Джонатан КРЕЙГ
ЗОВИТЕ МЕНЯ НИК
-Через несколько секунд, мистер Уильсон, вас примут,— проговорила ошеломляюще красивая секретарша, опуская трубку на рычаг интеркома и одаряя посетителя приемной ослепительной улыбкой.
— Спасибо,— пробормотал Гарри, стараясь не смотреть на нее и, разумеется, тут же замечая, что все его старания оказываются напрасными. Одежды на секретарше не было вовсе — как, впрочем, и на всех остальных местных женщинах; с другой стороны, следовало согласиться с тем, что далеко не каждая из них могла потягаться изысканностью форм с очаровательной кинозвездой, скончавшейся несколько лет тому назад. Он протер глаза.
— Кстати, советую вам отпустить какой-нибудь комплимент по поводу его рожек,— заметила секретарша.— Знаете, иногда это помогает.
— Что? — переспросил Гарри.
— Я говорю о его рогах,— повторила секретарша.— Вообще-то он такой душка, но к рожкам своим относится, пожалуй, с особой любовью. Уверена, ему очень понравится, если вы скажете про них что-нибудь приятное.
— Обязательно,— рассеянно кивнул Гарри, по-прежнему силясь отвести от нее свой взгляд.— Большое спасибо за совет.
Секретарша полыхнула очередной белозубой улыбкой и снова принялась строчить на машинке.
— Мисс?
—Да?
— Скажите, а он всех вновь прибывших вот так принимает?
— Ну что вы, нет, конечно,— прощебетала она нежным, обольстительным голосом, который он прекрасно помнил по десятку художественных фильмов.— Да всех и не примешь. Ведь к нам ежедневно прибывают тысячи, а в иные дни и десятки тысяч.
— Таким образом, что бы там ни было, но это, похоже, весьма серьезная процедура.
— Ну, на вашем месте я бы не стала так волноваться,— заметила секретарша.— Уверена, что у вас все пройдет как надо.
— Я тоже на это надеюсь,— кивнул Гарри.— Видите ли, я здесь не более четырех часов, но... Понимаете, это были поистине самые прекрасные, самые счастливые часы во всей моей жизни.
— Ну, наверное, слово «жизнь», мистер Уильсон, здесь не вполне подходит,— со смехом проговорила секретарша,— однако я поняла, что вы хотели сказать. Все вновь прибывшие испытывают такие же чувства.
Послышался приглушенный зуммер интеркома. Секретарша сняла трубку, услышала короткое распоряжение, после чего кивнула Гарри.
— Вы можете пройти, мистер Уильсон.
Гарри поднялся, подошел к черной двери, на которой на уровне глаз красовался вензель, выложенный из слегка дымящейся серы и изогнутый в форме буквы «С», и опустил ладонь на дверную ручку.
— Только не забудьте,— шепнула вслед секретарша,— похвалить его рожки.
— Непременно,— пробормотал Гарри и ступил через порог кабинета. Существо, восседавшее за массивным письменным столом, улыбнулось, проворно встало и протянуло ему свою руку.
— Очень мило с вашей стороны, Гарри, что решили заглянуть к нам, тогда как мне лично еще более приятно встретиться с вами,— проговорил хозяин кабинета низким, но одновременно мелодичным го¬лосом, в котором чувствовалась умело сдерживаемая сила, как, впрочем, и в его рукопожатии.
— Благодарю вас, сэр,— откликнулся Гарри.
— Зовите меня Ник,— сказало существо, указывая Гарри на кресло для посетителей.— У нас здесь все запросто, без излишних формальностей. Присаживайтесь и давайте немного поболтаем.
Опустившись в кресло, Ник откинулся на его спинку, заложил руки за голову и приветливо посмотрел на Гарри.
Тот чувствовал, что приветливость хозяина кабинета отнюдь не наигранная, и все же за подчеркнутой простотой манер Ника чувствовалась некоторая напряженность, словно ему предстояло сказать посетителю что-то неприятное — предстояло, но одновременно и очень не хотелось.
— Итак, Гарри, вы уже успели отчасти познакомиться с нашей обителью, а потому мне хотелось бы поинтересоваться: она вам понравилась?
— Это просто восхитительно. Более того — настолько потрясающе, что в это даже трудно поверить.
— Вряд ли ожидали встретить нечто подобное, не так ли?
— Это еще мягко сказано. Однако, по правде говоря, сэр...
— Ник.
— Да. Так вот, по правде говоря, Ник, я вообще никогда не верил в существование подобного места. Ник заливисто рассмеялся.
— А как насчет другой обители, а? В ее существование вы тоже не верили?
— Не особенно. Даже и не знаю... Просто раньше мне как-то в голову не приходило всерьез задуматься о подобных вещах.
— Нет-нет, она там действительно есть, с этим все в порядке,— заметил Ник.— А у нас вы, насколько мне известно, всего лишь четыре часа?
— Да, но какие это были четыре часа! Никогда еще мне не было так весело. За все тридцать лет своей жизни я ни разу не чувствовал себя столь прекрасно, как за те несколько часов, что прошли после моей смерти.
— И дамы наши вам тоже понравились?
— Да кому же они могут не понравиться? Я хочу сказать, эти дамы, что находятся у вас здесь,— они такие... и к тому же они все нагие.
— О да,— кивнул Ник.— А как вам наши игровые залы?
— Никогда в жизни не видел ничего подобного — даже в кино.
— А всевозможные — позволю себе этот эвфемизм — представления?
— Потрясающе! Просто потрясающе,— произнес Гарри и тут же вспомнил напутственные слова секретарши.— Надеюсь, Ник, вы не сочтете меня дешевым льстецом, однако не могу не заметить, что у вас поистине великолепная пара рогов.
— О, большое спасибо, Гарри,— откликнулся Ник, явно польщенный.— Хотя, сказать по правде, благодарить за это следует мой особый сорт воска для рогов.— Он кивнул в сторону маленькой круглой баночки, использовавшейся им в качестве пресса для бумаг.— Рецепт разработал я сам — даже сам не помню, сколько уже тысяч лет назад.
— Должен признать, эффект просто поразительный. Ник улыбнулся и продолжил:
— И все же, Гарри, каким бы очаровательным ни показалось вам наше маленькое уютное местечко, у него имеются и некоторые отрицательные стороны.
— Не могу себе даже представить что-либо подобное. Все то, что мне довелось увидеть до сих пор, показалось мне верхом совершенства.
— В общем-то, это так,— кивнул Ник.— А скажите, кстати, вам не показалось, что у нас несколько жарковато?
— Ну, не настолько, чтобы об этом стоило говорить особо,— промолвил Гарри.— Во всяком случае, я даже и внимания не обратил.
— Да, общая атмосфера, верность традиции...— пробормотал Ник.— В конечном счете, есть же и у нас какие-то традиции, которые надо поддерживать. Взять хотя бы все ту же серу — вас не раздражает ее запах?
— Ничуть,— покачал головой Гарри,— Поначалу, правда, немного глаза слезились, но я быстро адаптировался, так что теперь, можно сказать, даже не замечаю его.
— Приятно слышать.
Ник несколько секунд просидел молча, после чего произнес:
— Да, Гарри...
— Слушаю вас, сэр... я хотел сказать, Ник.
— Видите ли, Гарри, у меня для вас есть довольно неприятная новость. Гарри с трудом сглотнул.
— Неприятная новость?
— Да, Гарри, весьма неприятная. Понимаете ли, дело в том, что в вашу историю вкралась досадная
ошибка. Понятия не имею, как такое могло случиться, однако, увы, это так. Мы лишь недавно компьютеризировали работу нашего отдела кадров, а потому вполне возможно, что это всего лишь погрешность машины. Не исключено также, что сотрудники отборочной комиссии допустили оплошность,— к сожалению, и у них время от времени бывают огрехи. Как бы то ни было, Гарри, но произошла досадная и поистине беспрецедентная ошибка,— заключил он упавшим, даже каким-то несчастным голосом.
— Ошибка? — переспросил Гарри. Ник вздохнул:
— Да, и мне представляется, что не стоит ходить вокруг да около нее. Если говорить начистоту, то у вас нет права на доступ в наше хозяйство.
Гарри привстал с кресла.
— Нет права на доступ?..
— Мне очень жаль, Гарри, однако по существующим нормам вы должны были оказаться в совершенно другом месте.
— Но ведь я уже здесь,— запротестовал Гарри.— Мне здесь нравится, и вообще я ничего не понимаю.
— Видите ли, Гарри, у вас нет необходимых полномочий, что ли,— продолжал Ник, одновременно протягивая руку к лежавшей на столе папке.— Это ваше личное дело. Как выяснилось, даже в детстве вы не были непослушным ребенком, а потом, на протяжении всей своей жизни и вплоть до момента смерти, который наступил несколько часов тому назад, ни разу не согрешили. Получилось как-то так, Гарри, что за все эти годы вы вообще не совершили ничего предосудительного. За последнее столетие мне еще ни разу не доводилось встречать человека, который провел бы столь безгрешную, праведную жизнь.
— Но...— начал было Гарри, однако затем поджал губы и уставился в пол у себя под ногами. В общем-то так оно и было: за всю свою жизнь он так ни разу и не согрешил.
— Надеюсь, вы понимаете мое положение,— проговорил Ник.— В подобной ситуации у меня просто нет выбора.
— Вы хотите сказать, что отправите меня обратно? Ник угрюмо кивнул:
— Как бы ни неприятно мне было это делать, но это так. Вы, Гарри, не заслужили права находиться у нас. Не полагается вам быть в подобном месте. Извините, дружище, мне очень неприятно это говорить, однако я вынужден переправить вас наверх.
Плечи Гарри безвольно поникли.
— А как там, наверху-то? — бесцветным голосом спросил он.
— О, я думаю, вам там понравится,— проговорил Ник нарочито бодрым голосом,— Там очень э... тихо, умиротворенно, ну, и все такое.
— Умиротворенно?
— Ну да, конечно,— кивнул Ник.— Кстати, Гарри, как у вас по части музыкального слуха? Очаровательный инструмент — арфа, и...
— Для меня что музыка, что шум воды в ракови¬не — все без разницы. Да и пальцы... одним словом, не руки, а крюки какие-то. А они что, в самом деле... играют там на арфах?
— Да, Гарри, именно так — на арфах.
— А чем еще они там занимаются?
Ник виновато пожал плечами:
— Да в общем-то надо признать, что дел у них там
немного. Разумеется, там у вас будут крылья, так что при желании вы всегда сможете немного полетать.
— Понятно,— кивнул Гарри.— Поиграть на арфе, полетать...
— Что и говорить, скучновато там, конечно,— признал Ник.
— Послушайте,— неожиданно прервал его Гарри.— Как-то раз я выиграл в лотерею двадцать долларов и не заявил о них налоговому инспектору!
— Мне очень жаль, Гарри,— с грустной улыбкой покачал головой Ник. Гарри также сокрушенно посмотрел в пол.
— Надо же, какая ирония судьбы. А вот Эдне всегда так хотелось попасть именно туда — она до сих пор надеется на это. Она...
— Эдна?
— Да, моя жена.
— А, ну да, конечно,— кивнул Ник, снова заглядывая в досье Гарри.— К сожалению, у меня всегда была плохая память на имена.
— Да она просто спит и видит, как окажется там. Ждет не дождется. И вот получается, что именно мне суждено попасть туда, хотя всей душой и телом я хотел бы остаться именно здесь.
— Гм-ммм,— задумчиво проговорил Ник, внимательно вчитываясь в досье.— Насколько мне представляется, серьезная у вас супруга, а, Гарри?
— О да, Ник, тут вы совершенно правы.
— Надеюсь, вы меня правильно поймете,— как говорится, ничего личного,— однако, как мне представляется, вам было непросто ужиться с такой осо¬бой, как она. Я не ошибся?
— Да, она всегда была очень волевой женщиной,— признал Гарри.
— Куда уж больше,— кивнул Ник.— Даже трубку не разрешала покурить в доме, так ведь?
— Так.
— Или выпить — хотя бы пивка хлебнуть в свой день рождения?
— Ни капельки.
— Или с друзьями сходить в кегли поиграть?
— Нет.
— Отбирала у вас всю зарплату?
— Да.
— И выдавала вам в день по полтора доллара на ленч и автобус?
— Именно.
— А как она распоряжалась оставшейся частью денег?
— О, у нее были довольно дорогие пристрастия.
— Я так и подумал. Скажите, а она и в самом деле заставляла вас спать на кушетке в кухне?
— Было такое дело.
— Хотя здесь написано, что у вас в доме было оборудовано две спальни.
— Да, она специально распорядилась провести телефон из спальни в кухню, чтобы при необходимо¬сти — ну, стакан воды посреди ночи принести или .еще что — всегда можно было, не вставая с постели, связаться со мной.
Ник захлопнул досье и, откинувшись на спинку кресла, принялся с задумчивым видом легонько по¬стукивать наманикюренными когтями по крышке стола.
— В той части страны, где вы живете, сейчас без четверти четыре утра,— наконец произнес он.— Вы же умерли во сне, и случилось это примерно четыре с половиной часа назад...
— Да,— кивнул Гарри.
— Значит, ваша супруга, по всей видимости, все еще спит, почивает, не так ли?
— Скорее всего так.
— И ни одна живая душа не знает о том, что вы умерли?
— Нет, но что...
— Гарри, за всю свою жизнь вы не совершили ни одного греховного поступка. А скажите, если я позволю вам на несколько минут вернуться назад — туда, наверх,— как вам кажется, сможете вы хотя бы однажды взять грех на душу?
— Я... я попытаюсь,— пролепетал Гарри.
— Нет-нет, Гарри, ни о каких попытках не может быть и речи,— заявил Ник.— Я задал вам вполне конкретный вопрос: да или нет?
— Думаю, я... Да, смогу. Я смогу, Ник, это точно.
— Ну, что ж, отлично,— с улыбкой произнес Ник.— Так вот, если вам и в самом деле удастся это сделать, то тогда я смогу оставить вас у себя.
— Неужели такое возможно? — возбужденно спросил Гарри.— Ни фига себе, Ник, да это же просто великолепно!
— Бедный Гарри,— проговорил Ник,— «Ни фига себе»! За всю свою жизнь вы и ругнуться-то толком не научились.— Он рассмеялся.— Ну да ладно. Надеюсь, вы догадываетесь, что именно вам предстоит там совершить?
— Э... да, я...
— Боюсь, Гарри, что такой человек, как вы, попросту не может отчетливо представлять себе, на что он идет,— заметил Ник.— Ну, что ж, Гарри, все должно пройти очень просто и быстро. Когда же все будет кончено, вы снова окажетесь в нашей обители, но уже, как говорится, на правах постоянного жителя—и навечно.
— И я стану вашим полноправным обитателем?
— Абсолютно верно.
— Что же я должен сделать? — спросил Гарри.
— Вы проснетесь, встанете с кровати — точнее, с кухонной кушетки — и некоторое время снова побудете живым. На кухне всегда отыщется какой-нибудь нож, правильно? Вы возьмете один из них и...
У Гарри перехватило дыхание.
— Вы сказали, что ваша жена всегда хотела оказаться там, наверху, не так ли?
— Да, но...
— Ну так вот вы и посодействуете ей в исполнении ее желания. Можно сказать, Гарри, что вы совершите очередной добрый поступок.
— Пожалуй, в некотором смысле так оно и будет. Но...
— Никаких «но», Гарри. Вы просто обязаны это сделать. С другой стороны, вы совершите убийство — а это очень порочный, крайне предосудительный поступок,— и таким образом обретете право пребывать здесь, у нас, где вам и хотелось бы находиться вечно.
Гарри почувствовал, как его стало буквально распирать от нарастающего возбуждения.
— Ну надо же, Ник, как же вы все правильно говорите! — воскликнул он.— Эдна и я — мы оба получим то, к чему всегда так стремились.
— А я получу то, к чему стремился сам,— кивнул Ник.— Вы уже успели мне понравиться, Гарри, я очень бы хотел, чтобы вы присоединились к нашей команде.
— Даже и не знаю, как вас благодарить,- произнес Гарри. Ник коротко хохотнул.
— Не стоит сейчас об этом. Ну, так как, может, сразу и приступим к выполнению нашей небольшой миссии?
— Ну, конечно же! — возбужденно воскликнул Гарри, вскакивая на ноги.— Чем скорее, тем лучше.
— Да, только одно маленькое обстоятельство, Гарри,— заметил Ник, протягивая руку к интеркому.— Учтите, что там, наверху, у вас будет ровно пять минут. Правила, регламентирующие подобные процедуры, носят довольно жесткий характер. Итак, ровно пять минут — и ни секундой больше. Вы меня поняли, Гарри?
— Этого больше, чем достаточно,— поспешно произнес Гарри.— В два раза больше, чем нужно.
— Я тоже так думаю. Просто мне хотелось лишний раз напомнить вам об этом.— Ник нажал на какую-то кнопку на аппарате интеркома.— Пожалуйста, организуйте доставку мистера Уильсона назад в его тало,— распорядился он, обращаясь к секретарше.— И предупредите приемную группу, чтобы в течение пяти минут они находились в состоянии полной готовности к его возвращению обратно.
— Слушаюсь, сэр,— откликнулась сладкоголосая секретарша.
— Ого-го! — не удержался Гарри.— Все так хорошо складывается, что я даже отказываюсь верить собственным глазам.
Ник вышел из-за стола, пожал Гарри руку, похлопал его по плечу и проводил до дверей.
— Ну что ж, старина, желаю вам удачи,— проговорил он.— Сами не заметите, как снова окажетесь у нас. На этот счет можете не беспокоиться.
Когда к Гарри снова вернулось сознание, светящиеся стрелки кухонных часов показывали ровно без пяти минут четыре. На подоконнике лежал слой свежевыпавшего снега, а в окно светила зимняя луна — холодная, блеклая, далекая.
Гарри быстро встал со своей кушетки, из ящика рядом с мойкой вынул большой нож для разделки мяса и через холл направился к спальне жены.
Остановившись рядом с кроватью, он почти целую минуту простоял в полной неподвижности, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. Негромко похрапывая, жена спокойно спала и сейчас казалась похожей на громадную, бесформенную массу, укрытую электрическим одеялом.
Гарри взялся за его край и медленно, с подчеркнутой осторожностью наполовину обнажил тело спящей жены. Затем он поднял нож над головой, тщательно оценил собственную позу и направление предполагаемого удара, стиснул рукоятку ножа с такой силой, что аж заломило в запястьях, чуть приподнялся на мыски, сделал глубокий вдох — и замер, словно заколдованный. Так он простоял несколько секунд, приготовившись к удару, который был не в силах нанести, после чего медленно опустил нож.
Несмотря на царившую в комнате прохладу, его ладони стали мокрыми от пота, и он вытер их о край своей пижамы. Наконец, когда в груди заломило от ноющей боли, до него дошло, что все это время он совершенно не дышал. Натужно втянув в легкие побольше воздуха, он чуть согнулся и обхватил одной рукой колени, пытаясь заставить их перестать дрожать.
«Я должен это сделать,— сказал он себе.— Я должен совершить этот злодейский акт».
Он снова поднял нож и вновь попытался настроить рассудок и тело на совершение одного-единственного удара, который мигом обеспечил бы ему доступ в то место, куда он столь безудержно стремился. Однако и сейчас все получилось в точности так же, как в первый раз: он стоял, словно парализованный, занеся нож высоко над головой и чувствуя, как утекают драгоценные секунды и как тремор коленей постепенно поднимается выше, охватывая едва ли не все тело.
Где-то внизу по улице проехала машина — внутри у нее, похоже, оборвалась какая-то цепь, и сейчас один ее конец с силой ударял по внутренней поверхности кузова. В отдалении приглушенно завыла сирена полицейского автомобиля — с каждой секундой звук становился все громче, после чего снова начал плавно затихать.
«Нет, я не смогу этого сделать,— подумал Гарри.— Я просто неспособен пойти на это».
«Ну ты что? Конечно же, сможешь,— подсказывал голос, доносившийся из другого отсека его разума.— Ты просто обязан сделать это. Вечность, Гарри, это долго, очень долго. Неужели тебе хотелось бы провести ее в таком месте, где все постоянно играют на арфах и бесцельно летают взад-вперед?»
«Нет! — подумал Гарри.— Нет, этого я определенно не перенесу — особенно после того, как увидел то, другое место. Я этого попросту не вынесу».
«Ну так убей ее,— повторил все тот же голос.— Посмотри на часы — вон они стоят на тумбочке. Время истекает, Гарри. Или тебе что, не хочется вернуться назад, к Нику? Туда, где тебя будут окружать нагие дамы, пленительные представления и масса увеселительных заведений?»
«Да! О да!»
«Ну так решайся же,— продолжал голос.— Ты ведь сам захотел провести там целую вечность, но сначала надо заслужить право на это. Гарри, у тебя в запасе осталось всего несколько секунд. Ну, давай, поднимай нож — вот так, хорошо, а теперь...»
Гарри сделал это — а потом еще раз, еще. И еще.
«Я смог! Я сделал это! — восторженно подумал он, извлекая нож из тела жены.— Я заслужил свое право! Я отправляюсь в ад!»
— Поздравляю вас, мистер Уильсон,— с улыбкой проговорила секретарша, едва Гарри переступил порог приемной кабинета Ника.— Вот видите, можете же, когда захотите.
— Я и в самом деле начал уже подумывать, что неспособен на подобное,— пробормотал Гарри.— Сам даже не знаю, что это на меня нашло.
Секретарша рассмеялась.
— А я знаю,— сказала она.— И не на вас, а в вас. Это он в вас вошел, мистер Уильсон. В сущности, если разобраться, то он частенько так входит, причем во многих, очень многих людей.
— Правда?
— Ну, конечно же,— кивнула она.— А сейчас он ждет вас. Входите же к нему.
— Спасибо,— произнес Гарри и вошел в кабинет Ника.
Тот стоял рядом с письменным столом, и по губам его гуляла широкая улыбка.
— Ну что, Гарри, удачная оказалась поездка? С возвращением вас.
— О, как же все-таки приятно возвращаться,—
проговорил счастливый Гарри.— Знаете, поначалу, оказавшись снова там, я уже было подумал, что так и не смогу решиться на подобное.
— Вы были просто великолепны. Все прошло просто превосходно, Гарри. Поистине восхитительное деяние, с какой стороны ни посмотреть.
— Как здесь чудесно,— промолвил Гарри.— Еще никогда в жизни я не был так счастлив. А можно я сейчас же пойду и присоединюсь ко всеобщему веселью?
— Увы, нет, Гарри,— покачал головой Ник.— Дело в том, что все эти счастливые грешники, с безудержным весельем хохочущие и пляшущие там, на самом деле всего лишь очередники, дожидающиеся окончательного оформления. Вскоре все они окажутся внизу, я имею в виду — непосредственно в аду, то есть там, где им и полагается быть.
— Что? — изумленно переспросил Гарри.— Где они окажутся?
— Внизу,— повторил Ник.— Да, и на тот случай, если вас заинтересует штат моих помощников, которые и займутся вами самым непосредственным образом, то все они вроде меня — такие же Ники, если так можно выразиться. Единственное исключение мы сделали лишь для моей секретарши; впрочем, причины того, что мы пошли на подобный шаг, как мне представляется, столь же очевидны, сколь и возвышенны.
— Я что-то не понимаю.., — пробормотал Гарри. Ник надавил на какую-то кнопку у себя на столе.
— Оглянитесь, Гарри.
Едва тот повернул голову, как часть пола у самых его ног отъехала в сторону, обнажив под собой громадную зияющую яму. Судорожно сглотнув, он резко отпрянул назад, с невыразимым ужасом взирая на представшую его взору картину и чувствуя, что колени вот-вот подогнутся и он рухнет вниз.
Там, в глубокой бездне, виднелись исстрадавшиеся души — все нагие, скованные цепями, извивающиеся и корчащиеся в бурлящем море пламени и расплавленного камня. Сквозь густые клубы дыма и едкого пара прорывались леденящие душу, агонизирующие вопли и стоны отчаяния; ядовитый смрад горящей серы смешивался с вонью паленого мяса.
Гарри резко обернулся и увидел, что Ник подошел вплотную к нему. Рогатое существо буквально содрогалось от хохота, даже слезы навернулись на глаза.
— Вы меня обманули! — каким-то образом умудрился вымолвить Гарри дрожащим от непередаваемого ужаса голосом.— Все это время вы меня попросту дурачили, разыгрывали комедию!
— Разумеется,— признал Ник,— так оно и было.
— Но зачем?
— Зачем? — В прищуренных желтых глазах Ника сверкнул веселый блеск.— Да просто затем, чтобы было чертовски весело, чтобы подурачиться, побеситься, вот зачем, Гарри. Иногда нам бывает просто необходимо немного развлечься, покуражиться, что ли, вот и все. Ведь вы же не осудите нас за то, что мы изредка позволяем себе немного посмеяться, не так ли?
— Какой же дьявольский способ веселья вы себе выдумали! — воскликнул Гарри.
— Очень точное выражение,— кивнул Ник и, все так же смеясь, столкнул Гарри в бездну.
Перевод Бориса ИЛЬИНА
Рисунок Вячеслава ЛОСЕВА