Чертополох и ячмень.
Чертополох и ячмень.
Я видела убийственную силу его небрежного удара, но испугалась я его молчания и обиженного взгляда, которым он одарил меня, когда мы не смогли договориться. Он столько заплатил за покой, но моё сердце покрылось тиной.

У него широкие плечи мечника, мощная грудь и почти такая же талия. Никто не спутает моего мужа с фермером, но мы оба работаем в поле, пропалывая ячмень от чертополоха. Лучше выдернуть молодые ростки, чем во время жатвы мучиться с разросшимися. Я поглядывала в его сторону, надеясь поймать его взгляд и улыбнуться. Он не смотрел по сторонам. Я отказалась от попыток и распрямила спину, черпая силы в холодном голубом небе.

Я стянула перчатки:
- Меральд

Он наконец-то посмотрел в мою сторону. Его большие ореховые глаза улыбнулись мне. Вокруг ярко красных царапин на его руках кружилась муха, и он отмахнулся от неё. Я поймала её в полёте, когда та кинулась ко мне, и раздавила. Её кровь была холодной и липкой.
- Я тут подумала, - я отвернулась, но успела заметить, как его плечи поникли, - мы уже много лет не видели Серафа. Надеюсь с ним всё в порядке.

Я растёрла останки мухи о подол. Ненавижу работать в юбках и ношу их только ради него.

Меральд издал вздох и вернулся к работе. Он всегда так делает, а всегда уступаю.

На этот раз я не позволила его: «мы уже говорили об этом» стать камнем преткновения:
- Кроме того, мы давным-давно не были в Эдине. Мне бы хотелось кое-что купить в нормальном городе.

Меральд продолжил работу. Он не проигнорировал меня, так как запыхтел, а эта работа не так уж и трудна, для него во всяком случае.

- Соседи присмотрят за животными. Поля засеяны.

Я оглядела свои владения. Наши владения. Здесь больше работы, чем двое могут справиться. Я привыкла работать на ферме в одиночку, и получался бардак. Сейчас она выглядела попристойнее. Интересно, а что видит Меральд, когда осматривает хозяйство. Он был рождён в знатной семье, правда, был только третьим сыном, но до сих пор не привык к такой жизни.

Спрашивать было страшно, но мне надоело держать свои мысли под спудом:
- Ты нас стыдишься?
Он остановился и закатил глаза:
- Нет. Конечно же нет.
Я обрадовалась, тому, что вопрос его задел:
- Хорошо.
- Почему ты вообще спросила об этом?
- Просто мы на годы заперлись здесь и…
- Мне здесь нравится. То, как ты говорила о ферме, реке, деревне, запало мне в сердце ещё до того, как я всё это увидел. Я никогда не жалел, что променял шёлковые подушки и стеклянные окна на каменный очаг и шкуры на полу. – Его взгляд упал вниз, и он потянулся за чертополохом, передумал, стянул рабочие перчатки с рук и поменял их на рукавицы, - Я не понимаю, почему ты это не любишь. Это твой дом.
- Наш дом, - я вытерла пот с лица, - Я всегда сюда возвращаюсь. Но иногда я должна гоняться за ветром. Ты же знаешь, когда мы встретились, я была далеко от дома.
- Тогда была война, - он отвернулся к реке.
Война была ужасной, но я не хотела забывать, ни друзей, которых там встретила, ни мест, где побывала. Мне необходимо уехать из такой любимой и одновременно презираемой мною деревни.

Меральд всегда оставался рыцарем. Он стал героем войны, когда бросил открытый вызов императору, прискакав для поддержки лорда провинции в его протесте против постройки ещё одного бессмысленного памятника. По поводу выражения лица Меральда, я могу сказать, что это был разъярённый мужчина с печальными глазами, так как он думал о надеждах своих родителей, некогда пользовавшихся поддержкой императора. Они говорили, что гордятся им, но он сказал мне, что они скорбели, когда Дом Сонга рухнул.

Я всегда оставалась возмутительницей спокойствия – той женщиной. Ну, я и до сих пор та женщина - та, что предпочитает сражаться, а не становиться удобной жертвой. Совет ненавидел мои способности и радовался моим провалам, несмотря на то, что каждый мой успех, в конечном счете, становился их успехом. Приличия их волновали больше, чем победа. Я же заботилась и о живых, и о мёртвых.

Даже перед войной, я не считалась достаточно порядочной. Человек, которого я любила, женился, не сказав мне. Селяне решили, что я соблазнила его. Женщины до сих пор вцепляются в руки своих мужей и не спускают с них глаз, когда я появляюсь в городке. Им безопаснее осуждать меня за это да ещё за мою непримиримую натуру. Если они обвинят меня в том, что я привела сюда войну, то это прозвучит так, словно они не желают сражаться за своего лорда, того самого, который защищает их от напастей.

Думаю, если бы Меральд позволил себе обратить внимание на их сплетни, ему пришлось бы бросать перчатку, а этого мы оба не хотели.

Я стряхнула хандру, мыслями вернувшись к лучшим временам:- Знаешь, чего мне не хватает? – я ухмыльнулась, - песни сэра Рафинеля «Останови меня»

Рот Меральда изогнулся в быстрой улыбке:
- Готов поспорить, теперь уже он написал тысячу вариантов. Я слышал, что в последний раз в деревне кто-то уже пел несколько.
Это заставило меня вспомнить Серафа, шпионаж, курьерскую службу, лесные сражения и помощь беженцам во время войны. Выращивание доброго риса, конечно почётно, но не так.
- Совет хочет забыть о нас, - Меральд снова натянул перчатки.
- Ты хочешь забыть о нас, - я вздрогнула от грубого обвинения, прозвучавшего в моём голосе, и надела перчатки. Руки дрожали.
- О чём ты?
Не глядя на него, я выдернула чертополох, швырнула на землю и растоптала.
- Ферма – не всё, что у меня есть. Это не та, в кого ты влюбился.Колючка чертополоха проткнула перчатку рядом с запястьем. Я попыталась не обращать внимания на боль и потянула следующий.
- Эрилис, ты та же самая, в которую я влюбился.
- Значит, ты тогда не против, если я поеду одна? Выправлю оружие, возьму Лонгфелло и ускачу в Эдину. Вернусь, наверное, недели через три.
Он резко выпрямился и выпятил подбородок:
- Тебе уже не двадцать.
Мой нрав одержал надо мной верх. Когда мы ругались во время войны, и его спина напрягалась, я была достаточно упряма, чтобы выдержать, когда он неделю со мной не разговаривал. Я вновь почувствовала прежнее упрямство:
- Так что?
- Ты можешь нарваться на неприятности.
- Неприятности бывают и здесь. Только в прошлом году мы дрались с бандитами.
- Женщина, путешествующая в одиночку, напрашивается на неприятности.
- Да я всегда путешествовала одна. Я годы здесь прожила в одиночестве.
С тех пор у меня на спине остался неприятный шрам, как доказательство, что я могу выжить, и как напоминание, что это не просто.

Он повернулся ко мне спиной.

В конце войны Меральд прикрывал мой отход, когда я возвращалась с особо опасных заданий, или скакал рядом, если мне нужно было сопровождение. Мне нравилось, когда он служил моей охраной, и была счастлива, имея в его лице любовника, друга и защитника. Моё упрямство поколебалось, а его молчание давило меня. Неужели то, чего я хочу, стоит нашего обоюдного раздражения.

Я почти сдалась, но задумалась о компромиссе:
- Я могла бы съездить к Парку и Джэнис
Они жили не так далеко, как дорога до Эдины – в трёх днях пути на лошади.
- У них семья, о которой надо заботиться. Они не могут принимать гостей.
- Тогда куда вообще мне можно съездить?
Он не ответил.

Он не разговаривал со мной весь остаток дня и за ужином. После еды он мыл посуду, а я сидела с чашкой ромашкового чая. Обычно за чаем я пишу дневник. От сладкого травяного запаха у меня зачесались руки и потянулись к перу, но писать было не о чем.
Я встала и подошла к старому походному сундуку. Раз в неделю я протирала его крышку, но стоило его открыть, как оттуда поднялась пыль. Оружие было хорошо укрыто, но металл выглядел тусклым из-за пыли, осевшей на масле. Запах напомнил мне о чердаке, о забытых вещах. Я натянула рукав на руку и стёрла пыль. На манжете остались лоснящееся жирное пятно. Хоть это и всего лишь рабочая рубашка, но пятно мне не понравилось. Оно всегда будет напоминать мне об этом споре.

Меральд вышел из кухни и остановился в дверях гостиной. Он был одет в передник и вытирал тарелку замызганной посудной тряпкой.
Я вытащила меч из сундука и освободила от ножен.
- Я не хочу сражаться. Я просто хочу жить.
На клинке не было ржавчины, но время сделало более заметными вмятины, трещины и царапины на металле.
- Это и есть жизнь.
Меня удивило, что он заговорил. Я хотела побеседовать с ним, но не могла начать так, чтобы это не прозвучало неприятно.
Его глаза погрустнели, а уголки рта опустились
- Я не знаю, зачем ты хочешь ехать в Эдину. Весь королевский совет попытается доставить неприятности тебе и нашим друзьям. Зачем ты хочешь увидеться с Серафом, во всяком случае? У него нет чести.
- Чести у него достаточно, - Я раздражённо загнала меч в ножны.
- Его лишили рыцарства задолго до…
- Да, задолго до того, как ты подал в отставку из императорской армии. Может быть, Серафу и не стоило уходить со своего поста, но, по крайней мере, он знал, что что-то идёт не так ещё до того, как люди начали голодать, – это было слишком резко независимо от того насколько правдиво, и я пожалела о сказанном, - Он спас тебе жизнь, - напомнила я.
- Я не доверяю ему в отношении тебя.
- Но мне-то в отношении его ты доверяешь? – я улыбнулась, но поняла, что сморозила глупость, потому что он не отреагировал на это замечание. Неужели деревенские заразили его недоверием?
Он направился на кухню. Я уперла руки в бока, решившись убраться вдвоём из этого места.
- Давай, послезавтра уедем вместе. Мы можем не рисоваться, как супружеская пара, если ты считаешь, что это будет раздражать совет. А даже, если не так, то вряд ли кто обратит на нас внимание.

Я ждала, надеясь, хотя, если честно, это вряд ли бы получилось, и он это знает. В легендах, которыми мы обросли, упоминались его рост и моя привычка ходить вооружённой, как мужчина, люди бы глазели на нас и повсюду обсуждали, даже если бы я надела платье, которое я не надену, уж во всяком случае в дорогу.

И так, мы будем выделяться, и что? Нас не пригласят на изысканные обеды, но полно солдат и рыцарей, которые захотят поболтать и вспоминать о войне, как все мы там сражались, а не так, как теперь переписывают историки совета. Совет больше всего заботит законность перед лицом соседней империи и в своих собственных глазах.

Я хотела поговорить с товарищами по оружию. Я чувствовала, что моё место среди солдат, если моё место вообще где-то есть. Им также беспокойно в мирное время, как и мне?

Отсутствие официального гостеприимства в Эдине – не моя вина, хотя иногда проще корить себя, чем указать Меральду на его собственное упрямство. Он мог бы присягнуть на верность совету, но вместо этого повернулся к ним спиной. Им это не понравилось. Но им не стоило удивляться. Он не хотел попасть в ситуацию, когда снова придётся нарушить клятву.
Посуда плескалась и звенела друг о друга в мойке. Тряпка скрипела по фарфору.

Этот сервиз – дар его матери. Он прибыл вместе с официальными письменными поздравлениями только через год после того, как мы поселились здесь. Эта вещь хорошо бы смотрелась в каменном доме среди оружия и лошадей и совсем не подходила для фермы. Я слишком хорошо понимала, что ни по закону, ни по праву мы с Меральдом не соответствовали друг другу. Действительно, брак дворянина с простолюдинкой унижал его честь, а я выглядела воровкой.

Я не желала этого, но меня волновало, что родители Меральда подумают обо мне. Из-за страха я захотела нанести к ним визит: пощупать их, посмотреть, будут они улыбаться или плеваться. Я почти уверена, что плюнут, может быть сразу же, как я уеду.

- Я всю жизнь сражалась за это, - уверена, он слышал меня за шумом посуды, - Так почему мне не сидится на месте?
Я прислушалась, но он не прекратил мытьё. В голову пришла мысль, оставить его прямо сейчас: просто взять меч, кинжалы и немного денег. Это больно. Может он решит дать мне, так сказать, отставку. Я не знала примет ли Меральд меня назад, если я так поступлю. Что скажет ему гордость? Я прожила с ним достаточно долго, чтобы изучить его кодекс чести и даже усомниться в значимости некоторых его положений, но в этот раз у меня не было ответа.

Я похолодела от мысли, что он может объявить меня в розыск, если я уйду. Сможет? Он сможет, если решит, что таков его долг. Я не хотела ни принуждать его к этому, ни позорить его.
Меральд не должен был жениться на мне. Я улыбнулась, вспомнив, как он сделал предложение. Он хотел оказать мне честь. В тот раз я чуть не вспылила от той надменности, что скрывалась за этим, но, слава богине, придержала язык. Это действительно была честь.

Он отправился в кровать, а я оставалась на ногах допоздна. Он не спал, когда я присоединилась к нему, просто тихо лежал. Я так устала, что сразу же заснула.

Проснулась я отдохнувшей и счастливой ровно до тех пор, пока вчерашний день не встал у меня перед глазами. В расстроенных чувствах я привела себя в порядок. Я не могу так с ним поступить, не говоря уже о всякой юридической чуши. Я могу обойтись без друзей, но не смогу жить, причинив ему боль. Я вчера расстроилась и дошла почти до края, но залитый поздним утренним светом тихий дом, напомнил, что я пренебрегла утренними обязанностями. Я не буду есть, пока он работает в одиночку на ячменном поле. Мы должны быть вместе. Он хочет остаться, значит, мы остаёмся.

Я натянула вчерашние рубашку и юбку, не озаботившись уборкой постели, и вышла в гостиную. Тут я застыла.

Мои сумки были упакованы.

Живот скрутило, и я подумала, что меня стошнит. Я выскочила в ячменное поле через заднюю дверь. Меральд стоял по колено в траве, дёргая чертополох. Он заметил меня и побрёл навстречу.
Я чуть ли не кинулась к нему:
- Меральд…
- Что случилось? – он смотрел мимо меня. Его лицо было спокойным, а глаза казались холоднее зимы, словно он наблюдал за надвигающейся на нас двоих армией.

Я задохнулась от растерянности:
- Я… ты… с нами всё в порядке? Или ты вышвыриваешь меня?
Его взгляд коснулся моего лица. Брови разгладились, и он крепко прижал меня к себе. Я напряглась и испугалась, но он ласково обнял меня. Я успокоилось, хотя сердце всё ещё трепыхалось. От него пахло домом, надёжностью и любовью, и я не могла потерять его.
- Я люблю тебя, - сказал он, - а ты меня?
- Вечно, - поклялась я.
- Вернись ко мне, - он поцеловал мои волосы. – Только три недели, да, Эрилис?
Я улыбнулась, хоть мне и не было весело. Было также страшно, как в самые тяжёлые дни войны.

Как бы не было мне тяжело уезжать одной, я точно знаю, ему будет ещё тяжелее смотреть мне вслед. Он не собрал свой багаж, а это значит, он не готов ехать со мной. Я не знаю, будет ли когда-нибудь готов снова.

Он выглядел таким слабым. И не только из-за доверия, которое оказал мне. Я думаю, он боялся, что я больше не нуждаюсь в нём.
- Ты же побережёшься, пока меня не будет? – улыбнулась я, поддразнивая, но была серьёзна. – Кажется, нужно чтобы снова кто-то прикрывал мой тыл.
- Я прикрою, - Меральд снова поцеловал мои волосы, - передавай привет нашим друзьям. Даже Серафу.
Радость при мысли, что снова увижу Серафа, заставила меня рассмеяться.
- Я приглашу его к нам, - он отшатнулся, и я торопливо добавила, - если ты будешь не против.
Его колебание было таким кратким, что кто-то другой, но не я, мог бы этого и не заметить.
- Приглашай их всех. Я скучаю по ним.
Я чувствовала себя ужасно эгоистичной, но больше не могла ждать отъезда в Эдину. Я потащила его за руку к дому.
- Оставишь мне на память в дорогу воспоминания о тепле нашей постели?

Он порозовел. Это заставило меня засмеяться и полюбить его ещё сильнее. Он так этого смущается, хотя и прошло столько времени.
Когда мы вышли из ячменя, я могла утверждать, что его голова была полностью занята удовольствиями от простых радостей, по правде говоря, и моя тоже. Он шёл тихо, склонив голову, но, взглянув на меня, улыбнулся:
- Ты так счастлива, уезжая.
Я остановилась и прижалась к нему:
- Я буду ещё счастливее, когда вернусь домой, к тебе.
Надеюсь, он мне поверил.

Меральд взял меня за руку и мы пошли к конюшне. Он помог мне оседлать Лонгфелло. Я потёрла шрам на боку коня, вспоминая тяжёлые бои и ночи, когда я задавалась вопросом: выживу ли я завтра? Лонгфелло смотрел на меня удивлённо, может, даже понимающе. Помнит ли он о том же?

Мы с Меральдом загрузили седельные сумки, тщательно выверяя баланс, он помог мне вскочить в седло, хоть в этом и не было нужды. Я наклонилась, и мы поцеловались тем поцелуем, тепло которого быстро проходит, но память о нём остается надолго. Поскакав, я обернулась назад, глядя через плечо, как я обычно и делаю. Слов не было, в такие моменты слова нам и не нужны. Я подняла ладонь. Он вскинул кулак, и мы разошлись в разные стороны: он обратно в дом, а я навстречу неизвестности.






Небесный Город: Заговор. 4 глава

Читать далее
Влюбись в меня, если посмеешь. Глава 3


Читать далее
Работы Kris & Jen 3

Читать далее

Автор поста
Архив Дрима  
Создан 1-03-2022, 13:08


377


0

Оцените пост
Нравится 0

Теги


Рандомный пост


  Нырнуть в портал!  

Популярное



ОММЕНТАРИИ






Добавление комментария


Наверх