым ступням и лодыжкам. Интереснее всего было, как они выживают на холоде. Сама она при такой температуре ни за что бы не выпустила Траву. Когда становилось слишком холодно, она даже вытаскивала его, согревала в руках и разрешала обвиться вокруг горла.

Рука Мелиссы вяло соскользнула на щебень . Кровь, сочащаяся из ранок, оставила полосы там, где кожа тёрлась об одежду или о камни. Змее удалось поднять Мелиссу с промёрзшей земли и положить себе на колени. Пульс девочки был редким и сильным, дыхание тяжёлым, но между вздохами проходило столько времени, что Змея боялось, что Мелисса совсем перестанет дышать.
Холод сгустился вокруг них, вернув боль в плече и вновь высасывая силы из Змеи. «Не спи, - подумала она, - Не спи». Мелисса могла перестать дышать, её сердце могло остановиться от такого количества яда, и тогда ей понадобится помощь. Несмотря на самовнушение, глаза туманились, и веки закрывались; каждый раз, когда голова падала, Змея вздрагивала и просыпалась. В голове промелькнула отрадная мысль: «Ещё никто не умирал от яда змей сновидений. Они выживали или умирали, когда приходило их время. Она просто спокойно спит и не умрёт». Но Змея не знала никого, кто бы получил такую дозу яда, а Мелисса всего лишь ребёнок.

Тонкая змейка скользнула между ног к трещине в скале. Змея протянула онемевшую правую руку и с изумлением подняла её. Змеёныш, свернувшись, лежал на ладони, уставившись на неё немигающими глазами, пробуя воздух расщепленным натрое языком. Что-то в нём показалось необычным. Змея пригляделась. Он был липким, недавно вылупившимся, у него ещё оставался роговой клюв, свойственный детёнышам многих змей. Наконец-то стало ясно, откуда у Севера змеи сновидений. Он их не клонировал, ему не помогали инопланетяне – он их разводил. В этой яме змеи всех размеров и возрастов: от только что вылупившихся, до зрелых особей длиннее, чем любая из когда либо виденных Змеей. Она повернулась положить детёныша на землю позади себя, но стукнулась рукой о скалу. Перепуганный змеёныш ужалил. Внезапный укол острых клыков заставил змею вздрогнуть. Малыш выскользнул из руки и скрылся в тени.
- Север! – прохрипела Змея, прочистила пересохшее горло и попробовала снова, - Север!
В тот же миг его силуэт возник на краю ущелья. По его лёгкой улыбке Змея поняла, что он решил, будто она собирается умолять отпустить её. Он глянул вниз, заметив, что Змея разместилась между Мелиссой и гадами.
- Она была бы свободной, если б ты ей позволила. Не мешай моим созданиям.
- Твои создания прозябают здесь. Покажи их миру. Все, а в особенности лекари, будут благодарны тебе.
- Мне благодарны здесь.
- Но тут тяжёлая жизнь. Ты мог бы жить в изобилии и комфорте.
- Мне и здесь комфортно. Уж ты то должна понимать это. Мне всё равно: спать на земле или нежиться на перинах.
- Ты разводишь змей сновидений, - она взглянула на дочь. Несколько змей проскользнули мимо. Змея поймала одну прямо возле голой руки Мелиссы. Тварь рванулась и ужалила. Змея, не обращая внимания на клыки, укушенной рукой вернула эту и остальных назад, - как бы это у тебя не получилось, ты должен поделиться своими знаниями.
- И какое же место ты выделила себе в этом плане? Чтобы я нанял тебя герольдом? Ты могла бы прыгать перед людьми в каждом новом городе и рассказывать им о моём прибытии.
- Признаю, мне не хочется умереть здесь.
Он отрывисто рассмеялся.
- Ты бы мог помочь стольким людям. Для тебя не нашлось лекаря, когда ты в нём нуждался, потому что нам не хватает змей сновидений. Ты бы мог помочь таким же, как ты.
- Я помогаю тем, кто приходит ко мне, кто мне нравится. Только тем, кому хочу.
Он развернулся.
- Север!
- Что?
- Дай мне, по крайней мере, одеяло для Мелиссы. Она умрёт, если я не согрею её.
- Она не умрёт, если ты пустишь к ней моих питомцев, - его силуэт и тень скрылись.

Змея плотнее прижала к себе Мелиссу, чувствуя всем телом каждый тяжёлый медленный удар детского сердца. Она так замёрзла и устала, что больше не могла ни о чём думать. Сон бы помог, но она продолжала бодрствовать ради Мелиссы. Осталась единственная мысль: «Не поддаваться Северу». Всё, что она понимала, так это то, что и она, и дочь пропадут, если покорятся.
Осторожно подвинувшись, чтобы не потревожить притихшую рану в плече, Змея взяла руки Мелиссы в свои и начала растирать, пытаясь согреть и восстановить кровообращение. Кровь на укусах подсохла. Одна из тварей обернулась вокруг лодыжки. Змея пошевелила пальцами и ступнёй в надежде, что гад уползёт прочь. Ступни замёрзли так, что лекарь едва почувствовала змеиные зубы, вонзившиеся в подъём ноги. Она продолжала тереть мелиссины руки, дышала на них и целовала. И без того слабый свет исчезал. Змея взглянула наверх. Край серого купола, видимый между краями ущелья потемнел в наступающей ночи. Змея почувствовала невыносимую скорбь. В такую же ночь умерла Джесси – ни единой звезды; пустое, чёрное небо. Каменные стены, колодцем смыкавшиеся вокруг, холодные и безжизненные угнетали так же, как зной пустыни. Змея крепче прижала к себе Мелиссу, обняла её и укрыла от тени. Из-за змей сновидений она не смогла помочь Джесси; из-за них же она не может помочь Мелиссе.

Змеи сгрудились вместе и заскользили вперёд, шурша чешуёй по влажным от тумана камням, окружая её… Змея внезапно вынырнула из сна.
- Змея? – послышался слабый шёпот Мелиссы.
- Я здесь, - она едва различала лицо дочери.
Последний рассеянный свет тускло мерцал на кудрявых волосах и широких огрубевших шрамах. Её глаза глядели изумлённо.
- Я спала, - её голос поник, - он был прав, - внезапно в ярости крикнула она, - чёрт его побери, он был прав! - Она обхватила руками шею Змеи и спрятала лицо. Голос звучал приглушённо. - Я забыла на некоторое время, но не хочу больше. Я не хочу…
- Мелисса… - девочка замерла от звука её голоса, - я не знаю, что случилось. Север говорил, что не обидит тебя, - Мелисса то ли вздрогнула, то ли передёрнулась, - если ты скажешь, что хочешь присоединиться к нему…
- Нет!
- Мелисса…
- Нет! Не хочу! Не желаю… - голос был высок и напряжён, - это будет, как снова с Расом.
- Мелисса, дорогая, теперь тебе есть куда идти. Мы уже говорили об этом раньше. Нашему народу надо знать об этом месте. У тебя будет шанс сбежать. Мелисса молча прижалась к ней.
- Я оставила Туман и Песок, - сказала она наконец, - не послушалась тебя, а теперь они умрут от голода.
Змея погладила её по голове:
- С ними пока всё будет хорошо.
- Я испугалась, - прошептала Мелисса, - обещала, что больше не буду, но всё равно испугалась. Змея, если я скажу, что присоединюсь к нему, а он скажет, что позволит мне снова быть искусанной, не знаю, что тогда делать. Я не хочу забывать… но это пока, а… - она дотронулась до грубого шрама около глаза. Змея никогда раньше не видела, чтобы она так делала, - Это исчезает. Ничего больше не болит. Я долгое время хотела что-нибудь сделать, чтобы так было, - Мелисса закрыла глаза.
Змея схватила одну из змей сновидений и отшвырнула её. Она бы никогда раньше не подумала, что может так грубо обращаться с ними.
- Предпочитаешь умереть? – спросила она жёстко.
- Не знаю, - сказала Мелисса еле слышно. Её руки соскользнули с шеи Змеи и вяло повисли, - я не знаю. Может быть.
- Мелисса, прости. Я не то имела в виду…

Но Мелисса снова то ли уснула, то ли потеряла сознание. Змея держала её, словно последнюю гаснущую свечу. Слышался шорох змей по влажным скользким камням. Снова представилось, как они собираются вместе и приближаются агрессивной живой волной. Впервые в жизни она испугалась змей. Потом она успокоилась. Когда показалось, что шум приблизился, Змея нащупала гладкий камень. Её рука погрузилась в массу гладких, чешуйчатых извивающихся тел. Она отшатнулась, когда множество булавочных уколов вонзились в руку. Змеи искали тепло, но если она даст им его, то они также доберутся и до дочери. Змея отступила в узкий конец ущелья. Её онемевшая рука непроизвольно сжалась вокруг острого тяжелого обломка вулканического камня. Она неловко подняла его, готовая швырнуть вниз на диких тварей.

Змея опустила руку и заставила пальцы разжаться. Камень с шумом упал среди других обломков. Змея сновидений скользнула по запястью. Она не могла их уничтожить, как не могла и выплыть из ущелья по холодному, густому воздуху. Даже ради Мелиссы. Горячая слеза скатилась по щеке и показалась ледяной, когда достигла подбородка. Слишком много змей сновидений, чтобы защитить от них Мелиссу, а ещё, Север был прав. Змея не могла их убить.

Отчаявшись, она рывком встала на ноги, используя стену для поддержки, и втиснулась в узкую щель. Для своего возраста Мелисса была маленькой и всё ещё очень худенькой, но её небольшой вес казался неподъёмным. Замёрзшие руки Змеи слишком онемели, чтобы крепко удерживать Мелиссу, она едва ощущала камни под голыми ступнями, но чувствовала змей сновидений, обвивающихся вокруг лодыжек. Мелисса выскользнула из рук и Змея подхватила её правой рукой. Острая боль растеклась от плеча по спине. Ей удалось втиснуться между сужающимися каменными стенами и удержать Мелиссу над змеями.